12
София
Эмманюэль Дюфайе вызвали в полицию через двое суток после похищения. Она пришла одна. Так я узнала, что его мать была вдовой. Поль, его отец, умер от рака четырьмя годами раньше. В то время, когда мы жили вместе, отец Сильвена был уже серьезно болен, однако я ничего не знала и даже не была с ним знакома.
А мне тогда очень хотелось познакомиться с его родителями, но Сильвен говорил, что почти не поддерживает с ними отношений. На самом деле он был единственным сыном в семье – братьев у него не было, но зато имелась сестра, и жили его родители вовсе не в захолустной лотарингской деревушке, а в Жиф-сюр-Иветт[13], в Эсоне. Он уверял меня, что, несмотря ни на что, он с родственниками отлично ладит и однажды мы с ним обязательно у них побываем. Мать якобы была социальным работником, а отец – врачом. «Славные старики, – говорил он, – жаль, что мы так редко видимся». В самом начале нашей связи я задавала ему много вопросов, ведь со своими родителями я его познакомила почти сразу, и мне казалось естественным проявлять интерес к его родне. Ответы Сильвена всегда были односложны: разумеется, совсем скоро он все организует, родители будут счастливы со мной познакомиться и тому подобное. Вот только момент подходящий никак не наступал: слишком уж далеко, ему сейчас некогда, они только что отправились в путешествие… Предлоги, чтобы отложить визит, следовали один за другим, и со временем я перестала об этом думать.
Порой я спрашивала себя, а так ли уж я этого хотела? В конечном счете его семья меня мало интересовала. Для меня был важен только он. Что Сильвен оказался лжецом, манипулирующим людьми, паразитом, живущим за чужой счет, мошенником – я ничего этого не видела.
Прояви я чуть больше любопытства, его вранье быстро бы вскрылось, и тогда, возможно, ничего бы этого не произошло.
Стоявшая передо мной женщина с непроницаемым лицом была высокой и стройной. Элегантной, как и ее сын, ухоженной. Увяла она уже позже, много лет спустя. Худа она была до болезненности, а длинные черные волосы, забранные в хвост, придавали ее облику строгую законченность. При виде его матери я поразилась ее сходству с Сильвеном, и в сознании мгновенно вспыхнуло: перед тобой – враг.
Помню ее первые слова, произнесенные почти с презрением:
– Ах, бедное мое дитя…
– Помогите, умоляю вас! – Я и правда умоляла.
Там, в коридоре комиссариата, до того как полицейский увел ее на допрос, я подошла, чтобы ее обнять. И она обхватила меня руками – слишком слабо, слишком неубедительно, словно уже успела войти в роль «несчастной матери, неспособной повлиять на события». Затем она отошла назад, держа меня за кончики пальцев, и, пока я бормотала «помогите мне, помогите!», продолжая рыдать, не сделала ни единого жеста, чтобы выразить сочувствие.
Наоборот, вперив в меня колдовские глаза, она проговорила таким сухим тоном, что внутри у меня все похолодело:
– Мне ничего не известно. Я даже не подозревала о вашем существовании, сын о вас никогда не рассказывал.
Чистой воды ложь, вот что это было, однако она продолжила, и слова ее прозвучали обвинительной речью:
– Как же так получилось, что вы до сих пор не удосужились меня навестить?
Взбешенная ее агрессивностью, я выпалила первое, что пришло мне в голову:
– Сильвен говорил, что у него нет никого из близких, что все вы погибли в автокатастрофе, и он воспитывался в приюте, где-то под Мецем[14].
Все это было, конечно, сказано очень по-детски, даже глупо, но ее нападки меня сильно обидели, и теперь я с удовольствием наблюдала, как моя ложь угодила в цель. Ее это точно задело, и я порадовалась своей мелочной победе. Но я снова совершила ошибку и очень скоро в этом убедилась. Вместо того чтобы сделать ее союзницей, я заполучила врага, да еще какого!
При первом взгляде на нее в коридоре участка, напряженную, угрюмую, я уже понимала, что ей нельзя доверять. Интуиция редко обманывает. Мне бы стоило действовать похитрее.
Конечно, у меня ни в чем нет уверенности, поскольку эта тварь уже умерла и похоронена, но я думаю, она знала, где находились Сильвен и Гортензия. И что она неустанно поддерживала сына все эти годы.
Умерла Эмманюэль Дюфайе от рака, как и муж. Так ей и надо, стерве, подумала я, когда узнала эту новость.
Конец ознакомительного фрагмента.