Голоса времени. От истоков до монгольского нашествия (сборник). Митрополит Иларион. Слово о законе и благодати (Борис Акунин)

Митрополит Иларион. Жизнь и «Слово»

В «Повести временных лет» под 1051 годом читаем: «Поставил Ярослав Лариона митрополитом, русина, в Святой Софии, собрав епископов». За краткой этой записью стоит событие чрезвычайное в истории Древней Руси. Всего за шестьдесят три года до этого, в 988 году, отец Ярослава, киевский князь Владимир Святославич, сам принял христианство и повелел креститься киевлянам, или «просветил всю землю Русскую», как говорили о нем современники и потомки. Крестили князя и киевлян, по свидетельству летописца, греческие священники, привезенные Владимиром из Корсуня вместе с женой, византийской царевной. Все киевские митрополиты со времени основания на Руси митрополии были греками. Только патриарх Константинопольский мог направить в Киев митрополита. Ярослав Владимирович нарушил этот обязательный пункт церковного устава.

Избрание своего собственного патриарха, русского по происхождению, не просто означало попытку Ярослава утвердить самостоятельность Русской Церкви, но было также одним из проявлений общего политического и культурного подъема Руси к середине XI века. За время правления Святослава, Владимира и Ярослава Киевская держава расширила свои пределы и укрепила рубежи, на Руси было основано множество городов, украшенных великолепными храмами, развились законодательная деятельность, школьное образование, книжное дело.

Святой Иларион, митрополит Киевский. Икона XI в.

Избрание русина Илариона митрополитом киевским означало и признание заслуг выдающегося церковного деятеля и политика, законодателя, философа, проповедника и литератора. В той же записи 1051 года составитель «Повести временных лет» рассказывает, «чего ради прозвася Печерский монастырь». А рассказ начинается с того, что князь Ярослав любил село Берестово и церковь Святых апостолов, которая была там. Церковь в Берестове, перестроенная в первой четверти XII века на том самом месте, где она была во времена Ярослава, – Спаса на Берестове, – и поныне служит одним из украшений Киева. Она находится рядом с Киево-Печерской Лаврой, в центре Киева, а в XI веке село Берестово было загородной резиденцией князя. Во времена Ярослава, рассказывает летопись, среди священников церкви в Берестове был один именем Ларион, «муж благ, и книжник, и постник». Летописец скуп на эпитеты в характеристике этого великого человека.

Из Берестова благочестивый священник, презвутер Иларион часто ходил на берег Днепра, где был тогда «лес великий», и здесь он молился в уединении, выкопав для себя «печерку малу», двусаженную. «Движимый промыслом Божьим», эту пещерку найдет потом Антоний, первый игумен Киево-Печерского монастыря, от нее и начнется знаменитая обитель, ставшая уже в XI веке центром летописания, книжности, просвещения, своеобразной Академией и Университетом Древней Руси. Распространение печерских монастырей на Руси от Пскова до Нижнего Новгорода – не случайность, а закономерное следствие авторитета первой печерской обители в Киеве.

Начало русского печерского иночества было не единственным благим делом Илариона. В преамбуле церковного Устава Ярослава прямо указано, что князь этот Устав «сгадал с митрополитом своим Ларионом». Еще Устав Владимира, первый на Руси «закон о Церкви», заложил основу ее материального существования. Владимиром ей дарована была «десятина» от всех доходов в государстве. Устав Владимира определил и правовую независимость Церкви – представителей зарождающегося сословия князь освободил от светского суда. По форме Устав Владимира представлял собою грамоту, Устав Ярослава – свод законов.

Вряд ли можно сомневаться в том, что Иларион принимал самое активное участие в составлении Правды Русской, первого дошедшего до нас свода законов Древней Руси. В старшей части этого свода, которая называется Правдой Ярослава, имеются очевидные текстовые схождения с церковным Уставом Ярослава.

Идеология отражается в терминах. Историк русского права не может не обратить внимания на то, что в дошедших до нас дохристианских юридических документах, договорах русских князей с греками 911 и 944 годов многократно упоминается «закон русский», «закон греческий», а в Правде Русской термина закон нет вообще – только «правда» и «суд». Термин закон ушел из светского законодательства Руси на несколько столетий, почти до Петра, – его нет в судебниках и ранних уставных грамотах. Само слово, конечно, из языка не исчезло, оно сохранялось как термин богословия и церковного строительства: Закон и Завет в православной литературе часто выступают как синонимы, «Закон судный людям» был широко известным на Руси сводом внутрицерковных установлений. Идеологическое объяснение этому языковому факту – исчезновению из светской юридической терминологии слова закон – находим только в «Слове о Законе и Благодати» Илариона. Закон – не православное слово.

Византия так и не признала «самозванного» митрополита. Вскоре после смерти Ярослава в Новгородской первой летописи упоминается уже киевский митрополит грек Ефрем. О судьбе Илариона после настолования Ефрема точно ничего не известно. Есть предположение, что Иларион был пострижен в Киево-Печерском монастыре и принял монашеское имя Никон, что именно он был составителем Киевского летописного свода 1073 года и автором погодных летописных записей после 1054 года.

Это все-таки предположение, но несомненным благим делом Илариона и князя Ярослава, духовником которого был Иларион, надо считать установление на Руси совершенно особого отношения светской и духовной власти: на Руси Церковь не подчинялась полностью государю, как патриархия подчинялась императору в Царь-граде, и не соперничала со светской властью, как папская церковь в Западной Европе. Православная Церковь на Руси стала вассалом и духовником государства одновременно. Как был духовником и соратником Ярослава Иларион, так стал впоследствии вдохновителем победы Дмитрия Ивановича Преподобный Сергий. Для великих государственных мужей Руси, во все времена переступавших формальное, наставниками и соратниками делались те лучшие представители Церкви, у которых христианское и народное не существовало отдельно, но было слито в идею, обретшую со временем свое имя – Святая Русь. И в XVI–XVII вв., особенно в Смутное время, эта идея воплотилась в деятельности первых русских патриархов. Она же воплощена в типично русском явлении – соборности, истоки которого, судя по «Слову» Илариона, мы видим в деятельности Владимира. Лишь Петр I упразднением патриаршества и введением Правительственного Синода разрушил традиционные отношения Церкви и государства в России. Впрочем, основательно они были подорваны уже реформами Никона и расколом.

С Никона прервалась и традиция древнерусской книжности. Прервалась искусственно, не поддержанная книгопечатанием и образованием. Печатались лишь «правленые» книги, а книжная традиция Древней Руси лишь теплилась в гонимых официальной Церковью и государством старообрядческих общинах.

В результате многие замечательные произведения древнерусской литературы, имевшие мощную традицию бытования вплоть до XVII века, русская наука заново «открывала» уже в XIX веке. Некоторые имена еще раз, едва ли не заново, мы «открываем» в конце XX века. К числу таких имен относится имя Илариона.

Главное произведение Илариона – «Слово о Законе и Благодати», несомненно ему принадлежат «Молитва» и «Исповедание веры», в исследованиях специалистов высказывались предположения о том, что Иларион был автором еще ряда произведений. «Слово», или, как сам Иларион его называет, «Повесть» – первое дошедшее до нас авторское произведение древнерусской литературы. Оно представляет собой праздничную пасхальную проповедь. По всей вероятности, эта проповедь была произнесена 26 марта 1049 года, именно в этом году праздник Пасхи совпал с праздником Благовещения. Пасхальные мотивы, основные в проповеди Илариона, дополнены в ней прямым упоминанием Благовещения, и это совпадение усилило как философскую, так и историческую идею «Слова».

Основные темы обозначены в обычном для писателей той поры пространном заглавии проповеди: превосходство христианства над иудаизмом и язычеством, Благодати над Законом и «идольской лестью»; победа и распространение живительного христианского учения среди «новых» народов, бывших язычников, прежде всего – в народе русском; похвала князю Владимиру Крестителю и сыну его Ярославу Мудрому, прославление рода славных князей киевских, Руси и стольного города Киева.

