Глава 5
Он часто сидел в кабинете своего брата, потягивая скотч и вполуха слушая Альберта и его управляющего, пока читал или планировал свое следующее приключение. Так что Эдвард был знаком с Бококом и думал, что знает все о владениях графа Грейлинга. Но через час обсуждения он с невероятной отчетливостью понял, что не имеет ни малейшего понятия о том, что требовалось от графа.
Он обрадовался, что может сделать перерыв, когда дверь открылась и в комнату вошла Джулия. Он и Бокок поднялись, чтобы поприветствовать ее.
– Извините, что прерываю, – тихо сказала она, – но я хочу прогуляться по деревне.
Если бы не ее полный надежды взгляд, он бы сказал, чтобы она отправлялась на прогулку в одиночестве. К тому же Альберт, несомненно, составил бы ей компанию, а это означало, что Эдвард должен сделать то же самое. Он обязан притворяться, что жаждет ее присутствия.
– Прекрасная идея. Я составлю тебе компанию. Мы не задержимся здесь надолго.
– Тогда я подожду, да?
Видимо, она увлекалась риторическими вопросами, потому как не дала ему возможности ответить и села в кресло, положив руки на колени. Он заставил себя улыбнуться и выглядеть довольным, хотя на самом деле не хотел, чтобы она находилась здесь и была свидетелем его неуклюжести. Бокок, возможно, этого не заметит, но Джулия, бесспорно, знала повадки мужа. Но разве она присутствовала при таких обсуждениях раньше?
Однако же в этот момент он не мог не беспокоиться о ней. Ради племянника, которого она должна была родить, он обязан убедиться, что поместьями хорошо управляют. Еще несколько недель, и ему больше не придется изображать из себя графа. Тем не менее он должен контролировать все расходы и доходы, пока мальчик не достигнет совершеннолетия. Чем раньше он начнет разбираться в этих вопросах, тем скорее сможет убедиться, что с наследством брата все в порядке. Он откинулся на спинку кресла. Бокок сделал то же самое.
– Прочитав отчеты, я заметил, что Раунтри не платил нам уже какое-то время.
– Да, милорд. Как мы обсуждали до вашего отъезда, Раунтри полагает, что, поскольку три поколения его семьи пасли овец на этой земле, она принадлежит ему и он не обязан платить за ее использование. Вы решили быть снисходительным в надежде, что он одумается. К сожалению, этого не произошло. Кроме того, два других арендатора не внесли плату за время вашего отсутствия. Боюсь, вы теряете контроль.
Теряет контроль? Это останется в прошлом. Неужели Альберт действительно считал, что снисходительность поможет в данной ситуации? Он знал, что Альберт всегда старался избегать конфликтов, но в данном случае это было неуместно.
– Вы пересмотрите свою позицию, сэр? – спросил Бокок, и Эдвард расслышал нотки неуважения в его голосе.
– Следите за своим тоном, Бокок. Вы не единственный управляющий в округе.
– Извините, милорд. Я не хотел подвергать сомнению…
– Нет ничего плохого в том, чтобы вы подвергали сомнению мои действия. Я плачу вам, чтобы вы следили за состоянием дел, докладывали мне о них и помогали советом. Но я не потерплю никаких язвительных реплик. – Он хлопнул ладонью по книге и добавил: – И я также не потерплю отсутствия платежей.
Бокок выпрямился, как будто Эдвард толкнул его в спину, и сказал:
– Я поговорю с Раунтри.
– Я сам займусь Раунтри. Вы поговорите с другими неплательщиками. Я ожидаю оплаты. Я ожидаю, что она будет своевременна, или я узнаю причину, по которой они не платят. Если она не будет чертовски объективной, то я велю собрать их вещи и выставить вон. Как вы не единственный управляющий, так и они не единственные фермеры.
– При всем уважении, милорд. Сейчас арендаторам приходится трудно. Заводы предлагают людям лучшую жизнь.
– Тогда мы оставим землю под паром, хотя я подозреваю, что остались еще трудолюбивые люди, которые предпочтут работать на свежем воздухе, а не в тесных цехах. Если мы никого не найдем, то, возможно, я сам поработаю на этой земле.
Бокок нахмурился.
– Но вы же лорд, – сказал он, как будто это объясняло все.
– Я намерен обеспечить следующего графа Грейлинга достойным наследством. И я сделаю все необходимое для его будущего.
– Конечно, милорд.
Эдвард закрыл книгу и придвинул ее к Бококу:
– Я думаю, мы закончили.
– Когда вы поговорите с Раунтри?
– Сегодня днем.
