Часть первая: А свадьба пела и плясала…
Те свадьбы, на которых мне довелось побывать, включая собственную, состоялись в то странное, переходное время, когда всеобщая скудость советской жизни не позволяла размахнуться на торжество в несколько сот человек гостей – я имею ввиду, конечно, центр России и свадьбы вполне обычных людей, ибо как женилась элита того времени – не знаю. А с другой стороны, новые времена пробивали себе дорогу сквозь косность: и сексуальное образование уже перестали считать за порнографию, и крещение да венчание стали не запрещенными, как раньше, а наоборот, модными обрядами, и принялись люди вспоминать полузабытые семейные традиции и предания… Потому свадьбы того времени (начала 90-х годов прошлого – о ужас! – века) представляли из себя прихотливо смешанный обряд на разломе двух эпох. Одно, впрочем, было неизменно: стол свадебный был главным героем события, по нему встречали – по нему и провожали…
С годами стали посещать меня мысли прямо-таки еретические относительно того, что же, собственно, мы празднуем, затевая свадьбу? А вы, читатель, не задавали себе такого вопроса, стоя под венцом ли, под хупой, или, на худой конец, просто в ЗАГСе? Сидя на почетном, но нервном месте свидетеля на торжестве друзей? Наконец, будучи просто гостем, жря и пья – не задавали? Не интересовались? А вы спросите, вот нарочно спросите: и себя, и ближних своих – и бездна откроется для любознательного, ибо сказано давно – во всяком знании много печали. Опечалимся же, братия…
Итак, что же мы празднуем? Самый ходовой ответ – как, то есть, что?! Рождение новой семьи, единение двух сердец! Горько мне! – возопит автор в первый раз, оправдывая название главы. Тот факт, что двое молодых и влюбленных, ошалевших от счастливой возможности законно! легально! не прячась! ну, то есть не то чтобы у всех на глазах, а, скажем так, не скрываясь особо, "втыкать мясо в мясо", как гласит древняя арабская пословица, решили жить вместе – это, простите, еще не делает их потный и липкий союз семьей. Тут даже о единении сердец говорить пока не стоит, ибо неопытны сердца, молоды-зелены, а объединяются тела с целью известной, а не сердца и души. Сердца у молодых, как правило, еще черствы и эгоистичны им еще пообмяться надо, для единения-то…
Может быть, скажете вы, празднуется осознанное решение созревших людей пуститься в совместное плавание по волнам жизни? Так сказать, смена статуса? Но верно ли это относительно тех молодых, о которых мы ведем речь (обратите внимание, их даже и называют именно так: молодые!)? Осознано ли их решение, продиктованное страстью? Что за ним стоит – опыт совместной жизни до брака? Отметается, это "аморалка". Значит, ни о какой опытности суждений и решений и речи нет. И в растерянности мы с вами, читатель, и одолевает нас в чужом пиру похмелье, и снова хочется нам лихо, по-свадебному, крикнуть: Горько! Ибо нет ответа, нету! Однако ж задумаемся: обряду свадьбы немало лет, это, пожалуй, один из столпов цивилизации. Изначально-то, во глубине веков – был смысл? Праздновали – что? Торжествовали – по какой причине? А вспомните, читатель, в далеком домостроевском прошлом – кто решал, быть ли свадьбе? Кто делал важный, на всю жизнь, для молодых выбор? Кто "выдавал" дочерей и "женил" сыновей? Правильно: родители. Зрелые, опытные люди, способные учитывать разные аспекты проблемы, берущие в расчет и сословные, и имущественные рамки – только они могли заключить такую серьезную сделку, как брак! В конце концов, речь шла не просто о том, с кем в дальнейшем заниматься сексом, а об объединении экономических потенциалов семей! О выживании потомства! Наконец, о благополучной старости самих родителей! И как же можно столь деликатное дело доверять сиюминутному чувству, гормональному всплеску, романтическому бреду? Никак невозможно, можете мне поверить. А именно это, увы нам, и произошло в современном нам обществе, что российском, что западном. Потому и открыли клапан разводов – поспешно и неразумно заключенные браки, не несущие в себе жизненного смысла, по определению не могут быть устойчивыми, и необходима свобода их разрывать. И заключать новые. И снова праздновать этот малоосмысленный факт – вот, мол, люди добрые, полюбуйтесь, мы решили вместе жить! И, чего доброго, детишек заведем. Мы попробуем! Может быть, у нас даже и получится… Впрочем, мы отвлеклись, давайте по порядку.
