1. Век XXXII
– Корабль приближается к атмосферному слою Земли, – обычным тоном, каким он в полете всегда делал оповещения по кораблю, сказал капитан, не отводя глаз от пультовых приборов. Он лишь слегка наклонился к переговорному устройству, чтобы произнести эту короткую фразу.
Слова прозвучали на удивление обыденно, но за ними крылось многое, очень многое.
Наверняка любой член экипажа не раз и не два слышал в мечтах эти слова, произносимые капитаном.
Орионцы в дальнем космосе повидали многое, но и в самых критических ситуациях, в самые трудные моменты схватки с Неведомым, в мыслях их, пусть подсознательно, теплился именно этот долгожданный миг.
Невидимые лучи инфралокатора, бегущие впереди по курсу «Ориона», уперлись в газовую оболочку Голубой планеты и тотчас затерялись в ней. На экране внешнего обзора медленно начали прорезаться размытые контуры материков и океанов.
– Экипаж корабля на местах, – сообщила мембрана взволнованным тенорком штурмана.
– Добро, Григо, – сказал капитан. – Готовьте шлюпку. Завершим виток, и можно высаживаться.
После длительной паузы, которая насторожила весь экипаж, слушавший разговор капитана со штурманом, последний вдруг заговорил поспешно, глотая слова, будто кто-то подтолкнул его:
– Капитан, сейчас высаживаться нельзя.
– Совет корабля решил высадиться на этом витке. Что изменилось? – спросил капитан.
– «Орион» должен сделать не меньше трех витков.
– Три витка – это много, Григо, – произнес капитан.
– Нужно выбрать подходящую посадочную площадку для шлюпки, – настаивал штурман.
– Ладно, пусть будет три витка, – согласился капитан.
Он покосился на шаровой экран, внутри которого проступали строгие линии семикилометрового тела «Ориона», корабля глубинного поиска. Обшивка его, некогда серебристая, почернела от безмолвных, но яростных космических непогод. На поверхности эллипсоидальных и шаровидных отсеков зияли глубокие кратеры с рваными краями, еще не успевшие затянуться, – следы метеоритной бомбардировки, в которую корабль попал, выскочив после очередной пульсации в районе пояса астероидов. К счастью, противометеоритная защита сумела сберечь шлюпку – небольшую ракету, которая украшала нос «Ориона» и служила для маневра: звездолет не был рассчитан на то, что ему придется причалить или хотя бы приблизиться к планете, окутанной атмосферой.
До Земли оставалось несколько тысяч километров – рукой подать.
Какими словами описать волнение орионцев, которые приникли к обзорным экранам! Они всматривались в сверкающие на солнце прозрачные купола строений, расположенные там и сям живописными группами. Как теперь живут люди на Земле? Что волнует, что интересует, что печалит их?
Со времени старта «Ориона» по корабельному времени протекло сравнительно немного времени – около тридцати лет. А здесь, на Земле… Вычислить, сколько времени прошло на Земле, было не просто. Лишь накануне вхождения «Ориона» в Солнечную систему корабельный математик Петр Брага сообщил экипажу результаты кропотливых подсчетов, которыми он занимался – правда, урывками – в течение последних месяцев полета. По такому случаю весь экипаж собрался в кают-компании (участок пути выдался спокойный, и корабль вели автоматы).
– Земляне ушли от нас вперед примерно на десять веков, – сообщил Брага.
Конечно, орионцы ждали подобной цифры, и все равно она прозвучала ошеломляюще.
Первым нарушил молчание юный Брок.
– Ты не ошибся, Петр? – спросил он.
– Выходит, мы отстали от землян на десять веков? – негромко произнесла Любава, ровесница Брока, как и он, родившаяся на «Орионе».
– Д-допустима и такая формулировка, – согласился Брага, заикаясь, как всегда, в минуты волнения. Он стоял, прислонившись к калькулятору, высокий, чуть сутуловатый, широкоскулый.
– Каких высот достигли земляне?.. – высказал капитан общий вопрос, носивший, впрочем, скорее риторический характер: разве можно предугадать – хотя бы в общих чертах – человеческий прогресс на таком чудовищном интервале времени?
– А ты можешь, Петр, назвать год, в который мы попали? – допытывался дотошный штурман.
Брага покачал головой.
– Я смог определить только порядок величины отставания «Ориона», – сказал он.
– Прилетим – все выясним на месте, – заключил капитан.
Сказал он негромко, но услышали его все. «Прилетим»… Как волнующе и в то же время обыденно прозвучало это слово! И вот он приближался, момент, о котором говорил капитан. «Орион» описывал вокруг Земли последние витки в поисках необходимой для шлюпки посадочной площадки. Получив от капитана управление, Григо менял курс корабля. Он делал это, повинуясь неосознанным импульсам. И радостно улыбнулся, когда увидел внизу то, что все время искал. Огромная ровная площадка, выплывшая откуда-то сбоку экрана, напомнила ему космодром, похожий на то лунное сооружение, с которого некогда стартовал «Орион».