«Слово» обращено к собору единоверных, к тем, кто «преизлиха (преизобильно) насытился сладостью книжной». Проповедник не дерзает возвыситься над ними, но зовет к единомыслию. Единомышленником его был князь, о котором в «Повести временных лет» говорится: «любил Ярослав церковные уставы… и книги любил, читая их часто и ночью и днем. И собрал писцов многих, и переводили они с греческого на славянский язык. И написали они книг множество, ими же поучаются верующие люди и наслаждаются учением Божественным… Велика ведь бывает польза от учения книжного; книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния, ибо от слов книжных обретаем мудрость и воздержание. Это ведь реки, напояющие вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся; они – узда воздержания». Во времена Ярослава и Илариона книги – это прежде всего Библия, книги Ветхого и Нового Заветов, иные богослужебные книги.

Глубине книжных познаний князя и его окружения вполне соответствует и сама проповедь Илариона, демонстрирующего блестящее знание Ветхого и Нового Заветов, исторической, богословской, проповеднической литературной традиции Византии и Славии. При этом произведение Илариона построено вполне оригинально. Исследователи отмечают, что ему нет аналогий в византийской проповеднической литературе. Иларион опровергает активно внедряемую в последние годы теорию «анонимности древнерусской литературы». Эта теория явно списана с историй литератур западноевропейских: французская, немецкая, английская литературы действительно начинались с записей и обработки произведений устного народного творчества. Только в том случае, когда нашу литературу начинают со «Слова о полку Игореве», она может быть подогнана, да и то с трудом, под европейский шаблон «анонимности». Если же все-таки начинать с начала, то нельзя не увидеть замечательное авторское сочинение, созданное на полтора столетия раньше героической поэмы неизвестного автора.

Произведение Илариона – церковная проповедь, но вместе с тем это не отвлеченное мудрствование далекого от жизни книжника и богослова. Это взволнованная речь высокообразованного и нравственного политика. На содержание, логику доказательств и всю систему образов оказывают влияние время и место ее произнесения. Время и место конкретны.

Философская тема проповеди решена с использованием сопоставления ветхозаветных образов Агари и Сарры, Измаила и Исаака. В славянской проповеднической традиции этот мотив представлен уже в «Речи» Философа, вошедшей в «Повесть временных лет» под 986 годом и составившей важнейшую часть рассказа о выборе веры Владимиром. Существует предположение, и весьма основательное, о принадлежности «Речи» Константину Философу, тогда она может быть датирована 860 годом. Иларион блестяще разворачивает сопоставление свободной Сарры с сыном ее Исааком и рабыни Агари с ее сыном Измаилом, вводя в него антитезу иудаизм – христианство, Закон – Благодать.

Антитеза рабского Закона и свободной Благодати предстает у Илариона в предопределении, в образном осмыслении, и в реальной истории. Старший брат Измаил, сын рабыни, обижает истинного наследника Авраама, сына свободной, и за это отогнана была Агарь, рабыня, вместе с сыном ее Измаилом: «не может наследовать сын рабыни, лишь сын свободной». Закон дан Моисеем избранному народу «на предуготовление истине и Благодати»; Благодать, то есть Христос, таится до времени: прежде приходит Закон, потом – Благодать. И это проповедник подтверждает, то есть это дано в предопределении: Иаков благословил старшего своего внука Манассию левой рукой, а младшего Ефрема – правой, и брат меньший больше старшего стал. Так же иудейский Закон, хотя и прежде стал, но «вознесся в малом и отошел», а вера христианская, после придя, «первейшей стала и распространилась на множество языков».

Идеологически Закону противостоит Вера и вместе с нею Правда. Отсюда и в светском законодательстве Правда Русская пришла на смену дохристианскому Закону Русскому, ведь Правда – «суд справедливый», «суд правый» (правосудие), истинный, «прямой»: исконное значение слов правый и править – «прямой» и «прямить, делать прямым». Все это отложилось в языке, в многочисленных книжно-литературных и народно-разговорных фразеологизмах и терминах: правда – истина, править службу, правое дело и др., богатейший материал собран в статье правый Словаря В. И. Даля.

В чем, по Илариону, состоит философия священной истории? Старейшины Иерусалима «радели о земном», заняты были самоутверждением, или «оправданием», по традиционной терминологии Православия. А оно «скупо от зависти», не простирается на другие народы. В самом Иерусалиме, где жили вместе и иудеи и христиане, «крещение благодатное терпело обиды от обрезания законного»; «даже не принимала в Иерусалиме христианская церковь епископа не обрезанного, потому что старейшины были из обрезанных». Подобно Измаилу, что обижал Исаака, иудеи творили насилие над христианами, «рожденные в рабстве – над сынами свободными», было между ними много распрей и ссор. Пленение Иерусалима римлянами и рассеяние иудеев стало заслуженной карой за неприятие учения Христа, Благодати: «да не вкупе злое пребывает».

Нравственное величие Христа, Благодати, раскрыто в наиболее поэтических строках «Слова» – повествовании о Богочеловеке, явившемся людям не привидением, но Богом и человеком одновременно. Земной жизни Христа посвящает Иларион истинную поэму, в нашем тексте – с 241‑й строки по 300-ю. Исследователи видят в этом отрывке точное воспроизведение росписей Софии Киевской, храма, в котором и звучала проповедь. И трудно сомневаться в этом, настолько картинно, сказали бы мы, живописует проповедник. Место, повторю, и время Илариона конкретны. Философия для Илариона – мудрость, проявившаяся в жизни во всей ее совокупности.

А «ветхое», то есть «старое» иудейство киевскому священнику известно не только по историческим сочинениям об иудейской войне и пленении Иерусалима (капитальный труд Иосифа Флавия в славянском переводе появился именно в XI веке). В памяти киевлян, потомков поднепровских полян, живы еще воспоминания об ужасах хазарского ига. С господством иудеев-хазар, с тяжкой данью и разорительными для Руси набегами покончил отец Владимира князь Святослав: «и Закона озеро пересохло, евангельский же источник наводнился». Это историческое совпадение – разгром Хазарского каганата и скорое вслед за этим принятие Русью христианства для Илариона глубоко символично: «Не вливают ведь, по слову Господню, вина нового учения благодетельного в мехи ветхие, обветшавшие в иудействе». Хазарский титул каган – «государь, правитель» по праву переходит к киевскому князю.

Превосходство христианства над иудаизмом, по мнению Илариона, состоит в том, что христианство утверждает равенство народов перед Богом. Закон был дан одному народу, Благодать и истина – спасение всему миру, ибо «благо и щедро простирается на все края земные». И человечество, приняв Христа, уже не теснится в Законе, «а в Благодати свободно ходит».

Безнравственность ограничений в просвещении народов, равенство народов перед Богом впервые в славянской проповеднической традиции провозгласил Константин Философ. На диспуте в Венеции, почти за двести лет до Илариона, он отверг западнохристианскую «ересь триязычия», сторонники которой утверждали, что с Богом можно говорить только на трех языках: еврейском, греческом и латыни. «Не идет ли, – говорил Константин, – дождь от Бога равно на всех, не сияет ли для всех солнце, не равно ли все мы вдыхаем воздух? Как же вы не стыдитесь лишь три языка признавать, а прочим всем народам и племенам велите быть слепыми и глухими?»

Для Константина Философа идея равенства народов перед Богом означала духовную свободу Западной Славии от влияния немецких священников, признававших богослужение только на латыни. Для моравлян, блатенских и повисленских славян, среди которых проповедовали Константин и Мефодий, просвещение по-славянски означало противостояние германской экспансии, экономическому и политическому закабалению славян. Позднейшая история явила примеры насильственной ассимиляции ряда балтийских и западнославянских племен, попавших под пяту германцев.