Надобно вам сказать, что в описываемую автором эпоху жениться и выходить замуж было принято рано. Ну, не то чтобы прямо совсем рано – не раньше положенного законом срока, 18 лет. Но зато уж в 18 и позже – наступала самая страда, и тут не ленись, знай-поспевай, день год кормит, а то и всю дальнейшую жизнь. Собственно, на страду выходил, конечно, женский пол. Оно и понятно – что же может предложить девушка на жестоком, почти рабовладельческом, рынке невест? Рукоделие, наклонности хозяйственные? На это разве что свекровь суровым взглядом посмотрит, да взрослый, стареющий уже жених, ищущий, помимо прочего, еще и уюта домашнего. Но не за свекровью последнее слово в современном браке, чай, не при Домострое живем! Да и за "папика" не всякая девушка пойдет – фи, товарищи, просто-таки фи! Остается что – красота остается, свежесть бархатная юности, локон, на персиковую щеку спадающий, груди упругой трепетанье… Ну, вы поняли. А долог ли век красоты девичьей на изломе советской эпохи, когда ни индустрии красоты толком нет, ни косметики импортной не достать, ни питания правильного, а уж тем более – образа жизни более-менее здорового нет? Короток тот век, ох как короток – сгорает женская красота в стрессах: от зарплат маленьких, от квартир тесных, от очередей бесконечных, от общей скудости жизни… Поэтому приличным и удачным в те времена для девушки считалось выйти замуж в промежутке от 18 до 22-24 лет примерно. В 25 – это уже не "девушка", это уже – "в девках", "засиделась"… Помните эти строки из замечательного акустического концерта Макаревича: "…ей двадцать семь лет… он снова тянет время, кончается год, а ведь еще пару лет – и никто не возьмет"… Это ведь как раз про ту эпоху, про тех, кто до нас, и про нас самих… Вернее, про девушек наших.
За кого же выходили замуж юные красавицы Империи времен ее заката? А известно за кого – за столь же юных красавцев. Впрочем, у мужского пола существовала некоторая, как теперь принято говорить, "отмазка", придававшая некоторую легитимность задержке с началом семейной жизни. Как ни парадоксально, но это была армейская служба.