По краям площадки тянутся приземистые строения – наверное, службы. Немного поодаль возвышается башня космической связи. К счастью, поле свободно. Только на запасных стоянках стоят ракеты. Похоже, на приколе. Неисправные, что ли? «Прилетим – выясним на месте», – подумал Григо словами капитана. И тотчас в переговорной мембране прозвучал капитанский голос:
– Годится площадка, Григо?
– Вполне, Джой.
– Будем высаживаться, – решил капитан.
– Погоди, погоди, капитан, – зачастил вдруг снова Григо, – «Орион» описал вокруг Земли только два витка…
– Ну и что? – не понял капитан.
– А мы должны сделать три витка.
– Что значит – должны? Кому должны? Что ты мелешь, Григо? – сказал капитан. – Площадка-то найдена?
– Найдена.
– Подходящая?
– Подходящая.
– Так в чем же дело? Для шуточек сейчас не самое подходящее время.
– Поверь мне, Джой, поверь, нужно описать еще один виток, – заволновался штурман.
– Что за дьявольщина! – рассердился капитан, голос его загремел во всех отсеках, поскольку была включена общая связь. – Знаешь, Григо, к шарадам я тоже не расположен!
– Джой, я не могу сейчас объяснить… Но это крайне важно… Разреши сделать еще один виток, – взмолился штурман.
– Ладно, – согласился капитан. – Нервы, дружище, – добавил он.
Облюбованный космодром скрылся из виду. Вскоре исчезли изрезанные края суши, блеснула сизая подкова океана.
– Что это за континент? – спросила Любава.
– Австралия, – ответил Брок, старательно изучавший на борту географию.
«Орион» пересек терминатор, день на корабле и на Земле сменился ночью.
Любава выглянула в иллюминатор: совсем рядом плыла полная Луна. Луна? Но почему такого странного цвета? Она голубая, совсем как Земля издали. А во всех микрофильмах о Земле, которые видела Любава, Луна желтая… Ну конечно! На Луне создали искусственную атмосферу. Как это она сразу не догадалась? Для землян ведь прошло столько времени…
Последние полтора часа – продолжительность полного витка – тянулись для орионцев мучительно долго.
Но вот снова показался Австралийский материк. Шлюпка отделилась от «Ориона», превратившегося в искусственный спутник Земли, и пошла на посадку.
Спуск прошел без приключений, хотя ракетные приборы барахлили. Покачнувшись, шлюпка замерла на стабилизаторах. Грохот двигателей смолк. Первым из люка вышел капитан, за ним высыпали остальные. Бетонные плиты космодрома источали жар раскаленного летнего полдня. Чахлая трава, пробившаяся между плитами, поникла от зноя.
– Похоже, мы в лето попали, Петр, – сказал капитан.
Брага пожал плечами.
– Ты от него, Джой, еще число и месяц потребуй! – усмехнулся штурман. – А он даже год определить не может…
– Оставь, Григо, – оборвал капитан.
Любава, нагнувшись, сорвала цветок, похожий на белый пушистый шарик.
– У нас в оранжерее такого не было, – сказала она, рассматривая маленькое чудо. Да, здесь, на Земле, она каждый миг ждала чуда.
Брок, запрокинув голову, смотрел то ля на облака, то ли на одинокого коршуна, который кружил над космодромом.
Вдали виднелись контуры ракет. Из-за нагретого воздуха казалось, что они слегка покачиваются.
– Где же люди? – спросил Григо, ни к кому не обращаясь.
Космодром был пустынен – никто не спешил их встречать. Орионцы сбились в кучку, совещаясь.
– Может быть, нас не заметили? – сказала Любава.
– Еще чего! «Орион» не иголка, – хмуро ответил Григо.
– Пойдем пешком, – сказал капитан, указав на космодромные постройки. – По крайней мере, там тень.
– Туда не меньше десяти километров, – прикинул Брага, жмурясь от солнца.
– Да еще по такой жаре, – подхватил Григо. – Люди измучены, капитан…
В этот миг от ближайшего строения что-то отделилось и, поблескивая, двинулось в их сторону. Вскоре все разобрали, что это была прозрачная машина, формой напоминавшая каплю. Она легко скользила в полуметре над космодромом.
– Автобус, – произнес Брага, и «старики», те, кто родился на Земле, улыбнулись почти забытому слову.
– Изо льда его сделали, что ли? – произнес Брок, вглядываясь в приближающийся аппарат.
Брага приставил к глазам ладонь козырьком.
– Пластик, видимо, – сказал он.
