Глава 3
Машина Алекса оказалась более дерьмовой, чем я ожидала. Прошлой ночью я и не заметила седан цвета детской неожиданности, припаркованный вдоль улицы перед домом Патрика. Возможно, это «чудо техники» лучше выглядело под покровом темноты.
– Взял напрокат, – объяснил Алекс, когда я в изумлении уставилась на машину.
Свой собственный автомобиль я, пользуясь привилегиями лучшей подруги, оставила на узкой подъездной дорожке Патрика и Тедди, перед гаражом.
– Моя машина позади дома. Я выведу ее, ты пропустишь меня вперед и сможешь поехать следом. О, и дай мне номер своего мобильного на тот случай, если мы потеряем друг друга.
У Алекса был паршивый автомобиль, но очень-очень хороший, просто превосходный новенький айфон, последняя модель.
– Да, и мне тоже нужно записать твой номер.
В этом обмене контактами не было ничего странного. Черт возьми, даже случайные знакомые, посторонние друг другу люди частенько обменивались телефонами. Общение при помощи СМС давно заменило обычные беседы лицом к лицу. Похоже, недалеки те времена, когда мы все вживим в наши головы чипы и перестанем покидать свои дома. Но, даже если и так, процесс забивания его длинного и незнакомого номера в свой телефон по чему-то показался мне интимным, чрезвычайно важным – словно я делаю нечто, имеющее значение для всей моей жизни.
– Ну а теперь, – сказал Алекс, наводя на меня камеру телефона, – улыбочку!
– О, ты не…
Но протестовать было слишком поздно: он уже сделал снимок и показал мне фото на дисплее, которое отныне заняло место в списке контактов. На снимке я улыбалась, голова была повернута вполоборота, и свет оказался лучше, чем подумалось, – в общем и целом картинка получилась ясной и четкой. Теперь я была в телефоне Алекса навсегда – или до того момента, пока он не решит удалить мой номер.
Алекс открыл свою машину брелоком с электронным ключом. На моем новом знакомом была черная шерстяная куртка-бушлат с поднятым воротником и длинным полосатым шарфом. С этими взъерошенными волосами и длинными прядями челки Алекс мог быть моделью для рекламного каталога, и я мысленно отщелкала несколько снимков с ним, стоящим на фоне заката, возможно рядом с золотистым ретривером, рекламируя что-нибудь сексуальное типа туалетной воды или стильных дизайнерских солнцезащитных очков. Не то чтобы я получала столь заманчивые заказы по работе, но, кто знает, может быть, когда-нибудь смогла бы…
Алекс поймал мой изучающий взгляд и улыбнулся так, словно давно привык быть объектом всеобщего внимания:
– Готова?
– Угу. Поезжай за мной.
Он положил руку на сердце и слегка поклонился.
– С тобой – хоть на край света.
Мой рот удивленно открылся, оттуда уже готовы были вырваться легкомысленные слова, но по непонятной причине они застыли на языке, и все, что я могла сделать, – это просто улыбнуться. Давненько мужчина не лишал меня дара речи одной лишь простой усмешкой и несколькими шутливыми словами! Неудивительно, что Патрик так советовал мне держаться от этого красавчика подальше. Алекс Кеннеди действительно был ходячей проблемой – к несчастью, самой лучшей из всех, которые только могли меня подстерегать.
А еще ему не нравились девушки, напомнила я себе.
– Я буду в серебристой «шевроле импала».
Всю дорогу я внимательно следила за Алексом в зеркало заднего вида, но он без труда объезжал редко встречавшиеся на дороге автомобили и не отставал от меня. Мы въехали в узкий переулок рядом с трехэтажным зданием, которое когда-то было пожарной частью на главной улице Аннвилла, и припарковались на свободном пятачке за ним. Алекс выбрался из машины раньше меня и откинул голову назад, чтобы рассмотреть дом.
– Очень мило.
Я ощутила прилив гордости, когда мы целую минуту пялились на заднюю стену кирпичного здания. Железная пожарная лестница выглядела не слишком привлекательно, но даже при этом дом производил впечатление. И всем этим владела я. Подумать только: вот это внушительное здание – и только мое!
– Значит, это и есть Аннвилл, – сказал Алекс.
Какая-то машина медленно проползла по переулку, случайно пнув валявшуюся на дороге ничейную пустую сумку из продуктового магазина. Я тут же подхватила ее и выбросила в мусор. Живя в каком-нибудь крупном городе типа Гаррисберга, я бы не озаботилась чем-то подобным, но с момента переезда в маленький Аннвилл мне доставляло удовольствие следить за чистотой.
