Глава 5. Снова в первый класс
Хозяйка вывела нас на площадь к подземному озеру и направилась к мрачноватому зданию с высоким ступенчатым основанием. Пройдя внутрь (снова по лабиринтам коридоров), мы очутились в помещении с множеством пристенных полок. Все они были заполнены бумажными или тканевыми свитками, напоминающими рулоны обоев разнообразных бежевых оттенков. Каждый свиток, обвязанный толстой нитью, имел надпись – что-то похожее на иероглифы. Мы поняли – это библиотека. И не ошиблись.
Девушка достала с ближайшей полки рулон, помеченный жёлтой биркой с многоступенчатыми иероглифами. Развернула его, закрепив края на квадратном столе. Перед нашими взорами предстал букварь подземного народа. Это было ясно с первого взгляда – напротив каждого иероглифа размещались изображения предметов. Принцип тот же, что и у всех букварей всех народов. Нас собирались обучать родному языку племени.
Снова – поразительная основательность, разумный подход, рациональность. Если хочешь кого-то понять или выведать нужные сведения, будь добр, обучи своему языку. То, что задача стояла обоюдоостро, не меняло дела. Хозяева подземки, как видно, не опасались чужаков. Надеялись – пришельцы навсегда останутся в их власти. Всё, что увидят, поймут, не выйдет в наземный мир. А вот новые знания, с которыми пришли гости, обогатят жизнь племени.
Не буду утомлять вас, друзья мои, рассказом об особенностях этой книги для первоклассников и тонкостях школьного курса. Скажу лишь, что через месяц мы с Веселином уже довольно сносно могли общаться с гражданами приютившего нас государства. Решили – пришла пора начать наше исследование. А иначе, зачем же спустились в царство с вечным божеством, сидящим на золотом троне. Не терпелось выяснить, велики ли границы подземки, чем живёт племя.
Общение не запрещалось. Скорее, поощрялось. Мы были источником информации. Свободно перемещались по улицам, разговаривали с любым встречным, задавали вопросы. Жители подземки охотно играли в эту игру. Правда почти каждый предупреждал нас шепотком, что каждое слово тут же записывается.
Нам, как первоклассникам, полагалось изучить не только язык и письменность, но и усвоить азы государственных законов, систему запретов и разрешений. Однако весьма скоро мы поняли – законы на бумаге и неписанные законы реальной жизни ничего общего между собой не имеют. Например, в Кодексе законов подземного государства было записано:
1. Преданность делу племени, любовь к вождю Алину
2. Добросовестный труд на благо племени и вождя
3. Забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния племени
4. Высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов
5. Коллективизм и взаимопомощь: каждый за всех и все за одного
6. Гуманные отношения и взаимное уважение: каждый соплеменник – друг, товарищ и брат
7. Честность, правдивость, нравственная чистота и скромность в общественной и личной жизни
8. Взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей
9. Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству
10. Непримиримость к врагам и чужакам
Все эти красивые формулы в быту легко сводились к двум последним пунктам. Поэтому, умножая общественное достояние племени и вождя, каждый страстно следил за нравственностью соседа. И не дай бог, если этот сосед сегодня вечером тайком ел запретный плод. Запретов же было так много, что плоды нечаянно плодились сами собой – почти на пустом месте.
Теми же законами была разрешена торговля в любых масштабах – дело весьма далёкое от нравственных норм. Все и всем увлечённо торговали, мошенничали, воровали, и так же усердно каждый доносил на каждого. О, это была подземная песнь трубадуров! Доносы благосклонно принимались службой безопасности.
Самое вместительное здание в подземном городе занимала именно эта служба. Знатоки поговаривали (конечно, втихаря) о том, что любому члену племени службисты присваивают особый номер, который и обозначен на обложке Личного Дела. Если нет Дела, нет и человека! А Дела эти уже не умещаются в недрах огромных хранилищ, ибо фиксированию и записи подлежит каждый шаг каждого верноподданного, а тем более неверно мыслящего.
Ходили слухи о людях-фантомах, на которых Дела есть, а самих людей давно уже нет. И, страшно, подумать, может быть, и не было никогда. Но Дела продолжают подрастать, как самостийные живые существа. Иногда (!), говорили сплетники, Дело рождало Тело. И, дескать, таких Тел много среди людей. Дескать, сами видели, руками трогали. А ты, пойди, проверь – так ли это?
Шепотком сообщали, что открыты и наши Личные Дела. И программа жизни пришельцев утверждена вождём. В чём мы довольно скоро и убедились. После скоростного изучения основ языка, в «гостиницу», где мы обитали, прибыл официальный представитель Службы. Важный, скромно одетый, серый и незаметный господин. Но это ошибка – не господин, а товарищ. Оговорка из верхнего мира. Это наверху все – господа. У алинистов – ни одного господина! В этом и заключалось большое счастье всего племени!
Товарищ осмотрел апартаменты, поинтересовался, нет ли жалоб или пожеланий. Мы долго убеждали гостя в высокой качественности нашей жизни. Особо благодарили за школьный курс, ведь знание языка давало нам всё – общение, понимание законов, выращивало уважение к вождю и народу. Но, несмотря на благодарственный тон наших заверений, выражение подозрительности и скрупулёзного дознания не покинуло товарища до конца, так и хочется сказать – следствия. Далее нам было предложено вступить в сообщество строителей алинизма.
Надо было написать заявление и письменно выразить согласие с требованиями Кодекса племени. Процедура, не то чтоб сложная, могла закончиться непредсказуемо. Чем грозило вступление в ряды алинистов – пока не ясно. Мы представляли, какую силу должен был иметь подписанный документ. Обратной дороги на этом этапе, явно, не предусматривалось. Мы одновременно воскликнули: « А нельзя ли подумать, посоветоваться?» «С кем же вы собираетесь совещаться?» – вкрадчиво спросил службист.
«Ну, так друг с другом!» – с надеждой хором сказали мы и пристально уставились в лицо товарища. «Ну, что ж, это не запрещено, – сообщил страж закона. – Однако советую поторопиться. Наш великий вождь Алин не любит ждать. До завтра, друзья мои!». Он покинул «гостиницу» с достоинством и неторопливостью, выказывавшими его человеколюбие и безграничное терпение к инакомыслию. Нам даже показалось на миг, что товарищ совершенно по-товарищески помахал нам из дверного проёма. Но, скорее всего, показалось.
Глядя друг на друга, поймали себя на том, что лица наши выражали артистически изображённый восторг. Фальшивый, конечно, сыгранный для гостя. Но само по себе это уже говорило о многом! Спохватившись, стёрли нарисованные эмоции, но ощущение маски, уже успевшей прилипнуть к лицу, не проходило.