Как мы вопросы задавали
Но, если задуматься, возникают некоторые вопросы.
Позвольте, а где же был Менелай, когда уводили его жену, грабили его сокровищницу? Ах, отправился на Крит? По делам? Какие дела могли быть у спартанского царя на довольно отдаленном от Спарты острове? Торговые? Царь Спарты никогда не опускался до торговли. Дело в том, что спартиаты (высшее сословие Спарты-Лакедемона) от рождения готовились только к одному занятию – воевать. Это занятие почетно. Все остальные – нет.
Можно возразить, что все это относится к Спарте более поздних времен, а про доисторическую Спарту – времен Тиндарея и Менелая – ничего не известно. Но что-то же давало основание называть это государство именно Спартой, а не «царством, когда-то бывшим на месте Спарты». Значит, у нас есть серьезные основания предполагать сходство обычаев, устройства – в общем, всего того, что сделало все «спартанское» таким своеобразным, непохожим на остальную Элладу!
Пожалуй, пришла пора поговорить об ахейцах, дорийцах и прочих древних греках. Помните? Мы обещали в самом начале! Чем они отличались? Говорили чуть иначе. (Как, к примеру, у нас: москвичи и питерцы.) Считается, что ахейцы первыми из них создали великую культуру на Крите и в Микенах. Молодую, яркую, сильную, с удивлением замеченную (а пришлось!) не только ближайшими соседями, но и тогда уже древними Египтом, Ассирией, и даже далекой Индией.
Куда потом делись ахейцы? Откуда пришли дорийцы? Да где были, там и остались. Все время жили рядом. Больше того: вместе. Дружили, ссорились, но всегда их объединяла общая культура. Просто временами ее огонек где-то разгорался ярче. А считать, что три тысячи лет назад в тех же Микенах жили исключительно ахейцы… Просто, тогда даже спартанцы – истинные дорийцы! – оказавшись где-нибудь в чужих землях, с гордостью называли себя ахейцами.
Так, может быть, военные дела призвали Менелая на Крит? Ни о войне, ни о военном союзе Спарты с Критом когда бы то ни было никому ничего не известно. Простой визит вежливости к соседнему правителю? Что это, вдруг, так срочно? Да еще когда гости в доме? Не мог дождаться их отплытия?
Нет, официальная версия такого поспешного отплытия, конечно, была – отправился на похороны деда по материнской линии [5. Эпитома. III, 3]. Но в такую историю верится с трудом.
И вот почему.
Во-первых, с дедом, судя по всему, Менелай не виделся уже много лет, если вообще когда-нибудь встречался. В те времена, выдав девушку замуж на чужую сторону, родственники часто не заморачивались ее дальнейшей судьбой. Да и средства передвижения по тем временам были не те, чтобы по выходным навещать друг друга. Если верить мифам, тогда не то что деда, а отца родного многие герои ни разу в жизни не видели. Хотя, оно и сейчас… Ну, не будем отвлекаться!
Во-вторых, вряд ли у Менелая были с дедом такие уж теплые отношения. Иначе, почему же, сбежав из родного города, он отправился искать убежища не у ближайшего родственника – дедули, а в совершенно чужой ему Спарте? К этому вопросу мы, кстати, еще вернемся!
В-третьих, не в обычае греков тех времен было вот так срываться с места и ехать на похороны даже к самым любимым родственникам. Жертву подземным богам принести или поминки организовать – это, пожалуйста! Но ехать!? Нет уж, увольте! Почему?
А вот почему! Возьмем, к примеру, наш случай. Сколько времени, учитывая, что мы с Вами в Древней Элладе, понадобится для того, чтобы в Спарте получить известие с Крита о кончине уважаемого дедушки? Даже, если допустить, что в критской гавани уже стоял готовый к плаванью корабль? А собраться Менелаю, хотя бы и наспех, кого надо – предупредить, кому надо – указания оставить? Это если на том же критском корабле отправился, который известие доставил. Свой снарядить – куда дольше! А прибыть на Крит? Даже если ветер попутный, добраться на похороны получится не раньше, чем дней через двадцать после смерти деда! Так что греки всегда торопились кремировать своих усопших, хотя бы из соображений гигиены (вспомним, какая в Греции летом жара), и никто не стал бы ждать приезда любимого внука для того, чтобы совершить положенную церемонию. А поминки – пожалуйста, дома устраивайте, никто не мешает!
Так может, дело было зимой? Не было. Зимой в те времена в тех местах выходили в море лишь вдоль берега и лишь в случае крайней необходимости. А кому на Крите могло ТАК понадобиться приглашать лишнего претендента на наследство?! К тому же и Парис с Энеем явно прибыли не по важным делам, а так, потусоваться. А значит – в самое безопасное время, в разгар сезона навигации, в середине лета.
