© Константин Сизов, 2016
© Татьяна Белова, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Как Гомер свои поэмы сочинял
Древняя Греция. Вернее, Эллада. Так сами греки называют свою страну. Хотя, какие греки? Эллины!
В древности они называли себя также аргивянами – жителями Аргоса. Так назывался не только город, но и царство, некогда охватывавшее почти всю Центральную Грецию. Или данайцами – в честь легендарного аргосского царя Даная, внука бога морей Посейдона. А еще ахейцами. Но об этом чуть позже… Обещаем!
Строго говоря, все эти три названия касались лишь греков полуострова Пелопоннес. Но именно это удивительное и прекрасное место было – если не колыбелью, то уж точно детской комнатой ВСЕЙ Эллады. Полной интересных и таинственных уголков, просторов для шумных игр и забав: сражений и пиров, торговли и разбоя.
Эллада!.. От одного дивного напевного звучания захватывает дух. Эллада!.. Женщины невиданной красоты и отважные воины, неслыханной силы и ловкости… Подвиги героев, не только недоступные, но даже невообразимые для простых смертных… Боги, покровительствующие самым отважным. И, кстати, не только покровительствующие, но и позволяющие себе запросто заглянуть в гости к смертным, на чашечку чая.
Хотя, нет! Чая тогда еще и не пробовали. По крайней мере, в Элладе. Ну, не на чашечку чая, так на чашу древнеэлладского молодого игристого… Но это мы отвлеклись!
Так на чем остановились? Ах, да! Эллада!.. Источник удивительной культуры, в которой все переплелось: философия и ремесло, науки и искусства, огненные страсти и сдержанная мудрость… Здесь почти каждый – мыслитель, художник, поэт…
Здесь пахарь, идущий за сохой, мог оказаться местным царем! Вот, решил детишкам показать, как правильно быка вести. Тогда и борозда прямой выходит!
А деревенский гончар обжигал такие кувшины, что спустя сотни лет при одном взгляде на них у видавших виды знатоков загорались восхищением глаза!
А вот лежат на траве три опытных воина. Пытаются понять, что произошло: только что они подшучивали над безоружным бродягой…
Здесь раб мог оказаться мудрым философом, к которому даже цари обращались за советом.
Или вдруг пастух, сидевший под оливковым кустом в тенечке, начинал наигрывать на свирельке – сиринге по-гречески – такое… для чего и слов нет. И оказавшаяся случайно неподалеку богиня вдруг замирала, позабыв, куда и зачем направлялась… Так и не вспомнив, подходила тихонько, присаживалась на травку и слушала, слушала напевы дудочки…
А что!? Надо же и ей когда-нибудь отдохнуть от повседневной рутины в надоевших Олимпийских чертогах. Да и божественный супруг что-то чересчур задержался в гостях у земной красотки. Якобы по делам. Знаем мы эти дела! В результате так и жди появления нового героя.
Маленькая справка. Кого мы сейчас героями называем? Того, кто совершает подвиги. У нас героями не рождаются. Героями становятся. А вот в Древней Греции совсем наоборот дело обстояло. То есть героями как раз и рождались. Герой в Древней Греции – это плод любви какого-нибудь небожителя и земной красавицы, которой выпало такое счастье. Или несчастье, это уж, как ею судьба распорядится… Или – как она сама посчитает. Короче, привлекла эта смертная внимание высокопоставленного – в смысле поставленного высоко, на самую вершину горы Олимп, – представителя божественной власти. Ну, не обязательно, на самую вершину… Да и богини также, бывало, привлекались вниманием… Понятно, герои уже в силу своего полубожественного происхождения обязаны были совершать что-то выдающееся. Иначе кто ж поверит в их отличие от простых смертных?! А заодно, кстати, в законность их вполне земных притязаний. Дело в том, что героями часто называли себя сомнительные сыновья местных царей. Надо отметить, что в маленькой (по размерам, но не по влиянию!) Элладе этих самых царств было видимо-невидимо. А царьков (по-гречески «василисков») еще больше – по нескольку штук на каждое крохотное царство. Нет, то, что матерью такого «героя» была местная царица, ни у кого сомнения не вызывало. Оно и понятно – не на служанку же какую-нибудь, в самом деле, растрачивать свою благосклонность небожителю с Олимпа? Но свое происхождение от Зевса или Аполлона, а не от первого царского советника (или даже от местечкового «мачо» конюха), еще надо доказать. Вот и приходилось героям искать на свою геройскую репутацию приключений…
А поскольку боги в Элладе были бессмертны, то и героев расплодилось, что в Бразилии… ну, скажем, диких обезьян. И всем подвиги нужны… Вот и настало время, когда все чудовища были истреблены, злодеи наказаны, враги побеждены. Не считать же подвигом – прямому потомку громовержца Зевса или колебателя земли Посейдона – участие в местечковых разборках! Так, где же их взять, подвиги, достойные настоящего героя? Вот отсюда и пошли проблемы… Но об этом позже.