Для Илариона торжество христианской веры означало духовное освобождение от мрака многобожия, разъединявшего единое славянское племя. Для киевлян – освобождение от «ночной стужи» хазарского нашествия, скупо обрисованного в летописи: «И наидоша я козаре… и сказали козаре: Платите нам дань». Для народов, населявших обширные пространства Русской равнины, христианство, принятое Русью, означало свободное развитие в пределах Русского государства. Здесь история явила потом русича Стефана Пермского, создателя пермской азбуки, подвиги позднейших русских просветителей.

Что бы ни говорили недоброжелатели России в прошлом, теперь и в будущем, но под крылом Российской империи даже самые малые народы сохранили свою самобытность, веру и культуру. А русское «имперское мышление» зародилось еще во времена расцвета Древнерусского государства. Лишь очень низкий уровень положительного знания Русской истории позволяет лукавым политикам и крикливым журналистам внушать обществу отрицательное отношение к понятию «империя» вообще. Ведь Киевская держава и наследница ее – империя Российская многими принципиальными чертами отличались от империй европейских: не было у нас рабства ни в античном, ни в американском вариантах, не было кровавых крестовых походов, никогда не проводилась политика насильственной ассимиляции. Русская идея никогда не была основана на чистоте крови.

Приход «веры благодатной» преобразил Русскую землю: «уж не капище сатанинское городим, но Христовы церкви зиждем». К раскрытию нравственного и культурного преображения народа русского Иларионом привлечена цепь цитат и образов из самой сильной по эмоциональному накалу библейской книги – пророка Исайи. Мощный талант ритора проявляется в этой части проповеди в сопоставлении прошлого и настоящего: «Когда мы были слепыми, а истинного света не видели, но в лести идольской блуждали, к тому же и глухи были к спасительному учению (известно, что сын христианки Ольги Святослав отказался принять крещение, “опасаясь насмешек” своих дружинников), помиловал нас Бог – и воссиял и в нас свет разума…»

И снова – предопределение, образное осмысление, и история, только здесь, в «Похвале Владимиру», история – не только прошлое, но и настоящее. Все пророки пророчествуют, особо – Исайя, и – свершилось. Н. М. Карамзин, по представлениям своего времени, назвал «Слово» Илариона «Житием святого Владимира». Иларион не писал житие, но, по справедливому определению современных исследователей, «делал заявку» на канонизацию «кагана нашего», равняя его деяния с подвигами апостолов-крестителей. Подобно тому, как хвалит Римская страна Петра и Павла, Азия и Эфес, и Павм – Иоанна Богослова, Индия – Фому, Египет – Марка, «похвалим же и мы, по силе нашей, малыми похвалами великое и дивное сотворившего…» Учитель и наставник, «великий каган земли нашей» славен происхождением – он сын Святослава и «старого» Игоря. Достойный святости продолжает род князей, мужеством и храбростью прославившихся в странах многих. Отступая от житийного канона, от канона обычной «похвалы» святому, Иларион не хвалит нравственные добродетели предков Владимира, ведь они были язычниками, он воспевает их воинские доблести в отстаивании независимости Руси: «не в худой и в неведомой земле владычествовали, но в Русской, что ведома и слышима всеми четырьмя концами земли».

Особое место в славном роде князей русских принадлежит бабке Владимира Ольге, первой принявшей христианство. Мудрость Ольги подчеркивает проповедник.

Утверждение единства и преемственности в истории Руси у Илариона вполне согласуется с известной историко-культурной преемственностью между древним славянским язычеством и русским Православием. Это проявилось прежде всего в особом почитании Богоматери, в представлении христианства солнечным светом и живительной влагой. Важнейшие поэтические противопоставления в «Слове»: солнце – луна; ясный свет солнца – тусклый свет свечи; день – ночь; тепло – стужа; влага, источник – сушь… Не случайно совпадение самых больших в Русской Православной Церкви праздников со старыми праздниками языческого славянского земледельческого календаря.

Владимир, достойный продолжатель славного и благородного рода, «землю свою пас правдою, мужеством и смыслом». Что побудило его принять христианство? Хотя наслышан он был о «благоверной земле греческой», но решение Владимира Иларион приписывает единственно его разуму. Это ли не «заявка» на независимость Русской Церкви от Византии? Ведь всего через два года Илариона изберут (!) митрополитом епископы, собравшиеся со всей Русской земли.

Имя, принятое князем при крещении – Василий, то есть «царственный». Имя достойно его государственных и военных деяний, его нравственного подвига – крещения земли Русской. В этом он равен апостолам, равен Константину Великому, принесшему с матерью своей Еленой крест из Иерусалима. Владимир, вместе с бабкой своей Ольгой, тоже будто бы «принесли крест из второго Иерусалима, из Константина града» – приняли крещение от византийских священников. Идея Киева, «третьего Иерусалима», таким образом, предшествует формуле «Москва – третий Рим», она типична для средневекового мышления. Владимир даже выше апостолов тем, что принял учение, хотя не видел Христа, не слышал его проповедей, не наблюдал чудес, творимых Христом и святыми.

Похвала Владимиру, князю-апостолу, находится в полной гармонии с гимном Богочеловеку, органически из него вытекает. И в этом одно из проявлений творческого начала философии Илариона, близкой по своему духу раннехристианской философии той эпохи, когда создавались легенды об апостолах.

В «Слове» Илариона – истоки легенды о Владимире, развернутой и утвердившейся в русском героическом эпосе – в былинах киевского цикла. Действительно, даже сам эпитет Владимира «Красное Солнышко» не ведет ли начало из образа воссиявшего солнца, означавшего победу над «ночной стужей» – приход Благодати на землю Русскую? Благодать во плоти сошла на землю как Бог и как человек; Владимир вышел из купели, «сыном став нетления, сыном воскрешения»; крещение Руси у Илариона – осуществленная Благодать: «слово евангельское землю нашу осияло». Сам Владимир Креститель – «друг правде, смыслу вместилище, милости гнездо».

Таким образом, «Слово» Илариона и создавало идеальный «временной остров» русских былин, «былинное время». Для него самого это, конечно, не остров в далеком прошлом, а настоящее и будущее, ведь Георгий – Ярослав, стоявший со своей семьей перед проповедником в храме, достойно продолжал дело своего отца. Для Илариона Благодать навечно осияла Русскую землю; «островом» время Владимира и Ярослава стало потом, когда былинная традиция ушла на Север, гонимая от Киева историческими невзгодами.

Преемственность в добрых делах – главное достоинство Ярослава: «Его ведь сотворил Господь наместником тебе, твоему владычеству, – говорит Иларион, обращаясь к Владимиру, – не рушащим твоих уставов, но утверждающим, не умаляющим твоего благоверия сокровищ, но более их умножающим, не говорящим, но свершающим, что недокончено тобою, кончающим…»

Как не славить Владимира и Ярослава в Киеве, в храме Софии? Ярослав построил «дом Божий великий Его святой Премудрости», то есть построил Софийский собор, украсив грандиозный, величественный храм золотом, серебром и дорогими камнями. Другой такой церкви, восклицает Иларион, «не сыщется во всем полуночье земном». Великолепие собора поражало современников. София венчала храмовое строительство в Киеве, начатое Владимиром с построения Десятинной церкви. В Десятинной церкви покоился прах Владимира, сюда были перенесены и здесь захоронены в 1044 году останки братьев Владимира. Летописец свидетельствует: «Выкопали из могилы двух князей, Ярополка и Олега, сыновей Святослава, и окрестили кости их и положили в церкви святой Богородицы». Столь необычным способом продолжалось при Ярославе крещение представителей княжеского рода, начатое добровольным совершением таинства Ольгой и Владимиром. При Ярославе киевские князья, даже ушедшие из жизни, не могли быть вне Церкви.

Ярослав заложил Софийский собор в 1017 году, то есть вскоре после вступления на великокняжеский престол. А посетивший Русь еще при Владимире епископ из Мерзебурга, что в Саксонии, Титмар насчитал в Киеве 400 храмов. «Хроника» Титмара написана в 1012–1018 гг. Четыреста церквей было построено за четверть века в одном лишь Киеве!

