Государственность – национальная идея Беларуси. Беларусь ( Коллектив авторов, 2016)

Уважаемые читатели!

Вы держите в руках уникальное в своем роде издание – «Национальная идея Беларуси – государственность» – продукт коллективного труда целого ряда авторов: отечественных и зарубежных аналитиков, экспертов-международников, политологов, экономистов.

Процессы глобализации, а также вызовы современности требуют пристального внимания не только государственных структур, но и постоянного осмысления со стороны научного и экспертного сообщества.

Знакомство с различными взглядами на белорусскую государственность в исторической ретроспективе позволяет глубже понять специфику происходящих в нашей стране социально-политических и экономических процессов, ближе познакомиться с отдельными характеристиками белорусского общества, проследить его трансформацию за последние десятилетия. Полагаю, что именно в этом заключается главная ценность данного издания.

Процесс становления белорусской государственности был достаточно непростым и имел свои национальные особенности. После провозглашения в 1990 году независимости Республика Беларусь вышла на международную арену не просто как новое независимое государство, возникшее в результате распада СССР, а как европейская страна, имеющая глубокие исторические традиции государственности.

Тезис о многовековой истории развития белорусской государственности, зафиксированный в преамбуле Конституции Республики Беларусь, напоминает нам о более ранних исторических ее формах: от Полоцкого, Туровского и других государств – княжеств Древней Беларуси, Великого княжества Литовского до образования БССР. Это объективно вытекало из положения белорусских земель, находившихся в географическом центре Европы на стыке двух цивилизаций – восточноевропейской православной и западноевропейской католической. Необходимость цивилизационного баланса уже тогда закладывала такие важные для существования государства и характерные для современной Беларуси черты, как полиэтничность и поликонфессиональность.

Особо хочу подчеркнуть роль Белорусской ССР, которая, просуществовав более 70 лет, явилась фактической основой и этнической базой для независимой Республики Беларусь. БССР по праву стала одной из учредительниц Организации Объединенных Наций. Именно в послевоенный период сформировалась национальная дипломатическая школа. К 1990 году БССР являлась участником 156 международных договоров и соглашений, ее представители участвовали в работе более 60 организаций системы ООН.

Изучение традиций белорусской государственности наглядно показывает объективную обусловленность многовекторности нашей внешней политики, генетическую предрасположенность нашего народа к миру и согласию. Благодаря толерантности и терпимости, а также многовековому опыту выстраивания взаимоотношений с нашими соседями как на Востоке, так и на Западе мы вносим посильный вклад в формирование справедливого и сбалансированного мироустройства.

Являясь твердым приверженцем принципов, заложенных в Уставе ООН, исходя из постулата невмешательства во внутренние дела других государств, Республика Беларусь с уважением относится к выбору народами системы государственного управления и общественно-политического устройства. Наше государство считает, что любой народ, от которого не исходит угроза международной безопасности и чье правительство работает над развитием собственной нации, должен иметь право беспрепятственно пользоваться всеми преимуществами международного сотрудничества без ограничений, санкций и предварительных условий.

С трибуны Саммита ООН в 2005 году Президент Республики Беларусь призвал мировое сообщество признать многообразие путей прогрессивного развития в качестве ценности человеческой цивилизации. Эта инициатива гармонично дополняет усилия Республики Беларусь и большинства стран – членов ООН по построению более справедливого мирового порядка, укреплению международного права. Инициатива Беларуси была зафиксирована в ряде документов, принятых под эгидой ООН и Движения неприсоединения.

Итоги последних двух десятилетий позволяют с уверенностью говорить о том, что Республика Беларусь состоялась как суверенное и независимое государство с эффективно функционирующими институтами власти, устойчивой общественно-политической системой и демонстрирует способность адекватно реагировать на новые вызовы, эффективно адаптироваться к внешним условиям.

На фоне непростого и динамично изменяющегося международного контекста Беларусь смогла сформировать устойчивую, взаимовыгодную модель сотрудничества с большинством стран мира, получила заслуженное международное признание. При этом развитие нашей страны убедительно свидетельствует о правильности выбранного Беларусью последовательного курса на эволюционные, а не революционные преобразования.

В целях укрепления суверенитета и государственности Беларуси основные усилия белорусской дипломатии концентрируются на эффективной реализации определенной Главой государства многовекторной внешней политики, наращивании взаимовыгодных связей с различными государствами мира при безусловном соблюдении национальных интересов, формировании условий для стабильного развития экономики и повышения уровня жизни граждан. Беларусь на сегодняшний день представлена 67 загранучреждениями в 56 государствах мира. Особенно важно, что развитие каждого из векторов нашей внешней политики происходит не в ущерб отношениям с другими ключевыми партнерами, а органично дополняет их.

С учетом открытого характера белорусской экономики, обусловленного географическим положением и историческими связями нашей страны, важнейшим фактором дальнейшего устойчивого развития Республики Беларусь является эффективная внешнеэкономическая деятельность. В настоящее время мы поддерживаем торговые связи с почти 200 странами мира. При этом актуальной задачей является обеспечение сбалансированности во внешней торговле на основе опережающих темпов роста экспорта над импортом, использования конкурентных преимуществ страны, эффективного участия в международном разделении труда.

Свою лепту в подготовку сборника внесли представители различных государств: России, Франции, Сербии, Польши, Болгарии, Австрии, Италии, США, Швейцарии, Бельгии. Мы с признательностью воспринимаем то внимание, которое экспертное сообщество указанных стран уделяет процессам становления белорусской государственности. Со многими из названных государств нас объединяют давние исторические связи, с другими – схожесть процессов становления и развития.

Уверен, что книга «Национальная идея Беларуси – государственность» будет не только представлять несомненный интерес для экспертов-специалистов с точки зрения осмысления нынешнего состояния и перспектив развития нашего государства, но и привлечет внимание широкого круга читателей. Есть все основания полагать, что она станет удачным примером конструктивной совместной работы зарубежных экспертов по белорусской проблематике.

От себя лично желаю авторам творческих успехов и дальнейшей продуктивной работы.

Надежды и ожидания, с которыми многие встретили свежий ветер перемен, оказался очередной иллюзией. Распад Советского Союза породил паралич власти и новую несправедливость, горе и страдания ни в чем не повинных людей. Они себе такой доли не выбирали… Появились беженцы – люди, бегущие от войны и насилия, настоящего геноцида, национальной и религиозной розни… Во вновь образовавшихся государствах царило безвластие и разгул коррупции… Одно из немногих государств на постсоветском пространстве, которое наладило достойную жизнь, утвердило закон и порядок стала Республика Беларусь. Страна и сегодня демонстрирует стабильность в социально-экономическом развитии, мир и согласие. И вполне оправданно, когда в прошлом году на Украине грянула гражданская война, Республика Беларусь стала надежной площадкой для переговоров по прекращению огня и установлению мира.

За последние два десятилетия о Беларуси много писали, всё больше негативного, через призму собственных политических предпочтений и укоренившихся клише. Перед вами необычная книга. Это взгляд со стороны, международных политических аналитиков, ученых, журналистов на жизнь Республики Беларусь и дела человека, судьба которого уже более двух последних десятилетий неразрывно связана с новейшей историей Беларуси. Это книга о суверенной Беларуси и её первом Президенте – Александре Лукашенко. Каждый год страны и Главы государства неповторим, он может быть по-своему удачен и труден одновременно, но это наша история и другой не было. Когда-нибудь ученые выделят этапы становления белорусской государственности, особенности каждого из них, подробно опишут достижения и просчеты принимаемых решений. Может даже упрекнут Александра Григорьевича за чрезмерную увлеченность, страстное желание быстрее сделать все возможное и даже невозможное, чтобы увидеть родную страну сильной и процветающей, где живут рачительные, самодостаточные и гостеприимные люди, которые любят и гордятся своей Родиной. Авторов книги, а это представители России, Франции, Польши, Сербии, Австрии, Болгарии, Италии, Швейцарии и США, других стран, объединяет искреннее стремление беспристрастно исследовать белорусскую действительность и дать объективную оценку общественно-политическим и социально-экономическим процессам, протекающим в суверенной Беларуси. Причем, как отмечают многие исследователи, шаблонность и предвзятость в разговоре о Беларуси подчас мешает увидеть реальные достижения белорусского народа, его способность в сложное время мобилизоваться, сплотиться вокруг своего лидера и самостоятельно строить своё будущее. Мешают увидеть реальные успехи, которые очевидны любому непредвзятому взгляду, побывавшему в нашей синеокой стране.

За многовековую историю белорусы показали всему миру свою доброжелательность и миролюбие, необыкновенную стойкость и мужество, ратный и трудовой героизм. Никогда и никому в истории не удавалось сломить дух белорусского народа, поколебать его веру и заставить забыть свою историю и традиции. Сила белорусского государства – в мудрости, трудолюбии и высоконравственном образе жизни его народа, в чем-то даже – жертвенности, особенно когда на кону – независимость и безопасность своей Родины. Сказанное подтверждено поступками и делами, бесконечными примерами мужества, стойкости и массового героизма людей, которые золотыми буквами вписаны в летопись страны. Так было вчера, так – есть и сегодня, так – будет всегда!

Поэтому вполне закономерно, что в минуты роковые белорусский народ всегда проявлял свои лучшие качества и никогда не шел на поводу дешевых посул и пустых обещаний. А когда приходило время – принимал исторически правильные и выверенные решения. Издревне повелось, что выбор народа – закон. Когда белорусская номенклатура затеяла создание президентской республики и были назначены выборы первого Президента, народ сделал свой выбор, избрав первым Главой суверенного белорусского государства – Александра Григорьевича Лукашенко, вверив свою судьбу молодому и еще совсем малоизвестному депутату, человеку от земли, непримиримому борцу с коррупцией, решительному и неподкупному. Народ не ошибается. Президент сумел вывести страну из пике, реализовать социально-ориентированную направленность экономической модели, обеспечить устойчивое развитие. В государстве правилом стало принятие судьбоносных решений на всенародных референдумах, обсуждать актуальные вопросы жизни страны на Всебелорусском вече с согласия народа и с учетом пользы для сограждан.

Усилия двух десятилетий зримо приближают белорусский народ к реализации своей вековой мечты – стать сильным и процветающим государством в центре Европы, где царит мир и согласие, уютно и комфортно жить, созданы условия для эффективного труда на благо своей семьи и белорусского государства. Уже в первые, может быть самые трудные президентские годы, ощутив его человеческую суть, оценив по достоинству поступки и помыслы, люди стали называть своего президента по-народному очень уважительно и просто «батька». Сила Президента Александра Лукашенко в том, что он сегодня, как и 20 лет назад, не потерял способности слышать голос своего народа…

Поэтому и по Конституции, и по сути он стал для белорусского народа гарантом мира, стабильности и безопасности, защитником простого человека.

В жизни, а в науке особенно, важна правдивая и реалистичная оценка ситуации, чтобы своей комплементарностью и излишней похвальбой не навредить делу. Конечно, как любое мнение, даже самого непредвзятого эксперта, – субъективно. Никто из редакторов и составителей этой книги ни за кого из авторов не водил пером, не диктовал что и как писать, содержательно никого не правил…

Да и сами авторы из категории тех, кого особенно и не поправишь, мнения своего так просто не меняют. У них свой взгляд на мир и на ситуацию в нашей стране. Они её так понимают, и может быть, поэтому материалы книги в целом создают впечатляющую панораму жизни на Земле Беларуси, со всеми её достижениями и недостатками, победами и трудностями. Тут уж не прибавить и не убавить. Можно только соглашаться и не соглашаться, и еще – спорить, а в споре как говорится – рождается истина.

Книга «Национальная идея Беларуси – государственность» показывает, что в Беларуси еще полностью не завершен трансформационный процесс. Предстоит преодолеть последствия мирового финансового кризиса, вывести национальную экономику на новый инновационный этап своего развития, модернизировать сельскохозяйственную отрасль, существенно прибавить в гуманитарной сфере, науке, образовании, культуре. В Беларуси полным ходом идет трудный процесс формирования национальной идентичности и это еще раз подчеркивает правильность избранного пути по укоренению белорусской государственности. Он не носит ультимативного, резкого, неприемлемого для белорусского народа характера, но все более в сознании граждан утверждается мысль о ценности суверенитета, собственной ответственности за свою судьбу и судьбу своей страны. И это следует отнести к главным достижениям последних двух десятилетий нашего государства.

Александр Григорьевич из новой генерации политиков. Он не из старосоветской или партийной номенклатуры, никогда ранее не был на должностях в высшем эшелоне власти. Жизнь и судьба научили его самостоятельности… По жизни ему всегда было трудно, но за ним всегда стояла правда жизни. Всего добивался сам, своим трудом и упорством. Мог один идти против всех, и в конечном счете оказывался прав. Он, прагматик…

Сейчас Александру Григорьевичу – шестьдесят лет. Идеальный возраст для политика и государственного деятеля. За плечами уже более 20 лет безупречного служения своему народу на самом высшем посту белорусского государства. Он уже состоялся и навсегда вошел в историю Беларуси, как её первый Президент. Есть опыт и мудрость в понимании всей сложности современного мира, и знание как решать даже самые сложные задачи в собственной стране. И главное, что отличает белорусского Президента от постсоветских лидеров – у него есть политическая воля, есть сильный характер и высочайшая ответственность, которая с годами только возрастает. А. Лукашенко уже не раз спасал страну от неминуемой катастрофы. Так было в 1994 году, когда не было денег и никто не знал что делать…

Позже была полная блокада страны…, затем российский дефолт и много других проблем, которые любого другого политика давно бы уже отправили в небытие… Но не А.Г. Лукашенко… Кто-то скажет «везет…», но ведь везет тем, кто не пасует перед трудностями, не ропщет, а просто настойчиво и упорно тащит свой воз, не жалуясь на долю и не изменяя своим принципам и самому себе. Он равноудален от своих подчиненных, жестко требует от чиновников образцового исполнения своих обязанностей, не боится говорить с народом на самые сложные темы, говорить людям только правду. Вот вам и своя система жизни, власти, управления…

Он оказался нужным человеком в нужном месте в нужное время. Весь его профессиональный и личностный опыт оказался сполна востребованным для управления суверенной страной. Именно, в лихие, как сейчас говорят, 1990-е, обнаружились основные его качества и одно из главных – готовность к жестким и решительным действиям в ситуациях крайней необходимости. Именно тогда Лукашенко проявился как последовательный прагматик и незаурядный политик. И все, что можно было выжать из эволюционных методов упорядочения действующей системы, он выжал. Была создана сильная вертикаль власти, сохранена социальная направленность социально-политического курса. А.Г. Лукашенко доказал, что суверенитет Беларуси является для него первичной базовой ценностью. Он сумел спасти страну, когда его политический опыт был исчезающе невелик. Сейчас ему предстоит, опираясь на весь свой уже уникальный политический опыт, сделать новый шаг вперед – преодолеть санкции, недоверие Запада и вырваться на новый уровень развития, взять новую политическую высоту. 60 лет – это удобный рубеж, и сейчас очень удобный момент, чтобы такой А.Г. Лукашенко состоялся.

Когда Президент говорит о своем одиночестве… это больше как о мечте… совершенно несбыточной. Когда-нибудь, возможно, и наступит такое время, когда просто очень захочется уединиться, вспомнить… и самые радостные мгновения, и когда было невыносимо тяжело. И подумать, где только брались силы, чтобы преодолеть и всё это выдержать. И, все же одиночество – это несбыточная мечта…

Во всяком случае, не в натуре Александра Григорьевича…

Он весь принадлежит своему народу и другой жизни сегодня ему просто не дано.