– Да, это Аннвилл. Во всей своей красе.
Держа руки в карманах, Алекс повернулся кругом, чтобы еще раз окинуть окрестности оценивающим взором:
– Приятное местечко.
Засмеявшись, я повернула ключ в замке двери черного хода.
– Это будет нечто, совсем непохожее на твои обычные путешествия по всему свету!
– Отлично. Я вырос в маленьком городе. Не в таком маленьком, как этот, – поправился он, заходя в дом следом за мной и топая ногами по половику. – Но, поверь, меня растили не заядлым путешественником по миру.
Длинный, узкий коридор вел к трехэтажному пространству фойе с широкой деревянной винтовой лестницей справа от нас и дверью в квартиру на первом этаже слева. Прямо перед нами располагались парадная дверь, открывавшаяся на тротуар вдоль главной улицы, и высокие окна, впускавшие много света. Алекс поднял глаза наверх и, улыбнувшись, восхищенно присвистнул.
Я оглянулась на него через плечо, открывая дверь в квартиру:
– Зайди-ка.
Это жилье не было каким-то особенным: гостиная, столовая и кухня, ванная комната и две спальни, причем все это располагалось в бывшем гаражном помещении для пожарных машин. Эта квартира была темнее моей, она не могла похвастать огромными, на два-три этажа окнами, но в потолок били широкие, просто необъятные солнечные лучи, да и удобная планировка оставляла много свободного пространства.
– Ну, что ты об этом думаешь?
Алекс прошелся по квартире, осматривая дощатые полы, покрытые штукатуркой стены. Он опробовал удобный, с мягкими подушками, диванчик для двоих, оставшийся от бывших хозяев, и заглянул на кухню. Я молча наблюдала за ним. Он посмотрел одну спальню, потом – другую и, наконец, ванную. Вся экскурсия заняла примерно семь минут. Обойдя жилище, Алекс обернулся ко мне с довольной ухмылкой:
– Я сниму эту квартиру.
– В самом деле? Может, хочешь осмотреть все не так быстро, а?
– Нет, я уверен. Это лучше, чем ютиться на гостиничной кушетке, – объяснил он. – Мне здесь нравится.
– Ты даже не знаешь цену, – возразила я, хотя и не планировала высоко задирать размер платы. В конце концов, жилью явно требовался ремонт, и оставалось только мириться с тем, что это было лучше чем ничего.
– Назови же ее.
Я недолго подумала.
– Четыреста в месяц – годится?
– Продано!
– Мне следовало попросить больше?
Алекс снова огляделся:
– Возможно. Тот диван добавляет квартире немало стоимости. А особенно ценен запах.
– Он ничем не пахнет! – в ужасе вскричала я. – Неужели и правда чем-то воняет?
Он рассмеялся:
– Я же шучу, Оливия! Все просто замечательно. Что ж… ты хочешь плату за первый и последний месяцы проживания? Гарантийный задаток? Мы должны подписать какие-то бумаги?
Я и не думала, что все так серьезно.
– Мм…
Алекс сделал шаг вперед и протянул мне руку. Я думала, что он хочет обменяться энергичным рукопожатием, но он просто взял мою ладонь и долго не отпускал. Затем медленно, улыбаясь, все же пожал ее.
– Возможно, нам стоит просто ударить по рукам.
– Вау! Ну уж нет! Как насчет того, чтобы пропустить эту часть соглашения? – пошутила я. – Достаточно просто внести плату за первый и последний месяцы, если ты располагаешь такими средствами.
– Да, деньги есть. – Алекс еще раз стиснул мою руку и выпустил, потом опять огляделся вокруг. – Когда я могу переехать?
– В любое время, когда захочешь.
– Прекрасно. – Он обернулся ко мне: – Ничего, если на следующей неделе? Мне потребуется время, чтобы все здесь обустроить, перевезти вещи. Купить кровать. И все в таком духе.
– Идет! А я закажу для тебя дубликаты ключей.
Алекс пристально взглянул на меня.
– Ты уверена, что не нужны рекомендации или что-то подобное?
– Зачем? Потому что ты – ходячая проблема?
Алекс засмеялся:
– Точно. Я такой и есть.
– Я смогу с тобой справиться.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. – Желудок Алекса заурчал неожиданно и громко. После сегодняшней блинной оргии я думала, что не захочу есть до завтра, но, естественно, мой собственный живот тут же откликнулся на этот голодный призыв. – Ты позволишь мне пригласить тебя на ужин?
