Фундаментальные сосуды и эмоции
Горизонтальное рассмотрение дыхательного процесса захватывает, прежде всего, эмоциональный катарсис, и выделяет всего пять фундаментальных эмоций. Критерий такому выделению эмоций очень прост, потому что можно с уверенностью сказать, что этот критерий «материален». А именно: каждой фундаментальной эмоции соответствует определенная материальная часть тела, точнее, орган тела. А органов, как известно, немного, особенно тех органов, которые формируются изначально с первых же недель и месяцев внутриутробной жизни эмбриона и начинают полноценно функционировать уже в этом периоде. И тогда оказывается, что фундаментальных эмоций не так уж и много, всего пять.
В связи с этим проживание эмоционального дыхательного катарсиса («дыхательного» во всех отношениях) становится более понятным, предсказуемым и, главное, управляемым.
Дальнейшее повествование в этом ключе у меня пойдёт с точки зрения наших дыхательных наработок, где специалисты в Дао и цигун могут найти много несоответствий (как, впрочем, и в самих школах цигун много противоречий). Только, лучше говорить не о «несоответствиях», а о разных языках описания пяти фундаментальных эмоций.
Почки взращивают
Формирование телесного в человеке начинается с формирования почек и сердца. Причём, почки в эмбрионе начинают полноценно функционировать уже на первых двух неделях развития эмбриона. C сердцем сложнее, и о нём мы поговорим потом.
Энергия, которая выделяется при совокуплении отца и матери, идёт на формирование, прежде всего, энергии этого органа. В даосизме эта энергия так и называется «зачаточная, или почечная ци». Это – энергия «встречи духовного и материального», явного и неявного, тонкого и грубого. И эта «встреча» несёт отпечаток на всё последующее развития эмбриона, и затем человека. Это – самая мощная, плотная, ощутимая энергия в человеке, как и эмоции, которые из неё формируются в течение жизни человека. По наличию этой энергии-эмоции судят о потенциале, силе человека, независимо от того, как человек этой силой управляет и пользуется, во благо себе или на разрушение, безрассудно или осознанно. Эта сила может быть как нашей благодатью, так и бедой, болезнью, в зависимости от окраски и направленности данной эмоции. То есть, эта эмоция, выраженная в жизни, может быть как положительной, так и отрицательной, но изначальная эмоция, выходящая непосредственно из энергии почек, не положительная, не отрицательная. Но – фундаментальная!
Эта эмоция суть страх, трепет, благоговение, то есть то, что буквально взращивается в почках. Чем бы мы не начинали заниматься, куда бы не пришли в первый раз в своей жизни, какой бы новый этап жизни не начали, маленький или большой, продолжительностью в несколько месяцев, лет, или же на всю жизнь, эта эмоция идёт самой первой в ряду всех эмоций и эмоциональных состояний. Это, по сути – эмоция знакомства, познания новой среды, когда мы вынуждены какое-то время сдерживать себя для того, чтобы «оглядеться», «сориентироваться», просто «понять, куда попал»… У кого-то при этом могут трястись коленки (и в прямом, и в переносном смысле), и он стоит «как вкопанный», скованный своим страхом. А кто-то просто привыкает к новой среде. Даже тот, кто пытается «форсировать» этот этап, как-то его обойти, суетится и хорохорится, делая вид, что он везде себя чувствует «как рыба в воде», – всё равно его переживает, просто сам себе заранее путает карты к прохождению следующих состояний, также вводя в сомнение и окружающих, заставляя их излишне осторожничать по отношению к нему. Такой способ поведения просто есть измененный и неадекватный способ защиты от нового, в то время как адекватный страх и трепет в начале пути есть естественная, врождённая реакция человеческой психики.
Впрочем, животные тоже переживают эту эмоцию схожим с человеком способом – животное замирает и настораживается на этом этапе. Это и не удивительно, ведь почки есть и у растений, то есть страх и трепет нечто изначально «растительное» в человеке и животном, страх «произрастает» в почках. Другими словами, этот этап неизбежен просто потому, что именно так началось наше физическое существование ещё на первых неделях внутриутробного развития. И животное, и человек в своём эмбриональном развитии проходят эту растительную фазу схожим образом, поэтому и выражение самой мощной энергии-эмоции схожи. И сама энергия-эмоция наиболее плотная, ощутимая, тяжёлая, инертная. Инертность как неподвижность и пассивность есть наиболее известная функция страха.