А пока почему бы и не послушать свирель заскучавшей богине, сидя под оливковым кустом (тьфу ты, конечно, деревом) с молодым и привлекательным пастухом?
А козы с овцами сами по себе паслись. Оно и понятно. Какой уж тут присмотр за скотиной, когда такая слушательница рядом? А может, и не только слушательница… Да и вообще, не за тем на свежий воздух свободный эллинский пастух со своей свирелью вышел, чтоб скотину пасти. Возвышенное состояние духа у него. С самого утра, между прочим. Вдохновения он жаждет. Чтобы такую мелодию на своей дудочке вывести, какой и не слыхивал доселе ни один смертный. Да и бессмертный тоже не слыхивал. Вот и сидел пастух весь день на своем холмике, мучил свою дудку. И вдруг… Она! Муза! Не увидел, нет… Почувствовал! С закрытыми глазами ощутил ветерок волшебных крылышек! И полились из обычной в Элладе тростниковой свирели-сиринги… нет, не просто звуки, а МУЗЫКА. Та самая, никем не слыханная. И замерли звери и птицы. И склонились цветы. И застыли облака в небесах. И сама богиня приблизилась неслышно невесомыми шагами, присела тихонечко рядом. И… заблеяла под боком глупая овца. Спугнула вдохновение, бессмысленное животное! Вместе с музой, между прочим, спугнула. Вспорхнет муза на радужных крылышках, и поминай, как звали. И опять сидит пастух под оливковым… ну, да, деревом, и тонет, тонет в глазах богини, да мекают вокруг него бестолковые овцы, до которых пастуху теперь уж точно дела нет.
А отсутствие присмотра за скотиной привело-таки к печальным последствиям! Объели козы да овцы всю зелень в Греции! То есть, в той самой Элладе. Можно сказать, поставили страну на грань экологической катастрофы! Хорошо древние времена закончились, и богини да музы перестали отвлекать пастухов от их прямых обязанностей.
А еще в Элладе жили поэты. Было их много и разных. Аэды, например. С них-то все и началось. Ну, это что-то вроде наших современных «бардов». Странствующие или имеющие постоянного покровителя. Сами сочиняли стихи, сами их и исполняли, вернее, распевали на пирах да на праздниках. Ну, заодно прославляли и организатора пира – какой, мол, щедрый да благородный хозяин собрал их на такое роскошное празднество. Оно и понятно – не похвалишь хозяина, так в следующий раз и не пригласят на хлеб, вино и что там еще боги пошлют.
Потом появились поэты покруче – те, которые сочиняли пьесы для театра. Особым почетом пользовались трагики. К трагедиям вообще у древних греков было особое отношение. И возвышенно, и слеза прошибает, и катарсис (душевное очищение) обеспечивает. Это Вам не комедия!
Впрочем, и комедией древние эллины тоже не пренебрегали. И на представления являлись исправно. На то она и комедия! Не столь возвышенные чувства, конечно, пробуждает, но приятные.
А еще среди поэтов часто объявлялись конкурсы. Вместе со славой и почетом победитель получал и материальное вознаграждение. Так многие поэты весьма преуспели и прославились. И даже имена некоторых самых выдающихся, пережив века, дошли и до наших дней. Отцы трагедии: Эсхил, Софокл, Еврипид. Ну, и этот, как его… комедиант… Аристофан!
Словом, поэты в Элладе пользовались почетом и уважением.
Но был среди них ОДИН. Самый-самый… Самый известный, самый почитаемый. Он не писал пьес, не ставил их на сценах столичных театров. Он просто ходил по городам и весям. А может, всю жизнь прожил в одном древнеэллинском городе. Но он рассказывал удивительные истории. О богах и героях. О женщине, чья красота заставила греков целых десять лет осаждать далекий заморский город и биться насмерть. Свою и чужую. Об отважном и мудром воине, любимце само́й великой богини Афины-воительницы. Герое, чья хитрость, в конце концов, и помогла одержать победу над неприступными стенами далекой крепости. О пути домой этого самого героя. О пути, полном таких неслыханных опасностей и приключений, что при рассказе о них кровь стыла в жилах доверчивых слушателей.