– Но в машине нет людей! – громко произнесла Любава то, что вертелось на языке у всех.
Машина, резко осадившая перед орионцами, была пуста.
– Автомат карантинной службы, – предположил Брага.
– Ну, а почему они нам не скажут об этом? – взорвался штурман. – Проходя Солнечную систему, мы не видели на экранах «Ориона» ни одного землянина. Да что там, мы даже голосов их не слышали, а радиоаппаратура у нас в порядке, – махнул он рукой.
– У землян могут быть свои соображения, – сказал капитан.
– Какие же? – сощурился Григо.
– Узнаем в свое время, – ответил Арго, рассматривая аппарат.
Солнце успело вскарабкаться довольно высоко.
– Какая жаркая планета! – пробормотал Брок, вытирая пот со лба.
– Клянусь космосом, я был бы спокоен, если б увидал хотя бы одного из них! – воскликнул Григо.
Налетел ветер. Любава вскрикнула: цветок, сорванный ею, весь облетел, и белое облачко, помедлив, потянулось в сторону прозрачного аппарата. Да и каждый из орионцев почувствовал, как невидимая сила мягко, но настойчиво подталкивает его к машине. Одновременно и в аппарате произошло изменение: передняя дверца открылась, точнее сказать – исчезла, растаяла.
– Садитесь, орионцы, – пригласил изнутри негромкий голос.
Обращение вызвало целую бурю.
– Машину запрограммировали люди, – сказал Брага. – Им известно название нашего корабля.
Брок покачал головой.
– Надпись на борту могли прочесть и машины астрономической службы, – произнес он. – Разве это сложно?
Ему не ответили.
Джой Арго подошел к дверце.
– Куда мы поедем? – спросил он пустоту.
– Садитесь, орионцы, – произнес голос с прежней интонацией. – Вам ничто не угрожает. Садитесь, орионцы.
– В-вот заладил! – с досадой сказал Брага.
– «Ничто не угрожает»… Как же, держи карман! – пробормотал недоверчивый Григо.
Все посмотрели на капитана. Арго положил руку на горячий поручень, прозрачный, как и остальные детали аппарата.
– Садитесь все, – показывая пример, он первым вошел внутрь.
За ним, бросив цветок, поднялась Любава.
– Как прохладно здесь! – сказала она.
Последним в машину вошел Брок. Сделал он это с явной неохотой, только после повторного приказания Арго. Дверца за Броком сразу же закрылась, возникнув из ничего, и машина тронулась, приподнявшись над плитами космодрома.
Разве о такой встрече с землянами мечтали орионцы в полете?
Машина разворачивалась, набирая скорость. Навстречу поплыли постройки, увеличиваясь в размерах. Это только сверху казались они приземистыми. Теперь строения заслонили полнеба. Как разобраться в этой мешанине блистающих плоскостей, туго заверченных спиралей, невесомо легких кружевных башен?
– Мы в плену у машин, – прошептал Брок.
Но его услышали.
– Начитался чепухи, парень, – сказал капитан.
– Да еще тысячелетней давности, – добавила Любава.
Орионцы всматривались в близкие строения. Не мелькнет ли там, за окнами, хотя бы одна человеческая фигура?
Арго бросил взгляд на часы. С момента приземления шлюпки прошло лишь пятнадцать минут, и с каждой минутой ситуация не то что не прояснялась, но, наоборот, все больше запутывалась.
Вскоре строения закрыли небо.
– Сейчас остановимся, – сказал с надеждой Григо и привстал с сиденья.
Любава улыбнулась и взяла за руку Брока, сидевшего рядом.
– Нравится тебе Земля? – спросила она шепотом.
– Еще не понял, – ответил Брок.
– Мне нравится… Она таинственная, – сказала Любава.
В салоне на миг потемнело – машина въехала под огромную арку. Аппарат замедлил ход.
– Оставайтесь пока на местах, – сказал капитан и подошел к выходу. Выражение озабоченности не сходило с его лица.
Вместо того чтобы остановиться, машина вдруг резко увеличила скорость, так что капитан едва устоял на ногах, успев ухватиться за поручень сильной рукой. Все его грузное тело напряглось, глубоко посаженные глаза продолжали всматриваться в неизвестность…
Вскоре космодромные постройки остались позади. Аппарат вынесся в открытую степь. Он скользил теперь вдоль выпуклой, лоснящейся, словно от пота, прямой, как стрела, дороги.
Любава прислонилась лбом к изогнутой прозрачной поверхности, за которой проносилось степное пространство.
– Пластик стал горячим, – сказала она.
Брок, перегнувшись, потрогал стенку:
– От солнца.
– Солнце так быстро не нагреет пластик, – заметил Брага. – Виновато сопротивление воздуха. Обратите внимание на скорость, с которой мы движемся.