Бокок улыбнулся:
– Вы не ждете у моря погоды.
– За последнее время я понял, что жизнь – вещь хрупкая. Лучше сразу навести порядок в делах.
Эдвард поднялся. Бокок откинулся на спинку кресла, поправил края шляпы.
– Милорд, еще раз примите мои соболезнования по поводу вашей утраты. Потерять брата нелегко.
– К сожалению, да.
Он достаточно потрудился и теперь должен был увидеть будущее своего племянника.
– Мы встретимся через две недели и посмотрим, как пойдут дела.
– Очень хорошо, милорд.
Повернувшись, управляющий отвесил поклон Джулии и сказал:
– Всего доброго, леди Грейлинг.
Она неуклюже встала с кресла, но Эдварду эта неуклюжесть показалась очаровательной.
– Передавайте привет вашей жене, мистер Бокок.
– Обязательно передам, миледи.
Затем управляющий покинул комнату. Эдвард должен был вздохнуть с облегчением, но Джулия подошла к нему, и он продолжил притворяться, надеясь, что она видит в нем Альберта.
– Никогда не видела, чтобы ты был таким жестким, – сказала она, а в ее глазах читалось восхищение.
– Я всецело за снисхождение, пока этим кто-то не воспользуется. Затем наружу выходит моя жесткость.
Джулия рассмеялась:
– Мне она нравится.
Он не мог отрицать, что ее слова польстили ему.
– Я не могу позволить арендаторам думать, что они управляют моей землей. Поэтому я хочу решить вопрос с Раунтри как можно скорее. Возможно, тебе придется отправиться в деревню без меня.
– Я поеду с тобой к Раунтри. Мы начнем нашу прогулку оттуда.
Все в нем кричало о том, что это плохая идея. Но он не мог продолжать в таком же духе, дабы избавиться от ее компании.
– Отлично. Я полагаю, ехать верхом на лошади в твоем состоянии небезопасно.
– Да, я не садилась на лошадь с тех пор, как узнала, что беременна. Нам понадобится карета.
– Я распоряжусь, чтобы ее подготовили. Отправляемся через полчаса?
– Идеально.
Эдвард подождал, пока Джулия выйдет из комнаты, и только потом подошел к буфету и налил себе скотча для подкрепления.
Провести день с Джулией. Что может пойти не так?
Он выпил янтарную жидкость одним быстрым глотком и подумал о том, как много всего может пойти не так.
Джулия изо всех сил пыталась подавить разочарование от того, что Альберт подготовил для нее экипаж с кучером, а сам ехал верхом на лошади. Почему он не хочет находиться рядом с ней? Каждый раз, когда у нее складывалось впечатление, что они снова сближаются, он делал шаг назад. И хотя эти мысли казались ей смехотворными, она порой думала, что Эдвард заставил Альберта разлюбить ее.
Верх экипажа был поднят, чтобы защитить ее от ветра, так что слезы в глазах Джулии стояли явно не из-за него. Она возлагала такие надежды на эту прогулку! Теперь же она предпочла бы пойти одна. С другой стороны, Джулия не была уверена, что Альберт когда-либо обращался с лошадью настолько грациозно. И когда ей становилось особенно грустно, она смотрела на мужа и наблюдала за его уверенными маневрами.
Ей всегда нравилось кататься на лошадях, но из-за беременности она не решалась ездить верхом. Джулия хотела этого ребенка больше всего на свете, однако же успела устать от хлопот, связанных с беременностью, и особенно раздражалась в те моменты, когда ее положение разделяло ее с мужем.
Ей хотелось кричать. Возможно, она просто сошла с ума, воображая несуществующие вещи.
Альберт показал дорогу, и кучер последовал за ним. Вдалеке она увидела небольшой домик и овец, рассыпавшихся по холму. Она была знакома с Раунтри и его семьей. На Рождество Джулия привозила корзинки с гостинцами всем арендаторам.
Альберт поднял руку, и карета остановилась. Затем ее муж развернул лошадь и поскакал к ним.
– Оставайся здесь, – приказал он, прежде чем спешиться и вручить повод слуге.
После этого Альберт направился к коттеджу. Раунтри вышел к нему. Этот мужчина был почти таким же высоким, как Альберт, но при этом массивнее и шире его. И если Альберт состоял из сплошных мышц и сухожилий, то Раунтри казался дородным.