– Сейчас всего три часа дня.
– Тогда на поздний обед, – усмехнулся он. – Куда бы тебе хотелось пойти?
– Алекс… мне и в самом деле нужно немного поработать.
– Ну же, Оливия… – Алекс явно подхалимничал, этот мужик, привыкший к тому, что все и всегда делается так, как он хочет. – Я ведь слышал, как урчит у тебя в животе! Признайся, ты ведь хочешь есть!
Я знала его меньше сорока восьми часов и уже видела, как он выглядит, когда кончает, пробовала приготовленную им еду, позволила ему надрать себе задницу в Dance Dance Revolution, а теперь еще и собиралась практически жить с ним под одной крышей!
А еще я все-таки позволила Алексу пригласить меня на ужин.
Было очень трудно поглощать пищу, все время смеясь, а он упорно не давал мне ни малейшего шанса делать что-нибудь еще. В запасе у Алекса оказалось немало забавных историй, и даже при том, что многие события могли показаться преувеличенными для пущего эффекта, поверить в них было несложно. Мой спутник объездил весь свет, побывал везде и всюду, сделал так много, что я рядом с ним чувствовала себя неотесанной деревенской мышью.
– Откуда же ты взялся, в самом деле? – спросила я, сидя над ломтиками чизкейка и кружками эспрессо. – Как очутился здесь после Японии?
– Фактически я приехал из Голландии. А перед этим был в Сингапуре. А еще ездил в Шотландию.
Я скорчила рожицу:
– Вот хитрозадый! Скажи, ты ведь приехал в Центральную Пенсильванию не только ради того, чтобы навестить Патрика?
– Ладно, так и быть… – Алекс повел плечами. – Во-первых, он действительно пригласил меня, и мне было удобно заехать к нему по дороге домой. Плюс у меня нарисовалась эта работа по консалтингу. Так все и срослось.
– А где твой дом?
– Я из Огайо. Город Сандаски.
– Парк развлечений «Сидер-Пойнт»! – вспомнила я. – Мне доводилось там бывать.
– Да, как раз это место. – Алекс выпил немного эспрессо и откинулся назад в кабинке кафе. На нем все еще красовался длинный шарф, хотя куртка была небрежно скручена и брошена рядом. – Я думал, что вернусь туда на праздники, но, судя по всему, вместо этого останусь здесь.
– Почему?
На этот раз Алекс не просто посмотрел на меня, я ощутила на себе всю тяжесть его пристального взгляда.
– Я не был дома довольно давно. Иногда чем дольше остаешься вдали, тем труднее потом возвращаться.
Я прекрасно понимала, о чем он говорит.
– Да. Думаю, ты прав. Так… ты не ладишь со своей семьей?
Алекс помедлил, глубоко вздохнул. Потом задумчиво поднял бровь.
– Это слишком личное? – спросила я.
– Нет. Просто не знаю, как ответить.
– Ты не должен мне объяснять, – не стала настаивать я.
Он покачал головой:
– Нет, все в порядке. Ты когда-нибудь слышала выражение: «Дом – это место, где, если придется туда вернуться, тебя должны принять»? Или что-то в этом роде?
– Конечно. – Я облизнула зубцы своей вилки и повозила ей в разлитом по тарелке шоколадном сиропе.
– Что ж, тогда позволь лишь сказать, что ко мне относятся скорее как «эй, таким, как ты, не место в нашем доме!».
– Ничего себе! Просто ужас!
– Точно. Так и есть. Я давно перестал ладить со своей семьей. Мой папа был… – Алекс снова помедлил, не решаясь признаться, но все же продолжил, прежде чем я смогла повторить ему, что он не обязан со мной откровенничать: – Он – просто задница. Я хотел сказать, что он был задницей, но, полагаю, он и сейчас такой. Он больше не пьет, но, так или иначе, по-прежнему остается кретином. Думаю, это определение подходит ему лучше всего.
Я сделала последний глоток кофе из своей чашки.
– Но…
– Но он старается. Мне так кажется. Хотя трудно представить, что мы с моим папой однажды помиримся, будем поддерживать дружеские отношения, все эти поездки на рыбалку отца и взрослого сына или нечто подобное…
– Ты никогда не знаешь…
– Знаю, – резко перебил Алекс. – Но, по крайней мере, он разговаривает со мной, когда я звоню домой. И обналичивает чеки, которые я отправляю. Ладно, черт возьми, он всегда так делал.
