Глава 4
В камине потрескивал огонь, от лампы на тумбочке исходило тусклое сияние. Джулия лежала под одеялами, ее руки были скрещены на груди. Из комнаты Альберта доносились знакомые звуки. Он принимал ванну? Слишком много возни для чего-то другого.
Она бы с радостью выскользнула из постели, зашла в его комнату и встала на колени, чтобы вымыть ему спину. С радостью насладилась бы его дрожью и удовлетворенным стоном. Естественно, она перешла бы к более интересным частям его тела. Он бы поцеловал ее, его проворные пальцы расстегнули бы пуговицы на ее ночной рубашке. И вскоре они оказались бы в постели, а его мокрое тело скользило бы над ней. Ей нравилось размышлять о том, как сильно он хочет ее, однако она заставляла себя переключаться на другие мысли.
Никогда раньше она не делала подобного, да и в их отношениях наблюдалось странное напряжение. Вопреки ее ожиданиям, в ее животе трепетали бабочки. И эти ощущения были сильнее тех, что она испытывала в первую брачную ночь. Это был Альберт. Она знала, чего ожидать. Только легче от этого не становилось. С тех пор как он был в ее постели в последний раз, прошло четыре долгих месяца. Если бы она была честна сама с собой, то отметила бы, что начала забывать некоторые вещи, которые, казалось, должна была помнить всегда: его присутствие, запах, тепло.
Им не было так же комфортно друг с другом, как прежде. Она знала, что это связано с горем и потрясением от смерти брата-близнеца. Сейчас между ними находился Эдвард и они не могли расслабиться.
Впрочем, дело было не только в Эдварде, но и в ней самой. В ее теле и ее жизни происходили изменения. Она беспрестанно то плакала, то смеялась. Горничная Джулии ходила вокруг нее на цыпочках, потому что графиня, чем-то недовольная, могла наброситься на нее в любой момент. И это чувство потери контроля над собой приносило ей одни неудобства.
Возможно, пропасть между ними – это не худшая награда за изменения, происходящие в ней.
Минуты тянулись, и Джулия все больше жалела, что не приняла ванну сама, хотя она купалась этим утром и обмылась, прежде чем надеть ночную рубашку.
Почему он так тщательно готовится, если они всего лишь собирались спать вместе? Тем не менее она не могла отрицать ощущение радостной дрожи от внимательности мужа. Альберт всегда был внимательным, а порой даже слишком, как будто боялся, что может потерять ее из-за какой-то ошибки, допущенной им. Она никогда не полюбит другого, потому что любит его. Джулия влюбилась в Альберта в тот самый миг, когда он впервые пригласил ее на вальс.
Дверь, отделяющая их спальни, распахнулась, и бабочки поднялись от живота к груди. Она наблюдала, как ее муж, облаченный в халат, вошел в комнату. Он слегка улыбнулся ей, прежде чем подошел к камину, взял кочергу и разворошил поленья.
– Тебе не холодно? – спросил он.
Она поняла, что он тянет время. Возможно, он тоже заметил, что между ними что-то не так.
– Перестанет, когда ты ляжешь рядом.
Отложив кочергу, он подошел к кровати и посмотрел на лампу.
– Тебе нужен свет?
– Нет.
Он погасил пламя в лампе, и тени плавно переместились к очагу. Он развязал пояс, снял халат и бросил его в изножье кровати. От вида его обнаженной груди во рту у нее пересохло, а бабочки сместились в самый низ живота. Она проклинала себя за то, что заставила его потушить свет.
Откинув одеяло, он лег на спину. Она перевернулась на бок, положила руку ему на грудь и ощутила его тепло.
– Ты всегда надевал ночную рубашку.
Она почувствовала, что Альберт напрягся.
– В Африке было невыносимо жарко. Я привык спать обнаженным.
Она провела пальцами по его груди вплоть до пояса, где находились кальсоны, которые он надел из уважения к ее восприимчивости.
– Возможно, после того, как родится ребенок, мы оба сможем спать обнаженными.