Интересно происхождение слова «страх». Звучит буквально как «с тремя». То же примерно касается и «трепет», «тревога», «расстройство» и «страдание» – везде корень «тр». А ведь ничего удивительного: когда мы испытываем и переживаем нечто новое, мы воспринимаем это всеми частями нашего тела, то есть, говоря нашим языком, мы воспринимаем любую новую ситуацию на уровне всех трёх домов. Отсюда и «с тремя»…
Почки функционально связаны с мочевым пузырём. Не нужно быть физиологом и медиком, чтобы это понимать. Уже само понятие «пузырь» говорит о том, что этот орган полый, то есть пустой, в то время как почки есть орган наполненный, полный. Наполненный страхом, трепетом, благоговением, возможно, у каждого вида животных и индивидуума человека как-то по-своему, но изначально эта энергия одна у всех, в том числе и у животных. Мочевой пузырь как сосуд же (а не просто как орган) призван эту энергию проводить. Мочевой пузырь – проводящий сосуд для страха. Это легко понять и из этимологии «мочевой», «моча» – это «моща», то есть самая мощная энергия, что и есть страх, трепет, благоговение… Это действительно – «мощевой пузырь».
Итак, фундаментальная (то есть, ещё раз повторяю, не положительная и не отрицательная) эмоция страха связана с двумя сосудами – почками и мочевым пузырём – одним полным и формирующим, другим пустым и проводящим эту эмоцию. Нужно понимать, что эта связь не какая-то абстрактная психологическая, неявная. Речь идёт о явных материальных органах тела, значит, и связь должна быть явная, то есть, как минимум, психосоматическая, причём в обоих направлениях прямой и обратной связи – психика ↔ соматика. То есть, если почки больные, то нужно работать со страхом, или, лучше сказать, в том числе и со страхом, потому что страх может вовлекать разные уровни происхождения проблем с почками, которые могут быть явно и не видны специалистам-медикам. И наоборот, если есть какие-либо проблемы со страхом – например, чрезмерный страх, иррациональный страх, или напротив, недостаток элементарной осторожности, неспособность переживать страх, доминирование над страхом других эмоций – то это наверняка активно повлияет на состояние почек и/или мочевого пузыря, в зависимости от картины эмоциональной проблемы.
Например, происхождение болезни, или патогенез, может быть лекарственный, вирусный, бактериальный, иммунный, наследственный и прочий. Но всегда стоит иметь в виду и первичные эмоции, если хочешь видеть причину, или даже первопричину болезни, но не только её следствие. То есть, стоит учитывать всю совокупность причин болезни, весь, как говорят, этиопатогенез.
Думаю, что в случае почек и мочевого пузыря яркие причины происхождения болезни можно увидеть в такой проблеме, как камни в почках и мочевом пузыре – это застоявшийся страх, когда человек не может или не хочет испытать страх, или же его выразить, то есть провести через проводящий сосуд. Камни в данном случае – это буквально «кристаллизированный, или окаменелый страх». В народе ведь не случайно говорят: «замер от страха», или «окаменел от ужаса», «не смог двинуться с места от сильного испуга». В народном эпосе и мифологии немало образов таких «окаменелостей», когда чёрный маг или колдун заколдовывает людей (и не только людей), превращая их в камень или в лёд. Так же и добрый чародей может временно «заморозить» врагов, как и превратить их в неподвижные статуи. И лишь, преодолев множество скитаний и лишений, герой расколдовывает чары зла, прежде всего – страха. Так что «камень» в данном случае не только народная метафора, но и яркий случай соматизации эмоции.
Другой, не менее яркий, образец психосоматики в случае мочевого пузыря – недержание мочи от страха, особенно в случае с ночным недержанием мочи у детей. Могу утверждать, что в абсолютном большинстве случаев, поборов своих монстров во сне, ребёнок автоматически избавится от этого недуга. У детей всё проще, потому что болезнь (точнее, эмоциональная проблема) ещё не успела закрепиться на соматическом уровне.
