Глава 4
– Пчхи! Ну вот, кажется, простудился! – Эти слова заставили меня очнуться от полузабытья.
Я резко вскинула голову: Беккер-старший как ни в чем не бывало сидел на диване и нащупывал ногами тапочки, приготовленные, наверное, ему Юлией Николаевной.
– Э, э-э! – предупреждающе воскликнула я и вскочила с постели. – Валерий Павлович! Ау!
Беккер спокойно посмотрел на меня, а потом спросил:
– Как спали?
– Я? – ошарашенным тоном произнесла я.
– Вы, – спокойно ответил тот.
– Я нормально. А вот вы не думаете ли, что все еще спите? – Я попыталась намекнуть клиенту на то положение, в котором он сейчас невольно оказался.
– Не думаю, увы. Та-ак, – Беккер попал, наконец, обеими ногами в тапки и попытался встать. – Сейчас же этого щенка ко мне! – вдруг разъяренным тоном заявил он.
– Кого, простите? – переспросила я.
В этот момент в дверях гостиной появился Григорий Семенович, держащий в руках зубную щетку. Вокруг его рта все было в белой пене «Колгейта». Он, по-видимому, осуществлял утренние водные процедуры и, услышав голос пациента, был шокирован.
– Валерий Павлович! – дико закричал он, брызгая пеной. – Сейчас же лягте! Я вам категорически запрещаю вставать! Вы хоть понимаете…
– Да все я понимаю! – Беккер махнул рукой. – Понимаю и поэтому намерен действовать, а не ожидать повторения произошедшего.
Валерий Павлович попытался встать, но потом пошатнулся и упал назад на диван. Мы с доктором одновременно подскочили к нему, встревоженно стали заглядывать ему в глаза.
Беккер зажмурился и, сцепив зубы, зло произнес: «Черт!»
– Лежите, умоляю, – уже более мягко попросил Григорий Семенович. – Вам нельзя так сразу.
– Сра-азу! – передразнил Валерий Павлович. – Давай коли, что там у тебя есть! Коли, чтоб я скорей встал на ноги!
Доктор послушно подошел к чемоданчику и, задумчиво посмотрев в него в течение нескольких секунд, вытащил коробочку, в каких обыкновенно бывают ампулы с растворами для различных инъекций. Вслед за этим Григорий Семенович достал из упаковки одноразовый шприц. Потом он осторожно извлек одну из ампул и стал специальной пилочкой царапать по ее кончику. Беккер вдруг неожиданно привстал и схватил врача за руку.
– Стой! – воскликнул он. – Что ты мне приготовил?
Валерий Павлович ловким движением вырвал из рук доктора ампулу и, ухмыльнувшись, прочитал:
– Ди-а-зе-пам… Господин лечащий врач! Я выспался достаточно хорошо. А вы меня опять к покою призвать хотите? Ну уж нет! Поищите-ка что-нибудь бодрящее!
Григорий Семенович, конечно, хотел как лучше. Он пытался вколоть Беккеру снотворное, которое позволило бы ему еще некоторое время находиться в столь необходимом для него самого состоянии покоя. Однако эти попытки оказались тщетными, и, поворчав, доктор все-таки вынужден был ввести Валерию Павловичу какое-то другое лекарство.
– А вы почему здесь? – потирая ягодицу, обратился ко мне Беккер-старший, будто только сейчас заметил мое присутствие.
Я только открыла рот, чтобы все объяснить, как позади раздался голос Витальки:
– Евгения с этого дня твой телохранитель, отец.
– Что? – произнес Валерий Павлович и, похрипывая, захохотал, однако почти в тот же момент успокоился, так как резкая боль в месте ранения дала о себе знать.
– Вот видите! – поспешил заметить Григорий Семенович. – Прилягте.
На этот раз Беккер-старший послушался и осторожно опустился на подушку. Виталька, не дожидаясь следующих вопросов отца, стал расписывать ему мое героическое прошлое, о котором тот сначала слушал равнодушно, но постепенно стал все более явно выражать свое удивление и даже восторг.
– Пожалуй, вы мне и на самом деле пригодитесь, Евгения. Беру вас на работу. Перейдем на «ты»?
– Насчет себя я не против, – ответила я, – а вот вы мне вроде как в папы…
– Неужели я совсем уж больше никуда не годен? – игриво произнес Беккер и даже подморгнул мне.
На его лице четко были видны следы одолевающей его боли и слабости, однако он всеми силами пытался скрыть их и казаться бодрым.
– Годен? На что годен? Куда годен? – послышалось сверху.
Завязывая тонкий поясок на длинном шелковом халате, наверху стояла Юлия Николаевна. Закончив эти незамысловатые действия, она бегом, как девочка, стала спускаться по лестнице и, преодолев последнюю ступеньку, кинулась к мужу.
– Как ты? Болит? – залепетала она.