Алекс рассмеялся. Я последовала его примеру секунду спустя, размышляя о том, что должна была чувствовать себя немного неловко, слушая это признание, но… нет.
– Люди меняются, – обнадежила я.
– Все меняется. – Алекс пожал плечами и отвел взгляд. – Жизнь полна обломов. Как бы то ни было, я долго работал за границей. А несколько лет назад продал свою компанию и особо ничем уже не занимался, бездельничал. На лето я вернулся домой и… твою мать!
Резкое выражение, слетевшее с его уст, казалось немного неуместным в нынешних обстоятельствах. Я инстинктивно отшатнулась, оказавшись на краю своего стула. Тем не менее вырвавшееся у Алекса ругательство прозвучало хорошо, значительно, так, словно он хотел этим многое сказать. Должно быть, до этого момента он старательно держал себя в рамках приличий. Мне нравилось думать, что в моей компании он позволил себе расслабиться и быть таким, какой есть.
– Разреши мне ограничиться тем, чтобы сказать: у меня была возможность вспомнить все те причины, по которым я уехал из дома в первый раз. – Алекс привычным резким движением откинул длинные пряди с лица. – Во всяком случае, я получил несколько предложений работы в сфере консалтинга, создал новую компанию. Какое-то время путешествовал, снова оказался за границей. Немного поработал в Японии. Там-то я и познакомился с Патриком. Но работа закончилась, и мне нужно было куда-то уезжать. Тогда-то я и подумал, что лучше отправиться на родину, чем стать чужаком в чужой стране.
– Я люблю эту книгу[6].
Он взглянул на меня:
– Я тоже.
– Так что же, ты, выходит, вообще толком не работаешь? Просто ездишь куда хочешь, когда душа пожелает?
– Сплю на самых разнообразных диванах. – Алекс помедлил, чтобы откусить чизкейк. – Я – разновидность профессионального приживальщика.
– Это звучит… – Я рассмеялась.
Он захохотал следом за мной:
– Дерьмово?
– Есть немного.
Алекс пожал плечами:
– Я умею причинять себе боль, злоупотребляя чужим гостеприимством.
– Мне кажется, это на тебя совсем не похоже. – Я вспомнила, как лихо он хозяйничал на кухне Патрика, чувствуя себя как дома, но не переступая границы дозволенного. – Кроме того, люди не приглашали бы тебя остаться, если бы не любили тебя.
Алекс задумчиво поковырял вилкой в чизкейке, не отрывая сосредоточенного взгляда от тарелки.
– Конечно. Я тоже так считаю. Но теперь мне больше не нужно об этом волноваться, не так ли?
Эти слова заставили мои щеки вспыхнуть, и я не смогла сдержать широкую улыбку.
– Думаю, да. Плата за первый и последний месяцы у меня в кармане, и добрая ее часть уже потрачена.
– Тогда, выходит, ты не угощаешь меня ужином. – Он потянулся вперед и вонзил свою вилку в последний кусок моего чизкейка. Странно: я выцарапала бы глаза любому, кто посмел бы сделать нечто подобное, но сейчас я могла лишь посмеяться над ним.
– Ничего не выйдет. Это ведь ты пригласил меня!
Не думаю, что можно узнать кого-то всего за пару дней, за несколько часов. Я и не обольщалась, что узнала тогда Алекса, независимо от того, что видела или говорила. Но в тот момент я почему-то поверила, что могу его узнать. И даже больше – я поняла, что хочу этого.
– Все верно, я приглашал. Человек, который приглашает, всегда должен платить за того, с кем у него свидание.
Алекс поднял на меня темные глаза, ухмыльнулся нежным ртом, а я еще раз поймала себя на том, что потеряла дар речи, – и опять стала задаваться вопросом, как ему удалось сразить меня одним-единственным мимолетным взглядом.
– Что ж, – сказал Алекс, поднимаясь из-за стола, – пора уходить.
И я направилась следом за ним.
Первым знаком того, что Алекс действительно собрался переезжать, оказалась незнакомая машина на моем парковочном месте. Это был не то чтобы какой-то новый автомобиль, а просто… вау! Ярко-желтый «камаро» с черной отделкой!.. Совсем не то, что я выбрала бы для своего нового соседа снизу. Эта машина выглядела так, будто перенеслась сюда из второй половины восьмидесятых, – единственной причиной, по которой я могла так подумать, было то, что мой брат, Берт, слыл ярым фанатом мощных, так называемых «мускулистых» автомобилей и часто рассуждал о них в самой что ни на есть поэтичной манере.