Сжав ее пальцы, он чуть повернулся и посмотрел на нее. Даже в темноте она чувствовала напряжение в его взгляде. Ее щеки пылали, и она едва выдавила из себя улыбку.
– Я думаю, это было бы прекрасно.
Приложив руку Джулии к губам, он поцеловал кончики ее пальцев.
Бабочки порхали у нее в животе, сквозь ее тело струилось тепло. От нежности Альберта на ее глаза навернулись слезы.
– Я знаю, что был сам не свой в последнее время.
– Тсс. Все в порядке. Думаю, наша разлука оказалась более серьезной, чем мы ожидали. Я не думала, что ты будешь испытывать дискомфорт, когда вернешься.
– Просто я не хочу навредить тебе и ребенку.
Он обнял ее и крепко прижал к себе. Связь между ними вновь восстановилась.
– Ты не должен думать, что в этом есть твоя вина. Это всего лишь обстоятельства и разлука с тобой на такой долгий период… Если честно, я начала забывать вещи, о которых никогда бы не подумала. Например, каково это – быть с тобой. За прошедшие месяцы я привыкла заботиться только о собственных потребностях, о своих желаниях. Я должна была следить только за самой собой. Теперь, когда ты вернулся, мне снова нужно стать женой. Не то чтобы я возражаю, однако же я не чувствую себя обремененной этим. И временами я испытываю неловкость, потому что не знаю, как вести себя или что говорить.
Приподнявшись, он прижался лбом к ее лбу и сказал:
– Прости, что я теперь не тот мужчина, за которого ты выходила замуж.
– Тебе не нужно извиняться. Разве ты не замечаешь? Мы оба несколько изменились, и теперь нам предстоит вновь узнать друг друга.
Откинувшись назад, он погладил ее по щеке:
– Ты такая… проницательная. Я думал, что только у меня сложилось впечатление, что я больше не знаю тебя.
Она протянула руку и убрала волосы с его лба:
– Единственное, что не изменилось, – это моя любовь. Я люблю тебя больше всего на свете.
Он поцеловал ее в лоб и ответил:
– Ты меня смущаешь. – Затем обвил ее руками и притянул к своей груди. К своей широкой красивой груди. – День выдался долгим. Что скажешь, если мы немного поспим?
Кивнув, она постаралась отогнать чувство беспокойства, которое зародилось в ней, когда Альберт не ответил на ее признание в любви. Раньше, всякий раз, когда она говорила о своей любви к нему, он быстро успокаивал ее, признаваясь в ответных чувствах. Оглядываясь назад, она жалела, что поощряла его поездку с братом.
Детеныш гориллы выглянул из зарослей.
– Она восхитительна. Посмотри на эти огромные карие глаза. Дамы влюбятся в нее.
– Не подходи слишком близко.
– Все хорошо. Она очень милая. Смотри, она хочет подойти ко мне.
– Ты всегда умел очаровывать дам.
– Мы должны забрать ее с собой. Подумай о внимании, которое нам окажут. И Джулия будет ее обожать.
– Я не уверен, что это хорошая идея…
Испуганный крик прорвался сквозь сон, заставляя его проснуться. Это происходило каждую ночь после смерти Альберта. Он сел, тяжело дыша и заливаясь потом. Эдвард ничего не помнил, но отголоски кошмара вызывали у него неконтролируемую дрожь по всему телу.
– Альберт?
– Извини, что помешал тебе. Засыпай.
Сбросив одеяло, он вылез из постели и направился к камину. Пламя затухало, поэтому Эдвард стал на колени, добавил поленьев и разжег его вновь. Ему было холодно, так холодно, как будто бы он сам оказался в могиле. Ему нужно было согреться, чтобы прошла дрожь и перестали стучать зубы.
О, как он хотел, чтобы эти ужасные кошмары прекратились! Казалось, он разучился дышать, а жара джунглей постоянно преследовала его. Почему они ушли из лагеря без своих проводников? Почему Альберт оказался таким чертовски наблюдательным и заметил детеныша гориллы? Но почему он не увидел полную картину? Почему винтовка Эдварда болталась на плече, вместо того чтобы быть заряженной и готовой выстрелить?