Джулия не могла различить слов, но по тону их голосов поняла, что разговор с ходу приобрел враждебный оттенок. Испугавшись, она едва не вцепилась в кучера, когда увидела, как Альберт внезапно схватил мужчину за пальто и пригвоздил его к стене коттеджа. В следующее мгновение Альберт наклонился и что-то сказал ему. Глаза Раунтри расширились. Голос мужа был настолько тихим, что Джулия едва могла его расслышать. Она не на шутку разволновалась. То же самое можно было сказать и о Раунтри, который начал отчаянно мотать головой. Альберт отпустил арендатора, отступил назад, поправил лацканы пальто и похлопал его по плечу. Они обменялись еще парой слов, прежде чем граф повернулся на каблуках, подошел к карете и забрал поводья у кучера.
Затем муж повернулся в ее сторону. Альберт никогда прежде не смотрел на нее так пристально. Казалось, ему хотелось понять реакцию супруги на ситуацию и услышать от нее похвалу.
– Ты все еще хочешь пойти в деревню?
Она кивнула:
– Я думаю, что большая чашка чая и выпечка – это отличная возможность расслабиться.
Он слегка улыбнулся:
– Действительно, это хороший способ отвлечься. Поехали.
Одним быстрым движением, от которого все внутри нее затрепетало, он взобрался на лошадь. Кучер повел карету за ним. За их супружескую жизнь она сотни раз наблюдала за тем, как муж садится на лошадь. Поэтому сейчас Джулия не могла взять в толк, почему этот момент показался ей очень чувственным. Возможно, потому что за время его отсутствия ее жизнь стала невероятно целомудренной. Она не смотрела на других мужчин и не искала ему замены. Ее никогда не тянуло к другим мужчинам так, как тянуло к Альберту. С момента их знакомства он полностью подчинил ее своей власти.
Только однажды ее интерес к нему слегка ослаб. В ту ночь в саду, во время поцелуя, который не должен был случиться.
Когда они въехали в деревню, Альберт приказал кучеру остановиться возле таверны, спешился и подвел лошадь к карете. Передавая поводья кучеру, он сказал:
– Теперь ты можешь вернуть лошадь в Эвермор. На обратном пути я сам поведу карету.
– Да, милорд.
Карета закачалась, когда кучер слез с нее. Альберт подошел к Джулии и протянул руку. Она взялась за нее и почувствовала силу и уверенность, когда их пальцы соприкоснулись.
– Я подумала…
Она осеклась, чувствуя себя дурочкой.
Слегка наклонив голову, Альберт изогнул бровь:
– О чем ты подумала?
Внимательно глядя на лицо любимого, она вдруг спросила себя, почему у нее было так много сомнений.
– Я подумала, что ты взял лошадь, потому что не хотел провести время со мной.
Подняв руку, он поцеловал ее пальцы, обтянутые перчатками.
– Прости, Джулия. Мне такое даже в голову не приходило… Я хотел выглядеть более властным. Я думал, что на лошади буду казаться более устрашающим, чем в карете.
Она коснулась пальцами его подбородка.
– Ты выглядел великолепно. Я испугалась, когда ты схватил его.
– Он не слушал. Мне следовало принять меры. И, честно говоря, я вышел из себя, когда он сказал, что я не такой, как мой отец.
– Что ты ему сказал?
– Что земля, на которой он живет, принадлежала короне и была передана во владения графу Грейлингу несколько столетий тому назад. Он находится здесь исключительно благодаря моей милости. Если он не заплатит то, что причитается, я лично соберу его вещи и выставлю их вон. Он заверил меня, что возместит убытки в течение двух недель и больше меня не потревожит.
– И ты ему поверил?
– Я заставил его сомневаться. Если Раунтри солгал, то через две недели он исчезнет. И ничто на этой земле не вернет моей благосклонности к нему. Я не мстительный, но обид не прощаю.
Она не знала, что ее муж может быть настолько сильным и решительным. Таким она его никогда не видела. Это очаровывало.
– Мне никогда прежде не доводилось видеть, чтобы ты вел дела таким образом.
– Будет лучше, если тебе не придется наблюдать такое и в будущем. Я бы не хотел, чтобы ты считала меня тираном.
– Наоборот, я уважаю то, как ты заботишься о своем имуществе. Я тоже его часть.
Он почувствовал себя неловко и покраснел. Или это от морозного воздуха?
– Мы должны сейчас же выпить чаю, – сказал он, помогая ей выйти из кареты.
Подав Джулии руку, он проводил ее к таверне. Над дверью раздался звон колокольчика.
К ним подошла почтенная женщина и всхлипнула:
– О, лорд Грейлинг, я сожалею о вашей утрате.
– Спасибо, миссис Поттс. Мы с графиней хотели бы освежиться.
– Конечно, милорд. Садитесь за ваш любимый столик.