Я припарковалась рядом и вылезла из своей машины, чтобы как следует рассмотреть «железного коня». Автомобиль сам по себе был в хорошем, но отнюдь не идеальном состоянии, интерьер казался довольно потертым. И определенно данный экземпляр не мог претендовать на роль музейного экспоната. Это было скорее мужиковатое, катящееся вразвалочку, изрыгающее клубы дыма при разгоне существо.
И мне оно нравилось.
Прошло всего несколько дней с тех пор, как мы скрепили сделку, так и не ударив по рукам – в буквальном смысле, разумеется, – и я потратила наличные, которые дал мне Алекс, на благие цели: купила еду и оплатила несколько счетов, а еще добавила денег на новый фотопринтер, не слишком нужный, но отчаянно желанный. Я не виделась с Алексом с воскресенья, хотя он оставил сообщение на моей голосовой почте, предупредив, что начнет переезжать где-нибудь на этой неделе. Судя по машине и коробкам, сложенным перед входной дверью, начало переезду было положено.
Дверца машины Алекса распахнулась, когда моя нога оказалась на первой ступеньке лестницы, и я обернулась, поставив тяжелый ящик с принтером на перила, чтобы дать отдых рукам.
– Привет.
– Оливия! – Его голос сочился, словно теплая и тягучая карамель, мягкая, вкусная… – Эй, я могу помочь?
Я могла бы сказать «нет», если бы не была такой глупой и не пыталась унести за один присест не только принтер, но и три сумки с продуктами. Мои руки уже дрожали от тяжестей.
– Да, было бы здорово! Можешь прихватить…
Он уже забрал тяжелую коробку из моих рук.
– Ага, взял. Иди первой.
Я взяла полиэтиленовые пакеты в руки и направилась по лестнице к своей собственной двери, потом отперла и распахнула ее.
– Спасибо. Можешь поставить коробку вон там, на комод у подножия лестницы.
Я показала на один из дюжины комодов, которые собирала по комиссионкам и мебельным магазинам. Патрик называл это фетишем, я же – практичным использованием пространства и умелым сбором вторсырья. Тот комод, который я имела в виду, был длинным и низким, примерно до середины моего бедра. Я покрыла его коллажем из статей и снимков, вырезанных из внушительного запаса журналов по искусству фотографии, на которые я уже не была подписана. Этот комод стоял прямо у стены, у железной спиральной лестницы, ведущей на чердак и по вине этого обстоятельства заваленной всяческим барахлом, которое я хотела поднять наверх – и, разумеется, совершенно забыла об этом.
Алекс поставил коробку рядом со стопкой романов в твердом переплете, которые я купила по дешевке на распродаже серий книг – и которые мне все недосуг было разобрать.
– Ярая фанатка Джеки Коллинз, да?
Я рассмеялась:
– Эй, полегче! Некоторые книги плохи, потому что они плохи. А некоторые книги хороши, потому что они плохи.
Он обернулся ко мне через плечо:
– С людьми то же самое.
Прежде чем я смогла ответить, Алекс сделал шаг назад и закинул голову, чтобы рассмотреть винтовую лестницу, его руки уперлись в бедра.
– А что там, наверху?
– Всего-навсего чердак.
– Я могу его осмотреть?
– Конечно. – И поплелась следом за ним по винтовой лестнице.
Когда Алекс оказался на самом верху, с его уст слетел тихий, восторженный свист:
– Просто великолепно!
Перед нами предстало открытое пространство, в нижней части чердака оно казалось довольно большим, но скошенный потолок мешал свободно расставить мебель. И все же я умудрилась превратить чердак в уютное и приятное для глаза местечко, ограничившись малыми средствами – кучей рухляди из комиссионки и подобранным чуть ли не на помойке хламом: угловой секцией разборной мебели, прежде стоявшей в вестибюле гостиницы, низким журнальным столиком и множеством подушек. Высоченные, во всю стену, окна были разделены пополам нависавшими за несколько дюймов от потолка мансардными балками, на которые я повесила прозрачные цветные занавески и украсила нитками бус. В углу висел дешевый бумажный фонарь из «Икеа».
– Я здесь читаю.
Маленький размер помещения не позволял заниматься тут чем-нибудь еще.
Ступив в самый центр чердака, Алекс рефлексивно пригнулся. Он не рисковал удариться головой, но низкий потолок невольно наводил на подобные мысли. С усмешкой глянув на меня через плечо, Алекс опустился на угловой диван и немного попружинил на нем, потом удобно растянулся, положив руки на затылок, а ноги – прямо на стол.