Белорусский народ, как явление историческое, сформировался далеко не сразу, его появлению предшествовало несколько периодов в развитии общностей, вне которых невозможно представить нашу доисторию и протоисторию.

Самый древний период, его можно назвать внутриутробным, наше этническая «доистория», индоевропейский. Это период индоевропейского единства, общности, существовавшей в эпоху бронзового века (III–II тысячелетия до нашей эры) на территории Евразии – общих предков армян, славян, балтов, греков, германцев, кельтов, романцев, хетов, иранцев и ряда других этнических общностей. Древнейшее языковое наследие, сохранившееся и дошедшее до нас из той эпохи – санскрит. В лингвистике существует понятие общей индоевропейской лексики – тех слов, которые есть во всех современных индоевропейских языках. Это общее наследие сохранилось, дошло до наших дней, в общности преданий, легенд, сказок, традиционных орнаментов и символов, характерных для всех современных народов имеющих индоевропейское происхождение.

Следующий период нашей доистории – балто-славянский. Самые близкие языки из индоевропейских – языки балтской и славянской языковой группы. Это позволяет утверждать о существовании в эпоху раннего железного века (I тысячелетии до н. э) некогда единой общности – общих предков всех славянских и балтских народов. Подчеркнем – эта общность – общий предок для всех современных славянских и балтских народов, без исключения.

Очень важным этапом нашего протоисторического бытия является период общеславянского единства. Это время существования единой славянской общности, формирования самостоятельного славянского языка, самосознания и культуры (IV–VIII вв. н. э.). Именно земли Белорусского Полесья – от Бреста на юго-западе и Гомеля на юго-востоке, являются древнейшей частью славянской прародины.

Археологические исследования последних десятилетий показали, что здесь находятся древнейшие поселения на Земле первой, бесспорно славянской культуры, – пражской. Белорусское Полесье, таким образом, это исходная территория, где произошло рождение и оформление общеславянской общности.

Самые древние славянские поселения датируются здесь IV в. н. э. Белорусская Припять, Горынь, Днепр и Сож, а не Висла и Одер, являются древнейшими реками славянской прародины. Именно отсюда, в ходе последующих столетий, происходило расселение, освоение, завоевание и колонизация славянами иных европейских земель.

Правдой является и то, что Верхнее Понеманье и Белорусское Подвинье это те земли, которые были заселены балтами не только в эпоху раннего железного века, но и в раннем Средневековье. Здесь славянская колонизация столкнулась с балтской стихией, что существенно повлияло и на антропологию, и на фольклор, и на материальную культуру наших предков. И это тоже наше наследие.

Период восточнославянского единства, эпоха Киевской Руси, древнерусский период. Это время появление государственности у восточных славян и их трех древнейших государствообразующих центров, наиболее остро соперничавших между собой за гегемонию в Восточной Европе в IX–XI столетиях – Киевского, Полоцкого и Новгородского. Во время Владимира Святославича, Крестителя Руси, было создано государство, объединенное не только железом и кровью, но и заложенном в ходе христианизации единством духовной культуры, общностью веры Христовой. Эти процессы привели к возникновению и развитию единого культурного кода – книжности, единого литературного языка и самосознания, нашедшего отражение в терминах «Русь», «Руская земля». Именно эту общность ничто не мешает нам называть исторической Русью – общей колыбелью современных белорусов, украинцев и русских (великороссов). На протяжении столетий, в том числе и в эпоху ВКЛ, самоназванием наших предков оставался термин «Русь» и производные от него термины «русины», «руские».

Термин «Русь» в отношении к населению Беларуси первоначально являлся этносоционимом и означал принадлежность к княжескому дому, дружине, купечеству. Это в полной мере относится к Полоцкой земле. В восточнославянских летописях постоянно подчеркивается принадлежность полоцкой княжеской династии «Рогволожих внуков», к роду Рюриковичей[1]. Для составителей Киевско-Печерского патерика также был бесспорным тот факт, что Полоцкая земля является составной частью Руси как конфессиональной общности[2].

Распространение христианства привело к возникновению новой этноконфессиональной идентичности в восточнославянском регионе. Появление Киевской митрополии и крещение в «рускую» веру способствовало нивелировке былого племенного этнического своеобразия. Термины «русский» и «христианин» стали взаимозаменяемыми словами синонимами[3]. Ефросиния Полоцкая в Иерусалиме «обита у Святое Богородици в Руском манастыри»[4]. Весьма показательна и система самоидентификации Кирилы Туровского. Наиболее выразительно она нашла отражение в созданном им каноне на «Успение преподобныа княгини Ольги, бабы Владимеря». «Русь» в этом источнике пониается в широком смысле как территория всего государства, как совокупность всех восточнославянских земель, исповедующих «рускую» веру[5]. Можно говорить о формировании в среде восточнославянской элиты в это время параметров новой коллективной идентичности, характерной для всех земель Киевской Руси. Вряд ли можно подвергать сомнению факт существования «политического народа» Киевской Руси («княжеского сообщества»). Очевидна и однородность городской материальной культуры на всем восточнославянском пространстве. Стремление употреблять термин «древнерусская народность» в советской историографии было продиктовано не в последнюю очередь желанием учитывать эти очевидные факты. Правда, само смысловое содержание этой дефиниции у разных исследователей был весьма неоднозначным. Кроме тех, кто делал и делает выводы о монолитной древнерусской общности, проблемы, характеризовали древнерусское единство как относительное, в первую очередь, в этническом плане[6]. Белорусский археолог и историк Г. Штыхов в своих трудах целенаправленно проводит тезис о том, что об однородной этнографической общности восточных славян и наличия у них «живого», а не литературного, единого языка говорить не приходится[7].

Весьма скептически оценивает возможность существования единого древнерусского самосознания современный украинский историк Наталья Яковенко. Она считает весьма спорным тезис о том, что все население Восточной Европы осознавало свое этническое единство. О невозможности такой формы сознания свидетельствует, согласно Н. Яковенки, отсутствие единого информационного поля на такой громадной, разделенной непроходимыми лесами и болотами, территории, которой была княжеская Русь, что исключает возможность сознания такого типа, кроме узкого круга образованной элиты[8]. Достаточно близкая точка зрения на эту проблему обоснована украинскими историками и археологами Людмилой Иванченко и Александром Мотей[9].

Говорить о существовании общего этнического самосознания основной массы населения (90 % – крестьяне) Киевской Руси вряд ли возможно. Трудно согласится и с суждением российского ученого Валентина Седова будто бы основой восточнославянской этноязыковой общности (древнерусской народности) было городское (!) население, которое якобы говорило на живом древнерусском языке, в то время как в сельских местностях прочно сохранялись диалектные особенности, которые легли в основу новых восточнославянских языков. Только монголо-татары и литовская экспансия, согласно мнению этого исследователя, «виновны» в исчезновении древнерусской этнической общности[10].

Не совсем понятно тогда, какие данные исторической лингвистики подтверждают, будто бы городское население разговаривало на одном и том же языке на всей территории Киевской Руси? Берестяные грамоты свидетельствуют как раз об обратном[11]. Вместе с тем, не может вызывать споров тезис об однородности материальной и духовной культуры горожан на всем пространстве Киевской Руси (за исключением языка). Этот культурный комплекс ничто не мешает называть древнерусским.

Совершенно иное дело деревня. Когда в 1128 году произошел поход на земли Полоцкого княжества, то летописец знал, что коалиция идет на «Кривиче», как и то, что Глеб Менский в 1113 г. «воевал дреговичи». А Владимир Давыдович, который писал в 1147 г. Изяславу Мстиславичу в Киев, ясно понимал, что его волость – это «Вятиче»[12]. Когда говорим о сознании основной массы сельского населения, то кажется, не будет ошибочным утверждение о сохранении ими племенной (кривической, дреговической и радимической) самоидентификации еще и в начале XII в., о чем убедительно свидетельствуют письменные источники и специфика погребального обряда, характерные летописным племенам[13]. Вместе с тем, успехи христианизации делали свое дело – во второй половине XII века «умирает» племенная этническая самоидентификация. Со страниц летописей навсегда исчезают кривичи, дреговичи, радимичи. Интересно, что нивелировка племенного своеобразия и «русификация» этноконфессиональной ментальности, с одной стороны, ускорила процессы языковой интеграции на пространствах будущих этнических территорий каждого с существующего сегодня восточнославянских народов, а с другой стороны, способствовала языковой дивергенции, очерчивала языковые границы между территориями будущих белорусов, великороссов и украинцев. Возникновению этнической территории белорусского народа непосредственно предшествовало возникновение двух частей восточнославянской территории – поприпятской и подвинско-поднепровской, которые сформировались к середине ХІІ века. В этих частях восточнославянской этнической территории появились многие элементы традиционной культуры и языка белорусского народа. На ее базе формировалась уже собственно белорусская этническая территория. Формирование первоначальной (центральной) части этнической территории белорусов происходило в XIII–XIV веках и в первой половине XV века на границе этих двух регионов. Это – Виленщина, Гродненщина, Минщина и Поднепровье[14].

Тот же процесс набирал силу и в других восточнославянских землях. По свидетельству лингвиста Хабургаева современную лингвистическую карту восточнославянских языков можно рассматривать как трансформированное отражение основных диалектных зон, которые оформились в период феодальной раздробленности – примерно в XII–XIII веках»[15].

Таким образом, именно христианизация и возникшая на ее базе конфессиональная самоидентификация закрепила в качестве самоназвания населения Беларуси этноконфессионим «Русь». С начала XIII века этот этнокофессионим постоянно встречается в источниках, созданных на территории Полоцкой и Смоленской земли[16].

В границах этого государства окончательно оформляется языковое своеобразие, единая этническая территория и те этнографические признаки, которые мы сегодня зовем белорусскими. Эпоха ВКЛ для нас – отправная точка рождения и существования собственно белорусского народа. Эта эпоха – время великих культурных свершений, время культурной белорусской экспансии, время, когда наш язык, наша правовая и государственная традиция были образцами для подражания литовской политической элиты на ранних этапах существования ВКЛ.

Автор этих строк далек от той мысли, что ВКЛ можно называть только белорусским государством. Влияние и определяющая роль политической литовской элиты на его возникновение и развитие для профессионального историка очевидна. Однако ВКЛ никогда не стало бы ВЕЛИКИМ КНЯЖЕСТВОМ, если бы в его существовании не были заинтересованы и наши предки. Путь к сотрудничеству и уступкам нашей элите со стороны литовской знати был долог и тернист. Право на свою часть государственности в ВКЛ, на своё место под солнцем, наши предки отстаивали с оружием в руках. Были и попытки создать Великое Княжество Руское со столицей в Полоцке в XIV–XV веках, но русинский (старобелорусский) сепаратизм так и не стал реальностью именно из-за заинтересованности в сохранении ВКЛ не только со стороны литовской знати, но и нашей, для которой Вильно постепенно стала их столицей. Ни Полоцк, ни Смоленск не смогли на равных конкурировать с Вильно. Поэтому наше боярство и мещанство ожесточенно защищало свои замки и города во время почти беспрерывных войн «Москвы» и «Литвы» в XVI веке.

Миссионерская деятельность православной церкви в период до Кревской унии, на собственно балтских землях княжества, которая разворачивалась рука об руку со славянской колонизацией, в конце концов привело к определению этнолингвистической границы Беларуси с Литвой. Как известно, этот процесс начался еще в эпоху Киевской Руси. Освоение восточными славянами Завилейской земли началось уже в X–XIII веках. На восточной части этой территории, между реками Вилия и Дисна, выделяется мощный клиноподобный массив славянских могильников и поселений. Наличие в погребениях характерных для кривичей украшений позволяет говорить об освоении этих земель полочанами[17]. Археологические исследования показывают, что на территории будущей столицы ВКЛ – Вильни, уже в XII–XIII веках существовало большое укрепленное восточнославянское поселение. Восточнославянский культурный слой был зафиксирован не только на территории Кривого города, но и Верхнем замке (гора Гедимина)[18].

До Кревской унии великие князья литовские не чинили никаких препятствий миссионерской деятельности православной церкви на собственно балтских этнических территориях. Именно надежда на полную христианизацию Литвы толкала Константинополь к уступкам в вопросах создания отдельной православной митрополии для ВКЛ[19]. О успехах христианизации (resp. рутенизации) в собственно литовских землях и возникновению на территории Виленщины и Ковенщины православных приходов свидетельствуют созданные в XIV–XV веках источники. В 50-х годах XIV века византийский историк Никифор Григора составил ученый экскурс, в котором он утверждал, что народ Рос делится на три либо четыре Руси: три христианские и одну языческую, которая, как он сам с гордостью отмечает, почти непобедима, противостоит татарам и не платит им дань, как это делают другие Руси. Эта четвертая Русь – Альгердова Литва[20]. Notitiae episcopatuum, в которых упоминается об создании около 1300 г. литовской митрополии, также включают Литву в общность Руси[21].

Показательным является и содержание привилея 1387 года великого князя Ягайлы князю Скиргайле. В нем находим свидетельства о русинах на юге и юго-востоке в окрестностях Вильни и в Троцком княжестве[22]. Часть из перечисленных в документе названий деревень и имена бояр имеют выразительный восточнославянский характер[23]. В хрониках Немецкого Ордена XIV века упоминаются русины, которых хронисты отличают от литовцев (в районах Вильно, Трок и Ковно, а также вдоль реки Невяжи)[24]. Описывая поход Конрада Валенрода в 1390 году в район Трок (Тракая) хронист крестоносцев вообще воспринимает эту территорию как составную часть Руси. Он пишет, что магистр совершил поход «in Russen vor Traken» («на Русь перед Троками»)[25].

Успехам миссионерской деятельности православной церкви в «докревский» период на этнически балтских землях способствовало присутствие здесь русинского боярства в XIV веке[26]. О существовании русинской православной шляхты, которая имела владения в районе Вильно, Трок и Ковно свидетельствую и актовые документы XV–XVI стст[27]. Приток русинского населения на собственно балтские земли княжества фиксируется и в начале XVI века, когда оно спасалось бегством с занятых московскими войсками территорий[28].

Письменные и археологические источники свидетельствуют, что и после создания ВКЛ в XIII–XIV веках продолжался процесс восточнославянской колонизации и миссионерской деятельности православной церкви на собственно литовских землях княжества. Изменение этноконфессиональной самоидентификации, крещение балтов в «русскую» веру в конце концов приводило к их ментальной и языковой рутенизации (resp. белорусизации) и к выразительному противопоставлению себя крещеным после Кревской унии в католицизм литовцам. Именно это обстоятельство поспособствовало возникновению белорусскоязычных поселений в сердце этнической литовской территории, в районах Вильно и Трок.

Термин «Русь» в послемонгольский период начинает использоваться в качестве метоэтнонима, является самоназванием нескольких формировавшихся в то время восточнославянских народов. Однако наиважнейшим в этом процессе было как раз то обстоятельство, что именно только «своё» восточнославянское население начинает считаться «руским». Как показал в своих трудах российский историк Борис Флоря, на протяжении XIII–XV веков на пространствах былой Киевской Руси выразительно прослеживается тенденция отождествления своего политического образования с «всей Руской землёй». В результате развития этого процесса в XIV–XV веках как на Севере Руси, так и в ВКЛ, окончательно закрепилась система представлений в соответствии с которыми только свое политическое образование стало отождествляться со «всей Руской землёй», а население называлось «русинами», «рускими»[29].