На тренингах по голотропному дыханию мы увидели причину происхождения телесной боли, особенно у тех, кто дышит первые разы. Лично меня об этом задуматься заставило то интересное явление, что два человека с одинаковым напряжением в теле могут по-разному его переживать – один чувствует сильную боль, а другой может описывать свой опыт не в терминах боли. Так вот, боль в теле рождается там, где есть мощнейшая фундаментальная эмоция – страх (страх опыта дыхания) и вибрация в теле. Причём, первый компонент важнее. Например, человек может испытывать сильнейший страх перед предстоящим дыханием, и тогда малейшая вибрация в теле заставляет его почувствовать сильную боль. И наоборот: человек при сильнейших судорожных явлениях в теле (объясняемых очень просто биохимически – на уровне кислородного мышечного долга, уменьшения уровня кальция в крови и т.п.), но при отсутствии сильного страха не жалуется на болевые ощущения в теле. Ведь даже этимологически слово «боль» означает «больше», то есть «больше, чем тело». Боль существует не в биологическом теле, а в теле энергетическом, то есть рядом, страх же эту боль притягивает в тело биологическое. Кстати, таким образом легко объясняются и явление анестезии, и явление гипноза – источник боли просто изолируется от тела биологического или с помощью химии, или с помощью ментальных установок. Вот где Дева-Боль на самом деле!
В даосизме почкам и мочевому пузырю соответствует стихия вода, цвет чёрный, образ чёрной черепахи, вкус солёный. Я бы сказал, что с точки зрения метафизической анатомии, сосуды – почки и мочевой пузырь – это тяжёлая холодная солёная (морская) вода, и целительный образ здесь, который может быть полезен как для лечения, так и для профилактики здоровья почек и мочевого пузыря – чёрная черепаха в тёмной солёной воде. В этом, похоже, и есть «соль земли» – истина тяжёлая, и только трепет способен её познать.
Печень испекает
Когда ты пребываешь долгое время в страхе, и этот страх, наконец, начинает исчерпывать себя, то есть, начинает естественно уходить, проводиться телом через характерные телесные реакции, то неизбежно наступит такая ситуация, когда ты почувствуешь нечто противоположное страху, и на уровне самой эмоции, и на уровне телесных реакций, и на уровне общей активности. Точка стремится стать вектором… Это говорит о том, что произошёл, или происходит в данный момент переход на следующую фундаментальную эмоцию. Как и в случае со страхом, в жизненных ситуациях, эта эмоция может быть как положительно окрашена, так и отрицательно, как разрушительная, так и созидательная.
Когда мы приходим в незнакомую среду обитания или осваиваем новый вид деятельности, эта эмоция также всегда будет, точнее, должна быть второй после страха, трепета, благоговения, осторожности. Этой эмоции также можно найти множество синонимов, в зависимости от оценочной окраски. Но сначала давайте поймём её суть, прежде чем перечислять эти синонимы.
Также, как и страх, эта эмоция имеет свои животные аналоги, более грубые, зато и более нескрываемые, видимые, явные. Посмотрим на несколько примеров из жизни, причём начинать будем от наиболее ярких примеров животного мира до более тонких, завуалированных в мире человека.
Пример 1. Животное попадает в новую среду обитания и неизбежно испытывает сковывающую реакцию страха. Это человек может «философствовать» по поводу этой реакции, находясь в интеллектуальных поисках выхода из сложившейся ситуации. Животное же даже не знает такого понятия, как «страх», животное просто переживает страх.
В контексте страха стоит осветить такое понятие, как стресс. Стресс – это неспецифическая реакция организма на внешние средовые раздражители. Это определение как нельзя лучше подходит к пониманию страха на животном уровне, а также и пониманию эмоции, следующей за страхом. В представлении основоположника теории стресса австрийского психоаналитика Ганса Селье и его последователей, существуют три животных реакции на стресс – реакция кролика, реакция льва и реакция буйвола. Но сначала оговорюсь: в теории стресса не говорится именно о «животных» реакциях на стресс, что не меняет сути изложения, а, скорее, дополняет.