– Вот, выпей это.
Он заставил себя посмотреть на маленькую руку, которая протягивала ему стакан, встретился взглядом с голубыми глазами, наполненными волнением и беспокойством.
– Где ты это взяла?
– В комнате Эдварда. Это скотч, он поможет тебе успокоиться.
Как долго он приходил в себя после сна? И откуда она могла знать, что в комнате Эдварда можно найти скотч? Взяв стакан, он выпил половину его содержимого одним глотком, радуясь огню в горле и распространяющемуся по груди теплу.
– Из-за этого ты не оставался у меня на ночь? – спросила она.
Он кивнул, хоть это и было неправдой.
– Тебе снилась Африка?
Он снова повернулся к огню.
– Мне постоянно снится сон. Последний вечер. Солнечный свет пробивается сквозь листья, слышен шум насекомых и диких существ. В джунглях редко бывает тихо. Я помню каждую деталь того дня. Я так ярко все помню.
– Ты никогда не рассказывал мне, как это произошло. Расскажи сейчас.
– Джулия…
Она положила руку ему на плечо, мягко сжала его и сказала:
– Отведи душу.
Он не должен был рассказывать ей об этом, но события того вечера тяготили его.
– Мы, э… мм… – он прочистил горло. – Он… Было раннее утро. Мы шли по джунглям, останавливаясь, чтобы поесть или выпить чаю. Я что-то услышал и пошел на разведку с винтовкой на плече. Он пошел со мной и заметил это первым. Он всегда был внимательным… даже когда мы были детьми…
Его голос затих, и он потерялся в вихре воспоминаний. Она нежно провела рукой по его плечу.
– Что он заметил?
– Детеныша гориллы. Он был маленьким, с огромными проницательными глазами, чертовски милым.
Джулия вздрогнула, и Эдвард понял, что его ругательство застало ее врасплох. Он должен был помнить, что Альберт никогда не высказывался вульгарно при ней.
– Он подошел к нему, опустился на колени и начал с ним играть. Я просто стоял и наблюдал за ним. Он выглядел счастливым, улыбался и смеялся. Он щекотал маленькое создание. Я был невероятно рад, что мы находились там, что отправились в путешествие вместе… А потом начался кошмар… Рев – это единственный способ описать все, что происходило. Я мог бы поклясться, что дрожала даже земля. Затем эта чудовищная горилла подхватила моего брата и швырнула его в дерево, как будто он весил не больше перышка. Я не знаю, сколько раз этот зверь ударил его о землю, прежде чем я смог застрелить его. Но было слишком поздно. Мой брат уже умер.
Она обняла его за плечи и крепко прижала к себе. Эдвард дрожал и стиснул виски́ руками.
– О, Альберт, это так ужасно. Мне очень жаль. Я не знаю, что сказать.
– Тут не о чем говорить. Я думаю, он умер еще от первого удара.
Ложь. Но он не хотел, чтобы она знала правду. Ее муж лежал со сломанными костями и медленно умирал.
– Он не страдал. Возможно, он даже не понял, что произошло. Смерть была быстрой. – Он вздрогнул и добавил: – Я не должен был рассказывать тебе об этом, когда ты в таком состоянии.
– Я знаю, что ты думаешь так из-за прежних моих выкидышей, но я не настолько хрупкая. Ты должен делиться со мной всем. Ты не должен держать все это в себе.
Он выпил скотч и отставил стакан.
– Тебе легче? – заботливо поинтересовалась Джулия.
Ему было значительно легче, но он не думал, что это заслуга скотча. Эдвард заставил себя поднять глаза и, встретившись взглядом с Джулией, тихо произнес:
– Да. – Он больше не дрожал, у него не стучали зубы. Холод покинул его тело.
– Спасибо за скотч. Это было именно то, в чем я нуждался.