Во второй половине XV века в белорусской традиции окончательно закрепляются представления о том, что вся «Русь» находится в границах ВКЛ[30]. С этого времени население Великого Княжества Московского начинает последовательно называться «москвичами»[31]. Устойчивому закреплению данных представлений способствовало также окончательное разделение Киевской митрополии и использование «литовским» митрополитом титула «Всея Руси». В XV – начале XVI веков в письменных источниках созданных в ВКЛ, последовательно называют территорию России «Москвой», а ее население «московитами», «москвой», «москалями». При этом, согласно представлений восточнославянского (белорусско-украинского) населения, «вся Русь» была объединена именно в границах их государственного объединения[32]. Православность русинов не мешала им дистанцироваться от населения Московского государства. В самых различных письменных источниках и XVI, и XVII веков встречаем выразительное противопоставление Руси и русинов «Москве» и «московцам»[33], «руских» и «московских» книг, произведений искусства[34].

В эпоху ВКЛ сформировалась единая государственная территория, в границах которой целиком был объединен весь белорусский этнографический массив. Это обстоятельство весьма существенно повлияло на закрепление и окончательное оформление языковой дифференциации между предками нынешних белорусов и великороссов, укрепила и углубила этноязыковые отличия восточнославянского населения ВКЛ от населения Московского государства[35]. «Руский» (старобелорусский) язык стал официальным языком государства. В свое время еще Е. Карский показал, что белорусская языковая специфика прослеживается в памятниках XIII века, а самостоятельный комплекс старобелорусского литературного языка «не моложе» XV века. На нем говорят и пишут Ягайла, Витовт и последующие Ягелоны до Жигимонта Августа включительно[36]. Еще в 1935 году норвежский лингвист Кристиан Станг доказал, что первоначально в ВКЛ употреблялось несколько отличных между собой типов актового языка. Выразительными были отличия между вариантами, составленными в северных канцеляриях (Полоцкой, Витебской и Смоленской земель), и южными: украинскими либо теми, что находились под украинским влиянием. Со временем, в конце XV – начале XVI веков, канцелярский язык стабилизировался, достигнув определенной общепринятой нормы, и на протяжении первой половины XVI века южные влияние были устранены окончательно. С этого времени канцелярский язык целиком опирается на старобелорусскую лингвистическую основу[37]. В XVI веке статус старобелорусского языка определяется как официальный: язык государства, «власны, прирожоны» «руский язык». В Статуте 1566 г. он противопоставлен как «свой» язык делопроизводства «иному» языку, под которым понимался польский[38]. Еще более выразительно подчеркнута роль старобелорусского языка в качестве символа коллективной самоидентичности в предисловии к Статуту 1588 года, адресованного Львом Сапегой «Всим вобец станом» ВКЛ[39]. Уже с традиций, начатых еще Франциском Скориной, распространяются попытки создания «нового высокого» литературного языка, противопоставленного старославянскому, который самими книжниками определяется как «руский» и используется в сакральных текстах[40].

При этом нельзя забывать то обстоятельство, что источники не дают оснований для выводов об отличном этническом самосознании населения украинских земель, которые вошли в состав ВКЛ. Элита и «белорусской» и «украинской» Руси ВКЛ в это время имела общее этническое и историческое самосознание. Люблинская уния создала предпосылки формирования собственно украинской «руской» особности, дифференциации на «Русь» украинскую и белорусскую да стала важнейшим фактором собственно украинского нациообразования[41].

Со вторым десятилетием XVII века связано устойчивое отождествление региона Белорусского Подвинья и Поднепровья с «Белой Русью». При этом анализ письменных источников позволяет с уверенностью утверждать, что в письменных источниках того времени, созданных в местной, белорусской и украинской традиции, начиная с 1619 г., под «Белой Русью» всегда понимается только регион Белорусского Подвинья и Поднепровья[42]. Белая Русь в памятниках того времени не более и не менее чем провинция, территориальный регион ВКЛ, такой же как Литва либо Жмудь.

Анализ письменных источников позволяет сделать вывод о устойчивом конфессиональном наполнении этой терминологии: только православное население и православная церковь определяются, соответственно, как «белорусцы», «белоруская вера». Показательно, что именно северо-восточная Беларусь называется «Белой Русью». Этот регион всегда являлся главным оплотом православия в Беларуси, влияние иных конфессиональных образований даже в конце XVI – начале XVII века не шел ни в какое сравнение с православной традицией. Православную веру здесь исповедало преобладающее большинство населения. Именно поэтому есть смысл согласится с теми авторами, которые очерчивая семантику термина «Белая Русь», характерную для того времени, обращают внимание на религиозный- православный – аспект названия, который означал «чистый от латинства»[43]. Об этом косвенно свидетельствует и фольклорная традиция. Белый цвет в славянской традиции ассоциировался со светом и производительной силой. Воплощением белизны является день и серебро. Эпитет «белый» широко распространен в народных песнях и означает чистоту и красоту[44].

Термины «белорусец» «белорусский язык» в XVII веке уже имели этническое наполнение, в первую очередь для представителей «московской» стороны, которая таким образом четко осознавала свои этнокультурные и политические отличия от православного населения Речи Посполитой. Эту позицию отстаивает наиболее компетентный знаток московских актов, в которых употребляется подобная терминология – Б. Флоря[45].

Однако подобное суждение также целиком не решает данной проблемы, известен целый ряд российских источников того времени, в которых представители населения Северо-Восточной Беларуси сами «сказываются», определяют себя «белорусцами». При этом, так называли себя не только жители Северо-Восточной Беларуси, но и Западной: «родом литвин белорусец Шмянского повету <…> белорусец Лицкого повету»[46].

Вместе с тем, как показал в своих трудах крупнейший белорусский специалист по данному вопросу, Александр Белый, есть факты отнесения к Белой Руси некоторых земель современной Западной Беларуси уже в XVI в. В частности, недавно найденный в Литовской национальной библиотеке им. М. Мажвидаса инволют, на титульном листе одной из вплетённых книг содержит собственноручную надпись Лаврентия Крышковского, известного деятеля Реформации в ВКЛ:

Laurentius Criscovius senex octogenarius

Vita mihi Christus, mors mihi dulce lucrum.

Scripsi Neogardiae Metropoli Abae Russiae 1602.

Таким образом, как верно подмечает ученый, Новогрудок здесь даже назван «столицей Белой Руси».

А. Белый проанализировал также и письмо знаменитого иезуитского проповедника Петра Скарги к провинциалу ордена Яну Павлу Кампана (1582 г.), в котором, в частности, говорится: «Несвиж отдален от Вильни на 28, от Полоцка на 40 миль, размещён в самом центре Новогрудской земли на Белой Руси, называемой Ломбардией литовской, плодородной и людной…»[47].

Как известно, Новогрудок ещё и в XIХ в. чаще относили к Литве (не в этническом, а в определенном правовом значении, в качестве харонима). Однако с такой атрибуцией, очевидно, достаточно долго, конкурировала и атрибуция по этническому признаку, так как преобладание в Новогрудском воеводстве именно русинов (православных, а с конца XVI в. – преимущественно униатов) также ни у кого не вызывало сомнения. Выявленное Г. Голенченко в AGAD письмо Яроша Воловича (1592 г.) передаёт беседу короля Жигимонта III Вазы и Воловича о покойном виленском епископе Валериане Протасевиче: «A Valerianktobyll? Powiedziallem, їe Szlachcicz Rusibialley». Уточняя, что Протасевич, возможно, происходил из принадлежавшего ему имения Шушково возле Крайска (Менское воеводство), Голенченко даёт намёк на возможную локализацию Белой Руси в этом сообщении Воловича[48].

Важное значение, с точки зрения долговременного процесса расширения ареала названия Белая Русь, имеет карта «Литовская провинция ордена Св. Франциска строгой регулы» (Provincia Litvana Ord. S. Francisci, O-sd-ri-a. Observatio.), выгравированную Гиршом Лейбовичем около 1760 г. в Несвиже. Это старейшая карта Литвы, не только подготовленная, но и выгравированная в ВКЛ. На ней показана сеть бернардинских монастырей ВКЛ, а также деление государства на три основных политико-географических региона – Жемайтию (Samogitia), Великое Княжество Литовское (Magnus Ducatus Litvaniae) и Белую Русь (Alba Russia). Жемайтия показана в хорошо известных исторических ее границах, Великое Княжество Литовское соответствует Тракайскому и Вильнюсскому воеводствам, а Белая Русь занимает почти всю остальную территорию государства, за исключением Полесья, которое не охватывается целиком картой (лишь в самом низу карты, где изображен фрагмент Полесья написано: Polessia). Выделение Полесья, впрочем, противоречит легенде карты и, возможно, носит случайный характер. В легенде карты есть пояснение: «Литва делится на собственно Великое Княжество Литовское, Белую Русь и Жемайтию. Эти классы поделены на воеводства и поветы, указываемые на общих и простых картах» (Litvania dividit in M[agnus] p[ro]prie D[ucatus] L[itvaniae], Alb[a] Rus[sia] et Samogit[ia]. Hae Classes subdividunt in Palatin[atus] et distri[ctus] uti inGeneral[is] ac Vulgatis Mappis)[49]. Несвиж, в котором эта карта была издана, отнесен в ней к Белой Руси, и, следовательно, таким уже было мнение некоторых современников, живших непосредственно на этой территории.

И хотя такое понимание Белой Руси ещё не было единственным, как абсолютно верно замечает А. Белый, формирование именно такого значения изучаемого названия нельзя не отметить. К тому же Гродненский, Лидский и Ошмянский поветы на момент составления карты действительно в значительной степени были заселены этническими литовцами, так что если принять за критерий разграничения Литвы и Белой Руси язык большинства населения, с точностью до повета, то карту Лейбовича можно признать почти безупречной. Постепенное отступление границы преобладания литовского языка на северо-запад, в связи со славянизацией, в долговременной перспективе создавало своеобразный «вакуум легитимности» для пограничных территорий в междуречье Нёмана и Вилии.

Религиозное угнетение, жесткое конфессиональльное противостояние после Брестской церковной унии способствовали католизации поисков собственной самоидентичности в среде русинских интеллектуалов. Их ответы на данные вопросы были далеки от однообразия. Как раз в это время появляются не только зачатки национальных концепций развития, в которых «русские» народы Речи Посполитой трактовались как самобытные этнические образования, но возникают и альтернативные, конфликтующие с ними теории. Тогда же, в XVII веке, на украинско-белорусской почве были озвучены как исходные принципы западноруссизма=малоруссизма, так и концепция существования великой «малорусской нации», в состав которой входят не только украинские земли, но и современные белорусские.

Концепция «малоруссизма» была сформулирована киевские митрополитом Иовом Борецким, который еще в 1624 году просил московского царя заступиться за православных Речи Посполитой и трактовал украинцев как «младших» братьев[50]. Представление об единстве Руси в границах Речи Посполитой с Русью Московской не были чужими и для представителей противоположного – униатского, католического – лагеря. Тодар Скуминович писал про две Руси «которая и под наияснейшим монархом польским и под царем московским живет»[51]. Подобные взгляды и представления на этническую историю восточных славян были в полной мере характерны и для Симеона Полоцкого. Окончательное завершение эта концепция приобрела в написанном в 1674 г. Иннокентием Гизлем «Синопсисе». Именно здесь были выразительно сформулированы важнейшие тезисы малоросийства = западнорусизма.

Крах высокой старобелорусской культуры, разрушение традиционной конфессиональной структуры общества, изменение языковой и исторической идентичности в среде нашей знати и мещанства, приобретает лавинообразный характер с середины XVII века. Происходит абсолютный упадок «высокой» старобелорусской (русинской культуры). Тотальная полонизация – так можно определить общий контекст культурного развития Беларуси во второй половине XVII–XVIII вв.

На землях Беларуси и в XVII–XIX веках, как и в предыдущее время, на уровне массовых стереотипов, господствовавших в обществе, продолжало существовать выразительное отождествление религиозной и этнической принадлежности человека. Изменение православного или униатского вероисповедания на католическое в конце концов приводило и к языковой, и к ментальной ассимиляции, к появлению на территории Беларуси групп «поляков по выбору», предки которых с этнографически польским населением ничего общего не имели.

И «литвинскость» и «рускость» становятся «краевой», региональной формой сознания элиты ВКЛ. Безусловно, что и литовская, и белорусская шляхта отличала себя от «короняжей» (шляхтичей поляков), но и те, и другие начинают чувствовать свою принадлежность к общей родине – Польше (синоним Речи Посполитой в источниках второй половины XVII–XVIII вв.) и определяли себя поляками, в первую очередь в политическом смысле этого слова.

Как ни горько это признавать, но почти вся высокая культура XVIII – первой половины XIX столетия, созданная представителями местной знати, была вариантом польской культуры. Всё, что мы можем сказать и про Адама Мицкевича, и Станислава Монюшко, и Наполеона Орду, этот список можно еще долго продолжать, что это наши земляки, своим происхождением связанные с Беларусью. Повторим, земляки, но не белорусы по национальности. Не чувствовали они себя белорусами, никто их при жизни белорусами не считал да и сами себя они к белорусскому народу никогда не относили. На «краёвом» (региональном) уровне они себя считали литвинами, а на национальном – поляками. «Польша» для них – это синоним Речи Посполитой, включающий в себя и земли ВКЛ, и земли «Короны» (этнической Польши). Своим родным языком они считали польский, а не какой либо иной.

Однако среди и православного, и католического, и униатского духовенства, в среде мелкопоместной шляхты и мещанства Беларуси были те, кто поляками себя не считал еще и в первой половине XIX столетия. Люди этого круга стремились развивать белорусскую культуру, они ясно осознали, благодаря образованию, посредством изучения собственной исторической традиции, этнографии, фольклора, генеалогии, что их родина – Беларусь, а не Литва или Польша. Люди этого круга стремились институализировать белорусскую культуру, в первую очередь язык, стремились придать права гражданства белорусскому языку в начальной школе, церкви и костеле. Литовский историк Дариус Сталюнас весьма убедительно показал, что такие попытки имели место уже в середине XIX века[52].

Особого разговора требует определение того круга авторов и их идеологической направленности, которые способствовали возникновению концепции о белорусском народе, конфессионально разделенном на православных и католиков, но при этом и те, и другие – это именно белорусы, которые имеют общее прошлое, общее этническое происхождение, родной (белорусский) язык. Основателями такой точки зрения были местные белорусские интеллектуалы западнорусской традиции и способствовавшие им отдельные представители имперской администрации «Северо-Западного края».

Именно представители российской администрации стояли за доктриной о «перерождении» местной шляхты. Упомянутая доктрина начинает активно использоваться после январского восстания 1863 года. Могилевский губернатор А.П. Беклемишев утверждал, что «католики в Могилевской губернии – по большей части ополячившиеся белорусы или литовцы», однако никак не особы «польского происхождения»[53]. Ополячивание, таким образом, во всех выше указанных случаях не признается определяющим для национальной идентичности. Искусственно приобретенная в результате полонизационных процессов «польскость» признавалась маргинальной и инородной, а ее носителям, по существу, отказывалось в праве определять свою национальность как польскую.

