Глава 6
Лонгборнские дамы вскоре навестили обитательниц Незерфилда. Приятные манеры Джейн еще более расположили к ней миссис Херст и мисс Бингли, и хотя мать семейства была объявлена невыносимой, а младшие сестры – не заслуживающими внимания, двух старших они сочли достойными более близкого знакомства. Выказанное предпочтение обрадовало Джейн, но Элизабет по-прежнему замечала, как они высокомерны в обхождении. Кроме того, очевидно было, что Бингли восхищен Джейн. От внимания Элизабет также не ускользнуло и то, что Джейн уже вполне готова серьезно в него влюбиться, однако она с удовлетворением думала, что чувства ее сестры вряд ли станут известны окружающим. Этой мыслью Элизабет поделилась со своей подругой мисс Лукас.
– Быть может, это и неплохо, – ответила Шарлотта, – но иногда подобная сдержанность может обернуться недостатком. Если женщина столь же искусно скрывает свои чувства и от того, к кому она их питает, то ей может и не представиться случая удержать его. В девяти случаях из десяти женщине стоит выказывать больше привязанности, чем она испытывает на самом деле. Бингли, несомненно, нравится твоя сестра, но без ее поощрения этим все может и закончиться.
– Но она поощряет его – насколько это позволяет ее характер. Не забывай, Шарлотта, она в первую очередь воин и лишь затем – женщина.
– Что ж, – сказала Шарлотта, – я всем сердцем желаю Джейн успеха, но, на мой взгляд, выйди она за него замуж завтра – и вероятность того, что она будет с ним счастлива, столь же велика, как если бы она перед тем целый год изучала его характер. Счастье в браке – полностью дело случая, и лучше знать как можно меньше о недостатках того, с кем тебе придется прожить всю оставшуюся жизнь.
– Шарлотта, ты меня насмешила, но все это неправильно, и ты знаешь, что это неправильно, и сама так ни за что не поступишь.
– Не забывай, Элизабет, я ведь не воин, как ты. Я всего лишь глупая девица двадцати семи лет, да еще и незамужняя.
Внимательно наблюдая за своей сестрой и мистером Бингли, Элизабет и не подозревала, что за ней самой с возрастающим интересом наблюдает его друг. Поначалу мистер Дарси с трудом согласился признать ее хотя бы хорошенькой, на балу смотрел на нее безо всякого восхищения, а когда им довелось встретиться в следующий раз, он взглянул на нее лишь затем, чтобы отметить ее недостатки. Но стоило ему доказать своим друзьям и самому себе, что в ее лице сложно отыскать и одну правильную черту, как он тотчас же заметил, что прекрасное выражение темных глаз, впрочем, как и ловкость Элизабет в обращении с клинком, делают это лицо необычайно для него притягательным. Вслед за этим открытием последовали и другие, не менее опасные. Хоть он и нашел несколько изъянов в ее сложении, но был вынужден отметить, что у нее легкая и стройная фигура, а руки удивительно мускулистые, хоть и не настолько, чтобы умалить ее женственность.
Ему захотелось разузнать о ней побольше, но перед тем, как самому заговорить с ней, он стал для начала прислушиваться к ее беседам с другими. Такое поведение привлекло ее внимание. В этот раз большое общество собралось в поместье сэра Уильяма Лукаса.
– С чего бы вдруг мистеру Дарси слушать наш разговор с полковником Форстером? – спросила она Шарлотту.
– На этот вопрос может ответить лишь сам мистер Дарси.
– Право же, если он снова себе это позволит, я дам ему понять, что все замечаю. Я еще не простила оскорбление, которое он нанес моей чести, и еще не раздумала прибить его голову у себя над камином.
Мистер Дарси вскоре подошел к ним. Элизабет повернулась к нему и спросила:
– Не правда ли, мистер Дарси, я была невероятно красноречива в разговоре с полковником Форстером, особенно когда встал вопрос, стоит ли ему давать бал в Меритоне?
– Вы выразились весьма энергически по этому вопросу, и если уж он так стоит, то почему бы и не дать?
– Вопрос был лишь в том, стоит ли давать, мистер Дарси.
– Вот что, – произнесла мисс Лукас, внезапно зардевшись, – я пойду и открою инструмент, Элиза, и, надеюсь, ты понимаешь, к чему я клоню.
– Ну и странная же ты подруга, право! Вечно хочешь, чтобы я пела и играла на публике!
Играла Элизабет довольно мило, но отнюдь не виртуозно. После нескольких песенок сестра Мэри потеснила ее у инструмента и, отыграв долгий концерт, с радостью присоединилась к своим младшим сестрам, которые вместе с прочими Лукасами и двумя-тремя офицерами затеяли танцы в дальнем углу залы.
Мистер Дарси стоял рядом с ними, в молчаливом неодобрении подобного способа провести вечер, исключавшего всякую возможность какой-либо беседы, и был так поглощен своими мыслями, что заметил стоявшего возле него сэра Уильяма Лукаса, только когда тот произнес:
– Какое дивное развлечение для молодежи, вы не находите, мистер Дарси?
– Несомненно, сэр, впрочем, оно также в чести и в менее приличных обществах, чем нынешнее. Плясать умеет любой дикарь. Да что там, полагаю, даже зомби могут достигнуть известных успехов в танце.
Сэр Уильям лишь улыбнулся, не зная, что и сказать в ответ на подобную грубость. Тут он с облегчением заметил, что к ним приближается Элизабет.
– Моя дорогая мисс Элиза, отчего вы не танцуете? Мистер Дарси, позвольте вас уверить, что эта юная леди – самая достойная партия для танца. Уверен, вы не откажетесь потанцевать со столь прелестной партнершей.
Взяв Элизабет за руку, он подвел ее к мистеру Дарси, который был отнюдь не прочь воспользоваться приглашением. Но она тотчас же отпрянула назад и, слегка смутившись, сказала сэру Уильяму:
– Право же, сэр, я вовсе не хочу танцевать. Прошу вас, не думайте, что я подошла к вам в надежде отыскать себе партнера.
Мистер Дарси в самых вежливых выражениях попросил ее оказать ему честь и протанцевать с ним, но Элизабет была непреклонна. Насмешливо улыбнувшись, она удалилась. Ее отказ отнюдь не умалил ее достоинств в глазах мистера Дарси, и он не без восхищения вспоминал о ней, когда к нему обратилась мисс Бингли:
– Думаю, что могу угадать причину вашей задумчивости.
– Не думаю, что вам это удастся.
– Вы размышляете о том, как это невыносимо – провести еще множество вечеров таким образом – среди подобного шума, косности, ничтожности и вместе с тем невероятного самодовольства этих людей! Я бы многое дала, чтобы услышать вашу отповедь в их адрес!
– Уверяю вас, вы заблуждаетесь. Я размышлял о более приятных материях – о том, сколько радости может доставить взгляд прекрасных глаз очаровательной женщины.
Мисс Бингли тотчас же пристально взглянула на него и пожелала узнать, какая же дама вдохновила его на подобные размышления. Мистер Дарси ответил:
– Мисс Элизабет Беннет.
– Мисс Элизабет Беннет? – переспросила мисс Бингли. – Защитница Лонгборна? Героиня Хартфордшира? Я в полном замешательстве. Право же, у вас будет прелестная теща, и, разумеется, объединив ваши силы и превосходное владение боевыми искусствами, вы одолеете полчища неприличностей.
Мистер Дарси слушал, как она забавлялась подобным образом, с совершенным безразличием; его невозмутимость убедила ее, что повода для тревоги нет, и она еще долго продолжала отпускать шутки такого рода.