Вообще говоря, советская пропаганда вбивала в неокрепшие мозги следующую схему взаимоотношений между полами: лет в 17 – чисто романтическая любовь, в 18 юношу забирают в армию, а чистая, непорочная девушка ждет его аж два года, пиша письма, а он там тоже, соответственно, хранит верность и девственность, благо Советская Армия – это вам не, скажем, Армия Обороны Израиля, в СА тебе вместо пышногрудых сослуживиц-однополчанок – товарищ старшина, отец родной, и вместо увольнительных среди огней ночного Тель-Авива – забор, а за ним тайга, и так до самого дембеля. А как вернется любимый "через две весны, через две зимы" – тут-то и… (ну блин, ну вот надо вам все опошлить – сразу анекдот про солдата и лыжи все вспоминают и лыбятся! Я, может, тоже вспомнил, но я же не лыблюсь!) – тут-то и ведет демобилизованный солдат любимую в ЗАГС! И только после этого, в первую брачную ночь, все и происходит! И ровно через девять месяцев… ну, дальше все понятно. Несмотря на несколько ернический тон, которым я излагаю господствовавшую в те годы концепцию, я позволю себе заметить, что она, так или иначе, воплощалась в реальную жизнь. То есть, конечно, лично я знаком только с одной такой парой, которая прождала друг друга два с лишним армейских года девственно и непорочно, а потом сочеталась браком. Учитывая, что они до сих пор вместе – снимаю шляпу. Я даже могу вообразить такую пару, для которой первая брачная ночь была-таки действительно первой. Однако в среднем, разумеется, жизнь брала свое, и тихонько-тихонько, делая при этом благонравную физиономию, все занимались всем: старшеклассники трахали старшеклассниц, оставшиеся ждать девушки писанию писем на полевую почту предпочитали выйти замуж за уже отслужившего, солдатики, в свою очередь, старались так или иначе решить половую проблему по месту службы… Но в целом, пусть чаще лишь в теории, в обществе господствовала именно такая концепция: невинность, раннее замужество (женитьба), рождение детей, счастливый моногамный брак. Практически же, как было отмечено выше, это приводило к тому, что девушки, едва созрев, стремились повально выйти замуж, а молодые люди делали тоже самое, только после армии (кто служил, конечно, но тогда таких было большинство). Нужно понимать, что очень сильное влияние оказывала среда, окружение, мнение общества. То есть молодые люди не то чтобы спали и видели, как бы связать себя узами брака – скорее наоборот (при этом девочки, как народ более дисциплинированный, мам слушались больше, нежели мальчики), но вот представьте, когда все вокруг (и словами, и личным примером) убеждают тебя в том, что определенное положение вещей является не просто правильным, а единственно возможным! – ты и сам поневоле начинаешь мыслить в рамках предложенной тебе модели, и ни шагу за флажки, хотя это всего лишь флажки…
Итак, что же мы имели на практике? Как мы, поколение конца 80-х, пришли к своим свадьбам? Извольте, расскажу. Разумеется, первые романтические отношения завязались у многих во время поездки на картошку, кто-то лелеял еще в школе завязавшийся роман, у кого-то все началось позже, в самом универе – в общем, как говаривал мсье Шариков – дело молодое! Все было как всегда и как у всех. Интересно другое – схема развития отношений. Когда достигался достаточный градус интимности, в глазах наших девушек появлялся какой-то странный огонек, какая-то печаль и тоска по берегам нездешним… что-то подтачивало их юные сердца, грызло что-то… Что же? – спрашивали мы. А вот что – пришло, говорят, время подумать о развитии наших отношений! То есть? О каком развитии? Ну как же, говорили нам, интим-интимом – а дальше-то что? Дальше – либо жениться, либо – ничего… Опа, думали мы. Ну и выбор. Вот тут-то и срабатывала, как противопехотная мина, та самая парадигма: любовь и близкие отношения – это: свадьба, совместная жизнь, дети… именно так и именно в таком порядке… Интересно, что когда этот самый выбор встал передо мной лично, у меня, который