Степные пространства уплывали назад. Вдали, чуть ли не у самой линии горизонта, возникали и таяли диковинные химеры. Мираж? Или постройки людей XXXII века? Но где же они сами, где люди?..
Потрясения последнего часа вкупе с нелегкими испытаниями при посадке шлюпки вызвали неожиданную для капитана реакцию: под ровный бег машины многие орионцы задремали. Резкое торможение аппарата заставило их встрепенуться.
Пейзаж за стенами машины изменился. По обе стороны дороги Появилась зелень – кусты и деревья. Главное же – справа появилась стена. Никто не заметил, когда это произошло. Высокая, светло-зеленая, она тянулась параллельно дороге, над которой скользил аппарат.
Капля с орионцами подкатила к зеленым воротам и замерла у кромки шоссе. Открылась дверца, и люди, неуверенно ступая, сошли на обочину. Полдневное солнце сияло, и к дороге подступала зелень.
Дверца закрылась, и машина умчалась.
Люди остались одни.
С минуту длилось молчание, нарушаемое лишь пронзительным стрекотом кузнечиков.
– Веселенькая история! – заметил Григо.
– Пока мы не встретили ни одного землянина, – сказала Любава. – Может быть, они видоизменились? Стали пигмеями с большими головами?
– Они встретили нас, как врагов, – сказал Григо.
– Ты в этом уверен, штурман? – посмотрел на него капитан.
– Друзей так не встречают, – упрямо мотнул головой Григо.
В этот миг ворота раздвинулись, как бы приглашая пришельцев войти.
Арго сделал шаг в сторону ворот, остальные двинулись вслед за капитаном.
– Стойте! – закричал Брок, и столько тревоги было в его голосе, что все остановились, обернувшись к юноше. – Это ловушка, – срывающимся голосом сказал Брок. – Может, на Земле и людей-то нет и мы попали в лапы захватчиков? Может, Земля теперь – это царство роботов? Бежим отсюда…
Брок метнулся в сторону, но, отброшенный невидимым препятствием, снова отлетел к обочине дороги, едва удержавшись на ногах.
– Ты совсем еще ребенок, Брок, – покачал головой капитан, снова трогаясь в путь.
– Но ты же не станешь отрицать, капитан, что нас теперь окружает невидимый барьер? – более спокойно произнес Брок.
– Силовое поле – обычная штука, – сказал Арго. – Какой же карантин без изоляции?
Когда прошел последний орионец, ворота затворились, слившись со стеной.
Люди снова остановились, оглядываясь.
– Какая огромная территория! – сказал Брага.
Вдали, насколько хватал глаз, тянулись рощицы и перелески, среди которых возвышались разнокалиберные купола строений.
От ворот лучами разбегалось несколько гравиевых дорожек. Рядом с одной из них возвышалась мачта, увенчанная прибором не известного орионцам назначения. Штурман подошел к ней и похлопал ладонью по серебристой поверхности.
– Это лишнее, Григо, – сказал капитан.
И штурман, оставив мачту, присоединился к остальным.
Экипажу казалось, что капитану известно нечто, скрытое от остальных. Джой Арго знал не больше, чем прочие. Мучительные сомнения одолевали его, но лицо оставалось спокойным. Он знал слишком хорошо, что любой шаг, опрометчивый или просто необдуманный, в незнакомой ситуации может привести к необратимым последствиям. Разве не по этой причине погибли четверо орионцев там, в окрестности Проксимы Центавра?
Экипаж должен видеть в капитане вожака, верить в него. Во всяком случае, так говорилось в Космическом уставе в те времена, когда «Орион» стартовал. Разве с тех пор устав изменился?..
Пока в действиях машин или систем, черт его знает, как их назвать, – словом, во всем том, что аппараты землян проделывали с гостями, как будто бы не было ничего угрожающего жизни орионцев. Более того, действия систем казались капитану разумными: необходимость карантина при возвращении из глубокого космоса также была оговорена уставом. Капитана, как и остальных, смущало только одно: до сих пор ни вблизи, ни издали, ни на экране, ни каким-либо иным способом они не видели ни одного землянина. В этом предстояло разобраться.
Куда идти? Над этим долго раздумывать не пришлось: снова включилось направляющее поле. Под его воздействием группка из двенадцати орионцев двинулась в сторону ближайшего корпуса.
Платаны сменились высокими растениями, резная листва которых отливала синевой. Любава замедлила шаг, рассматривая листья. Из всего экипажа, кажется, лишь она одна сохраняла настроение безмятежной доверчивости, смешанной с наивным удивлением всем окружающим.
– У нас на «Орионе» таких кустов с синими листьями не было. Что это за растение, Григо? – спросила она у штурмана, оказавшегося рядом.
– Кажется, венерианский папоротник, – буркнул в ответ Григо.
Вслед за остальными они вошли в просторное строение.