Провести параллель между понятиями «страх» и «стресс» (не берусь обсуждать видимую схожесть слов, дабы не вводить в искушение лингвистов) меня побудил термин «неспецифическая» реакция. То есть, нужно понимать, что эта реакция необычная, непривычная, другими словами, наблюдается впервые при данном событии. И это событие, скорее всего, переживается впервые!
Кролик на такое событие реагирует тем, что замирает. Страх сковывает кролика, замораживает его движения и волю. Кролик реагирует на стресс, как говорят, пассивно. Это его первая и основная реакция на стресс, которая наглядно иллюстрирует наиболее чистое состояние страха, то есть страх как фундаментальную эмоцию – страх замораживает, коленки трясутся, ноги отказываются ходить, животное замирает (почти умирает), дыхание «запирается» (тему специфического дыхания страха мы рассмотрим позже).
Лев сразу бросается в сражение. Его страх сразу трансформируется в ярость. Чистого страха почти нет, то есть фаза его проявления очень незаметна, почти мгновенна. Другая схожая реакция – ужас, паника. В ужасе тоже бросаются, только не в сражение, а в другую сторону, что с точки зрения эмоций одно и то же. Отличие в том, что в ужасе страх и ярость присутствуют одновременно, параллельно. А при сражении страх уступает место ярости, то есть эмоции идут последовательно, а не параллельно. Но что важно, в обоих случаях, помимо страха явно присутствует и доминирует ярость, агрессия.
Буйвол прёт, как и пёр. То есть его реакция – реакция спокойного преодоления страха, даже на пределе своих возможностей. Можно сказать, что он как бы не замечает предмета страха, новизны ситуации, или не хочет замечать. Но можно и говорить, что буйвол идёт навстречу страху и таким образом быстрее преодолевает свой страх.
Ведь лев, бросаясь в сражение, страха в конечном итоге не преодолевает, а загоняет его в глубины своих переживаний. Поэтому я и считаю, что бросаться на врага, или бежать в ужасе суть одна и та же эмоциональная реакция. Сегодня ты бросился и одержал временную победу над своим страхом, а завтра страх тебя раздавит, и ты будешь в ужасе отступать. Вот уж где понимаешь поговорку: «нам… всё равно – что отступать – бежать, что наступать – бежать»!
Но что делает Буйвол в конечном итоге? Ведь не может он вечно противостоять страху свойственным ему способом… В конечном итоге буйвол преодолевает страх и атакует своего противника, или полностью включается в новизну ситуации. Буйвол подминает под себя изменчивый мир, в то время как лев остаётся с миров в состоянии войны, понимая его, но не принимая. А кролик вообще его не может ни понять, ни принять длительное время, пока его или не съедят, или же он бросится в панике бежать (порою, в сторону хищника).
Но, в любом случае, относительно пассивный страх переходит в активную реакцию паники, ярости, агрессии, злости на одном полюсе интенсивности этой эмоции; или познания, ориентации, изучения окружения, «сканирования пространства» на другом полюсе интенсивности.
Если страх холодный, тёмный, тяжелый и вязкий, как солёная вода, то следующая за страхом эмоция горячая, более светлая и яркая, также тяжёлая и активная. Тяжесть этой эмоции обуславливается тем, что она порождена страхом, хотя почти все остальные её параметры противоположные.
Агрессия, активность, ярость буквально испекается в печке, то есть испекается в печени. Эта эмоция рождается в печени и требует выхода вовне. Она подобна вектору – всегда на что-то или кого-то направлена, в то время как страх подобен в этом случае точке – он сам в себе.
Возьмём другой пример перехода страха в активность.
Пример 2. Животная борьба за выживание, а если конкретнее, то за среду обитания также проявляется у человека в переживании простых, точнее, обычных снов. Не стоит полагать, что эти сны также присущи животным. Просто, в этих снах люди испытывают самые примитивные, так сказать, «низменные» переживания, начиная от животного страха, когда не можешь сдвинуться с места, и ног как будто нет (тем более, что во сне действительно нет биологических ног). Конечно, и в жизни такое случается, когда от страха не можешь сдвинуться с места, но во сне это происходит более «классически», то есть без примеси присущей человеку рассудительности и ментальности. Во сне эмоции «чистые», более приближённые к фундаментальным, поскольку мозг не мешает им проявляться, выделяясь из соответствующих сосудов.
