Глава 3
Плот на реке
Первой нашей задачей было уйти подальше, пока не стало известно о моем побеге из ямы. Мы прошли несколько кварталов, застроенных хижинами, совсем не похожими на крашеные резные дома в центре города, и вышли на дорогу, которая шла вдоль берега реки. Справа из-за лесистых холмов поднялось солнце. С угрожающей быстротой формировались облака. Через полчаса они затянули все небо и закрыли солнце, а еще четверть часа спустя в лицо нам ударил дождь. Пять минут спустя, уже абсолютно промокнув, мы нашли убежище в разрушенном здании в стороне от дороги. Тут у нас было время подумать о случившемся и о том, что делать дальше.
По пути Бинпол рассказал, что было с ним. Он не нашел Ульфа, но когда вернулся на баржу, Ульф уже был там. Он был пьян, но это не улучшило его характера. Он разъярился на меня и Бинпола за то, что мы ушли в город. Он решил, что мы вдвоем проведем оставшуюся часть пути под палубными досками. А Фриц, очевидно, единственный, на кого можно рассчитывать, в ком есть разум.
Шло время, я не возвращался, и гнев Ульфа усиливался. Вечером пришел один его знакомый и рассказал о молодом тирольце, который затеял драку в таверне и был приговорен к яме. Когда этот человек ушел, Ульф заговорил с холодным гневом и нетерпением. Моя глупость поставила все под угрозу. Я не только не гожусь для дела, но являюсь просто помехой. Он не станет ждать и не будет пытаться освободить меня утром. «Эрлкениг» продолжит путешествие. В играх будет два участника вместо трех. А что касается меня, то я могу оставаться в яме и сгнить в ней.
Хотя Бинпол не говорил мне об этом, но он решил, что Ульф жесток и несправедлив. Мы находились в его распоряжении и должны были повиноваться всем его приказам. Больше того, в его словах был определенный смысл. Прежде всего дело, а не личности. Задача Бинпола – как можно лучше выступить в играх, добиться доступа в город треножников и добыть информацию, которая поможет уничтожить их. Только это и было важно.
Но Бинпол расспросил Морица о яме: что это такое, где она помещается. Не знаю, то ли Мориц не понял, к чему направлены эти вопросы, то ли понял и одобрил. Я думаю, он был слишком мягким человеком для работы, которая требует суровости. Во всяком случае, Бинпол узнал все, что ему было нужно, на рассвете взял веревку и отправился искать меня. По-видимому, Ульф слышал, как он уходил, и либо в гневе, либо холодно и логично рассудил, что нужно спасти единственного достойного члена трио от возникающих подозрений и расспросов.
И вот мы оказались на мели в сотнях миль от цели.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, и сменился горячим солнцем, в лучах которого наша влажная одежда начала парить. Менее часа спустя мы снова вымокли; на этот раз убежища вообще не было, ливень вымочил нас до костей. И так продолжалось весь день. Мы мокли, мерзли и все время сознавали – особенно я, – в какую историю попали.
К тому же мы были голодны. Со вчерашнего обеда я ничего не ел, и как только возбуждение от спасения и бегства спало, я почувствовал жестокий голод. У нас оставалось еще немного денег, но негде было истратить их, а мы не хотели ждать, когда в городе откроются магазины. Мы шли по лугам, где паслись коровы. Я предложил подоить одну и с помощью Бинпола загнал ее в угол поля. Она сопротивлялась моим неуклюжим и неумелым попыткам, вырвалась и убежала. Пытаться снова казалось бесполезным.
Спустя несколько часов мы увидели поле репы. Поблизости виднелся дом, но мы рискнули нарвать ее немного. Репа оказалась мелкой и горькой, но все же ее можно было жевать. Снова пошел дождь и на этот раз продолжался без перерыва больше часа.
Мы нашли развалины, в которых решили провести ночь. Других источников пищи мы не встретили и жевали траву в попытках унять голод. Это оказалось бесполезно, и к тому же у нас разболелись животы. И, конечно, одежда оставалась мокрой. Мы пытались уснуть, но безуспешно. Когда же ночь начала сереть, усталые и невыспавшиеся, мы пошли дальше.