Белорусские заподноруссы – это было магистральное, особенно в среде этнографов и историков, суждение – утверждали о принадлежности римо-католиков к белорусскому народ, так как и православных, и католиков объединяет в одно национальное целое их родной язык, обычаи, и жизненный уклад.

Творцы белорусской национальной идеи прилагали отчаянные усилия в конце XIX – начале XX века для того, чтобы сломать конфессиональный стереотип «польскости» на уровне массового самосознания в среде белорусских католиков. Они апеллировали к белорусскому языку как к важнейшему критерию национальной самоидентичности.

Весьма существенный удар по отождествлению конфессиональной и национальной тождественности населения Беларуси был осуществлен уже в 20-х годах XX века. Естественно, что это происходило на территории БССР, в эпоху белорусизации. Языковой критерий, для белорусских большевиков, был главным при определении национальности человека. Показательно, что католическое население Восточной Беларуси не протестовало против такой политики. Более того, именно в это время, как свидетельствует статистика, происходит добровольное превращение конфессиональных «поляков»-католиков в людей с белорусской национальной самоидентичностью. В результате- уже в 1926 году поляки составляли только 1, 96 % населения БССР[54].

Совершенно иначе выглядела ситуация на «Крэсах Всходних», в Западной Беларуси, где польские шовинисты сделали костел инструментом ментальной ассимиляции и полонизации. Результаты деятельности пильсудчиков и их эффективность в этом вопросе бесспорная. Понятие «поляк» в белорусском случае и сейчас самым тесным образом связано с римо-католической идентичностью. Показательно вместе с тем и то, что значительная часть белорусских поляков при этом называет своим родным языком белорусский[55].

Вместе с этим, взвешенная образовательная и конфессиональная политика современного белорусского государства дает свои результаты и в Западной Беларуси. Количество католиков, которые считают себя белорусами, а не поляками, существенно возросло и в этом регионе страны. Более чем красноречиво об этом свидетельствуют цифры. Если в 1989 г. поляками себя назвали 417720 граждан Беларуси, то в 1999 только 395712, а в 2009 количество поляков сократилось до 294549 человек. Иначе говоря, если с 1989 по 1999 год количество поляков уменьшилось на 22008, то с 1999 по 2009 на 101163 человек[56]. При этом никакой массовой миграции не произошло. Часть респондентов, в отличие от своих предков, осознали свою национальность как белорусскую.

Таким образом, несмотря на религиозный ренессанс в нашей стране, значение конфессионального фактора, как формы идентификации граждан Беларуси с той либо другой национальной группой населения, существенно уменьшилось. Представления о том, что можно быть белорусом и одновременно либо православным, либо католиком либо протестантом, либо атеистом являются доминирующими в современном белорусском обществе.

Что же такое белорусская национальная идея? Какой смысл стоит за этим словосочетанием, в чем ее важность для общества и государства?

Само собой, что говорить о национальном идее можно лишь только в одном случае – если существует особый, самостоятельный народ стремящейся к созданию собственной государственности, или уже ее обретший, требующий суверенного права на управление своей землей – именно такая общность людей и называется нацией. Таким образом, говоря о белорусской национальной идее, в самом общем смысле этого слова, мы утверждаем факт существования самостоятельной белорусской нации. Под белорусской нацией, в свою очередь, понимается общность людей, которые свою страну называют Беларусью, а себя белорусами.

Любая национальная идея – это ответ на три фундаментальных для любого народа вопроса – откуда мы? – кто мы? – куда мы идем?

Вторая половина XIX столетия стала временем, когда белорусская интеллигенция в полный голос заявила о себе, требуя признания права белорусского народа на собственную государственность, развитие родного языка и культуры.

Поражение восстания 1863 года была знаковой, наиболее важной для нас, белорусов, вехой в нашем, белорусском, нациогенезе. С одной стороны – были осуществлены очень эффективные меры со стороны царской администрации по деполонизации территорий Беларуси. Была разрушена система возобновления традиции Речи Посполитой, польскости как основной историко-политической парадигмы на наших землях. С другой стороны – при участии белорусской интеллигенции заподнорусского толка была разработана новая этнокультурная парадигма, которая привела и к иным трансформациям. Начался настоящий бум этнографических, исторических, филологических исследований наших земель[57].

Классик заподнорусской историографии – Михаил Каялович создает образ Беларуси как угнетенной поляками земли. Ему принадлежит и пальма первенства в научном опозновании территории Беларуси, создание концепта, что Беларусь – не только в границах Могилевской, Смоленской и Витебской губерний, а «там, где есть белорусский язык» – так он говорил в своих «Лекциях по истории Западной России». Именно заподноруссы утверждали, что этнографическим грабежом являются попытки отдавать католиков полякам по причине их конфессиональной принадлежности. Общность языка, материальной культуры, территории, исторической судьбы как национальные признаки белорусов – это все постулировалась именно заподноруссами. Их идеи отразились в молодых душах нового поколения белорусов, которые, однако, пошли дальше своих предшественников, осознали белорусскость уже не как региональную категорию «русскости», а как особую самобытную национальную идентичность, как одну из восточнославянских национальных традиций, равную украинской и великорусской. В результате напряженного противостояния польской и русской национальной идей в Беларуси встретились два течения. С одной стороны – обиженные администрацией губернатора Муравьева и его последователями представители местной православной белорусской элиты, с другой – разочарованная в Польше мелкая шляхта, которая здесь сражалась за польское дело, но ей постоянно давали понять и в Варшаве, что они – «поляки второго сорта». Для этих двух течений, которые слились воедино и создали белорусское национальное движение в полном смысле слова, заподноруссизм подготовил готовую концепцию великого исторического прошлого Беларуси, дал все необходимые научные аргументы. Оставалось лишь прочесть их в национальных, а не региональных, категориях[58].

В ходе дальнейшего изучения молодым поколением белорусской интеллигенции своей страны, контактов с украинским национальным движением, знакомством с идеями федерализма, крепло их представление о необходимости создания белорусского политического движения, белоруссской политической субъектности.

Через двадцать лет после восстания 1863 года, меняется целое поколение и рождается явление доселе невероятное. В начале 1880-х выходят одно за другим воззвания белорусских народников, одно из которых подписано псевдонимом «Данила Боровик», а еще одно «Шчыры беларус». В 1884 году появляется журнал «Гомон». В этих письмах, брошюрах, журнале представители белорусской интеллигенции утверждают сам факт существования своего народа и его право на государственность в виде федерации с Россией. Абсолютная для того времени инновация! Речь шла про государственность именно Беларуси, а не ВКЛ или, например, Речи Посполитой. Наша страна представляется как отличный субъект, который имеет равные права, собственную историческую традицию. Это первый шаг, который свидетельствует о рождении белорусской нации[59].

Студенты Санкт-Петербургского университета, народовольцы, основатели журнала «Гомон» (1884) шкловский мещанин, еврей по этническому происхождению, Хаим Ратнер и мстиславский мещанин, православный белорус Александр Марченко, первыми формулируют белорусскую национальную идею, обосновывают право белорусского народа на национальную государственность. Они утверждали, что белорусы – самостоятельный славянский народ, а не ветвь либо составная часть какой-либо иной национальной общности. Вслушаемся в их призыв, который без всякого преувеличения можно назвать первым национальным белорусским манифестом:

«Долой эксплуатацию, мы сами желаем управлять собой! Долой чужие руки, Белоруссия должна быть для белорусов, а не для чуждых элементов! Довольно нам подчиняться сильнейшим и ждать, куда они нас поворотят – направо или налево!.. Мы сами должны завоевать себе свободу, не возлагая надежды на других!»

По существу, этот журнал заложил основы той парадигмы политической ориентации и понимания будущего белорусской нации, которая с определенными модификациями сохраняется и сегодня. Гомон создал национальный проект, который для того времени был наиболее удачен, рационален и прагматичен. «Гомоновцы» связывали национальный вопрос с социальной модернизацией. Был сделан и наиболее оптимальный геополитический выбор – союз с Россией. История XIX века показала, что антироссийский выбор ведет в тупик. «Гомон» реально повлиял на белорусский политический дискурс до 1918 года. По существу, все концепции эпохи «Нашей Нивы» и политические программы Белорусской политической Грамады повторяли основные моменты «Гомана»: самабытность белорусской нации плюс федерализм в составе Российской империи[60].

В XX столетии эти идеи остались определяющими для белорусской политической элиты, в том числе и после обретения страной национальной независимости.

Подобные идеи развивались в жесткой конфронтации с польской элитой Беларуси, которая видела в белорусском движении лишь российскую интригу против «польскости» на «Крэсах». Любой представитель высшего сословия, кто смел лишь заикнуться о своей «белорусскости», в этой среде немедленно подвергался остракизму. Весьма показателен пример с княгиней Марией Магдаленой Радзивил из Завишей (1861–1945). Хорошо известно, что она не жалела собственных средств на издание книг и на литовском, и на белорусском языках, поддерживала «Нашу Ніву», благодаря ее финансовой поддержке был издан и бессмертный «Вянок» Максима Богдановича. Мария Магдалена Радзивил в 1912 году прямо заявила в интервью газете «Минское русское слово»:

«Я считаю себя белорусской литовского происхождения, также как и мой муж, полькой же я себя не чувствую совсем».

Подобные высказывания стали причиной бойкотирования ее польским обществом, польской аристократией Беларуси и Литвы – здесь ее с издёвкой стали называть «Магдаленой Ивановной».

Подчеркнем еще одну принципиальную вещь – со времен «Гомона» и до времени создания «Нашай Нівы» белорусское движение развивалось в первую очередь, как антипольское, основным врагом и оппонентом этого движения был польский национализм. Ставка делалась на сотрудничество, в первую очередь, с политической элитой России. Естественно, что речь шла не о дружбе с великодержавными российскими шовинистами, для которых белорусского народа не существовало в принципе и по определению. Напомним малоизвестный факт – А.И. Луцкевич, лидер БСГ, будущий премьер-министр БНР, был дружен с П.Н. Милюковым, а партия кадетов оказывала финансовую поддержку «Нашай Ніве».

Послереволюционный период показал принципиальную правильность подобной стратегии – большевики, Советская Россия, в конце концов, поддержали белорусскую советскую государственность. От возрожденной Польши же белорусы, равно как и украинцы, в политическом плане не получили ровным счетом ничего, кроме планомерного уничтожения белорусских школ, политики полонизации и колонизации «осадниками» «Крэсов Всходних», так польские шовинисты официально называли Западную Беларусь, концлагеря для политзаключенных в Березе-Картузской и тюрьмы на Лукишках в Вильно.

Да, в БССР были сталинские репрессии, да от них очень существенно пострадала и белорусская интеллигенция, равно как и иные социальные группы нашего народа, но факт остается фактом – без БССР не было бы современной, суверенной Республики Беларусь, нашего общего национального дома.

Мы белорусы. Это значит, что большая часть из нас является наследниками Руси Литовской (Белой Руси), восточнославянской руси или русинов православного вероисповедания, меньшая же – литвинов, римо-католиков, первоначально балтоязычных, бывших еще в XIV–XV вв. составной частью литовской этнической общности в эпоху ВКЛ. Эти литвины были переходной этнической категорией, которая постепенно ассимилировалась в языковом и ментальном плане. Сегодня одна часть этих людей имеет белорусское национальное самосознание, другая – считает себя поляками. На западе страны до сих пор сохранилась и те, кто говорит на литовском языке и сохраняет литовское национальное самосознание.

Таким образом, католическая, литвинская (первоначально балтская, литовская) традиция целиком не чужая и нам, белорусам. Адам Мальдис – настоящий национальный белорус, а по предкам литвин в первоначальном смысле слова – его дед еще был литовскоязычным. Среди нас, особенно на Западе Беларуси, достаточно людей с национальным белорусским самосознанием, католической идентичностью и литвинскими(=литовскими) корнями. Именно поэтому в свое время Ян Станкевич так стремился укрепить миф о Беларуси как о ВеликоЛитве – так как сам по происхождению был литвином-католиком, но с тех литвинов, которые осознали себя белорусами. Он, как и иные представители белорусской католической интеллектуальной элиты, в первую очередь белорусские ксендзы (тот же Адам Станкевич) стремились легитимировать католическую традицию в белорусском национальном движении, сделать ее составным элементом национальной идентичности. И делали это через полную приватизацию истории Литвы и литвинов как истории Беларуси и белорусов. Фальсифицировали историю? В их случае – и да, и нет. Так как это была история их предков, которые русинами не были никогда. Из потомков религиозных конверсантов, предки которых были либо православными, либо католиками, состоит третья субкультурная группа современной белорусской нации – протестанты.

Белорусские татары, мусульмане-сунниты, белорусские евреи-иудеи и великороссы-староверы столетиями живут вместе с этническими белорусами на одной земле. Мы все вместе переживали и общее горе, и общую радость, поэтому все мы, граждане Беларуси, независимо от расы, вероисповедания и этнической принадлежности, сегодня составляем то единство, имя которому БЕЛОРУССКАЯ НАЦИЯ. Нас объединяет общая любовь к нашему национальному дому, общая солидарность, взаимопомощь и взаимовыручка, общие традиционные моральные ценности.

Вместе с тем, ни умаляя и ни принижая роль и значение каждой вышеупомянутой традиции, мы должны честно признать – главной культурообразующей силой, сформировавшей нынешнюю белорусскую нацию, было христианство. Роль и значение православия, как первой среди равных христианских конфессий страны, в процессе духовного становления и развития нашего народа нельзя переоценить.

Невозможно, бесполезно и бесперспективно отрицать и общее восточнославянское культурное и цивилизационное наследие, память про которое никогда не исчезала в нашем народе. Память об общем истоке, единой этнической и исторической традиции, восходящей к эпохе Киевской Руси, прекрасно осознавалась великими национальными будителями нашего народа в конце XIX – начале XX веков. В связи с этим весьма уместно напомнить ответ на вопрос «Кто мы такие?» величайшего белорусского поэта всех времен – Максима Богдановича:

«…рускіх народаў тры. Усе яны аднаго кораню, але шмат часу жылі па асобку і так сталася з іх тры розных народы; у кожнага – сваё найменне, свая гаворка, свае звычаі, свае песні, свая вопратка.

Адзін рускі народ жыве пад Масквою і далі; завецца ён велікарускім. Другі жыве пад Кіевам і завецца украінскім.

Мы – трэці народ рускага кораню, завёмся беларусамі, і старонка наша завецца Беларусь. Ёсць паміж нас праваслаўныя, ёсць і каталікі, але народ з нас адзін, бо ўва ўсіх адна гаворка, адны звычаі, адны песні, адна вопратка, адзін лад жыцця».

Беларусь возникла на цивилизационном разломе православного «Востока» и католического «Запада». Взаимоотношение православных и католиков в нашем далеком (и не очень) прошлом были не пасторальными и весьма далекими от идиллии. Однако сегодня главное другое. После многолетних советских гонений на Церковь в Беларуси произошел настоящий религиозный Ренессанс – представители всех традиционных конфессий получили возможность свободно исповедовать свою Веру.