Новое пространство сна подобно тому, как если бы житель крайнего Севера, не знающий телевизора и фотографий, попал в джунгли, или наоборот, африканец вдруг мгновенно оказался бы в тундре. Пространство сна рождается мгновенно и мгновенно исчезает. И чем более оно энергетизировано, тем сильнее это пространство запутано, необычно, детализировано и пугающе.
Итак, при появлении нового пространства сна, особенно если это пространство энергетически весьма содержательное, человек реагирует на незнакомые энергии страхом. Особенно это наглядно у детей, как минимум, по двум причинам: во-первых, ребёнок несёт в себе энергетический нереализованный заряд зачаточных энергий; во-вторых, дети во многом более несознательны в жизни, чем взрослые, тем более во сне. У взрослых сны со страхами бывают реже или вообще почти не бывают, опять же по двум причинам: или взрослый уже энергетически истощён жизнью (или изначально физически слаб и немощен), и страшные сны ему снятся редко; или же он научился сознательно управлять своими страхами во сне так, что они не доминируют и трансформируются в другую эмоцию. Рассмотрим оба случая.
Появление чего-то или кого-то во сне заставляет настораживаться. Если этот объект не идентифицировался, если ум сновидящего его не смог сопоставить с известной оценочной системой координат, то есть попросту ни с чем известным (другими словами, ум не нашёл объяснения), то это неизбежно влечет за собой появлению страха, трепета. Если присутствие нового объекта продолжает восприниматься, и ум так и не находит языка описания, то страх продолжает нагнетаться. Он «замораживает» сновидящего, и тот чувствует, что не может избежать этого страха. В итоге, страх может превратиться в ужас, и тут появляются свобода передвижения, и, как следствие, бегство в ужасе. Чаще всего бегство в пробуждение в холодном вязком поту (почкам соответствует стихия – холодная тяжёлая солёная вода). Причём, какое-то время сновидец может пытаться спастись бегством в собственном сновидении, которого он, очевидно, не осознаёт. Время этого бегства в самом сновидении полностью определяется наличием личной энергии сновидца. Чем больше этой энергии, личной силы, просто физического здоровья и потенциала (в том числе и сексуальной потенции), тем дольше сновидец может убегать от предмета своего ужаса по мирам сна, перескакивая из одного мира в другой, не в состоянии «сбросить с хвоста» своего страшного преследователя, который, стоит отметить, тоже изменяет свою внешность и характер преследования от мира к миру.
Итог такого преследования прост: или у сновидца заканчивается энергетический потенциал сна, и он просыпается в ужасе (или на грани этого), или же происходит нечто важное для всей последующей его сновидческой «карьеры». Сновидец вдруг понимает, что спит. На самом деле, он просто вспоминает, что много раз так уже бегал во сне, что в итоге он просыпался в очень тяжёлом самочувствии, что и сейчас происходит нечто подобное, а значит, он думает: «Я во сне!… А раз Я во сне, то ничего со мной не может произойти на физическом уровне опасного… А значит, Я могу и не бояться своего монстра… И что же тогда Я могу сделать?.. Я могу бежать не от него, а за ним.. Я могу не бояться его, а пусть он боится меня…»
Подобные «откровения», или монологи, могут, очевидно, различаться у разных людей, но у всех будет одна общая особенность – сновидец не сможет для себя выбрать никакой другой эмоции, кроме как агрессии, вместо страха и как альтернативу этому страху. При этом он сможет во сне остановиться только один раз – только для того, чтобы сменить направление бегства в противоположную сторону, и даже в этом случае какое-то время будет «по инерции» испытывать накатывающиеся волны страха. И если он не поддастся этим волнам, то ярость и злость окончательно придут на смену начальному ужасу и страху. В итоге, сновидец перестаёт быть рабом своего страха, и сна в целом – он становится хозяином положения, по крайней мере, в данном конкретном сне.