День, хоть и без дождя, выдался облачным и холодным. Река, широкая и могучая, текла рядом, мы видели плывущую вниз баржу, и нам показалось, что до нас долетел аромат жареной свинины. Вскоре нам встретилась небольшая деревушка. Бинпол хотел притвориться вагрантом, надеясь получить пищу. Я предложил заменить его, но он сказал, что это его идея и я не должен показываться. Я спрятался за изгородью и ждал.
В моей родной деревне был дом вагрантов, в котором останавливались эти бедные блуждающие безумцы. Там им давали еду и белье, стирали и чинили их одежду. Бинпол говорил мне, что в его стране ничего подобного нет. Вагранты спали где придется – в сараях, если повезет, или в развалинах. Они выпрашивали пищу у дверей, и ее давали им с различной щедростью.
Мы полагали, что-нибудь подобное может существовать и здесь. В деревне было с полдюжины домов, и я видел, как Бинпол подошел к первому и постучал. Дверь не открыли; позже он рассказал мне, что голос изнутри велел ему убираться, добавив проклятие. У второй двери вообще не было ответа. В третьем доме открылось окно, и на него в сопровождении хохота выплеснули ведро грязной воды. Когда же он, еще более мокрый, пошел дальше, дверь отворилась. Он обернулся, готовясь перенести унижение, если есть надежда получить пищу, и побежал. На него спустили огромного свирепого пса. Собака гнала его почти до того места, где лежал я, а потом стояла и лаяла ему вслед.
В полумиле дальше мы нашли картофельное поле. Картошка была маленькая и, конечно, вареная она вкуснее. Но у нас не было возможности развести костер. Мы тащились вперед и, когда наступил вечер, увидели у берега баржу. Я думаю, одна и та же мысль пришла нам в голову: это «Эрлкениг»; по какой-то причине Ульф задержался, и мы можем присоединиться к ним. Это была весьма нелепая надежда, но все же разочарование оказалось горьким. Баржа была большая, и шла она вверх по течению, а не вниз. Мы ушли от реки.
Позже мы снова вышли на берег и сидели, дрожа, в хижине с обвалившейся крышей. Мы молчали. Не думал ли Бинпол, что, если бы не я, он сейчас в тепле и безопасности плыл бы на барже?
Но Бинпол сказал:
– Уилл.
– Да.
– Там, где стояла баржа, была пристань и несколько домов. Должно быть, это остановочный пункт.
– Может быть.
– Первый, который мы миновали после выхода из города. Я подумал об этом.
– Да, это так.
– Ульф предполагал проходить два пункта за день, двигаясь не очень быстро. Значит, за два дня…
За два дня мы прошли расстояние, которое баржа проходит за утро, хотя мы шли с рассвета дотемна. Я ничего не сказал.
Бинпол продолжал:
– Планировалось, что мы прибудем за три дня до начала игр. Путь должен был занять пять дней. А так нам потребуется двадцать дней. Игры начнутся до нашего прибытия.
– Да. – Я старался унять дрожь. – Ты думаешь, нам придется вернуться?
– В тоннель? Мне не хочется думать, что нам скажет там Джулиус.
Мне тоже этого не хотелось, но я не знал, что еще мы можем сделать.
Бинпол сказал:
– Мы должны двигаться быстрее. Есть река.
– Мы не смеем приблизиться к баржам. Ты знаешь, что нам сказали об этом. К незнакомцам тут относятся подозрительно и никогда не пускают на борт.
– Если бы у нас была своя лодка…
– Неплохо бы, – сказал я без сарказма. – Или бы вдоль реки шло шмен-фе.
Бинпол терпеливо проговорил:
– Лодка – или плот? Стена хижины, может быть? Она и так отпала. Если мы сможем оторвать ее и спустить в воду… течение понесет нас вдвое быстрее.
Я почувствовал неожиданный прилив надежды, которая на мгновение позволила мне забыть холод и ноющую пустоту в желудке. Это возможно. Давным-давно мальчишкой я помогал своему двоюродному брату Джеку строить плот, и мы плавали на нем по пруду. Он перевернулся, и мы оказались в воде и тине. Тогда мы были детьми. Но сейчас положение другое.