А сколько было написано книг? Можно и посчитать, если учесть, что каждая церковь для службы должна иметь не менее восьми или десяти книг. И к числу служебных прибавить книги, предназначенные для внецерковного чтения, их тоже было немало, даже если судить по тем образцам, что сохранились до наших дней, книг разнообразных по содержанию исторических сочинений, сборников притч, энциклопедий, житий.

Если учесть, что столица снабжала книгами провинцию, где храмовое строительство шло не меньшими темпами, то сколько же было в Киеве книжников – переводчиков, писцов, художников, украшавших книги миниатюрами и орнаментом? Ведь книги тиражировались вручную, на переписывание каждого экземпляра уходили месяцы, а то и годы. Сколько было зодчих, резчиков, иконописцев? Литературный гигант Иларион вырос в развитой культурной среде, он был представителем традиции, лишь в малой своей части нам известной.

До нас дошло более пятидесяти списков «Слова» Илариона – русских и южнославянских. Это означает, что проповедь читали и переписывали на протяжении шести с половиной веков. Цитаты из нее исследователи обнаруживают в сочинениях сербского писателя XIII века Доментиана, в Волынской летописи, в «Похвале Леонтию Ростовскому». Влияние Илариона прослеживается в произведениях митрополита Даниила, в XVI веке, в XVII веке на него ссылаются украинские писатели Хома Евлевич и Касьян Сакович.

Только в XVIII веке об Иларионе «забыли». Вспомнили через столетие. Ссылались на «Слово» Илариона А. Н. Оленин в 1806 году и Н. М. Карамзин в 1816 году, а впервые издано оно было только в 1844 году А. В. Горским. Однако и позже с текстом его был знаком лишь узкий круг специалистов. Издавались отдельные списки, отрывки из «Слова» печатались в хрестоматиях.

На современном научном уровне по отдельным спискам Илариона издали Л. Мюллер в 1962 году в ФРГ, Н. Розов в 1963 году в Чехословакии; только в 1984 году в Киеве вышло подготовленное А. М. Молдаваном издание «Слова» по всем основным спискам и редакциям.

Произведения Илариона предназначались для публичного произнесения специально для церковного богослужения.

Эстетическое совершенство православного богослужения отмечено было еще боярами Владимира, ездившими по велению князя в Константинополь с целью «испытания вер». Побывав там на службе, вернулись они потрясенными: «не на земле были, но на небе».

В этом действе, пришедшем и на Русь при Владимире, православном богослужении, с пением церковных гимнов органически сочетались молитвы, чтение отдельных стихов из Евангелия, проложные сказания, проповеди. Все тексты, ритмически организованные, произносились «нараспев». Отсюда вошедшее в язык сочетание «петь молитвы», отсюда и в народное творчество вошла внецерковная проповедь – распевный духовный стих, как, например, древнейшая «голубиная книга».

Приступая к подготовке самого древнерусского текста и перевода проповеди Илариона, следовало прежде всего воссоздать стиховую строку текста. Ключ к ней дал сам Иларион: основной ритмический рисунок текста отражен в расстановке знаков препинания в наиболее авторитетном списке сочинений Илариона, хранящемся в Государственном Историческом музее (С – 491). Знаки расставлены примерно так же «правильно» и в других списках всех редакций «Слова». Местами идеальный ритм налицо, например, в строках 241–282 и других местах проповеди. Почти в каждой строке реконструированного текста оказалось сказуемое, основное, выраженное глаголом, или второстепенное – причастием. «Глагольность» произведений Илариона поразительна. Но проповедь таила в себе еще одно удивительное свойство – почти вся она разделилась по смыслу и ритмическому рисунку на части (строфы), в каждой из которой оказалось по 60 строк.

Хотя произведения Илариона дошли до нас в значительном числе списков, однако и самые ранние, относящиеся к XV веку, отделены от оригинала четырьмя столетиями, в течение которых тексты переписывались и подвергались редактированию. В нашей публикации сделана попытка восстановить орфографию первоначального текста первой редакции «Слова». Дело в том, что дошедшие до нас оригинальные памятники XI–XIII веков, такие, как Остромирово евангелие 1056–1057 годов, Архангельское 1092 года и другие, ближе к живой древнерусской речи в передаче ее звукового строя и грамматической системы, чем книги XV–XVI веков любого содержания. В XV–XVI столетиях русский письменный язык пережил эпоху архаизации, намеренно и довольно последовательно тексты правились по «древним образцам» – книгам кирилло-мефодиевской южнославянской традиции. Эти напластования и «сняты» в реконструированном тексте. Но только в фонетике и грамматике, собственно морфологии, лексика списка ГИМ С – 491 сохранена в нем без каких-либо изменений.

Практика изданий и переводов с древнерусского языка на современный знает лишь поэтические переводы и переложения «Слова о полку Игореве». Даже не предпринимались попытки подойти к другим произведениям нашей древней литературы с тех же позиций, с каких в свое время первым подошел к «Слову о полку Игореве» В. А. Жуковский.

«Слово о полку Игореве» в современном восприятии – это, безусловно, и сам древнерусский текст, и многочисленные его переложения, часть из которых выполнена талантливейшими поэтами XIX–XX веков. Но почему же счастливой оказалась судьба только этого произведения? Ведь на ритмическую организованность текстов древних житий, сказаний, проповедей обращали внимание серьезные филологи. Она лежит на поверхности в «моравских» житиях Кирилла и Мефодия, в «Речи» Философа, у Илариона и во многих, многих других произведениях. Богатейшая древнерусская литература ждет настоящих поэтов-переводчиков.

Слово о Законе и Благодати

Авраам и Агарь

Г. Таттареску. Агарь в пустыне. 1870 г.

Феофан Грек. Троица. Троицкий придел церкви Спаса Преображения на Ильине улице, г. Великий Новгород. 1378 г.

Авраам. Киевская псалтырь

Троица (Гостеприимство Авраама). Конец XIV в.

А. П. Рябушкин. Владимир Красное Солнышко и его жена Апраксия Кролевична. Иллюстрация к книге «Русские былинные богатыри»

Ф. Бронников. Крещение князя Владимира

В. М. Васнецов. Крещение Руси

И. Е. Эггинк. Великий князь Владимир выбирает веру

Собор Святого Равноапостольного князя Владимира в Севастополе

Памятник Владимиру Великому в Киеве

Молитва

Исповедание веры

Запись

Я милостью человеколюбивого Бога, монах и пресвитер Иларион, изволением Его, из благочестивых епископов освящен был и настолован в великом и богохранимом граде Киеве, чтоб быть мне в нем митрополитом, пастухом и учителем. Было же это в лето 6559 (1051) при владычестве благоверного кагана Ярослава, сына Владимира. Аминь.

Настолование митрополита Илариона (миниатюра Радзивилловской летописи)

Комментарии

1–2. Перефразирование заключительной части евангельского чтения на первый день Пасхи. В Остр. Ев., «яко закон Мосеомъ данъ бысть, благодать и истина Ис Хмь бысть», в совр. переводе: «ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Ин. 1, 17). В др. списках «Слова» первая строка звучит иначе: «О втором законе…» – имеется в виду Второзаконие, заключительная книга Пятикнижия Моисеева, в которой изложено кратко содержание первых четырех книг. Ветхий Завет Иларион цитирует много раз, особенно в начальной части своего сочинения. Благодать и истина у Илариона воплощены в Христе, символизируют христианское учение и Новый Завет. В тексте девять раз встречается благодееть, два раза благодать (считая производные), в остальных случаях – написания под титлом. При воспроизведении древнерусского текста все написания под титлами раскрыты, так что вместо блгдть всюду благодать. По происхождению слова благодать и благодетъ различались. В первом слове второй корень дать, даю, во втором – деяти (то есть делать, делаю). Современный след этого слова – благодеяние, то есть «делание блага, добра». Слова благодать (даяние добра) и благодееть (делание добра), применительно к Христу, едва ли различались у Илариона по смыслу. В переводе всюду Благодать.