И, наконец, коли уж мы упомянули о наследстве. Может, Менелай на что рассчитывал на Крите? Однако в ЭТОМ СЛУЧАЕ он бы отправился во главе СВОЕГО ФЛОТА! А такой флот собрать, как мы еще убедимся, – долгая песня. Да и не собрал бы Менелай ТАКОЙ флот, чтобы против грозной морской державы – пусть даже времен распада и упадка – воевать!
Кроме того, неужели Менелай был настолько глуп, что не заметил возникающего взаимного интереса у дорогого гостя и своей супруги? Даже если Менелай не замечал симпатии Елены к Парису, то уж страстные взгляды Париса, которые тот бросал на Елену, такой ревнивец должен был отследить!
И в такой ситуации он оставляет наедине легкомысленную супругу и молодого троянского царевича?
И самый интересный вопрос: откуда у правителя Спарты такие сокровища? Спарта никогда не считалась богатым государством среди греческих полисов. И вдруг! Обчистили казну, да еще так, что трюмы парисова корабля почти заполнили! Откуда?
А что означает поведение троянцев? Стоит вспомнить, что Парис совсем недавно был «найден» царской семьей. И в лучших традициях мексиканских сериалов из скромного пастуха чудесным образом преобразился в давно утраченного царского сына. Съездил в гости их новообретенный царевич. И вернулся из гостей с чужой женой и целым грузом несметных богатств!
Ну, допустим, что факт похищения чужой супруги Парис мог и скрыть – привез себе красавицу-жену, а кто, да откуда, вас, мол, не касается.
Но сокровища! Откуда они взялись на корабле Париса? Не со дна же морского он их сетями наловил…
А команда корабля? Неужели будет молчать о похищении? Никто не проговорится? Ничего никому, даже изрядно подвыпив неразбавленного вина? (Вообще-то порядочные троянцы, как и греки, разбавляли вино водой, но что взять с моряков: шляются невесть где, перенимают варварские обычаи!)
Так или иначе, рано или поздно, но троянцы должны были узнать правду о том, откуда взялись добыча и девица! И что? Неужели понадеялись, что правитель Спарты (Спарты! которая во все века славилась своим суровым отношением к нравственности и отличными воинами) так просто оставит оскорбление безнаказанным? И приняли с распростертыми объятиями Париса с его красоткой и грудой золота? И предположить не могли, что последует неотвратимое возмездие? А ведь царь Трои Приам был известен своей мудростью и здравомыслием! Правил около сорока лет! И совершил такую непростительную ошибку? Вовлек страну в кровопролитную войну со всей Грецией? Ради чего? Корабля с сокровищами? Троя не могла без этого обойтись? А ведь она славилась своими богатствами!
Конечно, нравы в античном мире не были обременены излишней моралью – добывали все, что могли, где могли и у кого могли. Но! В основном тогда, когда чувствовали свое превосходство, силу и безнаказанность. А тут – война со всей Грецией?! Уж за столько лет молва о столь необычной «клятве женихов» должна была и до Трои дойти. Так что знали, на что идут!
Когда греки, наконец-то, явились под Трою, Менелай с Одиссеем вдвоем отправились в город и потребовали вернуть украденное. И народное собрание Трои постановило – отказать! По всем пунктам! Более того, совсем обезумевшие троянцы едва не убивают послов [5. Эпитома. III, 28]! Полный беспредел! Эллинские войска охватывает справедливое и благородное негодование. Что же происходит? То есть младший царский сын – не прославленный герой, не наследник, не отмеченный до сих пор ничем выдающимся, не имеющий ни авторитета среди троянцев, ни влияния, ни друзей, ставит Трою на грань кровопролитной войны и народ безропотно с ним соглашается? И где же в этой ситуации была хваленая мудрость Приама? Он что просто промолчал? Ведь у него, уж точно, авторитет среди троянцев и всей своей семьи был повыше, чем у недалекого, но, в то же время, и не близкого, а скорее уж, чужого всем Париса.
И здесь возникают самые интересные вопросы – А БЫЛИ ЛИ СОКРОВИЩА? И БЫЛО ЛИ ПОХИЩЕНИЕ?
Об этом заставляет задуматься и тот факт, что после побега Париса и Елены Менелай ТУТ ЖЕ (!) появляется в Спарте (как если бы и не отплывал никуда вовсе), уже извещенный о постигшем его несчастье. Откуда узнал? А все очень просто – как только Елена и вероломный Парис отплыли на своем корабле, БОГИ ПОЗАБОТИЛИСЬ о том, чтобы тотчас сообщить Менелаю о побеге жены и краже его сокровищ. Для этого послали с Олимпа специальную вестницу – Ириду, которая в мгновение ока прилетела к нему на своих радужных крыльях [23. 160, a]. Менелай, естественно, поспешил в обратный путь и моментально достиг берегов Спарты! Это он так критским кораблем распоряжался? Или все же на своем в море вышел? Который «случайно» был полностью готов к отплытию?