– Я пыталась разбудить тебя, когда ты начал метаться.
Он метался?
– Я сделал тебе больно?
Покачав головой, она убрала влажные волосы с его лба. Какие же у нее нежные пальцы!
– Нет, но у меня защемило сердце, оттого что ты страдаешь.
Он не заслуживал терзаний Джулии. Он не заслуживал ее беспокойства.
– Будет лучше, если я посплю в своей комнате, пока кошмары не пройдут.
Но как он мог отказаться от ее утешений, когда она стояла рядом с ним и гладила его плечи и спину. Касания ее пальцев были так приятны. Он не заслуживал их, как и утешения.
Твой муж погиб из-за меня. Ему осталось притворяться недолго, но он должен быть сильнее, чем обычно. Жаль, что Альберт не может дать ему пощечину, как в старые добрые времена. Эдвард хотел рассказать ему обо всех эмоциях, которые испытывал. Ты когда-нибудь замечал, какие крошечные ножки у твоей жены?
– Господи, как же я скучаю по нему, – прохрипел он. – Я ужасно скучаю…
– Я знаю, – сказала Джулия, обняв его, как будто укрыв плащом, который защищает в суровую зиму. – Я знаю.
Откуда она могла знать? Альберт был его частью, они были связаны трагедиями и триумфами. А теперь его нет. Казалось, Эдвард получил удар под дых, чтобы вернуться в реальность.
Что-то слегка ударило его в спину.
– Что это, черт возьми?
Джулия развернула его к себе, взяла его руку в свою и положила ее себе на живот.
– Джулия…
– Тсс, подожди, – сказала она так тихо, что ее голос едва можно было отличить от потрескивания огня.
Затем он почувствовал легкий толчок. Единственное, о чем он мог думать в этот момент, – это то, что он ворует у брата еще один важный момент.
Она улыбнулась:
– Это твой сын.
Он нахмурился. Джулия и раньше называла ребенка сыном.
– Откуда ты знаешь, что это мальчик?
– Я просто это знаю. Женщины знают разные вещи. И я уверена, что он останется с нами. Когда опять придут кошмары, просто помни о том, что вскоре у тебя начнется новая жизнь.
В горле встал ком, легкие сжались настолько, что он испугался, что больше никогда не сможет дышать. Немного наклонившись, он поцеловал то место, где только что находилась ее рука. Он поднял свой взгляд на Джулию и сказал:
– Независимо от того, что произойдет в будущем, и независимо от того, насколько сильно я изменился, помни, что больше всего на свете я хочу, чтобы этот ребенок родился здоровым и сильным. Больше всего на свете я хочу, чтобы вы с ним были счастливы.
Он прижался к ней щекой и почувствовал, как Джулия мягко проводит пальцами по его волосам. В этот момент он понял, что еще никогда в жизни не говорил более правдивых слов.
Эдвард проснулся от того, что его член не заботило, чья сочная задняя часть прижималась к нему, и что неуместно было реагировать так на женщину, которую он не должен был хотеть.
Когда они вернулись в кровать, он обнял Джулию и хотел утешить ее так же, как она утешила его. Не то чтобы она знала, что нуждается в утешении, но понимала, что вскоре это случится. Возможно, если он будет нежен с ней сейчас, она сможет принять его соболезнования в будущем.
Он смог избежать кошмаров, сосредоточившись на своих ощущениях и думая о том, насколько мягкой и податливой она казалась в его объятиях. Он вдыхал аромат розовой воды, исходивший от нее, и представлял ее обнаженной. Однако всякий раз, когда он это делал, у него появлялось желание отогнать навязчивые мысли, хоть они и продолжали его дразнить. Она была женой брата. Он потерпел неудачу, пытаясь вспомнить хотя бы одну из тех женщин, с которыми был в течение этих лет. Последней его мыслью перед тем, как провалиться в сон, было воспоминание о крошечных ножках Джулии в его больших руках.