– Все нормально, – тихо сказал Беккер, погладив ее по голове, а потом вдруг, резко перейдя на другой тон, воскликнул: – Сейчас же щенка этого ко мне!
Реплика насчет «щенка» повторялась им во второй раз, поэтому мне она показалась странной и имеющей непосредственное отношение к произошедшему.
– Так, – строго произнесла Юлия Николаевна, – сегодня ни о каких делах и речи быть не может!
Однако я решила перебить ее и влезла в разговор, сказав:
– Нет-нет, о щенке или как его там мы, пожалуй, с Валерием Павловичем поговорим. Кого вы сейчас так горячо призывали? – и я посмотрела Беккеру прямо в глаза.
– Вот молодец, девчонка! – довольный мной, воскликнул Беккер. – Знает дело! Виталька, принеси мой сотовый, хочу с этим подонком перечирикать.
– Объясните, наконец, о ком речь, – раздраженно заметила я, – мне же нужно быть в курсе дела. Вы кого-то подозреваете?
Честно говоря, я понимала, что смерть Беккера, столь крупной в городе фигуры, многим могла быть выгодна. Кому-то дорогу перешел, у кого-то просто зависть вызывает, кому-то подчиниться не хочет. И так далее. Однако, судя по всему, на уме у Валерия Павловича был какой-то определенный человек, личность которого ему особенно не давала покоя.
– Подозреваю, – буркнул Беккер и обратился к жене, не желая, очевидно, видеть ее свидетельницей предстоящего разговора: – Юлия, сообрази что-нибудь позавтракать.
– У вас появился аппетит? – довольным тоном спросил доктор.
– Да нет, – ответил Беккер, – не для меня, для…
– Евгении, – подсказал отцу Виталька, протягивая ему принесенный сотовый.
– Евгении, – подхватил Валерий Павлович, – мне-то ничего не хочется. Пить разве только.
– Рекомендую минералку, – тоном, не терпящим возражений, вставил Григорий Семенович.
– Есть такая буква, – осчастливленная «оживлением» мужа, Юлия Николаевна засеменила на кухню.
Доктор посмотрел на часы и сказал:
– Поскольку вы чувствуете себя удовлетворительно, я, пожалуй, удалюсь. А через пару часиков нагряну опять.
– Езжай, езжай, – Беккер махнул рукой.
Григорий Семенович глянул исподлобья на Витальку и сказал:
– Все рекомендации по уходу я еще вчера написал. Попрошу их придерживаться.
– Хорошо, хорошо, – ответил Виталька доктору и вслед за ним направился к выходу, откуда чуть позже донеслось: – Как же мы вам благодарны, Григорий Семенович! Если бы не вы… Спасибо! Большое спасибо!
– Чек или наличка? – сухо прервал восторженную речь Витальки доктор.
– Ч-чек, – заикнувшись, ответил Беккер-младший после некоторого молчания.
– Лучше наличка, – так же безэмоционально ответил Григорий Семенович. – И лучше сегодня же.
– Вот жук! – тихо пробормотал Валерий Павлович. – Но он, собака, свое дело знает! На «отлично» знает. Ему можно довериться. Ну что ж, Женя, к делу?
– Угу, – вздохнув, ответила я.
Валерий Павлович повертел в руках сотовый и стал набирать чей-то номер. Виталька отправился провожать доктора до калитки, потому что волкодавы все еще выполняли во дворе оборонительную функцию. Пока Беккер-старший ждал ответа, я сочла необходимым спросить:
– Насколько он опасен?
– Кто? – не понял Беккер-старший.
– Щенок, – пожав плечами, ответила я, так как другого имени первого беккеровского подозреваемого не знала.
– Кто-кто-о? – Валерий Павлович вновь хрипло захохотал, но вскоре ответил: – Такие люди вообще опасны. Опасны своей непредсказуемой подлостью. Они – шакалы по жизни. Шакалы, волочащиеся за своими тиграми-Шерханами, а потом на них же нападающие сзади. Щенок… – зло процедил Беккер.
В этот момент, судя по всему, кто-то ответил на звонок – лицо Валерия Павловича стало еще более серьезным.
– Беккер, – строго назвал он себя и через пару секунд добавил: – Сейчас же чтоб был у меня! Да, с деньгами, ты не ошибся. Только, милый мой, про проценты не забудь. Да, это последнее слово. А твоих ублюдков, которые вчера здесь порядок пытались навести, я из-под земли достану!
Собеседник Беккера, по-видимому, пытался оправдаться, так как Валерий Павлович несколько раз безапелляционно заявил:
– Слышать ничего не хочу!
Затем, вытерев со лба выступивший пот, он несколько минут молчаливо смотрел на сына.