Парадоксально, но факт – постсоветская Беларусь сегодня является носителем и хранителем базовых традиционных христианских ценностей европейской цивилизации, во всех трех ее разновидностях – православной, католической и протестантской. Более того – белорусское государство их бережно сохраняет и культивирует

Таким образом, Беларусь сегодня – ЦИТАДЕЛЬ европейской традиционной культуры и морали. Именно поэтому идеи белорусского консерватизма, опора на традиционные христианские ценности должны стать альфой и омегой белорусской национальной идеи. Этот тип сознания считает жизненной необходимостью сохранение от разрушения традиционных ценностей – народную мораль и этику, апеллирует к традиционной полной семье, как базовой матрице национального бытия. Консервативный, охранительный тип культуры категорически отрицает революцию как политическую практику, ориентированную на братоубийственную борьбу, насильственную смену власти, он «ЗА» эволюционные, постепенные и последовательные изменения социальной реальности.

Говоря о национальности, я не забываю, что наши граждане могут иметь различное этническое происхождение, различные корни, но все мы вместе составляем единую белорусскую нацию. Это то, что гранично просто и четко сформулировал наш мудрый народ в следующем высказывании – «Нам усё роўна, адкуль ты, абы чалавек быў добры».

До сих пор мы говорили лишь о базовых сегментах национальной идеи. Попробуем сформулировать белорусскую национальную сверхзадачу – белорусскую мессианскую идею.

Я исхожу из убеждения, что белорусский народ – является народом с великим прошлым, народом, обладающим колоссальным интеллектуальным и экономическим потенциалом и трудолюбием. Такой народ, с достоинством и мужеством вынесший страшнейшие невзгоды и испытания в годы Великой Отечественной войны, народ, учредитель ООН, народ, переживший Чернобыльскую катастрофу, народ, который явил великую человечность, мужество и добролюбие во время этих суровых испытаний, не может ограничиваться в своих мечтаниях местечковым национализмом и изоляционизмом.

Беларусь должна стремится не просто выжить – она должна быть конкурентоспособной и успешной. А это возможно лишь в равноправном, партнерском экономическом союзе государств, разделяющих наши базовые ценности. При этом МЫ ДОЛЖНЫ ПОСТУЛИРОВАТЬ СВОЮ НАЦИОНАЛЬНУЮ СВЕРХЗАДАЧУ – СОЗДАТЬ В СВОЕЙ СТРАНЕ, НА ОСНОВЕ СОБСТВЕННОЙ ТРАДИЦИИ, ОРГАНИЧЕСКИЙ, ЗДОРОВЫЙ СИНТЕЗ ЕВРОПЕЙСКОГО «ВОСТОКА» И «ЗАПАДА». Мы должны апеллировать к миллионам людей, и в Западной, и в Центральной, и Восточной Европе, для которых понятие Добра и Зла, традиционной морали и этики (в том числе трудовой этики) и семьи дороги так же, как и нам. БЕЛАРУСЬ ДОЛЖНА БЫТЬ ПРИТЯГАТЕЛЬНЫМ ЦЕНТРОМ ТРАДИЦИОННОЙ НОРМАЛЬНОСТИ – ЦЕНТРОМ ТРАДИЦИОННОЙ ЕВРОПЫ.

Мы должны, совместно с соседями, разделяющими наши жизненные принципы, создать свою БРЕСТСКУЮ КРЕПОСТЬ, свою экономическую, культурную и политическую ЦИТАДЕЛЬ. Именно поэтому концепция Интеграции Интеграций является жизненно необходимой и важной для нашей страны, залогом нашего успешного развития, сохранения нашего национального «Я».

Колоссальная ответственность лежит сегодня на России. Чего греха таить – очень часто понятие сотрудничества и равноправия в Москве понимались и понимаются просто как вассальная зависимость и неукоснительное исполнение воли Кремля «младшими братьями» – белорусами и украинцами, а наша и украинская государственность – как геополитический курьез, который необходимо устранить в будущем. Пагубной, антинаучной и политически вредной, для реальной интеграции, является шовинистическая концепция, весьма популярная в среде российских националистов, о якобы искусственно разделенном в настоящее время на три части едином и неделимом русском народе. Для такой «теории» характерно полное отрицание национальной самобытности, языка и культуры белорусов и украинцев. Без изживания подобных взглядов в среде российской элиты, морального моратория на их публичное тиражирование и озвучивание с высоких трибун и в прессе, реальное сближение и сотрудничество трех братских восточнославянских народов будет неминуемо обречено на провал.

Республика Беларусь находится в географическом центре Европы и является индустриально развитой страной с почти 10-миллионным населением и открытой экспортно-ориентированной экономикой: доля экспорта по отношению к ВВП составляет 68 %, что более чем в два раза превышает средние показатели по всему миру. Республика поставляет товары на рынки 149 государств, а это примерно три четверти от их общего количества на Земле.

Беларусь является одним из инициаторов создания и членом Евразийского экономического союза, объединившего рынки России, Казахстана и Беларуси с населением более 170 млн. человек, общим ВВП – более 2 100 млрд. долл. США. Создание союза сняло барьеры для перемещения товаров, услуг, инвестиций, рабочей силы и обеспечило проведение согласованной экономической политики, направленной на создание эффективных условий для ведения бизнеса.

Главой государства и Правительством Республики Беларусь в течение последнего десятилетия реализуется последовательная политика по построению в стране экономики знаний, повышению уровня и качества жизни населения на основе инновационного развития экономики.

На инновационное развитие страны и повышение доли экспорта направлены все принятые на государственном уровне стратегии и программы, в том числе Программа социально-экономического развития Республики Беларусь (2011–2015) и Государственная программа инновационного развития Республики Беларусь (ГПИР, 2011–2015) [1, 6]. Эти и другие программы уделяют большое внимание расширению международного сотрудничества в научно-технической сфере как инструменту для развития национальной экономики.

В рамках реализации ГПИР Беларуси на 2011–2015 годы введены в эксплуатацию за три года (2011–2013) производства по 79 важнейшим проектам, общие инвестиционные затраты составили более 4,5 млрд. долларов, объем произведенной инновационной продукции по завершенным проектам составил более 6,7 млрд. долларов, создано (модернизировано) более 8 тысяч рабочих мест. По разработкам, созданным по заданиям ГНТП, организовано восемь новых производств, модернизировано 44 действующих, на которых с применением новых технологий обеспечен выпуск продукции на сумму более 585 млн. долларов.

На основании использования результатов выполнения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР) и зарубежных технологий в рамках ГПИР реализуются крупные структурообразующие проекты в области информационно-коммуникационных технологий и космоса, нефтехимической, химической, фармацевтической промышленности, медицины, энергетики и энергосбережения, машиностроении и металлургии, строительства и производства строительных материалов. Беларусь стимулирует не только внедрение высокотехнологичных производств, но и инновационное развитие традиционных видов экономической деятельности, в том числе с привлечением прямых иностранных инвестиций.

Технопарки в качестве организационно-экономических структур позволяют максимально быстро и в значительных масштабах обеспечить концентрацию интеллектуальных, материальных, финансовых ресурсов на прорывных направлениях научно-технологического прогресса, ускорить продвижение прогрессивных нововведений в сферу производства и потребления. В настоящее время в Республике Беларусь действует 12 организаций, относящихся по уставной деятельности к технопаркам, 4 центра трансферта технологий, 40 научно-практических центров, Парк высоких технологий и 76 инновационных центров. В обеспечение развития инноваций в республике создан эффективный порядок увязки (по ресурсам, исполнителям и срокам выполнения заданий) и координации проведения научных исследований и разработок в рамках государственных, республиканских и отраслевых научно-технических программ (ГНТП, РНТП) для эффективного решения системных проблем в создании и освоении производства новой продукции и новых технологий в отраслях реального сектора экономики [5].

Общая численность резидентов технопарков в 2013 году превысила 90 организаций (увеличение на 30 % за год). Общая численность работников резидентов технопарков составила 1000 человек, из них за год создано 38 новых рабочих мест.

Основными направлениями деятельности технопарков являются приборостроение, машиностроение, электроника-24,6 %.

12,0 % – резидентов работают в области информационных технологий, разработки программного обеспечения;

11,1 % – медицины, фармацевтики, производства медицинского оборудования;

10,9 % – услуги в области образования, естественных наук, конъюнктура рынка, написание НИОКР;

9,0 % – в области экологии, охраны окружающей среды, создания новых видов топлива, в сфере переработки и утилизации отходов;

5,5 % – в сфере охраны объектов и создания систем безопасности;

4,2 % – оптика, лазерные технологии;

3,3 % – в области энергетики, энергосбережения;

3,3 % – в области био- и нанотехнологий.

В Беларуси ежегодно создается 3–5 инноваций мирового уровня. В 2013 году освоено производство современных средств диагностики вирусных, бактериальных, иммунных и аллергических заболеваний человека, разработаны и внедрены в практическое здравоохранение принципиально новые ДНК-технологии диагностики врожденной и наследственной патологии. Учеными Национальной академии наук Беларуси разработана технология формирования многослойных пленочных радиационных экранов для защиты изделий микроэлектроники.

Ученые-аграрии создали новые сорта сельскохозяйственных культур, которые раньше в республике не произрастали.

Беларусь обладает высоким уровнем развития человеческого капитала. По данным Всемирного банка Беларусь занимала в 2012 году 33 место из 145 стран мира по индексу образования, в 2013 году: по показателю «Высшее образование» в Глобальном индексе инноваций 17 место в мире, 2 место в мире по уровню высшего образования в инновационном индексе Блумберга.

По результатам инновационной деятельности Беларусь занимает 54 место по показателю «Прирост нового знания и технологий» и «Создание нового знания» (27 место), причем по количеству заявок на патенты и полезные модели от резидентов страна занимает, соответственно, 10 и 7 места (12,6 и 7,2 единиц на млрд. долл. ВВП).

Косвенно степень присутствия Беларуси на мировом рынке новых технологий можно оценить по объему экспорта наукоемкой и высокотехнологичной продукции, который в 2013 году составил около 10 млрд. долларов США, т. е. около 22 % от общего объема белорусского экспорта, в 2011 году 3,2 млрд. долларов. Косвенно степень присутствия Беларуси на мировом рынке новых технологий можно оценить по объему экспорта наукоемкой и высокотехнологичной продукции, который в 2013 году составил 9,6 млрд. долларов США (при плане в 4,767), т. е. около 22 % от общего объема белорусского экспорта (3,2 млрд. долларов США в 2011 году). В 2014 году мы ожидаем объем экспорта высокотехнологичной продукции на уровне не ниже 9,5 млрд. долларов США, то есть этот показатель стабилен. Динамика показателя свидетельствует, что именно инновационная продукция обеспечивает возможности роста экспорта в целом, в то время как другие статьи экспорта подвержены колебаниям на рынке.

Имеют место высокие темпы роста экспорта информационных технологий, главным образом, программного обеспечения. По экспорту услуг в IT-сфере на душу населения Беларусь занимает 2 место после Индии.

Согласно данным Глобального индекса инноваций, по количеству исследователей на миллион населения Беларусь занимает 35 место в мире (2134 исследователя). В стране с населением менее 10 млн. человек по данным за 2013 г. находится почти 482 организации, выполняющих НИОКР.

В 2013 г. в стране действовало 12 государственных программ научных исследований, входящих в состав, 25 государственных научно-технических программ, 9 отраслевых научно-технических программ, 6 региональных научно-технических программ.

Руководство Республики Беларусь в полной мере осознает важность науки и инноваций для развития страны. На сегодняшний день (на период 2011–2015 гг.) в Республике Беларусь выделены приоритетные направления научно-технической деятельности, развитию которые государство уделяет наибольшее внимание [5, 2]:

• энергетика и энергосбережение;

• агропромышленные технологии и производства, в которых достигнуты значительные успехи:

• промышленные и строительные технологии и производства;

• медицина, медицинская техника и технологии, фармация;

• химические технологии, нанотехнологии и биотехнологии;

• информационно-коммуникационные и авиакосмические технологии;

• новые материалы;

• рациональное природопользование, ресурсосбережение и защита от чрезвычайных ситуаций;

• обороноспособность и национальная безопасность.

Наибольшее внимание органов государственного управления направлено на развитие в стране высоких технологий и высокотехнологичных производств, основанных на технологиях V и VI технологических укладов. С учетом специфики экономики Республики Беларусь здесь следует выделить следующие наиболее развитые в стране технологии:

В составе V технологического уклада:

• информационно-коммуникационные технологии, разработка программного обеспечения и информационные услуги;

• биотехнологии;

• микроэлектроника и радиоэлектронная промышленность;

• роботостроение и приборостроение, вычислительная и оптико-волоконная техника, офисное оборудование, медицинская техника;

• производство фармацевтической продукции;

• телекоммуникации (электросвязь);

• производства в сфере аэрокосмической промышленности, космические технологии;

• атомная энергетика;

• производство и переработка газа.

В составе VI технологического уклада:

• нанотехнологии (микроэлектронное производство нового поколения, наноразмерные структуры и покрытия, магнитные, сегнетоэлектрические, полупроводниковые, сверхпроводящие материалы и др.);

• генная инженерия и клеточные технологии.

Развитие технологий, формирующих новый (шестой) технологический уклад и обеспечивающих технологические прорывы (или создание опережающего научно-технологического задела) в целях разработки принципиально новых видов материалов, продукции, обладающих ранее не достижимыми возможностями, а также технологий, формирующихся на стыке различных предметных областей, является особенностью технологического развития в мире в ближайшие 15 лет станет. При этом ожидается возникновение качественно новых эффектов в различных сферах применения этих технологий, включая как традиционные сферы их использования (промышленность, транспорт, связь, энергетика), так и новые – здравоохранение, биотехнологии, нанотехнологии.

Дальнейшее развитие инноваций планируется обеспечить за счет реализации комплекса мероприятий по следующим направлениям:

• организационно-структурное развитие новых высокотехнологичных отраслей национальной экономики;

• формирование институциональной среды, благоприятной для ускоренного инновационного и технологического развития;

• привлечение инвестиций и реализация высокотехнологичных проектов;

• обучение и подготовка кадров, владеющих современными организационно-управленческими и производственными технологиями.

Наряду с созданием новых и развитием существующих высокоперспективных высокотехнологичных секторов экономики необходимо выделить следующие системные меры по развитию научной и инновационной политики Республики Беларусь [1, 2]:

• развитие государственной системы единой научно-технической экспертизы инновационных проектов для отбора наиболее перспективных исследований, разработок и инновационных проектов для их государственной поддержки и уменьшения уровня субъективных факторов при проведении экспертизы;

• создание венчурной системы финансирования научных разработок, привлечение частного капитала и дополнительных ресурсов для выполнения венчурных и инновационных проектов;

Одним из стратегических направлений работы государства является организация и координация международного научно-технического и экономического сотрудничества. Сегодня на правительственном уровне мы сотрудничаем с более, чем 40 странами.

В 2021–2030 годах развитие научно-технической деятельности будет нацелено на достижение устойчивого развития конкурентной на мировом уровне национальной инновационной системы, обеспечивающей генерацию и трансфер принципиально новых научных знаний в прорывных для экономики научно-технологических направлениях [5].