В этих строках выражено основное для философской части «Слова» противопоставление иудаизма и христианства – Ветхого Завета, и особо Пятикнижия, содержащего главные постулаты иудаизма (Закона, данного Моисеем), и Нового Завета, прежде всего Евангелия, излагающего основы христианства. Вряд ли можно согласиться с переводчиками и комментаторами Илариона, использующими современный перевод Евангелия, в частности, конструкции с предлогом чрез (через). У Илариона Благодать именно воплощена в Христе, ср. 71–73. «Бог… промыслил Сына своего в мир послать, и Им Благодатью явиться», 83: «Благодать же сказала Богу…»

Здесь явно диалог Христа с Богом-Отцом, Создателем. Из древнейших славянских евангельских текстов следует, что и первые славянские переводчики Евангелия так же понимали отношение Христа к Благодати.

5–6. У Илариона в значении «народ» употребляется только слово язык. В переводе – иногда народ, иногда язык. Ср. у Пушкина: «И назовет меня всяк сущий в ней язык».

7. Словом государь здесь и ниже переводится термин каган. Тюркское слово каган (в тюркские языки оно попало в свою очередь из китайского) обозначало титул верховного правителя у хазар, скифов. В «Повести временных лет» под 965 г.: «Иде Святославъ на козары; слышавше же козари, изидоша противу с князем своимъ каганом, и съступишася битися». Как видим, слово каган поясняется, переводится – князь. В нашем тексте это титулование, только поэтому переводим «государь». Хазарский каганат был разгромлен отцом Владимира, князем Святославом Игоревичем в 964–965 гг. С этими обстоятельствами – свержением многовекового жестокого хазарского ига и обретением Русью независимости, возвышением русского государства – было связано применение титула каган по отношению к киевским «великим» князьям; и это определение, «великий», начало применяться, по-видимому, с Владимира. Возможен перевод слова каган «великий государь». В списках представлен вариант, расширяющий строку: «Влодимеру Святославичу, внуку Игореву».

11–12. В прямую цитату из Евангелия – «Благословен Господь Бог Израилевъ, яко посети и сътвори избавление людемъ своимъ» (Лк. 1, 68) Остр. Ев., – Иларионом вставлены слова «Бог христианский», что соответствует раннехристианским представлениям о том, что Бог-Отец сначала указывает путь к истине Авраамову племени, а потом, явившись в виде Христа, то есть Бога-Сына, спасает всех людей, верующих в него. Эта идея развивается в след. строках.

14–15. Под идольским мраком и бесовским служением понимается язычество.

16. Глагол оправдити в этой фразе Сл. РЯ XI–XVII вв. толкует как «направить по истинному пути». Однако при этом надо учитывать, что, по Илариону, принятием Закона и обрезания лишь готовилось пришествие Христа, то есть Благодати и истины (см. 37–51). Корень прав (совр. править, управлять, правый, правда, оправдать и т. п.) чрезвычайно многозначен в древнерусском языке. Первоначальное его значение «прямой», «прямить». Здесь возможен перевод: «направил» или «наставил». О других словах с этим корнем см. ниже.

17. Скрижали – каменные плиты, находившиеся на Синайской горе, на которых были начертаны заповеди – «закон», «закон Моисея».

20. Словом послебытие переведено пакибытие, оставляемое обычно без перевода.

25. В оригинале: призря, призрел. Мотив из Ветхого Завета. В Острож. Библ.: «яко призрехъ на обидение людии моих»; в совр. переводе: «призрел на народ свой» (1 Цар. 9, 16).

26–27. Близкий текст, по мнению исследователей, содержит «Повесть временных лет»: «Ни солъ, ни вестникъ, но сам Богъ, пришедъ, спасет ны» (Памятники литературы Древней Руси: Начало русской литературы. XI – начало XII века. М., 1978. С. 114). В ветхозаветном тексте: «Ни ходатаи ни аггелъ, но сам Господь спасе я» (Ис. 63, 9).

28–31. В этих строках полемика с последователями учения Мани (III в. н. э.), которое получило широкое распространение в период раннего христианства. Это учение отвергало догмат воплощения, то есть представление о Христе-человеке, явившемся на землю во плоти, утверждало явление Христа в видении (привидением). Иларион неоднократно обращается к мотиву воплощения, в чем немецкий исследователь Л. Мюллер видел важнейший аргумент для доказательства антииудейской направленности «Слова». В стилистическом отношении «человечность» Христа придает сочинению Илариона звучание жизни, света, радости.

32. О сошествии Христа в ад говорится в апокрифах, не принятых позднее Церковью сочинениях. В новозаветном тексте: «О нем же и сущим въ темницы духомъ, сошед, проповеда» (1 Петр. 3, 19) – Острож. Библ. Апокрифы имели широкое хождение в первые века христианства на Руси.

34–35. В Евангелии иначе: «несть Богъ мьртвыихъ, нъ живыихъ» (Мк. 12, 27) – Мет. Ев.

36. Цитата из Псалтыри: «Кто Богъ велии, яко Богъ нашъ» (Пс. 76, 14). В совр. переводе: «Кто Бог так велик, как Бог наш!»

37. В этих словах обычно видят противопоставление христианского Бога божествам язычников. Чудеса, на которые способны были волхвы и чародеи, жрецы язычников, христианство объясняло действиями нечистой силы (возможными при попустительстве Бога-Творца).

37–41. Здесь и далее изложена историко-религиозная теория, согласно которой ветхозаветный период жизни человечества был лишь приготовлением к пришествию Христа. В этот период человечество должно было «обыкнуть» в единобожии. Теория Илариона вполне соответствует закономерному переходу от политеизма к монотеизму. Этот путь прошли воззрения иудеев, у которых первоначально Яхве был лишь главным богом. У «новых» народов, к которым Иларион относит славян, переход к монотеизму связан с принятием христианства.

42. В некоторых списках: «человечьство, помовено водою», 52. Термин писание (далее еще – «не к несведущим пишем») некоторым комментаторам «Слова» служит основанием для отнесения его к жанру посланий. Впервые эту точку зрения высказывал еще С. М. Соловьев. Однако совокупность стилистических особенностей произведения не позволяет сомневаться в том, что Иларион создавал именно проповедь – ораторское произведение. Обратим внимание на следующее высказывание известного исследователя «Слова» Н. Н. Розова: «Пунктуация текста “Слова о Законе и Благодати” в Синодальной рукописи отличается четкостью и последовательностью: точками, поставленными внизу, на строке, четко выделены не только отдельные периоды и предложения, но и синтагмы, обращения, восклицания, противопоставления – все то, чем так обильно и с таким мастерством оснащено это блестящее произведение ораторского искусства» (Slavia, XXXII, 1963, ses. 2, с. 149).

52–60. Для характеристики книжной культуры эпохи Ярослава Мудрого, уровня образованности книжников из окружения князя, это место – важнейшее в сочинении Илариона. Автор, как добрый христианин, демонстрирует свою скромность и почтение к тем, к кому обращено «Слово».

56. Под «иными книгами» Иларион понимает книги Ветхого Завета – в этом исследователи видят антииудейскую направленность «Слова». Л. Мюллер, сравнивая подбор цитат из Ветхого Завета у Илариона и в «Повести временных лет», считал, что в распоряжении авторов обоих сочинений был не дошедший до нас трактат Константина Философа (Кирилла), создателя славянской азбуки, против иудеев. Отрывок из него приведен в Житии Константина. Известны были на Руси в эпоху Илариона «Толковые пророчества» Упыря Лихого (1047 г.), были, возможно, и иные источники знакомства древнерусских книжников с ветхозаветными текстами.

57. Сочетание «дръзости образъ» можно перевести «воплощение дерзости». Слово образ встречается у Илариона еще раз, см. 66.