тогда считал себя мыслящим свободно и влиянию разных там заскорузлых стереотипов неподверженным – даже и мысли не появилось, что возможна какая-то другая схема! Какая другая? А пожалуйста: можно ведь жить вместе просто так! Не регистрируясь! В чем, собственно, разница? Квартиросдатчики, особенно в тех убогих районах, где мы снимали жилье, чай, свидетельства о браке не требовали. Детей сразу после свадьбы мы, студенты срединных курсов, заводить не собирались по-любому, в этом консенсус как раз достигался легко, всем хотелось спокойно доучиться. Так в чем проблема? В голове, товарищи мои дорогие, исключительно в голове – там же, где разруха и остальные наши комплексы. Видите ли, так было не принято! И поэтому даже мысли такой не возникало! И когда на втором курсе универа, и, соответственно, на втором же году наших (не скрою, весьма близких) отношений с моей тогдашней избранницей (как теперь принято говорить – будущей бывшей женой), передо мной встала эта, не побоюсь этого слова, дилемма (точнее, ее передо мной поставили… или скорее даже – меня перед ней): либо женимся, либо расстаемся… Нетрудно понять, какой бы я выбор сделал сейчас в подобной ситуации, и столь же легко понять, какой выбор был сделан тогда…
Конечно, даже у меня этот мотив был не единственным. Анализируя прошедшее, вспоминается и понимается многое из того, что раньше разумелось как бы само собой. Например – вся литература, и русская, и мировая, вбивали нам, юношеству наивному, в голову одну нехитрую мысль: любовь – она бывает лишь одна, и за нее надо бороться. Помните – "всего один лишь только раз цветут сады в душе у нас" ? Рыцаря Айвенго – помните? С уверенностью заявляю: чушь это все собачья. Для себя вывел и сыновьям накажу: не одна она, любовь, хотя и не очень ловко это слово превращается во множественное число в русском языке. Отнюдь не одна. Выбор этот – та самая развилка, где каждый из нас волен пойти по любому из путей, и каждый из них – другая жизнь. Не хуже и не лучше – просто другая. И бороться за взаимность, в духе выдуманных рыцарских романов – не только не нужно, а даже и вредно, я считаю. Какие такие подвиги и безумства "во имя"? У избранницы вашей глаз нет, головы на плечах не имеется, она не видит, что вы и кто вы? Ах, она видит и не хочет? Ей нужно доказать? Убедить, уломать? А зачем? Можете кидать в меня объедками со свадебного стола и пустыми гранеными стаканами, но я скажу – не надо, не надо убеждать, не надо уламывать. Звякнула твоя, о старатель, лопата о металл – не верь, не самородок там золотой, а железо холодное да бесполезное. Брось, старатель, не тупи инструмент, не трать силу, отойди, начни снова на другом участке…
Одним из лучших воплощений общепринятой (но противоположной той, что придерживаюсь я) точки зрения в литературе является, на мой взгляд, одна из глав цикла "Приключения майора Звягина" пера Михаила Веллера. Если коротко, то в главе "Любит – не любит" майор Звягин, небывалый альтруист и супермен, помогает юноше Ларику влюбить в себя предмет его страсти, девушку Валю. Многоходовая операция, включающая в себя постановки разной степени театральности и даже, в качестве вишенки на торте, применение наркотика группы LSD, разумеется, увенчивается успехом – в том смысле, что Валя понимает, что любит Ларика. А дальше? От этого Звягин отмахивается – не мое дело. Беда в том, читатель, что мы с вами отмахнуться не можем, и поэтому в нашей главе есть еще и вторая часть. Посмотрели, как она называется? Вот, вот…
Упомянутый текст М. Веллера, кроме всего прочего, включает в себя список правил из 23 пунктов – "Как добиться любимой женщины", и известны случаи, когда юноши брали данную инструкцию на вооружение, хотя, на мой взгляд, правильнее было бы название – "Как соблазнить недоступную женщину". Потому что любимую – не надо добиваться. А данный текст Михаила Иосифовича в литературном смысле – превосходен, но по сути своей, по смыслу, является, мне кажется, вреднейшим.