Основными направлениями развития научно-технического потенциала в среднесрочный период станут:

• концентрация научно-технологического потенциала на создании высокотехнологичных производств V и VI технологических укладов с ускоренным развертыванием специализированных инновационных производств (фотоники, микроэлектроники, лазерной и космической техники, нано- и биотехнологий и др.);

• формирование сети научно-технологических кластеров, направленных на создание и отработку технологий вплоть до этапа их промышленного масштабирования;

• создание национальных исследовательских лабораторий и центров (НИЛ(Ц)), способных осуществлять фундаментальные и прикладные исследования мирового уровня и обеспечивать обоснование прорывных направлений научно-технического развития;

• содействие развитию малых форм инновационного предпринимательства, формирование «поясов внедрения» из практико-ориентированных организаций вокруг НИЛ(Ц);

• создание венчурной системы финансирования научных разработок и специальных программ банковского кредитования научной сферы;

• оптимизация государственной бюджетной поддержки научно-исследовательских разработок исходя из критериев их приоритетности, значимости и эффективности для страны;

• создание и развитие государственной системы единой экспертизы в сферах научной, научно-технической и инновационной деятельности с использованием систем информационно-коммуникационных технологий, а также совершенствование системы организации и проведения государственной научной и научно-технической экспертизы;

• повышение качества системы подготовки научных кадров высшей квалификации и специалистов наукоемких производств в цепочке «школа – вуз – научное учреждение – производство», развитие института стажировки молодых ученых в ведущих научных центрах мира и их участие в академическом обмене;

• введение стимулирующих механизмов мотивации научной и инновационной деятельности, включая получение гарантированных доходов от использования интеллектуальной собственности;

• развитие стандартизации как важнейшего инструмента стимулирования инновационного развития путем модернизации устаревших государственных стандартов и технических регламентов, гармонизации государственных стандартов с международными;

• интеграция в мировую систему научных исследований и разработок.

Данные подходы наполнены новым содержанием с учетом формируемых задач инновационного развития страны на 2016–2020 годы, определенных программой совершенствования научной сферы в Республике Беларусь, другими программными документами. Отдельным направлением выделено направления «Наноиндустрия», ввиду его важности и значимости для экономики [6].

Управление преследует цель неразрывности инновационного цикла от фундаментальных и прикладных исследований через разработки – к промышленному освоению, практическому применению результатов научно-технической деятельности.

Целый ряд прорывных проектов возможно реализовать, объединив научный и производственный потенциал Беларуси и соседних стран. Белорусская стратегия – создавать СП, приносить технологии и ноу-хау, работать честно и на принципах взаимной выгоды.

1. Государственная программа инновационного развития Республики Беларусь на 2011–2015 годы / Постановление Совета Министров Республики Беларусь от 26 мая 2011 г. // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь, 2011. – № 5/33864.

2. О государственной инновационной политике и инновационной деятельности в Республике Беларусь / Закон Республики Беларусь от 10.07.2012 № 425-З // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь, 2012. – № 2/1977.

3. О некоторых вопросах реализации инвестиционного проекта / Указ Президента Республики Беларусь от 04.02.2013 № 57 (ред. от 21.02.2014) // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь, 2013. – № 1/14054.

4. О финансировании государственных программ и мероприятий / Постановление Совета Министров Республики Беларусь от 01.08.2014. – № 745

5. Об основах государственной научно-технической политики / Закон Республики Беларусь от 19.01.1993 № 2105-XII (ред. от 10.07.2012) // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь, 2001. – № 2/371.

6. Программа социально-экономического развития Республики Беларусь на 2011–2015 годы / Указ Президента Республики Беларусь от 11 апреля 2011 года – № 136; Постановление Совета Министров Республики Беларусь от 11 июля 2011 г. – № 942.

Представляя белорусскую модель политической системы, ангажированные публицисты, а вслед за ними и некоторые серьезные исследователи часто пускают в ход примитивные пропагандистские стереотипы вроде пресловутой «последней диктатуры». Однако такой взгляд представляется поверхностным, не раскрывающим всей сути и сложности отечественного политического механизма. Для Беларуси, как и для большинства стран, крайне важна традиция, определенная преемственность в политической сфере. Именно она формирует поведение субъектов политики, определяет вектор развития, придает завершенность и осмысленность политическому процессу. Для того, чтобы понять, каким образом в Беларуси традиции народовластия, демократического представительства сочетаются с умеренным авторитаризмом, нужно взглянуть на историю формирования политической системы нашей страны.

Уже первая точная дата отечественной истории связана с ярким примером народного самоуправления. Летописец сообщает, что в 862 г. кривичи участвовали в призвании Рюрика и его братьев на княжение в Древней Руси. При всей своей важности это было не случайное или экстраординарное событие. Еще византийские авторы, в частности Прокопий Кесарийский в VI веке, писали о том, что у славян существуют общие собрания [1, С. 23–26]. Речь, безусловно, идет о знаменитом вече, восточнославянской разновидности народного собрания. В Лаврентьевской летописи под 1176 г. приводится такая характеристика общественному строю в русских землях: «Новгородци бо изначала и Смольняне, и Кыяне, и Полочане, и вся власти, яко на думу на веча сходятся, на что же старейшии сдумають, на том же пригороди стануть» [2, С. 377–378.]. Вече представляло собой общее собрание всего мужского городского населения. Фактически это был народный сход, который решал вопросы войны и мира, приглашал на престол князей, а также изгонял неугодных правителей. По сути, вече контролировало деятельность всей системы государственной власти, осуществляло суд.

При этом вече, ограничивая власть князя, не умоляло и не упраздняло ее. Монарх не был безвольной игрушкой в руках олигархических группировок городской знати и наиболее зажиточных людей. Он обладал широкими полномочиями: командовал военными силами, имел собственную дружину, вершил свой суд, возглавлял исполнительную власть. Таким образом, в Древней Руси, в том числе и в Полоцкой земле, ярко проявилось сочетание княжеской монархической власти с серьезным элементом народоправства в виде городского веча.

Вече играло большую роль и в отношениях Полоцка с другими территориями Древней Руси. Так, в сентябре 1068 г. в результате народного восстания, киевское вече избрало великим князем Всеслава Полоцкого (Чародея), который до этого содержался в заточении своими противниками – братьями Ярославичами. На лицо любопытный исторический прецедент: полоцкие Изяславичи сумели единственный раз занять великокняжеский престол именно по воле народа, в результате решения народного собрания.

Показательно, что вече проявляло свою особенную силу в периоды общественных неустройств и конфликтов. В 1129 г. великий князь киевский Мстислав Владимирович во время военного похода взял в плен полоцких князей и выслал их с семьями в Византию. Но уже в 1132 г. полочане восстали и на вече избрали своим князем Василько, представителя местной династии Изяславичей. Таким образом, общий коллективный соборный разум позволил восстановить законный порядок. Вече предстает как ключевой элемент сохранения стабильности в Полоцкой земле во время княжеских усобиц.

Определяющим было влияние веча на общественно-политическую жизнь и в других западнорусских городах, в частности, в Витебске и Друцке [3, С. 120]. Несомненно, что демократические традиции нашей страны уходят своими корнями именно в те далекие вечевые времена.

С образованием Великого княжества Литовского в развитии общественного самоуправления произошли серьезные изменения. Магдебургское право, которое начало распространяться в ВКЛ с 1387 г., хотя и было более упорядоченным по сравнению с вечевыми традициями, все же несколько ограничило самоуправление мещан. Право избирать войта (главу города) имели только отдельные города. Некоторые магистраты делились на православные (затем униатские) и католические, что привносило элемент религиозной сегрегации. Целые городские кварталы (юридики) были исключены из процесса самоуправления и находились под полной властью светского или духовного феодала. В целом, власть на местах все более переходила в руки узкой олигархической группировки, что вызвало серию народных восстаний: в Могилеве 1606–1610, в Мозыре 1615 г. и др.

В историографии сложилось два подхода к оценке магдебургского права. Представители первого из них относятся к данному историческому явлению скептически и даже негативно, считая, что оно было отражением принудительной вестернизации, проводимой властями ВКЛ после заключения унии с Польшей. Дореволюционный историк Ф.В. Тарановский писал: «Русские города и села, наделенные немецким право, выделялись из общего строя земли, прерывали связь со стародавней всесословной или, вернее, бессословной общиной и подчинялись тому принципу сословности, на который опиралось государственное устройство Польши» [4, с. 18]. Другое направление историографии склонно видеть в широком распространении магдебургского права определенный прогресс в развитии общественных отношений в городах. Такой точки зрения придерживается польский историк Ю. Бардах, который считает, что хотя магдебургское право и было рецепцией немецкого права на землях ВКЛ, оно носило добровольный характер, а его введение стало прогрессивной формой решения местных проблем [5, S. 33–34]. Белорусский советский историк З.Ю. Копысский отмечал, что магдебургское право стало для мещан юридической основой, «которая санкционировала их положение в обществе как отдельного сословия. На его основе они образовали собственную общность с избранными органами власти, администрации и суда, с юридическими и политическими гарантиями своей хозяйственной деятельности» [6, С. 43–44]. По его мнению, горожане добивались через магдебургское право создания собственных органов самоуправления, что не было реализовано во времена вечевого строя. Но тот же исследователь признает, что горожане, не удовлетворенные нормами этого права дополняли его положениями, продиктованными местными условиями. Например, в 1621 г. жители Орши сформулировали более 20 дополнений к магдебургскому праву – из-за того, что оно «не дает необходимого им решения и усложняет вынесение справедливого приговора» [6, с. 46]. Поэтому вполне можно согласиться с белорусским историком Я.И. Трещенком, который, считая, что в магдебургском праве получили свое развитие вечевые традиции, призывал не идеализировать его, поскольку белорусские города так и не стали самоуправляющимися городскими коммунами, подобными имперским городам Германии [7, c. 59–60].

Нельзя признать полноценным проявлением народовластия сеймы и сеймики, существовавшие в ВКЛ и Речи Посполитой. С одной стороны, Статуты 1529, 1566, 1588 гг. провозглашали вольности и равенство всех перед законом, но касалось это исключительно шляхты, которая и участвовала в работе сеймов. В статье Статута 1588 г. «о волностях шляхетъскихъ» декларировалось: «… маемъ заховати при свободахъ и волностях хрестияньскихъ, в которых они, яко люди волные, волно обираючи зъстародавна и з вечъных своих продъков собе пановъ а господарей великих князей литовъских, жили и справовалисе прикладомъ и способомъ волных паньств хрестияньских…» [8, c. 570]. Но на деле сеймовая система была пережитком устаревшей сословно-представительной монархии, этап которой большинство стран Европы перешагнуло в XIV–XVI вв. Более того, исследователи данного вопроса не раз отмечали, что сеймы сначала в Польше, затем в ВКЛ и, наконец, в Речи Посполитой в корне отличались даже от аналогичных учреждений в других странах Европы, прежде всего своей односословностью, что никак не позволяет рассматривать их в качестве демократического института, поскольку там были представлены интересы исключительно аристократии. Еще Н.И. Кареев отмечал, что шляхта сделала «сейм орудием своих сословных интересов как бы в ущерб интересам общегосударственным, так и к крайней невыгоде других сословий» [9, c. 8]. Все это приводило к слабости государственного аппарата, его недееспособности. Об этом с горечью и гневом писал в 1590-е годы иезуит П. Скарга [10, p. 273]. Создание централизованного государства требовало более сильной власти, чего в Речи Посполитой не наблюдалось. Сеймы с их знаменитым право «либерум вето», введенным с подачи Радзивиллов в середине XVII в., вырождались. Документы и мемуары того времени полны свидетельств о скандалах и драках, которые стали обыденностью для этих собраний, ослаблявших государство.

Когда речь заходит о т. н. «шляхетской демократии», то само это понятие нужно воспринимать как парадоксальное. Ведь демократия означает народовластие. А оно и в ВКЛ, и в Речи Посполитой понималось как власть «народа шляхетского», то есть одного сословия. Накануне Люблинской унии место на великом вальном сейме ВКЛ получили мещане Вильно, посылавшие двух-трех бурмистров. Но они должны были сидеть ниже земских послов и высказывать свое мнение только тогда, когда на сейме речь будет идти о Вильно [11, C. 5]. Поэтому вряд ли обоснованным является мнение, высказываемым рядом исследователей, например, С.В. Тарасовым, что в сеймах прослеживаются отчетливые признаки парламентаризма [12, c. 46–61].

В условиях нараставших в XVI–XVII вв. полонизации и наступления на права православного населения все большим авторитетом пользовались братства – добровольные общественные объединения горожан. Появление в ВКЛ братств относится к XV в. Вначале они не носили чисто церковный характер и по своему составу были близки к цехам. Именно из объединения таких цеховых структур в 1584 г. в Вильно возникает первое и наиболее авторитетное Свято-Троицкое братство, ставшее уже достаточно массовым общественно-религиозным объединением. В конце XVI в. к братствам примыкают литовско-русские православные вельможи и шляхтичи. Российский историк И.Е. Флеров отмечал по этому поводу: «Имея в числе своих членов многих мужей, знатных и своим происхождением и своими государственными заслугами, братства делаются мало-помалу представителями всего русского народонаселения в юго-западной России» [13, c. 19]. Таким образом, братства служили сближению всех сословий белорусского народа как среднее звено, близкое, с одной стороны, к аристократии, а с другой – к мещанству и крестьянству. Такое сближение имело громадное значение в те времена, когда литовско-русская аристократия перенимая культуру, идеи и образ жизни польских магнатов, отрывалась от народных традиций. Фактически благодаря культурно-просветительской деятельности братств, которые, по свидетельствам их противников, образовали как бы «второе государство» [14, C. 218], белорусы сумели сохранить свою самобытность в то непростое время. Достаточно сказать, что братчиками являлись такие известные деятели белорусской и украинской культуры, как Л. и С. Зизании, М. Смотрицкий, Л. Карпович, С. Соболь, А. Мужиловский, Т. и Я. Иевлевич, И. Труцевич и др.

Показательно постоянное стремление жителей Беларуси к демократическому, коллективному решению самых острых проблем, попытке разрешать конфликты соборным разумом. Так, в мае 1599 г., в период введения церковной унии и резкого обострения религиозной борьбы, князь К.К. Острожский собрал в Вильно общий съезд православных и протестантов с попыткой заключить союз для защиты своих прав. Это событие имело определенный общественный резонанс. В 1607 г. на шляхетском съезде под Сандомиром собравшиеся фактически поддержали решения Виленского съезда [15, c. 208–209].

Российская империя, в состав которой Беларусь вошла в конце XVIII в., представляла собой другую крайность. В ней централизация власти достигла апогея. В результате эффективность государства как института также снижалась, хотя и не в такой степени, как в Речи Посполитой. Но в имперский период народоправство все равно пробивало себе дорогу. Пожалуй, наиболее ярким проявлением народного самоуправления в царской России были земства, введенные в 1864 г. Деятельность земств имела значительное позитивное влияние на развитие местного хозяйства, путей сообщений, просвещения, здравоохранения, научных исследований краеведческого характера. В.Н. Слобожанин отмечал: «Земству принадлежит бесспорный приоритет в деле пробуждения жизненной активности, хозяйственной инициативы и энергии сельского и городского населения» [15, c. 71]. В российской политической мысли одно время была даже популярна идея возрождения земств и на современном этапе [16, С.132]. Однако в Беларуси из-за участия шляхты в польском восстании 1863–1864 гг. земская реформа была отложена. Земские учреждения стали вводиться только в «столыпинскую эпоху» – в 1911 г. и не успели оказать существенного влияния на общественный уклад края в дореволюционный период. Зато уже в 1917 – начале 1918 гг. земства внесли неоценимый вклад в защиту демократических начал, самоорганизацию общества в условиях революционного взрыва.

Создание в 1906 г. Государственной Думы и выборы в нее, которые проходили также и в Беларуси, стали важным явлением в деле развития демократии в России. Впрочем, российский парламентаризм формировался под значительным влиянием земской традиции. Правда, период этого формирования оказался недолгим.