Кроме того, возникает еще один неожиданный вопрос: а была ли Елена? Нет, Елена, как таковая, конечно, существовала, но…
Была и другая версия мифа, высказанная древнегреческим поэтом Стесихором. Когда он написал поэму о бегстве Елены с Парисом, в которой винил ее во всех бедствиях троянской войны [8. Елена], то в ту же ночь ослеп. Поэт взмолился богам с просьбой об исцелении. Тогда в сновидении ему явилась Елена и сказала, что ослеп он в наказание за то, что сочинил про нее такие недобрые стихи. Стесихор сложил тогда новую поэму-опровержение: о том, что Парис увез в Трою совсем не Елену, а только призрак ее. Настоящую же Елену боги перенесли в Египет, и она пребывала там, верная Менелаю, до самого конца войны [8. Елена (палинодия)]. После этого Стесихор прозрел. На эту версию мифа опирался греческий драматург Еврипид в трагедии «Елена» [9. 32—50].
В египетской версии мифа (рассказанной Геродотом [12. II, 113—115]) на пути из Спарты в Трою корабль Париса отнесло в Египет, где местный царь Протей отобрал у Париса (по доносу рабов, бежавших с парисова корабля) и Елену, и сокровища. После взятия Трои Менелай прибыл в Египет, где и получил все обратно. Однако, в качестве «благодарности», Менелай, вернувшийся в Египет из-за встречного ветра, принес в жертву двух попавшихся ему на побережье египетских мальчишек [12. II, 119]. И был вынужден спасаться в Ливии от справедливого гнева фараона.
Отметим, кстати, вслед за Гомером [2. III, 276—312], что после троянской войны кроме Одиссея только один Менелай из-за поднявшейся бури НЕ СРАЗУ вернулся домой, а, также, как и наш герой, постранствовал немного по белу свету. Задержался… на восемь лет!
А началось все с того, что Аполлон умертвил «нежной стрелою» [2a. III, 280] кормчего с корабля Менелая. Аполлон – бог солнечного света, его золотые стрелы – это солнечные лучи! Солнечный удар? Похоже на то. Погребальный обряд – очень понятная и уважаемая причина, чтобы отстать от всех. Тут-то и начинается буря. А покойный, кстати, не знал себе равных в управлении кораблями во время бури [2. III, 283—284]! И без него напарываются на скалу – один за другим – пятьдесят пять из шестидесяти спартанских кораблей! На одну и ту же скалу у берегов Крита [2. III, 288—300]!
И занесла Менелая эта буря, в конечном счете… в Египет! А оттуда он уже возвратился (с Еленой) домой…
Ага. Но почему через восемь лет!? На пяти кораблях, забитых, кстати, золотом НЕТРОЯНСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ!?
Сам Менелай замечает между прочим, что кроме Египта побывал на Кипре, в Финикии, Сидоне, Эфиопии, Ливии и у загадочных эрембов [2. IV, 83—85].
Так, где же была Елена на самом деле? Может, действительно, была спрятана Менелаем от посторонних глаз подальше? А кого же тогда подсунули Парису? Кого он увез в Трою?
Смазливую служанку-рабыню? Видимо, да.
И за кого только десять лет старательно истребляли друг друга самыми разнообразными способами, доступными в то время, греки и троянцы?!
Словом, не была ли вся эта история хорошо ПРОДУМАННОЙ ПРОВОКАЦИЕЙ со стороны Менелая и его сподвижников? Не были ли события, описанные Гомером, на самом деле ТЕАТРАЛЬНОЙ ПОСТАНОВКОЙ с целью напасть на Трою и как следует поживиться ее РЕАЛЬНЫМИ богатствами?
При этом вполне понятны как искренний энтузиазм греческих героев, дружными рядами ринувшихся на защиту чести и достоинства собрата, так и их готовность поверить словам Менелая, закрывая глаза на любые нестыковки. Ведь у них были свои причины желать этой войны.
Ну, во-первых, ДОБЫЧА, которую сулит богатая Троя.
А во-вторых…. Мы уже упоминали про необходимость для героя совершать подвиги. Так вот, если вдуматься, то мало кто из персонажей «Илиады» прославился за пределами Трои. То есть все их подвиги, а также титулы, типа: «могучий герой», «отважный воин», «неустрашимый сокрушитель врагов» и т.д., и т.п., были получены именно там, под стенами Илиона. Без этой войны многие герои так и остались бы мало кому известными местечковыми «мачо».
Опять же – данная героями клятва – помогать и защищать в случае какой-либо беды… Так предусмотрительно заранее данная клятва…