– Ты думаешь, мы сможем… – сказал я.
– Утром, – ответил Бинпол. – Попробуем утром.
День, как бы для того чтобы подбодрить нас, был ясный. При первом свете мы принялись за работу. Сначала она оказалась ободряюще легкой, а потом обескураживающе трудной; стена, о которой говорил Бинпол, была площадью примерно в шесть квадратных футов и почти отделилась от крыши. Мы завершили это отделение и высвободили бока. Осталось только нажать. Стена обрушилась… и раскололась на несколько частей.
Надо, сказал Бинпол, скрепить их перекрестными планками. Доски будем брать из других стен. Придется вытаскивать гвозди, распрямлять их и снова забивать, где понадобится. Говорил он со спокойной убежденностью.
Беда в том, что большинство гвоздей было не только изогнуто, но проржавело, и они ломались иногда от легкого нажима. Нам приходилось отыскивать сравнительно сохранившиеся, осторожно распрямлять их и прибивать ими доски. Конечно, молотка у нас не было. Мы пользовались камнями с ровной поверхностью. Бинпол отыскал хороший камень и отдал мне, так как, сказал он, я лучше смогу его использовать. Это верно. У меня всегда были умелые руки – боюсь, более умные, чем голова.
Работа была тяжелой и долгой. К концу мы вспотели, а солнце уже высоко стояло в небе. Оставалось стащить плот в воду, но это тоже было нелегко. Хижина находилась примерно в пятидесяти футах от воды, а земля была неровной. Поднять плот мы не могли, он был слишком тяжел, и нам пришлось тащить и толкать его, время от времени отдыхая между усилиями. Однажды, когда на пути попались колючие кусты, я готов был сдаться и в гневе пнул доски. Бинпол вытащил плот из кустов. Вскоре мы добрались до берега и без сил упали на песок. И снова благодаря Бинполу нам повезло: он наткнулся на гнездо какой-то водной птицы. Мы съели четыре яйца сырыми, облизали скорлупу и взялись за последнюю часть работы. Бинпол тащил с одной стороны, а я – с другой. Плот зловеще заскрипел, я увидел, как зашатался гвоздь, но все же плот коснулся воды и поплыл. Мы взобрались на него и оттолкнулись от берега.
Путешествие не было триумфальным. Течение подхватило нас, повернуло и понесло вниз. Но под нашим весом один угол плота ушел под воду. Впрочем, из-за каких-то капризов равновесия поверхность плота ушла под воду лишь на несколько дюймов. Мы по очереди сидели в воде и на сравнительно сухом конце. Вода была холодна, ведь речка питается тающим снегом в горах.
Но мы по крайней мере продвигались быстрее, чем по суше. Берега проплывали мимо. И погода держалась хорошая… Солнце сияло в небе, голубизна которого отражалась в гладкой поверхности, по которой мы двигались. Бинпол окликнул меня и указал: на западе через поля огромными скачками шел треножник. Я почувствовал некоторое удовлетворение от этого зрелища. Хоть мы и малы сравнительно с ним, но нам предстоит сражаться.
Когда я в следующий раз увидел треножника, мне было не до таких рассуждений.
Час спустя мы миновали баржу. Она шла вверх по течению, и поэтому встреча была короткой. Человек на палубе с любопытством смотрел на нас и задал какой-то вопрос, который мы не расслышали. Должно быть, мы представляли странное зрелище, плывя на своем диком сооружении.
Голод не был утолен четырьмя яйцами и становился все сильнее и сильнее. Мы видели поля, которые как будто могли дать нам пищу, но тут нам стала ясна одна особенность нашего плота: мы не могли управлять им. У нас было несколько досок, но они лишь могли отталкивать плот от препятствий. Я понял, что нам придется положиться на течение, и добраться до берега мы можем, лишь покинув плот и пустившись вплавь. Мы находились теперь далеко от берега, а течение было сильное; нужно быть хорошим пловцом, чтобы добраться до берега. Тем временем поля сменились террасами с ровными рядами виноградных лоз. Здесь пищи не было. Плоды винограда в это время еще зелены.
Конец ознакомительного фрагмента.