Различные формы развития народовластия и самоуправления приобрели наиболее выраженные формы в революционную эпоху. К ним, в определенной степени, можно отнести и Учредительное собрание, и Советы. Последние активно участвовали в формировании народной милиции, энергично содействовали созданию фабрично-заводских комитетов и профсоюзов рабочих и служащих, солдатских комитетов в войсках, крестьянских – на селе.

Как отмечал Я.И. Трещенок, «порывая с дореволюционным прошлым, советская эпоха, в то же время, продолжала его, сохраняла неразрывную преемственность с ним» [17, c. 5].

Революционный процесс в Беларуси проходил со своими особенностями, которые заключались в сочетании общероссийских социально-экономических и политических факторов с развитием национально-государственного строительства. Наиболее значительным проявлением народного представительства в революционную пору стал Всебелорусский съезд 1917 г. Инициаторами его созыва выступили несколько общественных и политических организаций. Прежде всего, Белорусский областной комитет при Всероссийском Совете крестьянских депутатов в Петрограде и Великая Белорусская рада в Минске. Несмотря на противодействие советских и партийных руководителей в Минске, идея созыва съезда была поддержана Советом народных комиссаров в Петрограде и лично В.И. Лениным и И.В. Сталиным. 5 декабря 1917 г. делегаты начали собираться в Минске. Через два дня съезд был объявлен открытым. В источниках существуют разные сведения о том, сколько собралось участников съезда. Однако по некоторым данным, их число было внушительным: 1167 делегатов с решающим голосом и 705 с совещательным [18, c. 3]. Работа съезда проходила в крайне сложных политических условиях, постоянных дебатах. Основным вопросом было будущее белорусской государственности, а именно степень ее самоопределения и отношения с Российской федеративной демократической республикой. Но обсуждались и другие вопросы. При этом формулировки были взвешенные, не отличались радикализмом, хотя большинство делегатов придерживалось революционно-демократической, социалистической ориентации. Так, участники съезда выступали за всесторонне развитие белорусского языка, повышения его статуса и внедрение в различные сферы жизни, но при этом поддерживали официальный статус русского языка, признавая его значительную роль в общественной жизни края. Планировалось ввести всеобщее бесплатное образование, создать Белорусский университет, расширить сеть других учебных заведений. Делегаты съезда поддержали проведение аграрной реформы через безвозмездную передачу земли трудовому крестьянству. Предусматривалось введение 8-часового рабочего дня, как для рабочих промышленных предприятий, так и для крестьян, признавалась необходимость организации народного контроля. Делегаты активно высказывались за создание белорусских национальных воинских подразделений.

Итоговая резолюция съезда стала результатом компромисса между различными группировками съезда относительно государственного будущего Беларуси: «Утверждая свое право на самоопределение, провозглашенное Российской революцией, и устанавливая демократический республиканский строй в границах Белорусской земли, для спасения родного края и ограждения его от раздела и отрыва от Российской демократической федеративной республики, 1-й Всебелорусский съезд постанавливает: немедленно образовать из своего состава власть в лице Всебелорусского Совета Крестьянских, Солдатских и Рабочих Депутатов, который временно становится во главе управления краем, вступая в деловые отношения с центральной властью, ответственной перед Советом Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов» [19, c. 57]. Фактически речь шла о создании Белорусской советской республики в тесном союзе с Российской Федерацией. Предполагалось, что Всебелорусский Совет крестьянских, солдатских и рабочих депутатов обеспечит скорейший созыв Белорусского учредительного собрания, которое должно было закрепить самоопределение Беларуси и создать постоянные органы власти. Однако это не входило в планы Облискомзапа – Исполнительного комитета Западной области и фронта, созданного большевиками и левыми эсерами в Минске под руководством А.Ф. Мясникова, В.Г. Кнорина и К.И. Ландера. Они приняли решение разогнать Всебелорусский съезд, что и было сделано в ночь с 17 на 18 декабря.

Эта насильственная акция не встретила поддержки ни в Беларуси, ни в Петрограде. В результате сильнейшего давления со стороны Совнаркома, прежде всего народного комиссара по делам национальностей И.В. Сталина, минские большевики были вынуждены начать работу по созыву второго Всебелорусского съезда, который планировался на февраль 1918 г. Фактически подготовка этого форума была одной из задач созданного 31 января 1918 г. в Петрограде Белорусского национального комиссариата (Белнацкома), однако немецкое наступление прервало этот процесс, а Беларусь до конца 1918 г. оказалась под оккупацией кайзеровской Германии. Попытки части делегатов Всебелорусского съезда реализовать идею самоопределения страны в условиях иностранной оккупации в виде создания БНР успеха не имела, и это образование так и осталось на бумаге, не обретя черты, характерные для государства. Крупнейший отечественный исследователь этой проблемы Н.С. Сташкевич справедливо отмечал: «Создание белорусской национальной государственности проходило в обстановке острейших социальных столкновений и потрясений, вызванных российской революцией. Поэтому события, связанные с рождением белорусской государственности, сегодня никак не вписываются в однобокие надуманные схемы» [20, c. 141].

Самобытные формы широкого народного представительства оказались востребованы в еще один переломный период истории нашей страны. 17 сентября 1939 г. в условиях развала Польского государства, ставшего жертвой немецко-фашистской агрессии, войска Красной Армии предприняли Освободительный поход в Западную Беларусь и Западную Украину. Завершился 20-летний период польской оккупации, сопровождавшейся колониальной эксплуатацией, национальным гнетом.

На повестку дня встал вопрос легитимизации воссоединения Западной Беларуси и БССР, вхождения этих земель в состав СССР. В связи с этим Политбюро ЦК ВКП(б) приняло 1 октября 1939 г. постановление «Вопросы Западной Украины и Западной Беларуси», в котором в 33 пунктах были прописаны цели, сроки, процедура проведения выборов в Народное собрание, определялись также основные вопросы, которые должны быть на нем обсуждены. На следующий день было издано постановление ЦК КП(б)Б о политических и организационных мероприятиях в связи с подготовкой к выборам депутатов в Народное собрание на территории Западной Беларуси [21, л. 1–3]. Решение необычное, поскольку данный представительный институт не был прописан ни в Конституции СССР 1936 г., ни в Конституции БССР 1937 г. Но, с другой стороны, и новые территории формально еще не были составной частью Советской Беларуси, не было там и постоянных органов власти.

Право выдвижения кандидатов предоставлялось крестьянским комитетам, временным управлениям городов, собраниям рабочих на предприятиях, бойцам рабочей гвардии (созданной для поддержания порядка и самообороны), творческим коллективам. Избирательное право получили все граждане, которым исполнилось 18 лет, вне зависимости от социального происхождения, имущественного положения, национальности и политических взглядов, в том числе и женщины, что в тогдашней Европе было явлением далеко не стандартным. Выборы в Народное собрание проводились на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании. Представительство осуществлялось по принципу 1 депутат от 5 тысяч избирателей. Всего был зарегистрирован 2 763 191 избиратель, из которых в выборах приняли участие 96,71 %. В результате было избрано 927 депутатов, из них 804 мужчины и 123 женщины [22, c. 495–497]. О достаточно высокой степени демократичности выборов говорит тот факт, что, по официальным данным, против проголосовало 9,3 % избирателей – показатель, почти невероятный для советской однопартийной системы. В 2 округах кандидаты даже не получили большинства голосов, и выборы проводились повторно. Для сравнения: в 1935 г. на выборах в польский сейм приняло участие только 45,9 % избирателей [23, c. 22].

Народное собрание торжественно открылось 28 октября 1939 г. в Белостоке. На заседании присутствовали народные поэты Беларуси Янка Купала и Якуб Колас. С докладом о государственной власти выступал С.О. Притыцкий. В итоге состоявшегося обсуждения делегаты постановили: «Просить Верховный Совет СССР и Верховный Совет БССР принять Западную Беларусь в состав СССР и БССР, воссоединить белорусский народ в едином государстве и положить тем самым конец разобщению белорусского народа» [24, л. 1–2]. Собрание рассмотрело важнейшие вопросы: о государственной власти, о вхождении Западной Беларуси в состав БССР, о конфискации помещичьих земель, и национализации банков и крупной промышленности. Народное собрание приняло 4 конституционных акта, сформировало Полномочную комиссию в составе 66 человек для отправки в Москву, чтобы там передать решение о вступлении Западной Беларуси в состав СССР. Избранники народа решили объявить 17 сентября днем освобождения трудящихся Западной Беларуси.

Нужно сказать, что в современной польской и отчасти белорусской историографии можно встретить и критику Народного собрания Западной Беларуси [25; 26]. Его порой пытаются представить как бутафорский орган, находившийся под полным контролем правящей партии и ее репрессивных органов. С этим никак нельзя согласиться в полной мере. При всей жесткости и формализованности советской политической системы, отлаженности механизма управления обществом со стороны ВКП(б) процессы, проходившие в Западной Беларуси осенью 1939 г. стоят особняком, отличаются собственной логикой развития. Факты свидетельствуют о том, что этот период отмечен значительным подъемом общественной активности, когда люди сами влияли на определение судьбы своей Родины.

Уже в истории суверенной и независимой Беларуси народному собранию суждено было сыграть важнейшую стабилизирующую роль в обществе. Первая редакция Конституции Республики Беларусь, принятая в 1994 г., содержала ряд противоречивых положений, неоднозначно трактующих полномочия Президента и Верховного Совета. Во многом это было отражением самого процесса принятия Конституции, который проходил весьма бурно. Достаточно сказать, что при обсуждении главы «Президент Республики Беларусь» парламент не смог даже сразу принять ее название [27, c. 464]. Фактически та редакция Основного закона создавала правовую почву для двоевластия в стране.

Деятельность Президента с первых дней прихода к власти была направлена на построение сильного и жизнеспособного государства, решение насущных проблем, прежде всего, экономических. Ситуация требовала быстрых и решительных действий. Вместе с тем многие законы, принимавшиеся Верховным Советом, были сыроватыми, требовали доработки. Глава государства накладывал на них вето, возвращал в парламент со своими предложениями. Но Верховный Совет в подавляющем большинстве случаев преодолевал вето [28, c. 90–93].

Юридическими лакунами пользовались деструктивные силы, которые не были заинтересованы в стабилизации белорусского общества, выходе его из кризиса, противодействовали курсу на интеграцию с Россией. 4 июня 1996 г., во время отсутствия Президента в стране, председатель Верховного Совета Республики Беларусь С.Г. Шарецкий выступил в парламенте с речью, которая ознаменовала начало острого политического кризиса. Он обрушился с резкой критикой в адрес исполнительной власти и лично А.Г. Лукашенко [29, c. 124–125]. Спикер открыто призвал к изменению конституционного строя через установление парламентской республики, в которой Президент играл бы исключительно церемониальную роль.

В этих условиях 7 августа 1996 г. Президент Республики Беларусь А.Г. Лукашенко обратился к Верховному Совету с просьбой провести республиканский референдум 7 ноября 1996 г. По предложению главы государства, необходимо было создать Конституционную комиссию, которая бы подготовила новый проект Основного закона, а затем предлагалось его вынести на республиканский референдум. Стремясь наиболее полно обеспечить участие широких слоев населения в обсуждении волнующих общество проблем, принимаемых высшим руководством страны решений, глава государства 29 августа 1996 г. издал Указ «О созыве Всебелорусского народного собрания». Этот шаг во многом был вызван кризисом парламентаризма в Беларуси. Даже политические противники А.Г. Лукашенко признавали: «Прошедшие выборы очень ярко и отчетливо продемонстрировали отсутствие у значительной части населения ясного понимания значения демократии, потребности в представительных органах власти. Старый состав Верховного Совета сильно дискредитировал парламент как институт государства» [30, c. 62].

В стране разгорелись острые политические дискуссии, затрагивающие фундаментальные вопросы будущего белорусской нации. Фракции аграриев и коммунистов в Верховном Совете предложили свою альтернативную редакцию Конституции, в которой отсутствовал пост Президента. Многие, очевидно, помнят, какой напряженной была тогда ситуация в стране, особенно в столице. Некоторые средства массовой информации нагнетали обстановку, проводя аналогии с событиями осени 1993 г. в Москве. Было очевидно, что необходимо находить точки соприкосновения, чтобы избежать открытого гражданского столкновения.

Первый шаг навстречу своим оппонентам сделал А.Г. Лукашенко. 10 октября 1996 г. глава государства выступил перед парламентариями с просьбой отозвать альтернативный проект Конституции. Однако депутаты оставили свое решение в силе. Тогда Президент обратился к народу.

19-20 октября 1996 года в Минске состоялось Первое Всебелорусское народное собрание. Следует подчеркнуть, что собрание проводилось в полном соответствии с действующей Конституцией, статья 3 которой гласит: «Единственным источником государственной власти в Республике Беларусь является народ» [31]. Конституция гарантирует белорусским гражданам право участвовать в решении государственных дел как непосредственно, так и через свободно избранных представителей.

В соответствии с Указом Президента были созданы республиканские и местные организационные комитеты по подготовке и проведению Всебелорусского народного собрания. Выборы делегатов проводились на заводах и в колхозах, в научных учреждениях и учебных заведениях, в воинских частях и по месту жительства граждан. В целом в выдвижении делегатов приняло участие 2,3 миллиона человек. Таким образом, Первое Всебелорусское народное собрание было сформировано путем свободных демократических выборов.

В стране и за рубежом был проявлен большой интерес к представительному форуму. От депутатов и участников Всебелорусского собрания, а также по телефону, по так называемой «горячей линии» от граждан страны поступило более тысячи вопросов, предложений и пожеланий. Характерно, что в них содержались не только поддержка А.Г. Лукашенко, его инициативы проведения референдума, но и прямые обращения по разным вопросам общественно-политической и социально-экономической жизни страны.

Представляют интерес следующие цифры и факты, характеризующие состав участников собрания. По информации районных, городских, областных организационных комитетов по подготовке и проведению Всебелорусского народного собрания было избрано 4740 участников. В работе собрания принимали участие 800 делегатов от Минска и по 650 – от каждой области [27, c. 476]. Таким образом обеспечивалось представительство всех районов и городов, наиболее крупных трудовых коллективов. Среди тех, кому народ Беларуси доверил право принимать жизненно важные для нашего государства решения, были 1164 (24,7 %) – женщины, 637 (13,6 %) – рабочие и колхозники, 554 (11,7 %) – инженерно-технические работники, 720 (15,3 %) – работники социально-культурной сферы, 1064 (22,6 %) – руководители предприятий и организаций, 1382 (30 %) – студенты, предприниматели, военнослужащие, пенсионеры и т. д. 43 делегата – Герои Советского Союза и Герои Социалистического Труда, 936 – кавалеры других высоких государственных наград, 143 – удостоены почетных званий. Делегатами собрания стали 993 депутата местных советов всех уровней, 120 депутатов Верховного Совета [32, c. 58–59].

Кроме того, на собрание были приглашены бывшие руководители республики, послы Республики Беларусь, представители национальных общин в Беларуси и белорусских зарубежных диаспор, судьи Конституционного Суда, лидеры Федерации профессиональных союзов, представители творческой интеллигенции, Республиканского совета ветеранов и большая группа работников средств массовой информации – всего 288 человек.