58. Обращение Илариона к образу «сладости книжной» примечательно. Во-первых, это место перекликается с текстом Жития Константина. В нем о речи первоучителя хазарский правитель сказал: «Все как подобает говорил и досыта насладил всех нас медвяной сладостью слов святых книг (Сказания о начале славянской письменности. М., 1981. 83). Преемственность славянской книжной традиции, идущей от Константина и Мефодия, очевидна. Во-вторых, образ «сладости книжной», которой «преизлиха насытились» те, к кому обращена речь Илариона, служит основной характеристикой окружения князя Ярослава – основателя школьного образования на Руси. Эпоху Ярослава, получившего прозвище «Мудрый», отличает культ Софии, мудрости, что находит выражение и в храмовом строительстве – София Киевская, Новгородская и др. Значительно позже чтение книг стало характеризоваться как «прелесть», «прельщение», «грех».

62. Название «Слово о Законе и Благодати» укоренилось в традиции. Однако оно условно. Сам Иларион обозначил жанр произведения – повесть (поведать, повествование). С этим «самоназванием» сопоставимы и «Повести временных лет» – здесь множественное число, что естественно для летописи как собрания многих повествований. Сопоставимо и определение жанра в «Слове о полку Игореве»: «Не лепо ли ны бяшет, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повестии о плъку Игореве». В древнерусском языке слово повесть часто применялось в значении «сказание, рассказ» (см. Срезневский. Материалы…).

65. Слово стень можно переводить как сень или как тень. В традициях перевода Ветхого Завета обычно сень Всевышнего, или тень смертная. В посланиях апостола Павла Закон, завет Закона – «тень будущего» (Кол. 2, 17), «образ и тень небесного» (Евр. 8, 5), «тень будущих благ» (Евр. 10, 11). В ветхозаветных текстах: «стень грядущих» (Кол. 2, 17), «иже образомъ и стени служат небесных» (Евр. 8, 15), «сень бо имыи законъ грядущихъ благ» (Евр. 10, 1). Таким образом, в содержательном отношении стень – прообраз, отражение, «привидение» будущих благ, благодати.

Антитеза «тень» – «истина» в эллинистической литературе началась с Платона. Как распространенный стилистический прием отмечается у христианских авторов – Ефрема Сирина и др., известных в славянских переводах. У Илариона антитеза «стень» – «истина» всегда соответствует противопоставлению Закона и Благодати. В Прологе 1677 года говорится о том, как Агрип, увидев сына, воскликнул: «О, чадо мое, Василие! Се ныне тя зрю воистину, ты ли еси сынъ мои, или стень (призракъ) мне тобою кажется?» В сборнике П. Симони, среди поговорок XVII века, приведена такая: «Вор что заецъ, и стени своей боится».

66. Слово образ в древнерусском языке многозначно. Здесь значение ближе к современному «прообраз». Далее изложение разворачивается в противопоставлении символов Агари и Сарры, точно соответствующем антитезе Закона и Благодати. Имя Агарь в древнееврейском имело значение «чужеземец». В древнерусском агаряне – «мусульмане», см. Сл. РЯ XI–XVII вв. У Илариона рабыня, служанка Агарь – пребывающая под Законом. Имя Сарры – символ свободы. Подробно противопоставление раскрыто в Послании апостола Павла к галатам, Гал. 4, 22–31. Здесь Агарь соответствует «нынешнему Иерусалиму», находящемуся с детьми своими в рабстве, а Сарра символизирует свободный, «вышний Иерусалим». Название Иерусалим имеет символическое значение – «дом мира», «жилище мира» (этимологи указывают на возможность первоначального значения – «дом из камня»). Противопоставление земного Иерусалима, разрушенного римлянами (это толковалось как Божья кара за преступление иудеев), и «вышнего», то есть небесного Иерусалима (символ рая) – распространенный в христианской литературе образ. Имя Сарры символизирует также силу веры (Евр. 11, 11). Стилистически чрезвычайно интересно параллельное повествование об Агари и Сарре и их сыновьях Измаиле и Исааке, с одной стороны, и истории Христа – с другой. В тексте и в переводе этот параллелизм мы обозначили графически, выделив повествование об Агари и Сарре отступом.

69. Вряд ли и эта строка может служить аргументом в пользу отнесения «Слова» Илариона к жанру письменных посланий, так как представляет собой цитату. В Евангелии: «чты и да разумеваеть» (Мф. 24, 15) – Остр. Ев.

71–73. Парафраза новозаветного текста, «предуведена убо прежде сложениа мира, явлына же ся въ последняа лета васъ ради», в совр. переводе: «Предназначенного еще прежде создания мира, но явившегося в последние времена для нас (1 Петр 1, 20).

74. Ср. в ветхозаветном тексте: «Бяше же Сара неплоды и не ражаше детей» (Быт. 11, 30), в совр. переводе: «И Сарра была неплодна и бездетна».

75. Ср.: «рече же Сара къ Авраму: се заключи мя Гь не раждати» (Быт. 16, 2). Здесь и ниже (81) заключити переведено «обречь», хотя возможно было бы оставить «заключена была», «заключил меня Господь…»

77. Ср: «безвестная и таинная премудрости твоеа» (Пс. 50, 8). Премудрость Божия – «божественный разум», определяющий ход истории. У Илариона это свойство Христа, см. ниже: «Благодать же сказала Богу». В Древней Руси был культ Софии (мудрости), что нашло отражение в живописи, в литературе, в храмовом строительстве. Все главные соборы в древнерусских городах Софии (Киевская, Новгородская и др.). Даже Вологодская – София!

79. Возможен перевод: «не как не могущее явиться, но утаенное».

81–82. Точная цитата из Ветхого Завета, ср.: «рече же Сара къ Авраму: се заключи мя Гъ не раждати, въниди убо къ рабе моей, и родиши от нея» (Быт. 16, 2), в совр. переводе: «И сказала Сарра Аврааму: вот, Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рождать, войди же к служанке моей: может быть, я буду иметь детей от нее».

85. Ср.: «Послуша же Аврамъ г(лаго)лания Сарина и въниде къ Агаре» (Быт. 16, 24).

86. Ср.: «сниде же Господь на гору синайскую, на верхъ горы» (Ис. 19, 20), в совр. переводе – «на вершину горы».

87–88. Ср.: «И роди Агарь сна Аврааму, и нарече Аврамъ имя сну своему, иже роди ему Агарь, Измаилъ» (Быт. 16, 15). Иларион подчеркивает: раба Агарь, и сын – раб от рабыни.

98. Великолепный образ «кущи плотяной» – воплощение понятия материнства, свидетельство пантеизма философии Илариона: Божественное и материальное соединяются у него. Это соединение и в строке: «Благодать всю землю исполнила».

100. Точная цитата из Евангелия: «се раба Господня, буди мъне по глаголу твоему» (Лк. 1, 38) – Остр. Ев.

101–102. Ср.: «И Господь присети Сарру, яко рече, и сътвори Господь Сарре, яко же глагола. И заченши Сарра, роди Аврааму сынъ въ старости въ время, яко же глагола ему Господь, и нарече Авраамъ имя сыну своему, иже роди Сарра, Исаакъ» (Быт. 21, 1–3).

106–107. Ср.: «И сътвори Авраамь гоститву велику въ день, егда отдоис(я) сынъ его» (Быт. 21, 8) – Библ. Генн. 1499 г.

108–112. Из этих строк ясно, что у Илариона Благодать есть Христос.

112. В новозаветном тексте, «явися бо благодать божия, спасителная всемъ человекомъ» (Тит. 2, 11). У Илариона нет «спасительная», так как иудеи у него не приняли спасения. Это еще одно доказательство отождествления Благодати и Христа: Благодать явилась всем людям, но не все ее приняли.

113. Ср.: «и приведъше телъць упитаныи, заколете, и едъше да веселимься» (Лк. 15, 23) – Остр. Ев.