– Потрясающе! – Он посмотрел на груду книг, сложенных на полу рядом с диваном. – И тут Джеки?
– Наверное. – Я склонила голову набок, пытаясь прочитать названия. Много научной фантастики, немало любовных романов, несколько детективных, с элементами мистики историй. – Думаю, тут на любой вкус найдется.
Алекс взял книгу, лежавшую на самом верху стопки:
– Роберт Маккаммон?
– «Песня Сван». Ты читал?
Он покачал головой:
– Нет. А стоит?
– Жуткая история, – объяснила я. – Можешь взять на время почитать, если хочешь.
Снова усмехнувшись, Алекс сжал книгу в руке и поднялся.
– Спасибо.
Мой новый сосед был высоким, но не крупным, не широким, скорее стройным. И все же ему отчаянно не хватало места на узком чердаке. Чтобы выбраться из этого уютного закутка, он вытянул руку вверх, крепко оперся ею о потолок, все его тело напряглось. Бедро опустилось вниз, колено подогнулось. А я снова представила, как фотографирую Алекса для каталога. Такие лица, как у него, могли убедить людей, что им непременно нужна вот эта штуковина из рекламы – хотя они не могли позволить себе такую покупку и явно в ней не нуждались.
– Что ж, мне пора вниз, – помолчав несколько секунд, сказал Алекс.
– Много распаковывать? – бросила я через плечо, когда он последовал за мной вниз по лестнице.
– Мм… нет, – рассмеялся Алекс. – У меня не так много хлама.
– Зато у тебя новое средство передвижения. Я видела там, внизу.
Он опять захихикал:
– О да! Офигительный Бамблби![7] Что тут можно сказать? Я впервые испытал эрекцию, посмотрев «Трансформеры».
– Мне кажется, этот сериал лучше, чем «Яркая радуга». Или «Смурфы».
Мы расхохотались уже вместе, и Алекс еще раз осмотрел мои владения. Планировка квартиры, которую занимала я, немного отличалась от его жилища, у меня было гораздо больше свободного пространства и потолки выше плюс чердак. Кроме того, у меня было светлее.
– Приятное местечко.
– Благодарю. Увы, я не могу приписать этот дом себе в заслуги. Когда я купила здание бывшей пожарной части, оно уже было переделано под квартиры. Эй, не хочешь ли горячего чаю? Я как раз купила немного чая со специями.
– Было бы замечательно!
Я оставила Алекса, чтобы он мог освоиться на новом месте, пока я вскипячу воду и разложу купленные продукты. Я нисколько не сомневалась, что обживется он здесь быстро, и, хотя была склонна беречь свое уединение, мысль о наличии соседа не приводила меня в ужас – скорее наоборот. К тому моменту, как я вышла из кухни с двумя кружками дымящегося чая, Алекс уже совершил подробную экскурсию по моим апартаментам.
– Это все ты снимала? – Алекс потянулся к кружке, не глядя на меня, его взор сосредоточился на фотографиях, которые я развесила в обычных, без паспарту, строгих стеклянных рамках.
– Да.
Мы принялись изучать снимки вместе. Я грела руки о свою кружку. Алекс сделал глоток горячего чая. Он погрузился в молчание – так надолго, что я даже начала нервничать, словно хотела прервать затянувшуюся паузу. Должна была ее прервать. И все же я предпочла прикусить язык, решив не спрашивать Алекса о том, что он думает о моих работах.
– Вот. – Он показал на любительскую, случайную фотографию, изображавшую нас с Патриком. – Это снимала не ты.
– Ах, это! Нет. – Я повесила это фото на стену, потому что оно было самым любимым. Отнюдь не профессиональный и качественный снимок нас вместе, еще в стародавние, счастливые времена. Мы с Патриком держались за руки, моя голова покоилась на его плече. Мы выглядели как обычная гетеросексуальная пара.
Алекс отхлебнул еще чая.
– Думаю, мне придется это снять, – сказала я, хотя даже не шелохнулась, чтобы сделать это.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Почему?
– Ну… потому что… это – ложь. – Не ожидала, что у меня вырвется такое объяснение, однако, произнеся эти слова, я почувствовала себя легче. – Эта фотография ненастоящая. Она никогда не была реальной.
Алекс вручил мне свою кружку, и я автоматически взяла ее. Когда он потянулся вверх и снял снимок в раме с крючка, с моих губ неожиданно сорвался протестующий звук. Алекс взглянул на меня и сделал шаг назад, туда, где располагался мой обеденный стол. Наконец он положил снимок на стол лицевой стороной вниз.