Впрочем, мы снова отвлеклись. Итак, страх потери – еще не самая плохая причина для женитьбы, уверяю вас! А залет? О, это страшное слово! Кого-то чаша сия миновала, но ведь скольких – нет? А что же вы хотели, когда самое распространенное средство контрацепции – аборт, но даже самая распоследняя дура знает, как он опасен, если – первый? Когда презервативы и таблетки не просто в дефиците, а заклеймены общественным мнением как атрибуты проституции? Одна моя однокурсница, на несколько лет нас постарше и много опытней (на втором курсе уже – разведенная мать-одиночка) говорила: "Браки бывают четырех видов: по залету, по расчёту, по любви и по дури". А я, уже тогда немного циник, отвечал: "Галка, последние два – суть одно и то же…". А бывали и случаи, когда залет оказывался банальным шантажом – на что только не шли девочки ради сбычи мечт – чтоб в белом платье походить? Знали ведь, что не будет любимый требовать справки от врача и независимой экспертизы… А потом – ну oops, ошиблась, с кем не бывает…
Чувствуя приближение неотвратимого, мои друзья-ровесники рассуждали вслух, пытаясь найти плюсы в своем будущем, женатом, положении. Помню, один из них, Шурик, глубокомысленно говорил: "Жениться – это хорошо. Захотел – дома жена…" (сам он, скорее всего, на тот момент был еще дремучим девственником, но интересен сам ход мысли!). Ах, Шурик, Шурик… Вот как раз там, в браке, и закончится твоя свобода, в том числе и половая. Не "захотел" – а когда дадут. А причин не дать – вагон и маленькая тележка. Помню одного персонажа, работягу Колю, лет под сорок. Мастерил Коля в рабочее время из казенных материалов тумбочку для дома (дело было в мебельном цеху маленькой частной фабрики в начале 90-х), и, любуясь делом рук своих, приговаривал: "Вот доделаю, принесу домой – жена даст…".
Впрочем, не будем обобщать – уверен я, что и в те годы не всех удавалось заманить под венец на такие вот, как будут говорить позже, "разводки". По крайней мере, буквально через несколько лет, когда времена изменились круто и я, уже в качестве аспиранта, общался со студентами-старшекурсниками нашего же факультета, я вдруг заметил, что эти ребята уже совсем другие: коротко стриженые, в кожаных куртках, деловые, обязательно где-то очень активно работающие, то есть прибыльно чем-то торгующие… Как-то раз я ради интереса, невзначай, задал вопрос о женитьбе – на меня посмотрели как на идиота: "Жениться?! Сейчас?! Нееет…". Стало ясно, что к этому племени, младому-незнакомому, на драной козе не подъедешь…
Не знаю, как на других, а на меня моя свадьба свалилась довольно-таки неожиданно. Как-то не думал я на эту тему, влюбившись и любя, учась себе на почвоведа… Советская жизнь вообще не располагала к планам: живем и ладно. А с другой стороны, поскольку никаких перемен на горизонте заметно не было (я имею ввиду – мне, нам не было заметно, ибо более чуткие уже слышали гул копыт, видели клубы дыма на горизонте и готовились "управлять волнами пламени", а мы все вздыхали о высоких материях…), то казалось, что "а с нами ничего не происходит, и вряд ли что-нибудь произойдет", то есть – сейчас учимся, потом пойдем работать, женимся, заведем детей… Потому ничего конкретного и не думалось. Но встал вопрос ребром – пришлось думать. Главный вопрос будущих молодоженов – где? В смысле, жить-то где? В нашем (и не только) случае с этим было плоховато. Жить вместе с моими родителями – это даже мне в голову не приходило. Подселиться к будущим тесте и теще – было просто невозможно по причине проживания их в провинции (относительно Воронежа, который на тот момент был для всех героев этой истории большим городом, полным огней и соблазнов, сулящим будущее). Хотя как раз место там было – все-таки, как-никак, свой дом… Ну ладно. Общежитие нам не светило, поскольку право на него, да еще и на семейное, имели только полностью иногородние пары, а у меня была воронежская прописка, которая в данном случае оказывалась как бы не благом, а совсем даже наоборот. Что оставалось – частная, то есть съемная, квартира. Учитывая, что вся наша компания, кроме меня, собственно и жила на этих частных квартирах, ничего феноменального в этом варианте не было. Цены на то жилье, где селились студенты, были такими, что при наличии стипендии, подработок и (или) помощи родителей это было вполне осуществимо. Больше, в общем-то, проблем никаких не намечалось. И в этой точке времени и пространства, где-то за полгода до запланированного нами "часа икс" (мы решили, что разумно пожениться в начале грядущего учебного года – третий курс, сентябрь 1990-го – сезон свадеб, сезон заезда на квартиры…), то есть примерно в январе месяце, мы сообщили о нашем решении родителям.
