Урок музыки
Крауфорд. Детство Моцарта. XIX век. upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/b/bc/The_boyhood_of_Mozart.jpg
Школьного учителя, пенсионера Илью Ивановича, смотревшего канал «Культура», взволновало появление на экране знакомого лица. Кряхтя и прихрамывая, он проковылял в комнату жены и заметил, что Мария Васильевна, как это обычно и бывает, лежит на тахте с приложенным к голове мокрым полотенцем по причине высокого давления.
– Машенька, куколка, дорогая, представляешь?! Я сейчас просто наслаждаюсь по «Культуре» баховской фугой номер восемь. И знаешь, кто за роялем? Колыбанов. Помнишь, я рассказывал? – восторженно делился пенсионер, но был бесцеремонно прерван.
– Бородин, отстань от меня! – резко отозвалась супруга, всегда называвшая учителя по фамилии, даже во времена их досвадебного романа. – Неужели ты глаз не имеешь и не видишь, что мне не до твоих учеников?! Ох, голова раскалывается просто!
Илья Иванович постоял некоторое время возле своей «куколки», помялся, музыкальный восторг его куда-то испарился. Затем старый человек невозмутимо и медленно поворотил свое грузное тело и направился обратно к телевизору. Через минуту, устроившись в кресле, он закрыл глаза и вспомнил…
Ольга Васильевна делала умоляющее лицо и брови домиком и почему-то шептала:
– Илья Иваныч, выручайте. В школе прокол за проколом. Ох, боюсь, снимут меня с завучей, как пить дать, снимут.
– Что случилось? Если смогу – помогу, товарищ начальник, – отвечал тогда Илья Иванович.
Завуч придвинулась совсем близко к учителю, отчего он даже почувствовал физическое волнение от непосредственной близости молодого женского тела:
– Я знаю, что вы очень любите музыку. Наш школьный баянист Николай Николаевич опять сорвался. Ну, понимаете, да? – и Ольга Васильевна выразительно щелкнула пальчиком несколько раз по горлу. – Даже не знаю, что делать с этим человеком. Через десять минут начинается его урок пения в третьем «В». Проводить некому. Я звонила соседям, там учитель занят уроком. Вот невезуха! Посмотрела расписание: у вас сейчас свободный час. Выручайте, Илья Иваныч!
– Ольга Васильевна, куколка вы наша, дорогая! Я бы рад, конечно, помочь, но я всего лишь раб русской литературы. Как вы, голубушка моя, мыслите мой урок пения? Петь я совершенно не умею. Ну, может, только на уровне петушиных воплей. Приду в класс и буду нараспев читать ребятам «Мцыри»?
– Илья Иваныч, началась проверка школы, вы знаете. Поэтому не до качества занятий сейчас. Ну, придумайте, наконец, что-нибудь. Пожалуйста!
– Но я даже не знаю, на чем там они остановились, какие песни голосят, что проходят. Да и программы я в глаза не видел.
Руководительница стала выходить из себя, лицо ее приняло розовый оттенок:
– Время-время, «цигель-цигель» или как там, в фильме, – постучала она по своим ручным часам и с упреком снизу вверх взглянула в лицо педагога, – через пять минут начинается урок, а мы с вами дискутируем, – на глазах завуча показалась первая слеза. – Илья Иваныч, о музыке им расскажите, как вы ее понимаете. Проведите, что ли, урок музыки вместо урока пения.
Бородин не терпел женских слез и сдался:
– Хорошо, добрая Ольга Васильевна, хорошо. Вы только не расстраивайтесь. Считайте, что я уже на уроке музыки, – и знаток Пушкина и Гоголя поспешил в расположение третьего «В» класса, находившегося рядом с собеседниками.
– Спасибо, Илья Иваныч! Только учтите, – в этом классе плохо с дисциплиной, в нем собраны самые-самые, можно сказать, сорви-головы, – крикнула начальница вдогонку учителю.
Прозвенел звонок на урок. Третьеклассники после обязательного вставания и приветствия недоумевали. Что здесь делает учитель литературы?
– Я понимаю ваше удивление, ребята. Дело в том, что Николай Николаевич заболел. Урок с вами попросили провести меня. Но предупреждаю – сегодня вы петь не будете.
В ответ на такое заявление из заднего ряда вылетел бумажный самолетик, медленно и плавно совершил парочку широких кругов над головой учителя и уткнувшись в его плечо, бесславно упал на линолеум. Илья Иванович, не обращая внимания на авиационную акцию, продолжил:
– И тем не менее, господа школяры, начнем. Итак, кто мне скажет, какие существуют на свете наркотики?
Вопрос застиг класс врасплох. От удивления, казалось, даже занавески на окнах застыли, несмотря на сквозняк. Ученики после небольшой паузы зачесали в затылках, стали смотреть в потолок, некоторые терли виски и лоб. Посыпались ответы:
– Эл-эс-дэ.
– Гашиш.
– Сигареты, папиросы, табак.
– Героин, морфий.
– Водка, шампанское.
Илья Иванович поднял руку:
– Все, ребята, достаточно.
В классе притихли, ожидая учительской версии.
– Вам по секрету скажу: самый мощный в мире наркотик – музыка. Да, да. Музыка, самая обыкновенная музыка. Песни, пьесы, концерты, оратории и т. п. Не верите?
Илья Иванович сделал эффектную паузу:
– Музыка – это не просто совокупность нотных знаков, символов, скрипичных ключей и всяких там «до, ре, ми, фа, соль, ля, си». Это вам не покашливание музыкантов в оркестровой яме перед концертом или бездумное бренчание на фортепьянных клавишах. И даже не ощипывание гитарных и балалаечных струн, и, конечно же, не напряжение голосовых связок какого-нибудь тенора или баса.