– Что ж, вот мы его и сняли. – Мой сосед потянулся за кружкой, которую я ему тут же отдала. – Теперь чувствуешь себя лучше?
– Нет. – Из моей груди вырвался нервный смешок. – Но спасибо.
– Скажи-ка, а какие у тебя планы на сегодняшний вечер? Сегодня ведь пятница. Наверняка ты собираешься куда-нибудь пойти.
Завтра утром, с утра пораньше, меня ждала работа для «Фото Фолкс».
– Нет, как ни странно, никаких планов.
– Я взял напрокат несколько фильмов. И, как последний кретин, забыл, что у меня еще нет своего собственного телевизора.
– А! И ты собираешься пригласить меня за компанию, чтобы воспользоваться моим?
– Мне очень стыдно подтверждать твои слова, но это – чистая правда.
Я неспешно отпила из своей кружки, притворяясь, будто обдумываю его предложение.
– Что ты взял?
– Новую серию «Трансформеров». А еще «Гарольд и Мод».
– Вау, ничего себе выбор, прямо все в одном духе! – прыснула я. – Но я еще не видела новых «Трансформеров», а «Гарольд и Мод» не смотрела тысячу лет! Ладно, договорились. Я разрешу тебе воспользоваться моим телевизором.
– Я куплю пиццу, как тебе?
– Звучит неплохо.
Мы договорились встретиться позже, и в шесть часов вечера Алекс появился с огромной пиццей из расположенной вниз по улице забегаловки в одной руке и пачкой DVD-дисков в другой. Я никак не подготовилась к совместному времяпрепровождению, лишь сменила одежду на годящиеся только для пятничного домашнего вечера треники и футболку. Зато мой сосед принял душ и побрился, с его прибытием в дверь вплыло восхитительное облако чеснока с пиццы и мужской туалетной воды. В этот момент невольно подумалось, что стоило приложить чуть больше усилий, чтобы привести себя в порядок.
– Ужин при свечах? – осведомился Алекс, оглядывая освещенное жилище и кладя пиццу на обеденный стол.
– О… нет. Это не для романтического настроения.
Я привыкла зажигать свечи в пятницу вечером, когда не шаталась где-то и оставалась дома. Эта традиция пошла у меня с детства, когда мама считала очень важным зажигать свечи именно в этот день недели, хотя такая традиция была чуть ли не единственным ее способом соблюдать Шаббат[8]. С тех пор многое изменилось, и теперь жизнь мамы вращалась вокруг религии.
Алекс с недоумением взглянул на меня:
– Ты что, иудейка?
Меня не удивила его догадка: такой заядлый путешественник наверняка сталкивался с евреями, пока колесил по свету.
– Не совсем. Но что-то вроде этого.
– Да ладно…
Смутившись, я засмеялась.
– Это все слишком сложно.
– Понятно. Это не мое дело. – Он бросил взгляд на свечи. – В любом случае, они очень красивые.
– Спасибо. Эти подсвечники дала мне мама. Ей вряд ли известно, что я ими пользуюсь. По крайней мере, я никогда ей об этом не говорила. Что я могу предложить тебе выпить?
Алекс сразу понял мой намек, но благоразумно отказался от алкоголя:
– Лучше воды.
– Уверен? У меня есть красное вино. И даже в бутылке, не в коробке.
Он состроил смешную гримасу, словно был впечатлен моим предложением.
– Замечательно. Но – нет, спасибо.
– Не возражаешь, если я немного выпью?
Мой вопрос, похоже, удивил его.
– Нет, конечно нет. Это твой дом.
Алекс оказался достаточно деликатным, чтобы не настаивать на обсуждении темы религии, я с тем же почтением отнеслась к его отказу от спиртного. Мы разложили куски пиццы по тарелкам и поели перед телевизором, пока трансформеры все время что-то взрывали, а Гарольд влюблялся в Мод. Мы много смеялись и обсуждали фильмы. Наши ноги время от времени сталкивались, хотя сидели мы в разных концах дивана.
Это был самый приятный вечер за довольно долгое время, и я не преминула сказать об этом Алексу.
– Тогда хватит, вали-ка отсюда! – хохотнул он, легонько хлопнув меня по плечу.
– Я серьезно!
– Ладно, хорошо. Я рад.
Несколько бокалов красного вина подняли настроение, но и основательно утомили меня.
– Это так мило: просто болтать с тобой, Алекс. Никакого давления, никакой неловкости. Никакой дурацкой скачки взад-вперед по кровати.