Он предал Альберта давным-давно, когда поцеловал Джулию в саду, но не собирался предавать его снова, даже после смерти. Он просто собирался выполнить свое обещание, а затем попрощаться с Джулией.
Слегка приподнявшись, он посмотрел на ее профиль. Во сне она выглядела такой невинной. Одной рукой она обняла подушку, а пальцы второй переплелись с его пальцами и покоились под грудью. Он ощущал каждый ее вдох. Эдвард хотел наклониться к ней и прильнуть к ее слегка приоткрытым губам.
Прошлой ночью своей добротой она поставила его на колени. Эдвард не ожидал и не был готов к этому. Поэтому он напомнил себе, что всегда должен быть начеку, чтобы ему не стало комфортно рядом с ней и он не раскрыл свое «я».
Ее глаза распахнулись, и он провалился в глубины огромного океана, в котором было так легко утонуть.
– Доброе утро, – мягко произнесла она.
Он хотел привлечь ее к себе и провести рядом всю оставшуюся часть дня. Но вместо этого, прочистив горло, сказал:
– Вероятно, мне следует проведать наших гостей.
– Скорее всего. Я спущусь после завтрака.
Прежде чем он смог понять смысл ее заявления, в дверь постучали.
– Вот она где! Я попросила Торри разбудить меня.
– Тогда увидимся позже, – сказал он, встал с кровати и, торопливо поцеловав ее в висок, направился в свою комнату.
Услышав, как она попросила служанку войти, Эдвард прислонился к закрытой двери и глубоко вздохнул. Ему удалось пережить эту ночь и не выдать себя, хотя были моменты, когда он очень хотел признаться во всем. Ему нельзя забывать, что Джулия так добра к нему только потому, что принимает его за Альберта.
Он отошел от двери и позвонил в колокольчик, чтобы вызвать камердинера. На секунду Эдвард замер. Когда он начал думать о Марлоу как о своем камердинере, а не камердинере Альберта? Он решил, что это хороший знак и ему удается справляться со своей ролью. Он просто должен помнить, что это не навсегда. Как только родится наследник, он станет опекуном своего племянника до его совершеннолетия. А затем продолжит жить своей жизнью. Ему не следует привыкать к комфорту этого дома.
Джулия была так уверена, что ждет мальчика. Женщины чувствуют такие вещи. Он даже подумать не мог о том, что она потеряет наследника Альберта.
Камердинер помог Эдварду одеться, и он спустился в столовую, чтобы позавтракать. Эш и Локк уже сидели за столом. Они оба подняли глаза и так внимательно посмотрели на него, что ему на ум пришла мысль, а не выросла ли у него за ночь пара рогов.
– Как прошла ночь? – поинтересовался Эш.
– Беспокойно. Джулия завтракает в постели.
– Минерва тоже. Дамы обычно так и поступают.
Эш ответил на вопрос, который он собирался задать. Его общение с женщинами обычно не предполагало такой роскоши, как задержаться в постели до завтрака. Ему стало интересно, чего еще он не знал о женщинах.
Он почти сел на стул рядом с Эшем, как вдруг вспомнил, что теперь должен восседать во главе стола. Он избегал этого момента, принимая пищу в своей комнате. Эдвард чувствовал, что Эш и Локк изучают его. Могли ли они заметить его внутреннюю борьбу? Ему пришлось занять место во главе стола и вести себя так, как будто он сидел здесь всю свою взрослую жизнь. Избегая их взглядов, он взял тарелку и опустился на стул. Поражаясь масштабам потери, он подумал о том, сможет ли когда-нибудь сидеть на этом месте и не чувствовать себя узурпатором? Эта мера временная, пока не родится наследник.
Он начал небрежно резать ветчину.
– Что еще делают дамы?
– Заставляют джентльменов ждать, – спокойно произнес Эш, словно и не подозревал о волнении Эдварда.
– Доводят нас до безумия, – добавил Локк.
Ухмыляясь, Эдвард переводил взгляд с одного на другого.
– Очевидно, все мы смотрим на женщин по-разному.