Миссис Поттс сделала широкий жест, а молодая леди, сидящая за маленьким столиком в углу у окна, взяла свою чашку и тарелку и поспешила переместиться.
Альберт помог Джулии сесть, прежде чем занять свое место напротив нее за маленьким квадратным столом. В воздухе витали запахи корицы, масла и ванили.
– Вам как обычно – лимонное пирожное, милорд? – спросила миссис Поттс.
– Нет, в память о моем брате я полакомлюсь клубничным.
– А вам, ваша милость?
– Мне то же самое.
– Какой сорт чая вам подать?
– Дарджилинг.
– А вам, ваша светлость?
– То же самое.
– Я мигом вернусь, – сказала владелица и поспешила прочь.
Джулия начала снимать перчатки.
– Тебе необязательно было заказывать клубничное пирожное, – заметил Альберт.
– Но это мои любимые пирожные. Я люблю клубнику. Летом, когда ты не видишь, я объедаюсь ею. Интересно, что еще общего было у нас с Эдвардом?
Выглянув в окно, он снял перчатки и засунул их в карман пальто.
– Не думаю, что много.
Миссис Поттс вернулась с чайником и пирожными. После того как владелица ушла, Джулия налила чай себе и мужу.
– Мне нравятся запахи этого места.
– У меня от них разыгрывается аппетит.
– Не думаю, что ты ел выпечку в Африке.
Он покачал головой:
– Давай не будем говорить об Африке. Лучше расскажи, что ты делала в мое отсутствие.
– Я даже не знаю, с чего начать.
Было так много моментов, которыми она хотела бы поделиться с ним, но теперь, когда он спросил, Джулия не могла найти подходящих слов. Она сделала глоток чая и собралась с мыслями.
– Я изменилась, Альберт.
Он слегка наклонил голову и спросил:
– Прости?
– Я переживаю, что ты почувствовал изменения во мне. И отчасти это является причиной… неловкости между нами.
– Она не имеет никакого отношения к тебе.
– Когда ты так говоришь, у меня нет причин не верить тебе, потому что ты никогда не лгал мне. Но все же я не та, какой была прежде. Пока тебя не было, я делала вещи…
Он сощурился:
– Какие вещи?
В его голосе слышалось раздражение, и у нее сложилось впечатление, что он пытается не выйти из себя.
– Впервые в жизни я была предоставлена самой себе. Сначала обо мне пеклись родители, и я должна была беспрекословно повиноваться им. Когда они умерли от гриппа, мой кузен немедленно взял меня под свою опеку, диктовал мне, как вести себя на протяжении всего сезона, и ясно дал понять, что от меня ожидалось.
– Что от тебя ожидалось?
– Выйти замуж по окончании сезона. Слава Богу, я встретила тебя. Я обожаю тебя, ты это знаешь. Я считала себя самой счастливой девушкой в мире, потому что вышла замуж по любви. Но из дома своего кузена я сразу же попала в твой дом…
– Твой муж оказался диктатором?
– Нет, конечно же нет, но все, что я делала, я делала, чтобы угодить тебе, заставить тебя гордиться мной, сделать тебя счастливым. Когда ты уехал, мне ни перед кем не надо было отчитываться. Я спала до обеда, потому что никому не было до этого дела. Я одевалась только один раз – утром. Я не меняла наряды для обеда, прогулки в саду, послеобеденного чая. Я почувствовала свободу.
– Ну и ну! Ты вела себя так дико.
Ее щеки запылали, и она тихо произнесла:
– Ты издеваешься надо мной.
– Нет.
Уголок его рта слегка приподнялся.
– Ну, может быть, чуть-чуть. Наверняка ты делала нечто более вызывающее, нежели отказ от смены нарядов.
Она откусила небольшой кусочек пирожного и ответила:
– Я прочитала «Мадам Бовари».
Он уставился на нее так, словно не узнавал.
– Тебе понравилось?
– Ты был бы разочарован, если бы я ответила, что мне понравилось?
Он громко рассмеялся, и его смех нашел отголосок в ее душе. Альберт протянул руку и провел большим пальцем по уголку ее рта. Когда он убрал руку, Джулия увидела на его пальце пятнышко клубничного джема, который миссис Поттс добавляла в пирожные, когда у нее не было свежей клубники. Опустив взгляд, он облизал большой палец.
– Нет, не был бы.
От его слов и действий внутри нее все сжалось.
– Ты читал этот роман?
– Да.
– Он тебе понравился?
– Он показался мне провокационным.
– Ты прочитал все книги и журналы из комнаты Эдварда?