Из средних рядов продолжили авиационное нападение. Бумажная конструкция летела по прямой линии и врезалась в учительский, синий в крапинку, галстук. На исполнителя коварного замысла, Вовку Колыбанова, бросившего самолетик, на сей раз зашикали сами одноклассники. Вовка, рыжий, с конопушками на некрасивом лице и несоразмерно большими ушами, покраснел и затих, пригнув к парте голову.
Илья Иванович продолжал:
– Музыка – это не просто Бах, Моцарт, Перголези, Шаляпин и многие-многие другие. Да, вы правы. Это, конечно, и Бах и Моцарт и Перголези. Но не только. Музыка – это волшебство! Это совершенно необъяснимая субстанция, которую невозможно понять человеческому разуму и нельзя описать словами хоть сколько-нибудь внятно. Это наркотик неимоверной силы для любой человеческой души. Музыку можно только слушать и восхищаться! Ее можно слушать и улетать далеко-далеко. Музыка не признает ни языков, ни границ, ни государств, ни пространства. Музыка вызывает все чувства, которые может выразить человек, и вместе с тем одна и та же музыка может у разных людей вызывать противоположные эмоции. Как это понять?
В классе с каждой минутой становилось тише. Ученики сидели так прилежно, так напряженно вслушивались в речь учителя, как никогда за предыдущие годы учебы.
– Как вы думаете, ребята, когда началась эра авиации?
Ученики наперебой стали давать правильные ответы, называя известных пионеров воздухоплавания.
– У меня свой взгляд на это – летать человек, мне кажется, начал одновременно с первыми песнями, с первыми музыкальными произведениями. Их он исполнял, может быть, используя рог быка или зубра. А может статься, что древний человек дергал струны из воловьих жил. Это, впрочем, не столь важно. Важно, что появилась музыка, и душа человеческая воспарила в небесах и научилась с тех пор летать.
– А что Вы любите слушать из музыки? – последовал неожиданный вопрос от Вовочки Колыбанова, который стал прислушиваться к тому, о чем вещал учитель.
– Хороший вопрос, ребята. Отвечу на него подробнее. Особенно я люблю классику. Часто, например, слушаю органную токкату и фугу ре минор Иоганна Себастьяна Баха. Считаю эту фугу своеобразным аккомпанементом к бессмертной ветхозаветной третьей книге царя Соломона «Экклезиаст», в которой сказано:
«Род уходит, и род приходит, а Земля остается навек.
Восходит солнце, и заходит солнце, и на место свое поспешает,
Чтобы там опять взойти;…
Что было, то и будет, и что творилось, то творится,
И нет ничего нового под солнцем.…
И вот – всё это тщета и ловля ветра. … Все суета сует и томление духа…».
Какие слова, а, ребята?! Вдумайтесь! Под стать им и великая музыка Баха, в которой мне иногда слышится как бы напутствие композитора, только написанное не словами, а нотами: «Люди, жизнь преходяща, помните об этом и цените каждое ее мгновение».
Бах для меня – бог музыки. Моцарт – музыкальный маг. Бетховен, несмотря на свою глухоту, создавал самую монументальную и героическую музыку. Одна только третья симфония «Es-dur» чего стоит! Сначала автор посвятил ее Наполеону, своему кумиру, но затем переименовал в «героическую». А Вивальди?! Самый животрепещущий композитор. Его «Времена года» так свежи, так проникновенны и мелодичны, что, кажется: они сделаны на все времена, пока жив человек. И так далее. Таким образом, я для себя классифицировал многих любимых композиторов…
Время урока незаметно приближалось к финишу.
– В заключении моего пламенного выступления хочу сказать вам лишь о двух вещах.
Первая. Знаете, мне, грешному, иногда приходит в голову странная мысль, о которой я еще никому не рассказывал из страха показаться сумасшедшим, но вам скажу. Кстати, я надеюсь, что в будущем, вы, как культурные люди, пусть из любопытства, ознакомитесь если не с четырьмя Новозаветными Евангелиями, то хотя бы с самым как бы музыкальным Евангелием от Иоанна. Между прочим оно имеет еще и выдающиеся литературные достоинства. Его читаешь, как будто слушаешь прекрасную музыку и пьешь чистую родниковую воду. Слова в нем не просто звучат, а звучат, как красивейшая мелодия. Вот какое замечательное Евангелие! Первая же строка в нем завораживает: «В Начале было Слово». Моя необузданная фантазия всегда изменяет эту великую фразу на: «В Начале была Музыка». Далее я воображаю величественную Картину Сотворения Мира, происходящего под торжественно-светлые звуки, например, прелюдии и фуги номер восемь «Es-moll» Иоганна Себастьяна Баха. Временами я задумываюсь: а вдруг это не плод моей умственной химеры, а на самом деле Мир рождался, когда вокруг звучала Музыка? А?
К чему это я вам рассказал, ребята? Да к тому, чтобы вы знали, что музыка – это родная сестрица человеческой фантазии и воображения.
Вторая мысль. Хочу пожелать вам, дорогие мои, чтобы вы запомнили одну вещь: какова бы ни была ваша жизнь, счастливая или не очень; как бы ни сложилась ваша судьба, знайте: если вы любите музыку, то вы уже состоялись и преуспели, как человек, и вы всегда в музыке найдете радость и утешение! Мой Вам совет: любите музыку!
Урок подходил к концу. В коридоре у входных дверей третьего «В» класса стояла Ольга Васильевна и прислушивалась к происходящему в нем. Но было очень тихо. Завуч качала головой и удивлялась.