У слуг были уши, даже если они держали язык за зубами. Ему хотелось бы отпустить дворецкого и лакея, но вместо этого он отхлебнул свой чай и воздержался от сахара.
– Я знаю, что твоя печаль неизмерима, – сказал Локк. – Если хочешь, я могу задержаться на пару дней, чтобы помочь тебе справиться с делами, которые накопились за время твоего отсутствия.
– Очень мило с твоей стороны, но я не нуждаюсь в помощи. Позже я должен встретиться со своим управляющим.
Во время своих визитов Эдвард не раз сидел в библиотеке и наблюдал, как Альберт управляет своими владениями. Хотя Эдварду и недоставало терпения, чтобы следить за всеми делами, кое-что он все же помнил.
– Ну, если тебе понадобится помощь, обращайся.
– Боюсь, я не могу предложить тебе то же самое.
– Я считаю, что управление поместьями намного серьезнее, чем думает Локк, – добавил Эш.
– Со временем становится легче. Взросление в поместье также помогает делу. Мне жаль, что ты не жил здесь до совершеннолетия, но я благодарен вам за то, что в Хэвишеме мне было не так одиноко.
Локк посмотрел на Эдварда с легкой усмешкой:
– Ты помнишь, как твой брат нашел дорогу на крышу?
На тот момент они были в Хэвишеме всего несколько дней.
– Мы планировали сбежать. Он надеялся увидеть Эвермор, чтобы мы знали, в каком направлении нам идти.
– Это было мое первое настоящее приключение. Я испугался, что могу соскользнуть.
– Ты бы не улетел далеко. Мы все были привязаны друг к другу одной веревкой.
– Поэтому мы могли соскользнуть все вместе.
– В этом-то и смысл, – сказал Эш. – Если бы один из нас упал, упали бы все.
– Мой брат объяснил мне это по-другому.
Эш пожал плечами:
– Но это была правда. Мы быстро стали друзьями. Замечательно, не так ли?
Они стали друг другу больше чем друзьями. Скорее братьями.
– Ты помнишь цыган? – спросил Локк. – Твой брат хотел, чтобы мы ушли с ними.
– Он влюбился в одну из девушек. Она позволила ему поцеловать ее. Он очень долго беспокоился о том, что сделал ей ребенка.
– После поцелуя? – улыбнувшись, уточнил Эш.
Эдвард усмехнулся:
– Нам было десять. Что мы знали? В конце концов он собрался с силами и спросил об этом маркиза.
Глаза Локка расширились:
– Так вот почему он повел нас на ферму и показал, как разводят лошадей!
Эдвард с усмешкой ответил:
– Думаю, да. Я помню все вопросы, которые возникли у нас после визита на ферму. Не то чтобы мы набрались смелости задать их маркизу, но…
– Лучше бы он нас в бордель потащил, – перебил его Эш.
– Мы были мальчиками. Нам бы даже войти не разрешили. Кроме того, у меня есть такие прекрасные воспоминания о времени, проведенном с дочерью фермера.
– Она была милой, – усмехнулся Эш.
– Но ей нравились только девственники. Я представился братом и дважды провел с ней ночь. Я думал, он разозлится на меня из-за этого. Но потом я узнал, что он проводит время с девушкой из деревенской таверны.
– Он никогда не любил соперничать, – сказал Эш.
– При желании он мог бы перепить нас всех, – заметил Локк.
– А на следующее утро, когда нам всем нездоровилось, он ходил и злорадствовал, – вставил Эдвард, улыбнувшись воспоминаниям.
– Это было так отвратительно с его стороны, – добавил Эш.
– Я бы тоже так думал, если бы мне не было плохо.
– Как он это делал? – спросил Локк.
– Я не уверен, что он действительно пил, – признался Эдвард.
– Я видел, как он сплевывал.
– Он отпивал, но никогда не глотал. Он наполнял свой стакан только для того, чтобы наполнить наши.
– Ты действительно думаешь, что он надувал нас?
Эдвард кивнул:
– Думаю, да. Мой брат не всегда был образцом добродетели.