Он снова сузил глаза:
– Откуда ты знаешь, что эта книга принадлежала Эдварду?
– Однажды мне стало скучно. Горничные оставили дверь открытой, и я подумала, что если зайду внутрь, то смогу лучше понять его. Я просто хотела поладить с ним.
– Вот откуда ты узнала о скотче в комнате.
Она кивнула:
– Он спрятал его в маленьком шкафу. Я знаю, что должна была уважать его личное пространство…
– Его комната находится в твоем поместье. Она не принадлежит ему. Ты имела полное право войти туда. Честно говоря, я подозреваю, что тот факт, что он смог шокировать тебя, понравился бы ему.
– Но он меня не шокировал. Я ожидала найти там алкоголь. Я не удивилась бы, если бы нашла в шкафу женщину, которая ждала его возвращения.
Он улыбнулся:
– А сейчас?
– Мне казалось, что у него много последователей, как, впрочем, и у тебя. Меня все еще удивляет, что ты отказался от всего этого ради меня.
Он снова повернулся к окну.
– Это было не так сложно, как я ожидал.
Альберт перевел взгляд на нее, и Джулия застыла. Когда он приобрел способность пленять не только взглядом?
– Ты не захотела сделать ему выговор за предпочтения в чтении?
Она медленно покачала головой. Джулия могла сказать правду, потому что перед ней был Альберт, а они всегда были честны друг с другом.
– Я, как и ты, посчитала «Мадам Бовари» довольно провокационным романом.
– Ты прочитала все книги из его комнаты?
– Я много времени провела в одиночестве. Мне нужно было чем-то занять себя.
Его глаза были полны раскаяния.
– Когда я уезжал, то не подумал, что тебе будет одиноко.
– Я не была одинока, не совсем. Я ужасно скучала по тебе, но в то же время мне казалось, что я нашла себя. Я принимала все решения без твоих советов. Я приобрела уверенность в себе.
– Не замечал, чтобы тебе не хватало уверенности.
– Иногда у меня были сомнения, но я ничего не говорила, потому что не хотела казаться слабой. Ты такой сильный. Ты заслуживаешь жену, которая будет тебе ровней.
Альберт изучал ее, как будто она была странным насекомым, которое он обнаружил под скалой.
– Ты мне льстишь.
Он снова повернулся к окну и стал смотреть на то, что происходит во дворе, как будто ее признание поставило его в неудобное положение.
– Солнце начало садиться. Вероятно, нам пора.
Когда Альберт сел в экипаж, он снял пальто и накинул ей на плечи, как одеяло.
– Ты замерзнешь и простудишься, – сказала она ему.
– Мне бывало и холоднее, – ответил Альберт, затыкая края пальто под сиденье.
– Альберт, мне кажется, что я сказала что-то не то.
Он посмотрел на нее и взял ее лицо в свои ладони. Ей отчаянно хотелось, чтобы в этот момент на нем не было перчаток. Она хотела почувствовать прикосновение его теплой кожи.
– Ты не виновата. Я предаюсь меланхолии. Я думал, что знаю о тебе все. А оказалось, что не знаю многого.
Она рассмеялась и ответила:
– Ты все знаешь. Возможно, я немного изменилась, но я по-прежнему та женщина, на которой ты женился.
Сняв шляпу, он прижался лбом к ее лбу и сказал:
– Если бы только я был тем мужчиной, за которого ты вышла замуж.
Джулия взяла его лицо в свои ладони, заставив встретиться с ней взглядом.
– Наша разлука оказала на нас более сильное влияние, нежели я ожидала. Нам нужно вновь познакомиться. Время, которое мы провели вместе сегодня ночью и днем, – всего лишь начало. Со временем мы забудем про эту разлуку.
– Не надевай черное на ужин.
– Я хочу отдать дань уважения твоему брату. Он это заслужил.
– Поверь мне, Эдвард был бы рад, если бы ты надела что-то другое. Черное – это так скучно. Он не хотел бы, чтобы мы скорбели, по крайней мере находясь в поместье.
– Сегодня вечером мы ужинаем официально?
– Да. Возможно, ты права. Чем скорее мы забудем о скорби, тем скорее все вернется на круги своя.
Альберт провел пальцем по ее подбородку, а затем перебрался на другую сторону кареты и поднялся на козлы с невероятной грацией. Подняв поводья, он хлестнул ими, заставив лошадь скакать рысью.
Она смотрела на мужа и наслаждалась силой, исходившей от него. Джулия знала, что отношения между ними никогда не станут прежними. Но это не означает, что они не станут лучше.