119–120. Ср.: «отжени рабу сию, и съ сном с ея, не причастить бо ся снъ рабы сея съ сном моимъ Iсаакомъ» (Быт. 21, 10). В новозаветном тексте. «Изгони рабу и сына ея, ибо сынъ рабы не будетъ наследником вместе съ сыномъ свободной» (Гал. 4, 30).

125–126. По свидетельству историка Евсевия (263–340 гг.), пятнадцать епископов в Иерусалиме, до падения Иудеи, были «все из обрезанных». Лишь после построения на месте разрушенного Иерусалима города Aelia Capitolina «в епископский сан первым, после епископов из обрезанных, был возведен Марк» (Л. Мюллер, с. 151).

134. Слово страна во множественном числе чаще всего в древнерусском языке употреблялось в значении «иные, другие, чужие страны, земли» (ср. странник – «скиталец, путешествующий по чужим странам»).

139. Ср.: «аще же чяда и наследницы, наследницы убо Б(ог)у, сонаследницы ж Х(рист)у» (Рим. 8, 17) – Острож. Библ.

140–143. Противопоставление луны и солнца, ночной стужи и солнечного тепла у Илариона входит в систему аргументов, обличающих иудеев: они пользуются лунным календарем, сообразуют по фазам луны свои главные праздники. В Библии Бог уподобляется солнцу. Дела же иудеев – темные, утверждают себя они «при свече Закона» и т. д.

146. Слова с корнем прав- имели значение «утвердить (утверждать)» в прямом и переносном значениях, что близко к первоначальному значению корня (см. 16). Например, в Палее исторической XII века: «Озанъ же на жеголъ руку положи хотя въздвигнути паче тельца, Богъ же законную заповедь оправдити хотя, сътвори удержитися руце его, яко да не научатся присязати къ неприсязаемыим» (Сл. РЯ XI–XVII вв.). Ср. также в Минее ноябрьской 1097 года. «Исправи на оправьдания стьзя правыя съмысла моего». И в современном языке оправдание, утверждение, подтверждение – слова, близкие по смыслу.

152. Глагол веселитися (веселяхуся) переведен как «заботиться». Возможен перевод: «Ибо иудеи земному радовались, христиане же – небесному». В древнерусском языке слова веселье, веселитися употреблялись в значении очень широком, покрывающем целый ряд более узких современных понятий.

153–155. Слово зависть в древнерусском языке было ближе по значению к слову скупость, они оба противопоставлялись по смыслу слову щедрость. Закон был дан Моисеем только «народу, взятому в удел» (Дан. 3, 8). Благодать, христианское учение, в этом Иларион видит его достоинство, – «простирается на все края земные». В сочинении Илариона продолжен и развит мотив равенства народов перед Богом, звучавший в речи Константина Философа на диспуте в Венеции перед «немецкими» (то есть католическими) священниками, сторонниками «ереси триязычия» (Житие Константина).

162–165. Пересказ, ср. в ветхозаветном тексте: «И рече Иосифъ отцу своему: Не тако, отче, се бо есть пръвенецъ. Възложи руку десную на главу его. И не хотяше, и рече: Вемъ чадо, вемъ, и той будеть в людъ, и той възнесется, но брать его мнии будетъ въ множество языкомъ (Быт. 48, 18–19).

162. Иосиф и Иаков – ветхозаветные патриархи. См. примеч. к 339.

168. Вариант: «и расплодися на множьство язык». Возможен перевод: «и расплодилась во многих языках (народах)».

169. Вариант: «…всю землю исполни», как в строке 4.

171. Возможен перевод: «И все, старое отринув…» Трудно передать в переводе повтор однокоренных слов ветхая – обветшавшая.

172–176. Сначала пересказ, затем точная цитата из ветхозаветного текста, ср.: «Яже изначала се грядутъ, и новая иже азъ възвещу, и преже възвещения поведася вамъ: Въспоите Господеви песнь нову! Власть его славится и имя его от конець земли, съходящеи въ море и плавающей по нему, острови и живущей в них» (Ис. 42, 9–10).

177–178. Ср.: «работающим же ему, прозовется имя ново. Еже благословится на земли, благословят бо Бога истинна», в совр. переводе: «а рабов своих назовет иным именем, которым кто будет благословлять себя на земле, будет благословляться Богом истины» (Ис. 65, 15–16).

181–182. Ср.: «и рече Гедеонъ къ Богу: “Аще истинно спасеши рукою моею Израиля, яко же глагола. Се азъ положу руно волняно на тоце, и аще роса будет на руно точию, а по всей земли суша”» (Суд. 6, 36–37).

181. Гедеон – один из судей израильских. История периода судей продолжалась около 350 лет. Судьи израильские выступают в один из наиболее мрачных периодов библейской истории, когда народ израильский распался на двенадцать самостоятельных республик (им соответствовало 12 колен израилевых). Этот период характеризуется политической слабостью, влиянием языческих культов и крайне низким нравственным уровнем жизни древних евреев. В этот период отмечается отступление от единобожия и распространение среди «избранного народа» самых гнусных пороков. Судьи (пророчица Дебора, Гедеон, Самсон и др.) пытаются спасти свой народ от внешних врагов и от крайней безнравственности. Гедеон (история его жизни излагается в VI–VII главах Книги Судей) известен своими победами над мадианитянами и амаликитянами, которые подвергали израильтян постоянным набегам, пользуясь их политической слабостью и общим падением нравов.

186. В некоторых списках: «въ июдеих же», чем и объясняется перевод. Возможен также перевод: «среди иудеев лишь познан был Бог» – с сохранением пассивной конструкции оригинала.

187. Ср.: «въ Израили велие имя его» (Пс. 75, 2).

188–190. Здесь, как и во многих других местах своего сочинения, повествовательные по стилю цитаты из Писания Иларион меняет таким образом, что они приобретают афористическую форму. Ср.: «И рече Гедеонъ къ Богу: “Да не разгневается ярость твоя на мя, да глаголю еще единою, и искушу еще единою, в руне точию суша, а по всей земли роса будетъ”» (Суд. 6, 39). Заметим, что у Илариона здесь отсутствует мотив искушения иудеев.

194. Перевод слова пакыпорождение вызывает большие затруднения, т. к. в современном словоупотреблении «воскресение» не передает всех оттенков смысла. Выше пакибытие мы перевели как послебытие. Может быть, и здесь можно, «послерождение»(?).

196. Самаряне – смешанный по происхождению народ (колонисты из различных областей Ассирийского царства и остатки израильского народа), расселившиеся на территории Израильского царства после его разрушения ассириянами. Свое название самаряне получили по городу Самария, бывшему столицей Израильского царства. Первоначально самаряне-язычники чтили своих богов. Но были, как сообщает библейская Книга Царств, наказаны небывалым нашествием львов (4 Цар. XVII, 26). После этого они стали служить Иегове, за что получили от иудеев прозвище «прозелиты львов». Однако почитание языческих культов продолжалось еще около трех столетий. После возвращения из вавилонского пленения иудеев пытались принять участие в строительстве иерусалимского храма, но были отвергнуты (1 Ездр. IV) и решили построить свой храм на горе Гаризим. Только в этом святилище, согласно верованиям самарян, можно было отмечать великие праздники (Ин. 4, 20–22). Самаряне ведут свое происхождение от еврейских патриархов, называя себя «сынами израилевыми, сынами Иосифа», считают своей главной миссией хранить Закон, данный Моисеем. Самарян постигла участь иудеев. В годы римского владычества они были рассеяны и основали свои колонии в Египте, Дамаске, Антиохии и в других местах древнего мира. В настоящее время незначительное количество самарян, ведущих кочевой образ жизни, сохраняющих свои древние обычаи, проживает на территории государства Израиль.

197–202. Практически буквальная цитата из Евангелия, ср.: «Яко же идеть година, егда ни в горе сей, ни въ Ерусалимехъ поклонитеся Отцу. Но придеть година, и ныне есть, егда истиньнии поклоньници поклоняться Отцу духъмъ и истиною, ибо Отец тацехъ ищеть кланяющихъся Ему» (Ин. 4, 21, 23) – Остр. Ев.