– Езжай на завод, – вскоре сказал он Виталию. – Поотираешься там, поприслушиваешься, кто чего там говорит… Может, услышишь что-нибудь интересное. Только ни о чем не заговаривай сам. Будь спокоен, как будто ничего не произошло. Насчет меня станут спрашивать – соври что-нибудь. Уехал, мол, по делам.
Беккер-младший мгновенно отреагировал на отцовское замечание и, ничего не сказав, быстрым шагом отправился к себе в комнату, очевидно, для того, чтобы сменить одежду на более официальную, более подходящую для его статуса.
– А как же завтрак, сынок? – увидев промелькнувшего сына, крикнула с кухни Юлия Николаевна.
– Я на заводе в кафе позавтракаю, – отозвался Виталька.
– Правильное решение, – как бы самому себе сказал Валерий Павлович. – За едой у многих языки развязываются, поэтому такой завтрак может иметь двойную пользу для нас. Держи ушки на макушке, сынок.
Послышался странный звук, и мы оба обернулись. Из кухни в нашем направлении двигалась Юлия Николаевна. Она толкала впереди себя небольшой столик на колесиках, на котором были расставлены несколько со вкусом украшенных блюд. Посреди них величаво стоял стакан с минералкой и ютилась маленькая чашечка с дымящимся кофе.
– Позвони садовнику, – сказал жене Беккер, – пусть эти дни носа сюда не сует. Незачем ему все это видеть и слышать.
– А как же сад? – беспомощно протянула Юлия Николаевна.
– Господи, не об этом сейчас думать надо! – раздраженно заметил Беккер, но сразу же, наверное, проникнувшись жалостью к супруге, добавил: – Вчера все полито, а там видно будет. Но сегодня садовника здесь быть не должно.
Юлия Николаевна не стала перечить, понимая, что так на самом деле нужно, и тут же позвонила садовнику.
Дождавшись окончания ее разговора, Валерий Павлович распорядился:
– А ты по магазинам ступай. Купи себе чего-нибудь, платье там, косметику.
– Но ты же сам сказал: не об этом сейчас… – удивилась Юлия Николаевна.
– По-ез-жай, – строго продиктовал Беккер, – подруг навести. В общем, раньше вечера не показывайся.
Я поняла, почему Валерий Павлович дает такие указания. Судя по всему, самые жаркие события должны будут развернуться в пределах особняка, и он просто-напросто пытался оградить от них свое семейство.
Юлия Николаевна хмыкнула и поплелась в свою комнату. Она даже завтракать не стала. Беккер взял стакан с минералкой, а я, проголодавшись, без стеснения стала хватать вилкой то из одной, то из другой тарелки.
Вскоре в гостиной появился Виталька. Он надел строгие черные брюки, белую рубашку с коротким рукавом и галстук, который удивительно шел к его глазам.
– Мальчик с обложки журнала, – вздохнула я и восхищенно покачала головой.
– Э-э-э, Евгения, – жестом остановил меня Беккер-старший, строго-шутливо сказав: – Ты же ведь мой телохранитель. На другие тела не смей заглядываться!
Мы с Виталькой переглянулись и хихикнули. Я вдруг вспомнила, что газовый пистолет остался у Юлии Николаевны, а Виталька вообще ничего при себе не имел.
– Подожди, – сказала я ему и стала рыться в своей сумке, которая все еще находилась здесь, в гостиной, возле кресла, на котором я провела ночь. – Вот, – я протянула Витальке такой же маленький пистолет, который в этот момент находился при мне, – на всякий случай.
От Беккера-младшего пахнуло дорогим одеколоном, и я вновь почувствовала волну, которая пробежала по телу, как вчера, когда я сидела рядом с Виталькой на качелях. Он, кажется, уловил внезапно возникший у меня в глазах блеск и, взяв мою руку в свою, едва заметно пожал ее и тихо сказал:
– Все хорошо будет.
Сверху послышались шаги – спускалась Юлия Николаевна. Она лишь слегка подкрасилась, волосы собрала в пучок, заколов их на затылке, и облачилась в длинный лиловый сарафан из удивительно легкой ткани. На лице женщины еще был виден отпечаток ночных событий, но тем не менее любой бы мог с уверенностью сказать, что она настоящая красавица. Однако Валерий Павлович посмотрел как-то мимо жены, совсем не замечая той прелести, которой на мгновенье очаровалась я. Что удивляться? Большое видится только на расстоянии…
– Хорошо выглядишь, – попытался Виталька подбодрить мать.
– Спасибо, – ответила она и едва заметно улыбнулась.
– Волкодавов на цепь посади, – попросила я Витальку, – иначе я калитку никому открыть не смогу.
– Хорошо.
Спустя несколько минут мы с Валерием Павловичем остались в доме одни. Воцарилось молчание. Беккер то и дело поглядывал на часы. Я же прислушивалась к посторонним звукам, стараясь не пропустить те из них, которые могли служить сигналом об опасности.