Как и в случае функциональной привязанности мочевого пузыря к почкам, у печени также есть «свой пузырь», непосредственно функционально привязанный к печени, то есть проводящий фундаментальную эмоцию печени. Это – желчный пузырь. Если человек сдерживает свою ярость, свою познавательную активность, прячась, например, за стыдом, или за определёнными моральными установками, то активная горячая и тяжёлая эмоция застревает в желчном пузыре в виде камней. Или же начинает активно его сжигать, при этом агрессия будет регулярно прорываться, вызывая у окружающих ощущение, что перед ними, как в народе и говорят, «желчный человек». Потому что желчный пузырь – проводящий сосуд для активного познания, влияния человека во вне, ярости, агрессии, злости.
В даосизме печени и желчному пузырю соответствует стихия дерево, животное дракон, вкус кислый, цвет зелёный. В практике я пользуюсь целительным и развивающим образом агрессивной зелени, то есть зелёной кислой листвы, вырывающейся из почки наподобие дракону, вылупляющемуся из яйца.
Селезёнка плачет
Начну сразу с иллюстрации из моей профессиональной деятельности.
Мы находились на выездном психологическом тренинге в горах, и вечером, после горной бани у нас было обсуждение пройденного этапа тренинга у костра, так называемое «ужин-чаепитие-разбор полётов». В какой-то момент кто-то кому-то сделал замечание, что является очевидным на данном мероприятии, ведь, по сути, мы для того и ходим в горы, чтобы работать со своими недостатками. Затем, спустя одну-две минуты, последовала реплика: «Ты что, обиделся?» Я посмотрел на «обиженного», то есть того, кому было сделано замечание, и увидел, что этот человек не обиделся (точнее, я знал это, зная этого человека) … Я подумал, в чём разница его реакции на замечание от обиды, ведь подобная реакция другого человека могла означать и самую настоящую обиду – внешне трудно различить эти две эмоциональные реакции, только лишь зная самого человека.
И тут меня осенило! Я вдруг понял, в чём суть обратной стороны обиды, точнее, той же эмоции, что и обида, только не в негативном контексте, когда человек сам себя съедает изнутри, а в положительном контексте «продуктивной обиды».
Вообще, для этой эмоции трудно подобрать положительное определение – можно только объяснить её суть языком иллюстраций, одну из которых я только что привёл, и примеров. Теперь, в чём её суть.
Уже из иллюстрации ясно, что и обида, и её положительный эквивалент идут вслед за яростью, агрессией, неким давлением извне. Ведь когда Вам некто делает замечание, то он и выражает свою ярость, или агрессию по отношению к Вам. А вот как Вы на это отреагируете – уже другой вопрос. Но вернемся к сути этой эмоции. Приведу теперь пример её проявления в более широком контексте.
Пример 3. Когда мы приходим в новый коллектив, будь то детский сад, школа, институт, спортивная секция, место работы и т.д., т.п., то мы неизбежно переживаем все вышеперечисленные эмоции, начиная от страха. Давайте ещё раз их повторим.
Человек приходит в новый коллектив, и естественной реакцией на окружающих будет некоторая зажатость и эмоциональная сдержанность. Поначалу человеку нужно понять свои внутренние ощущения в новой среде, понять «куда я попал» на самом субъективном уровне первичной реакции. Затем, постепенно, мы начинаем «присматриваться» к людям, к среде, хотя внешне остаёмся относительно неподвижны. То есть, мы более или менее осторожно начинаем расширять сферу своего, по сути, влияния. Кстати, коллектив, то есть сама «среда», тоже подобным образом «присматривается» к нам. Люди, которые не действуют подобным образом, например, сразу проявляют себя ярко и агрессивно, воспринимается окружающими как неадекватно себя ведущие. Их ещё больше сторонятся, ведь «мало ли, что у него на уме?…» Впрочем, сами те, кто ведёт себя в новом коллективе необычно, или просто играют в самоуверенность (а в душе они очень даже смущены), или же на самом деле являются людьми если не психически больными, то находящиеся на границе душевного расстройства. Но, в любом случае, их необычная реакция на новизну есть защитный психический механизм на внешний мир.