Да, это он – Гомер! Поэт, чьи песни заставляли жителей целых городов собираться на площадях и, затаив дыхание, слушать дивное повествование. Тот самый, воспевший богов и героев, чудовищ и прекрасных нимф.
Только есть еще одна мелочь. А если подумать, так и вовсе не мелочь. Великий Гомер был… совершенно слепым.
Легко ли было выжить и не просто выжить, а прославиться – слепому в Древней Элладе? Оно и сейчас непросто. Невзирая на пособия и льготы, психологическую и материальную помощь. В наше время любой незрячий получает все это (если, конечно, оформил соответствующие бумаги). Причем независимо от его мнения о власть имущих, от его политических взглядов и убеждений. Короче, от того, кого он хвалит, кого ругает. Не так ли?
А тогда любая помощь имела четкий обратный адрес: знай, кто тебя кормит – и требовала обязательной отработки. Причем такой отработки, какую потребует заказчик.
К чему все это? А вот к чему.
Мы, авторы того, что Вы сейчас читаете, оба уважаем хороший классический детектив. Когда все зависит от внимательности и умения мыслить.
Внимательно читая гомеровские поэмы «Илиаду» и «Одиссею», можно обнаружить в них массу нестыковок, противоречий и странностей.
Можно было бы это объяснить последующими (после Гомера) переработками текста многочисленными певцами-рапсодами, профессионально, но, не особенно вникая в смысл, исполнявшими его песни. Сомнительно. Поскольку, скорее всего, эти песни были записаны еще при жизни Гомера либо немногим позже, и тексты почти сразу стали считаться «классикой» [25]. Выбросить кусок или – страшно сказать – вставить что-либо от себя считалось проступком. А временами знатоки посвящали годы своей жизни очищению великих творений Гомера от накопившихся за столетия искажений.
Закрадывается одно шальное предположение: а что, если сам автор сознательно заложил или не стал устранять из исходного материала (сказки, легенды, тосты) эти нестыковки, противоречия и странности?
События греко-троянской войны предположительно происходили века за четыре до Гомера. Достаточный срок, чтобы все о них позабыли. И за это время был создан миф о троянской войне, известный каждому эллинскому мальчишке. И все были уверены, что ИМЕННО ТАК все и происходило.
Мог ли позволить себе молодой Гомер (тогда просто слепой певец-сказитель, один из многих «путающихся под ногами попрошаек») петь о троянской войне что-либо противоречащее общепринятым представлениям? Скорее всего – нет. Если не хотел быть с позором осмеянным, изгнанным, в общем, лишенным средств к существованию.
А если учесть, вот что… Гомер (Ομηρος) означает «заложник» [21]. И, скорее всего (как мы предполагаем), это не имя, а прозвище либо псевдоним. Образованность Гомера, его осведомленность в воинском деле показывают его происхождение из знатного рода. Возможно, он был похищен либо захвачен в плен. Либо его родители были вынуждены отдать мальчика в заложники, чтобы он был гарантией их послушного поведения. В любом случае отдали его не добровольно, иначе – какая же из него гарантия. Судя по красочным описаниям в его поэмах, великий греческий поэт не родился слепым. А вот заложника, чтобы не смог сбежать, вполне могли… В общем, не рекомендовалось ему привлекать к себе ненужное внимание.
Возможно, Гомер знал больше, чем рассказал. Возможно, его отношение к этим событиям было несколько иным, чем у его слушателей. Или сами события были иными, но не мог о них петь Гомер, будучи безвестным слепым аэдом. И, даже будучи аэдом, прославленным по всей Элладе, не мог себе этого позволить. Либо не решился ничего изменить в своих сложившихся, ставших привычными, таких безупречных строках гекзаметра.
«Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…»
(Гекзаметр – это особый ритм, в котором в Древней Элладе читали певцы свои стихи. Короче, рэп того времени.)
Попробуем все-таки выяснить: о чем мог умолчать Гомер?
Для этого нам придется обратиться не только к «Илиаде» и «Одиссее», но и к другим источникам информации. И, в первую очередь, – к… ОБЫЧНОЙ ЛОГИКЕ.
Однако всегда и повсюду мы будем отдавать предпочтение текстам Гомера. Поскольку принимаем за исходное положение, что ГОМЕР ХОТЕЛ ДОНЕСТИ СВОЮ ТОЧКУ ЗРЕНИЯ НА СОБЫТИЯ ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЫ, ОТЛИЧНУЮ ОТ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ОКРУЖАЮЩИХ. И ДЛЯ ЭТОГО ИСПОЛЬЗОВАЛ ТЩАТЕЛЬНО ВЫВЕРЕННЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ, СТРАННОСТИ И НЕСТЫКОВКИ.