Как показали дальнейшие события, мои родители к такому повороту событий были совершенно не готовы и сообщению, мягко говоря, не обрадовались. Причина лежала на поверхности – все тот же набивший оскомину квартирный вопрос. Мои родители сразу же представили себе не самый удачный сценарий развития событий (наша материальная беспомощность, рождение ребенка до окончания универа и, естественно (почему, блин, естественно-то?!) прерванная навсегда учеба, и, как результат (логично!) – переезд к ним… То, что начиналось дальше (в их воображении, к счастью), было (бы) за гранью добра и зла: четыре поколения на 42 метрах жилой площади… Отсюда все и плясали.
Родители же невесты в этой ситуации повели себя несколько по-другому, более традиционно, но тоже логично. Учитывая именно патриархальность папы невесты, было разыграно некое действо, которое с некоторой натяжкой можно было считать "сватовством": я впервые приехал в богоспасаемый город Калач, где и познакомился со всеми членами своей будущей семьи (с будущей тещей я уже был знаком, она приезжала к дочке в Воронеж). После процедуры знакомства, но не сразу, перешли к главному. Папа сказал полагающиеся в такой ситуации слова (типа, а хорошо ли вы подумали, дети мои?), и в общем, умилившись, благословил затею. Теперь-то мне понятно, что тут собака была зарыта не в каких-то личностных характеристиках, а в социокультурных ролях: невесту отдают, в этом – заинтересованы, причем настолько, что дают приданое (в нашем случае это был новый спальный гарнитур: кровать, трельяж и шифоньер, плюс постельное белье… может еще что-то, уж не вспомню – по тем временам помощь значительная). Заинтересованы по многим причинам – в России, вечно терзаемой войнами и смутами, мужиков всегда меньше, поэтому и сидит в подсознании – успеть ухватить… кроме того, в конкретной ситуации, союз выглядел многообещающим: для калачеевской девушки выйти за "городского" – это ж какой скачок в личной карьере (и не надо убеждать меня теперь, что никаких таких мотивов не было, не поверю!!). Но эта заинтересованность – она в подтексте, ее нельзя показывать, потому что сваты – приходят, сваты – просят: у вас, дескать, товар…
Мы женились не то чтобы самыми первыми – но, скажем так, в общем потоке первых пар на курсе. После нас оставалось еще довольно много друзей, которые только вступали на этот тернистый путь. И вот, несколько позже описываемых событий, уже пережив трудности подготовительного периода, смотрел я несколько свысока на тех, кто только задумывался о том, что надо сообщать родителям, назначать дату свадьбы, и думал – эх, братцы, и достанется же вам… И, право, были основания у меня думать именно так: ведь заключить союз планировали пары, чья бытовая ситуация была никак не лучше нашей. Никакого такого "своего" жилья не было ни у кого: кому-то светила общага, а кому-то и нет… Так вот, каково же было мое удивление, когда вместо того, чтобы отговаривать, родители будущих женихов и невест… обрадовались за молодых! Да, да! Ну, озаботились, понятное дело, времена-то непростые, но… Эх, эх, подумал я…
Ближайшие полгода прошли в спорах-разговорах, но в конце концов, что касается родителей, то был достигнут следующий паритет: дано принципиальное согласие обеих сторон, родители невесты, кроме вышеупомянутого приданого, обязались снабжать молодых (то есть нас) мясом и вареньями-соленьями, а мои – платить за съемную квартиру. Перипетии со съемом нашей первой квартиры описаны в главе "Квартирный вопрос", не буду повторяться, просто отмечу, что именно тогда происходили переговоры с Алексеевной, завершившиеся съемом на год вперед сыроватого полуподвала с окнами в сад.
Конец ознакомительного фрагмента.