Город снов
Надо сказать, очень необыкновенное это место, хотя жили в нем вроде бы нормальные здоровые люди. Здесь было принято рассказывать сны друг другу, поселенцы таким образом искали опору друг в друге, и это придавало им смелости. Эта забава была неотъемлемой частью жизни любого, кто жил в Городе. На самом деле, это был вовсе и не Город, а только его часть, некое поселение в черте Города. Сам Город находился поблизости, и каждый знал о нем и мечтал в него попасть, но это было не просто. Прежде всего, страх мешал поселенцам ходить в Город, а те, кто отваживался в нем побывать, слыли чуть ли не героями и могли подолгу рассказывать простым зевакам о том, что видели. Было престижно заходить далеко в Город: кто-то, например, не уходил дальше второго квартала, а кто-то побывал в пятом или шестом – это деление помогало устанавливать иерархию между людьми, потому что других мерок различия не существовало. Пожалуй, еще одна важная деталь, о которой стоит упомянуть, это то, что у жителей было много разных имен. Не то, чтобы им так нравилось или было принято, но так всегда получалось. Порой можно было уйти в Город с одним человеком, а вернуться с другим или по дороге обнаружить, что это не тот, за кого себя выдает. На миг может даже показаться, что у жителей этого поселения имен-то и вовсе не было, потому что каждый каждого величает, как ему заблагорассудится, и все понимают друг друга или делают вид, что понимают, и у них это хорошо получается.
Все дело в снах. Поселенцы ежедневно обменивались снами, и это им позволяло помнить друг о друге, так как каждый был частью, персонажем сна другого, а другой его, вместе они составляли целостную картину всеобщего сна. Было даже некое соревнование и борьба за сны. Все старались рассказать побольше о своих снах и услышать о снах других – это был универсальный стимул жизни. Поэтому все спешили и суетились, старались изо всех сил быть услышанными и воспринятыми. Сны были самым ценным, самым сокровенным и чтобы пробраться в них, нужно было очень потрудиться. Сны давали энергию жизни, и все верили, что только сны спасают их от смерти. Но был еще Город, где все было по-другому.
Те, кто ходили в Город по возвращении менялись в лице. Не то, чтобы они возвращались другими людьми, но этим самым они давали понять, что сумели на время отказаться от снов, а это удавалось немногим. Те, кто был в Городе, по-разному отзывались о нем: у кого-то охоту посещать его отбивало надолго, а некоторые опять туда стремились. По их словам, очень трудно было предположить, что это был за Город. Вот то немногое, что я о нем узнал: Город был похож на одну прямую улицу, которая убегала далеко вперед и делилась на части, кварталы. Он даже больше походил на нескончаемую дорогу с машинами и людьми, снующими взад и вперед. Где-то можно было раздобыть хот-дог, а где-то мороженое или пиво. И на этой улице было довольно светло, чтобы заблудиться, солнце как раз освещало ее всю и огненным шаром рдело вдали над мостовой. Но это был не весь Город.
Те, кто осмеливались сворачивать с прямой улицы и искали чего-то в другой стороне от солнца, рассказывали, что там темно и происходят странные и непонятные вещи, но говорить о них наотрез отказывались. Странными были люди в Городе: они почти не разговаривали, и чтобы чего-нибудь добиться от них, нужно было сначала задать вопрос…
Более того, никто не мог сказать ничего определенного, дать точный ответ, а вынужден был ссылаться на других людей, книги и мнения или же просто лгал, спасаясь от объяснений. Вообще, задавать вопросы было не в моде в этом Городе, тем более отвечать на них, это расценивалось как наглость, либо глупость, редко любопытство, им никто не страдал, потому что всем и так было все ясно и говорить по существу не о чем. Еще одной особенностью было то, что люди в Городе старались быть незаметными и почти всегда с одним и тем же выражением лица – хмурой сосредоточенности, они были постоянно заняты чем-то в своих мыслях, кто бессмертием, кто детьми или работой, кто кетчупом, кто чем, и по возможности не замечали окружающих. А те, кто привлекали к себе внимание, осуждались, никто об этом не говорил, но все это чувствовали. И, наконец, самое ужасное было то, что в Городе было не принято рассказывать сны, и поселенцы догадывались, но в глубине души до конца боялись себе в этом признаться, в том, что горожане лишены снов. Поселенцы хотели упорно верить, что это не так, но именно отсутствие снов считалось признаком сильной зрелой личности, и в тайне они преклонялись перед такими людьми.