Он притих на несколько секунд, пока по экрану бежали титры.
– Спасибо. Мне тоже понравилось тусоваться с тобой.
Я зевнула, прикрыв рот ладонью.
– Но уже поздно, а мне завтра утром рано вставать.
– Работа?
– Ага. Думай обо мне, пока будешь дремать утром, свернувшись калачиком под одеялами.
Алекс рассмеялся и встал, потом протянул руку и помог мне подняться.
– О! Уверен, так и будет!
Наши пальцы на мгновение соединились, но мой новый приятель быстро выпустил мою руку. Я застыла на месте, наблюдая, как он нажал на кнопку, чтобы открыть DVD-плеер, и, вытащив взятый напрокат диск, засунул его в коробку. Обернувшись, Алекс поймал мой взгляд.
– Нужно обязательно повторить этот вечер, – сказала я. – Было так здорово!
Я не перебрала с алкоголем, но чувствовала себя уставшей, перед глазами все плыло. Мне не удалось четко рассмотреть улыбку Алекса, выражение, застывшее в его глазах, но, похоже, в них читалось что-то вроде изумления. Это было непостижимое ощущение, таившее в себе нечто важное – чувство слишком глубокое, чтобы суметь его разгадать.
– Да, мне тоже очень понравилось. Спокойной ночи, Оливия, – сказал Алекс, однако даже не двинулся к двери.
Настал тот волнительный момент ночи, в который, окажись я с другим мужчиной, обязательно прильнула бы к его губам, и мы слились бы в поцелуе… Черт, в сущности, это был тот самый период времени, когда я уже решила бы, что делать со своим спутником – провести с ним ночь или выставить вон. Но вместо этого мы вдруг одновременно рассмеялись. Алекс все же шагнул к двери. Напряженность – воображаемая мной или действительно висевшая между нами – исчезла.
– Спокойной ночи, Оливия. Увидимся.
– Спокойной ночи, – бросила я вслед Алексу, который уже шагнул за порог. – Пересечемся позже.
Дверь, щелкнув, закрылась за ним. Я собрала мусор со стола и отправила остатки пиццы в холодильник, потом поплелась в ванную, решив сразу принять горячий душ, чтобы не вставать так рано завтра утром. Обычно пар и вода расслабляли меня достаточно, чтобы к моменту выхода из ванной оказаться вялой и обмякшей, готовой для того, чтобы тут же заснуть, – но только не этой ночью.
Мои намыленные руки скользили по коже. Соски затвердели. Томительная боль разлилась между моих ног. Нет, что вы, я совсем не пыталась довести себя до оргазма, рисуя перед мысленным взором лицо Алекса, его длинное, стройное тело… звук его стона. Это вовсе не я плавно водила руками по своим грудям, бедрам и животу, представляя, будто они принадлежат Алексу. И не я, совершенно не я лежала в темноте на своей кровати с раскинутыми ногами, лаская одним пальцем влагалище, а другим – клитор, доводя свое тело до экстаза, представляя, что этим занимается он, Алекс.
Хорошо, не буду врать, всем этим занималась я. И вести себя иначе казалось просто невозможным. Он был красив, сексуален и ближе всех к образу парня, с которым я хотела бы встречаться – впервые за долгие месяцы одиночества. Это само по себе казалось удивительным, ведь множество мужчин приглашали меня на свидания, но весьма немногие впечатляли меня. Но Алекс не интересовался женщинами. Я видела подтверждение этому сама, своими собственными глазами, все понимала даже без предупреждения Патрика.
И все же мое тело готово было уступить, отдаться ему, хотя в сознании лихорадочно роились мысли о том, что это неправильно. Глупо и бесполезно. Мой разум, конечно, знал лучше, но мою «киску» это не заботило. Я скользнула пальцами в самую глубину моей горячей, скользкой плоти и почувствовала, как сжались внутренние мышцы, заставив тело задергаться в чувственных конвульсиях. Мой клитор пульсировал, пока я продолжала давить на него, поглаживая и постукивая кончиком пальца в медленном темпе. Дразня. Заставляя балансировать на грани блаженства.
Эта сладкая пытка продолжалась до тех пор, пока, наконец, я снова не вспомнила его голос, пока в моем воображении звук его стона без труда слился с моим именем, сложившись в два слова: «Трахни меня». Это напоминало команду, прозвучавшую в сознании, а совсем не грубое восклицание. И в этот самый момент, когда меня подбросило нараставшей волной страстного жара и наслаждения, я захотела, чтобы Алекс сказал мне это на самом деле.