– Мне так не кажется, – заявил Эш. – А помните…
По пути в столовую Джулия услышала смех. Улыбнувшись, она прислонилась к стене, чтобы впитать в себя сладость момента. Она была благодарна друзьям Альберта за то, что они отвлекали его от печали. Ей казалось странным, что она может отличить смех Альберта от смеха других. Он был более глубоким, свободным, как будто он наслаждался жизнью немного больше, чем они.
Как же чудесно просыпаться в его объятиях! Они будут двигаться вперед каждый день, и однажды горе уйдет. Теперь она понимала, что, возможно, прежний Альберт никогда не вернется. Как она могла так ошибаться? После нескольких месяцев разлуки она тоже не была прежней. Она еще никогда не оставалась без мужской заботы. И хотя она ужасно скучала по Альберту, Джулия поняла, что одиночество раскрепощает.
Услышав приближающиеся шаги, она повернулась и одарила Минерву приветливой улыбкой.
– Мы скрываемся? – спросила Минера, подойдя к Джулии.
– Я слушаю, как они смеются. Я боялась, что пройдет еще много времени, прежде чем мне снова доведется услышать смех в нашем доме.
– Есть что-то приятное в мужском смехе.
– Я не могу вспомнить, чтобы Альберт когда-либо был настолько шумным.
– Они другие, когда рядом нет леди.
– Мне жаль их беспокоить, но, полагаю, мы должны это сделать.
– До того, как они узнают, что мы их подслушивали. Я не думаю, что они оценят наш поступок.
Что до Альберта, то он вряд ли обрадуется. Глубоко вздохнув, Джулия вошла в столовую. Смех сразу же утих и сменился скрипом стульев, оттого что мужчины встали, чтобы поприветствовать дам.
– Мы не хотели вас беспокоить, – сказала Джулия, приблизившись к мужу. Он казался менее взволнованным и сейчас больше походил на самого себя. Джулия была счастлива, что ее муж дружил с этими людьми.
– Мы закончили, – заверил ее Альберт.
– Слышать ваш смех было так приятно.
– Наша молодость дает нам возможность хорошенько посмеяться. Мы вспоминали некоторые забавные моменты.
– Но нам пора ехать, – сказал Эш и добавил: – Пока погода не испортилась.
Кареты были поданы, сундуки загружены, и через небольшой промежуток времени они уже стояли снаружи под холодным ветром.
– Пишите мне, если вам что-нибудь понадобится, – сказала ей Минерва.
Все, в чем она нуждалась, – это остаться с мужем наедине. Сейчас он говорил с герцогом и виконтом и снова выглядел серьезным.
– Обязательно, спасибо.
Когда их гости забрались в свои кареты, Альберт подошел и встал рядом с ней.
– Холодно. Тебе следует быть в доме.
Взяв мужа под руку, она почувствовала, что он напрягся.
– Солнце слегка выглядывает из-за туч. Немного солнца мне не повредит.
Он поднял руку, когда кучера подхлестнули лошадей и те двинулись вперед. Джулия тоже взмахнула рукой, надеясь, что когда-нибудь она снова почувствует себя нормально. Они постояли снаружи еще немного, пока кареты не скрылись из виду.
– Что теперь? – спросила она, надеясь, что он не вернется обратно в свою комнату.
Альберт не сводил взгляда с дороги, и Джулия подумала, что, возможно, ему хочется находиться в одной из карет.
– Я встречаюсь с Бококом. Мне нужно подготовиться. – И, взяв Джулию за руку, он повел ее вверх по лестнице.
– Я знаю, что уже говорил это однажды, но я благодарен за то, что ты так умело со всем разобралась. Не знаю, как бы я обошелся без тебя.
– Надеюсь, тебе никогда не придется узнать, каково это.
Он снова вздрогнул. Если бы она не касалась его, то не догадалась бы об этом. Утром ей показалось, что они наконец-то воссоединились, но сейчас она вновь почувствовала, как от него веет холодом.