207–210. Отрицание (207) есть во всех списках, кроме Синодального, по которому реконструирован древнерусский текст «Слова». Эти строки – неточная цитата из Послания к евреям. В современном переводе: «И не будет учить каждый ближнего своего и каждый брата своего, говоря: познай Господа, потому что все, от малого до большого, будут знать Меня» (Евр. 8, 11). В древних текстах здесь, вероятно, была конструкция со значением долженствования, а не просто будущее время. Например, в Острожской Библии: «и не имат научити кождо…», то есть «и не должен учить каждый…»(?).

207. Искренний в значении «ближний» употреблялось в XI веке в древнерусском языке. Например, в Изборнике Святослава 1076 года: «Пакы же искрьняаго своего възлюби, съ нимь же въ единой купели породися, рекъше всякого хрьстьяна паче же брата» (См.: Сл. РЯ XI–XVII вв.).

212–215. Почти точная цитата из Евангелия, ср.: «исповедаюся тебе, отче, господи небу и земли яко покрыто отъ премудрыихъ и съмысльныихъ и отькры се младенъцемъ. Ей, отче, яко тако бысть благоволение предъ тобою» (Мф. 11, 25–26) – Мет. Ев. XI–XII вв.

212. Обычно исповедаюсь тебе здесь переводят «славлю Тебя», но возможно и сохранение формы оригинала, так как значение здесь близко к указанному в Сл. РЯ XI–XVII вв.: «открыто признавать, проповедовать».

218. Ср.: «причастницы Богу быхомъ», в совр. переводе: «мы сделались причастниками Христу» (Евр. 3, 14).

219–222. Цитата из Евангелия, ср.: «елико же ихъ приять и дасть имъ область чядомъ Божиемъ быти, верующемъ въ имя его, иже ни отъ кръви ни отъ похоти плътьскыя, ни отъ похоти мужьскы, нъ отъ Бога родишася (Ин. 1, 11–12) – Остр. Ев.

223–224. Ср.: «Богъ же наш на небеси и на земли, вся елика въсхоте, сътвори» (Пс. 113, 11).

226, 227. В Синодальном списке два раза ошибочно къ, в других списках – къто.

227. Сочетание бесчисленное человеколюбие встречается в ряде древнерусских литературных памятников.

228. Далее следует отрывок, который обычно сопоставляют с «Исповеданием веры» самого Илариона, «Наставлением о правой вере» в Изборнике Святослава 1076 года, «Исповеданием о правой вере», помещенном под 988 годом в «Повести временных лет».

230. К связи Христа со светом, к отождествлению Христа, Благодати и света Иларион обращается неоднократно в своем сочинении: солнце – луна, свеча. А. И. Абрамов посвящает обширный комментарий категории света в «Слове», указывая, что она занимает исключительно важное место и в большинстве религий, и в философских воззрениях античных авторов. Активное обращение к ней Илариона свидетельствует, с одной стороны, о хорошем знакомстве с христианско-неоплатонической традицией толкования библейских образов, с другой стороны, о связи его философии со славянской дохристианской мифологией. Подробно см.: Идейно-философское наследие Илариона Киевского. Ч. 1, М., 1986. С. 77–78.

235. Обратим внимание на выражение оригинала: Божество и человечество.

241–280. Сопоставления человеческого и Божественного в Христе представляют собой мозаику, составленную из евангельских текстов, излагающих земную «биографию» Христа: Лк. 2, 7, Мф. 2, 2, 9, Мф. 4, 2, Ин. 2, 1–11, Мк. 4, 35–41, Ин. 11, 32–44, Лк. 23, 43, Мф. 27, 45–54, Мф. 27, 60, 52.

244. Евангелие (Лк. 1, 8–20) сообщает о том, что рождение Иисуса Христа было открыто пастухам, которые пасли свои стада недалеко от Вифлеема. Им явился ангел, возвестивший рождение Христа, они видели небесное воинство и слышали пение: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение». Пораженные всем этим, пастухи пришли в Вифлеем, нашли Иосифа, Марию и младенца Иисуса, которому поклонились, рассказав обо всем виденном ими Его родителям. Евангелие от Луки повествует только о поклонении пастырей (пастухов) и не сообщает ничего о поклонении волхвов (см. 247).

245. Цитата: «Слава въ вышьнихъ Богу» (Лк. 2, 14) – Остр. Ев.

247. Волхвы – восточные мудрецы (Египет, Персия, Ассиро-Вавилония и др.). Часто упоминаются в Библии. Занимались магией, астрологией, предсказаниями и т. п., в какой-то мере были хранителями научного знания. Во второй главе Евангелия от Матфея повествуется о том, что вскоре после рождения Христа в Иерусалим пришли волхвы (их религиозная и национальная принадлежность не указывается), чтобы поклониться родившемуся царю иудейскому. Воздав почести младенцу Иисусу, волхвы возвратились в свои страны. Предание, дополняющее евангельское повествование, утверждает, что волхвы были царями – представителями трех рас человечества. Называются даже их имена: Каспар, Мельхиор и Бальтасар. Предание сообщает и о том, что во время проповеди Евангелия апостол Фома встретил царей волхвов в Парфии, обратил в христианство и благословил быть проповедниками нового учения. Елена (мать императора Константина) в числе других христианских реликвий доставила в Константинополь и останки бывших волхвов, которые в настоящее время находятся в Кельнском соборе. На Западе был установлен особый праздник «трех царей». Они считались покровителями путешественников.

249. По древнему обычаю, волхвы (см. 247) принесли дары: золото, ладан и смирну (Мф. 2, 11).

251. Слово рукотворения заслуживает того, чтобы оставить его в переводе, для пояснения в перевод введено «кумиры», разрушающее ритм изложения. Эта строка, как считают комментаторы Илариона, восходит к Евангелию псевдо-Матфея, неканоническому.

256. Цитата: «Се есть Сын мои възлюблены» (Мф. 3, 17) – Остр. Ев.

259. Первое чудо, совершенное Иисусом Христом, – превращение воды в вино во время брачного пира в Кане Галилейской (Ин. 2, 1–10).

263. Незадолго до входа в Иерусалим «на вольную страсть» (страдания) Христос получил известие о смерти близкого ему человека – Лазаря (брата Марфы и Марии). Опечаленный этим событием, видя искреннее горе всех близких Лазаря, видя неверие и злорадство иудеев, Иисус воскресил Лазаря уже после того, как последний пробыл четыре дня в могиле. Воскрешение Лазаря традиционно толковалось как прообраз всеобщего воскресения мертвых и воскресения из мертвых самого Христа. Евангельский эпизод воскрешения Лазаря вспоминается в так называемую Лазареву субботу (перед Вербным воскресеньем). По преданию, Лазарь прожил долгую жизнь, был епископом и принял мученическую смерть (память его празднуется 17 октября по ст. ст., и в Лазареву субботу).

267. Цитата. «Благословленъ грядыи въ имя Господне» (Мф. 21, 9) – Остр. Ев.

270. Евангелия от Матфея (27, 38), Марка (15, 27), Иоанна (19, 18) сообщают о том, что вместе с Иисусом были казнены еще два человека. В Евангелиях от Марка и Матфея говорится о том, что это были разбойники. В этих же Евангелиях (Мф. 27, 44 и Мк. 15, 32) сообщается о том, что распятые злодеи хулили и поносили Христа. Евангелие от Луки (Лк. 28, 39–42) рассказывает о «благоразумном разбойнике» (церковное предание называет его имя – Pax), который укорял своего товарища за жестокость и просил Христа «помянуть его в своем царствии», то есть признавал Христа Богом. Раскаявшись в своих прегрешениях в последние минуты жизни, он получил за это следующее обещание: «ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 28, 43). «Благоразумному разбойнику» посвящено отдельное церковное песнопение, исполняемое на утрени Великой Пятницы (12 Евангелий страстей Господних).

Конец ознакомительного фрагмента.