Президент Республики Беларусь А.Г. Лукашенко обратился к делегатам собрания с докладом «Только народ вправе решать свою судьбу». Он включал следующие тематические разделы-блоки: «Власть должна подчиняться только воле народа», «Белорусская экономика: современное состояние и направление развития», «Социальная защита и духовное возрождение народа», «Внешнеполитическая стратегия Беларуси», «Конституционная реформа – путь в будущее» [32, c. 6-57].

Особое внимание было уделено проблемам предстоящего референдума. В ответ на попытки оппозиционных парламентских кругов «вытолкнуть» Президента за пределы правового поля, А.Г. Лукашенко обратился к представительному народному форуму поддержать его решение о проведении референдума 24 ноября 1996 г.

Президент предложил для обсуждения Программу социально-экономического развития Республики Беларусь до 2000 года, выполнение которой требовало соответствующих правовых полномочий для главы государства. С тех пор стало традицией, что именно на Всебелорусском народном собрании обсуждается и утверждается очередная пятилетняя Программа социально-экономического развития страны.

Всего в обсуждении доклада Президента и других документов выступило 25 делегатов. Наряду с поддержкой законодательной инициативы А.Г. Лукашенко о проведении референдума, выступающие компетентно анализировали состояние экономики, вносили предложения по ее реформированию, а также предлагали изменения и дополнения в отдельные статьи и разделы новой редакции Конституции.

В заключительном слове Президента Республики Беларусь А.Г. Лукашенко были даны ответы на многочисленные вопросы и предложения делегатов народного форума, в том числе в области предстоящей конституционной реформы, осуществления внутренней и внешней политики.

Среди итоговых документов Первого Всебелорусского народного собрания важно выделить принятую абсолютным большинством резолюцию, которая имела большое значение для консолидации общества, преодоления политического кризиса и недопущения его перерастания в гражданскую войну.

Интересно, что итоговая резолюция Всебелорусского народного собрания была принята при 11 проголосовавших против и 37 воздержавшихся.

Ведущий американский исследователь Беларуси Г. Иоффе, отмечая роль Всебелорусского народного собрания в разрешении политического противостояния 1996 г., называет его «альтернативным общественным форумом» и проводит параллели со съездами партии советского времени [33, p. 135]. С одной стороны, это меткое сравнение, которое порой применялось и в Беларуси. Оно подчеркивает преемственность государственного устройства нашей страны. Как известно, в Беларуси не стали отказываться от советского наследия, а сделали его частью современного политического дискурса. В каком-то смысле нынешняя Республика Беларусь опирается на мощный советский субстрат. Но, с другой стороны, прямые аналогии между политическими институтами эпохи независимости и времен БССР не вполне уместны, поскольку страдают излишней схематичностью. Всебелорусское собрание – подчеркнуто внепартийный, общегражданский форум, что выгодно отличает его от тех же партийных съездов.

В коллективной работе «Белорусский путь» ее авторы, известные отечественные политологи и философы, пришли к такому выводу: «Белорусская модель демократии с такими ее принципами, как сильная государственная власть, ориентированность государства на защиту интересов широких слоев белорусского общества, отвечает объективным условиям постсоветской действительности» [34, c. 249].

Показательно, что противники политического строя в Беларуси даже в научных работах пытаются полностью игнорировать сам факт проведения Всебелорусских народных собраний, их институциональную роль, влияние на политическую систему, историческую преемственность [см. 35]. Объяснить это можно тем, что народные собрания, как и референдумы, являются признаком демократичности политического режима в нашей стране. А это не вписывается в упорно формируемые стереотипы и догмы.

Второе Всебелорусское собрание, состоявшееся 18 мая 2001 г., прошло под лозунгом «За сильную и процветающую Беларусь!» Его участники сконцентрировали особое внимание на дальнейшем социально-экономическом развитии общества. Форум не только рассмотрел проблемы местного и регионального масштаба, но и на общегосударственном уровне пришел к консолидированному мнению о путях развития страны на ближайшие пять лет. Именно на втором Всебелорусском собрании Президент обозначил основные приоритеты развития: продовольствие, экспорт, жилье, инвестиции и инновации.

Третье Всебелорусское народное собрание, проходившее в Минске 2–3 марта 2006 г., утвердило основным принципом государственного строительства в очередной пятилетке требование кардинально повысить качество жизни. В выступлении Президента Республики Беларусь на форуме тезис «Государство для народа» был определен как новая ступень развития социального государства, действующего на благо каждого гражданина.

Четвертое Всебелорусское собрание, проходившее 6–7 декабря 2010 г. под лозунгом «Вместе во имя будущего», обозначило качественно новый этап в развитии белорусского государства. В выступлениях участников высказывалась необходимость перехода от патерналистской модели государства к большей самостоятельности и граждан, и предприятий. Пожалуй, его лейтмотивом стали слова председателя Гомельского облисполкома А.С. Якобсона, предложившего концепцию трех «и»: инициатива, инновации, инвестиции. На собрании отчетливо звучала мысль о необходимости модернизации экономики и системы управления [36, c. 70].

Следует отметить, что несмотря на объективные экономические трудности последних лет, с которыми сталкивалась отечественная экономика, государственная власть не отказалась от обязательств, взятых на себя на предыдущих Всебелорусских народных собраниях.

В современной политической практике Республики Беларусь норма Конституции, провозглашающая основным источником власти народ наполняется вполне реальным содержанием. Достаточно сказать, что в таком основополагающем документе, как «Концепция национальной безопасности Республики Беларусь», утвержденная Указом Президента от 9 ноября 2010 г. № 575, подробно расписывается участие граждан в обеспечении национальной безопасности. В частности, там говорится: «Свое видение национальных интересов, способов и средств защиты они реализуют путем участия в выборах, референдумах и других формах непосредственной демократии, а также через государственные органы и органы местного самоуправления» [37, c. 38]. Тот же документ к основным национальным интересам в политической сфере относит соблюдение конституционных прав и свобод человека, а также развитие гражданского общества с учетом национальных традиций и особенностей [37, c. 12–13].

В Республики Беларусь за более чем двадцать лет суверенного развития сформировалась национальная модель гражданского общества. Она включает различные формы отчета власти перед народом и контроля гражданами деятельности руководства страны: выборы, референдумы, народные собрание и др. Как мы убедились, традиция широкого народного представительства при решении важнейших решений, определяющих судьбу страны, уходит корнями в белорусскую историю. Вечевые традиции, средневековые братства, непродолжительное, но все же имевшее место в Беларуси земское самоуправления, Всебелорусский съезд 1917 г. и Народное собрание Западной Беларуси 1939 г. являются прямыми историческими предшественниками современной модели белорусской демократии, которая опирается на серьезную историческую и политико-правовую основу, а, главное, пользуется заслуженным доверием народа, как неотъемлемый атрибут общественной жизни Республики Беларусь.

1. Белоруссия в эпоху феодализма: сборник документов и материалов: в 3 т. / редкол.: А.П. Азаров, А.М. Карпачев, Е.И. Карнейчик; сост.: З.Ю. Копысский и др.; Ин-т истории АН БССР, Арх. упр. МВД БССР. – Минск: Изд-во АН БССР, 1959. – Т. 1: С древнейших времен до середины XVII в.

2. Полное собрание русских летописей / Академия наук СССР, Институт истории. – М.: Изд. вост. Лит., 1962. – Т.1: Лаврентьевская и Суздальская летописи по Академическому списку [под ред. Е.Ф. Карского].

3. Загорульский Э.М. Белая Русь с середины I тысячелетия до середины XIII века / Э.М. Загорульский; вступ. ст. В.А. Тепловой. – Изд. второе, доп. – Минск: Изд-во «Четыре четверти», 2014.

4. Тарановский Ф.В. Обзор памятников Магдебургского права западнорусских городов / Ф.В. Тарановский. – Варшава: Типография Варшавского уч. окр., 1894.

5. Bardach J. O dawnej i niedawnej Litwie / J. Bardach. – Poznaс: Wyd-wo Uniw. im. A. Mickiewicza, 1988.

6. Копысский З.Ю. Экономическое развитие городов Белоруссии в XVI – первой половине XVII в. / З.Ю. Копысский; Акад. наук БССР, Ин-т истории. – Мн., 1966.

7. Трещенок Я.И. История Беларуси / Я.И. Трещенок. – Могилев: МГУ, 2003. – Ч.1: Досоветский период.

8. Статут Вялікага княства Літоўскага // Вялікае княства Літоўскае: энцыклапедыя ў 3 т. – Т. 3. Дадатак. А – Я / рэд-кал.: Т.У. Бялова (гал. рэд.) [і інш.]; маст. З.Э. Герасімовіч. – Мінск: Беларус. энцыкл. імя П. Броўкі, 2010.

9. Кареев Н.И. Сейм в Речи Посполитой Польской / Н.И. Кареев. – М.: Тип. Мамонтова и К, 1888.

10. Davies N. God’s Playground. A History of Poland. Vol. 1: The Origins to 1795 / Norman Davies. – New York: Columbia University Press, 1979.

11. Любавский М.К. Литовско-русский сейм. Опыт по истории учреждения в связи с внутренним строем и внешней жизнью государства / М. Любавский. – М.: Университетская тип., 1900.

12. Тарасов С.В. От соймов к Конституции // Парламентаризм в Беларуси / В.А. Божанов [и др.]. – Минск: Иппокрена, 2010. – С. 46–61.

13. Флеров И.Е. О православных церковных братствах, противоборствовавших унии в Юго-Западной России в XVI, XVII и XVIII столетиях / Соч. священника, магистра Иоанна Флерова. – С-Петербург: изд. Н.Г. Овсянникова, 1857.

14. Батюшков П.Н. Белоруссия и Литва / П.Н. Батюшков. – С-Петербург: Тип. тов-ва «Общественная польза», 1890.

15. Слобожанин В.Н. Земское самоуправление в Беларуси (1905–1917 гг.) / В.Н. Слобожанин; Ин-т философии и права АН Беларуси. – Мн., 1994.

16. Лаптева Л.Е. Земские учреждения в России / Л.Е. Лаптева; Рос. АН, Ин-т государства и права. – М.: ИГПРАН, 1993.

17. Трещенок Я.И. О сущностных характеристиках советского общества / Я.И. Трещенок. – Могилев: МГУ, 2003.

18. Восемь месяцев Советской Белоруссии // Звезда. – 1919. – 24 сентября. – С. 3.

19. Усебеларускі з’езд 1917 года: сведчанне сучасніка / Прадм. і публ. В. Скалабана // Беларускі гістарычны часопіс. – 1993. – № 4. – С. 50–62.

20. Сташкевич Н.С. Формирование идеологии белорусской государственности / Н.С. Сташкевич // Беларуская думка. – 2001. – № 1. – С. 136–147.

21. Постановление ЦК КП(б)Б о политических и организационных мероприятиях в связи с подготовкой к выборам депутатов в Народное собрание на территории Западной Белоруссии // Национальный архива Республики Беларусь (НАРБ). – Ф.4. – Оп. 3. – Д. 800.

22. Борьба трудящихся Западной Белоруссии за социальное и национальное освобождение и воссоединение с БССР: Документы и материалы. В 2 т. / Ин-т ист. партии при ЦК КПБ – фил. Ин-та марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и др.; Сост.: В.Н Жигалов, Л.П. Климантова, Т.Д. Либеровская и др.; Редкол.: В.И. Гурский и др. – Т. 2. – Мн.: Гос. изд-во БССР, 1972.

23. Дзесяць год уз’яднання беларускага народа ў адзінай Беларускай Савецкай дзяржаве. – Мн.: Дзярж. выд-ва БССР, 1949.

24. Декларация Белорусского народного собрания по вопросу о вхождении Западной Белоруссии в состав Белорусской Советской Социалистической Республики // НАРБ. – Ф.4. – Оп.21. – Д. 1756.

25. Grzelak Cz. Rola Armii Czerwonej w wyborach na zajкtym terytorium Polski pуіnocno-wschodniejw 1939 roku / Cz. Grzelak // Polska i jej wschodni sasiedzi w XX wieku. Studia i materiaіy ofiarowane prof. dr. hab. Michaіowi Gnatowskiemu w 70-lecie urodzin / Redakcja naukowa: Hanna Konopka, Daniel Boжkowski. Biaіystok: Wyd. Uniwersytetu w Biaіystoku, 2004. – S. 247–261.

26. Трафімчык А. Успаміны «заходнікаў» пра першыя савецкія выбары ў Ганцавіцкім раёне Брэсцкай вобл. / А. Трафімчык // Восень 1939 года ў гістарычнай традыцыі і вуснай гісторыі / Пад рэд. д-ра гіст. Н.А. Смаленчука. – Мінск: Зміцер Колас, 2015. – С. 95–104.

27. Гісторыя беларускай дзяржаўнасці ў канцы XVIII – пачатку XXI ст. У 2 кн. Кн. 2 / М.У. Смяховіч [і інш.]; рэд-кал.: А.А. Каваленя [і інш.]; Нац. акад. навук Беларусі, Ін-т гісторыі. – Мінск: Беларус. навука, 2012.

28. Василевич Г.А. Надежный двигатель прогресса / Г.А. Василевич // Беларуская думка. – 1996. – № 4. – С. 90–93.

29. Курьянович А.В. Верховный Совет в политической жизни Беларуси: формирование, особенности деятельности, финал (1990–1996) / А.В. Курьянович. – Минск: Тесей, 2011.

30. Проблемы формирования гражданского общества в Беларуси / В.В. Карбалевич, В.В. Ровдо, В.Ю. Чернов, В.И. Шабайлов. – Мн.: НЦСИ «Восток – Запад», 1996.

31. Конституция Республики Беларусь 1994 года (с изменениями и дополнениями, принятыми на республиканских референдумах 24 ноября 1996 г. и 17 октября 2004 г.) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.pravo.by/main.aspx?guid=6351. – Дата доступа: 21.07.2015.

32. Только народ вправе решать свою судьбу: Материалы Всебелорус. нар. собр., 19–20 окт. 1996 г. / [Редкол.: В.Л. Бразовская и др.]; Администрация Президента Республики Беларусь – Мн., 1996.

33. Ioffe G. Reassessing Lukashenka: Belarus in Cultural and Geopolitical Context / Grigory Ioffe. – New York: Palgrave Macmillan, 2014.

34. Белорусский путь / Под ред. О.В. Пролесковского и Л.Е. Криштаповича. – Минск: ИАЦ при Администрации Президента Республики Беларусь, 2010.

35. Роўда, У.В. Палітычная сістэма Рэспублікі Беларусь: вучэб. дапам./ У. Роўда. – Вільня: ЕГУ, 2011.

36. Вместе во имя будущего: Документы и материалы четвертого Всебелорусского народного собрания, 6–7 декабря 2010 г. – Минск: Беларусь, 2011.

37. Национальная безопасность Республики Беларусь / С.В. Зась [и др.]; под ред. М.В. Мясниковича и Л.С. Мальцева. – Минск: Беларус. навука, 2011.

В статье рассматриваются теоретические основы функционирования международных стратегических альянсов, включающие уточнение понятия международного стратегического альянса, выявляются тенденции развития стратегических альянсов в мировой экономике, определяется совокупность признаков, отличающих международные стратегические альянсы от других форм интегрированных экономических структур в современной глобальной экономике. Выявляются особенности государственного регулирования деятельности международных стратегических альянсов в зарубежных странах и в Республике Беларусь. Разработана методика комплексной оценки целесообразности создания международного стратегического альянса и практические рекомендации по регулированию их деятельности в Республике Беларусь.

Конец ознакомительного фрагмента.