Для новичка естественным является реакция «сканирования» пространства» на предмет «кто из окружающих что из себя представляет». Например, с кем можно общаться, от кого лучше держаться подальше, кто хищник, а кто потенциальная жертва, каков начальник или что за подчинённые, и т. д. В конце концов, где находятся кабинет начальника, туалет, столовая, места отдыха, курильня и прочие «нужные» помещения.
Дальше люди начинают «притираться» друг к другу в новом коллективе, или «вливаться в коллектив». Здесь уже всё активнее и активнее действует вторая эмоция – производная от ярости и агрессии. Вектор этой активности всё растёт и растёт, до тех пор, пока от первичной зажатости и пассивности не остаётся почти ничего (в зависимости от темперамента новичка и его личностных особенностей).
Зато рождается третья эмоция, порою очень напоминающая вторую, только с той разницей, что человек начинает чувствовать на себе то, что ещё недавно он сам проявлял к другим. Он познавал новый коллектив, но и коллектив познавал его; он проявлял некую активность, порою агрессивность к окружающей обстановке, но вдруг и сам почувствовал на себе ответную агрессию и навязчивое «любопытство»; он «вливался» в окружение, но и окружение «всасывало» его в себя, хотел он того или нет.
Эта эмоция может быть разной, как, впрочем, и другие фундаментальные эмоции, но, пожалуй, из всех перечисленных и тех, что ещё будут перечислены, она занимает уникальное место «посередине» во многих смыслах, о чём будет речь идти дальше. Сейчас я просто хочу заранее акцентировать этот факт, так сказать, «оставить зарубку, или узелок на память». Но добавлю ещё, что не зря Дева-Обида у славян помещалась именно посередине туловища.
Эта эмоция может быть агрессией на самого себя, когда человек буквально съедает самого себя, жалеет самого себя, периодически доводя себя до слёз. Эта эмоция – «в слезах». Поэтому и рождается она уже не в печени, а в селезёнке. «Слёзы обиды» – её возможное соматическое проявление. Селезёнка – это сосуд, где формируется эта эмоция. Если же рассматривать даосский медицинский аспект, то есть говорить об органах туловища, то к этому сосуду также относится и поджелудочная железа. То есть, орган в данном случае не совпадает с сосудом, в данном сосуде два органа в одном сосуде.
Именно в обиде человек как бы «проглатывает» то, что ему сказали, или сделали по отношению к нему, не в силах в дальнейшем это «переварить». В обиде мы «съедаем самого себя». И жалость к себе делает своё «чёрное дело». Застоявшаяся обида губит непосредственно желудок.
Именно желудок является проводящим сосудом для этой эмоции, будь она положительная, либо отрицательная. Желудок или переваривает обиду, либо нет, и тогда он «съедает самого себя». Кто-то справедливо сказал про случай «съедания самого себя»: «обида – о Беда!»
И происхождение этого слова указывает на «желаю», то есть это сосуд желаний, а также сосуд требований – в народе он также называется «требуха».
Но можно «проглотить» и «переварить» обиду, если эта же обида переживается без жалости к себе. Именно безжалостность к себе заставляет задуматься над предметом обиды и тем самым его «переварить». Тогда это уже и не обида вовсе, её можно называть как угодно, даже задумчивостью, главное, понимать критерий её продуктивности – безжалостность по отношению к себе. Не жестокость, ибо в жестокости как раз человек нередко больше всего себя жалеет и одержим обидами на всех и вся. Жестокость эгоистична, безжалостность сближает, так как стремится понять других: «Если этот человек так мне сказал, возможно, он прав, и мне стоит пересмотреть своё поведение». То есть, положительный эквивалент обиды сопровождается пересмотром, и с этой точки зрения эту эмоцию можно обозначить как пересмотр, понимая, что это пересмотр как эмоция, но не как мысленная деятельность или методика. Безжалостность к себе черпает внешнюю агрессию и направляет её снова вовне, но уже не как прежнюю активную познавательную агрессию, а как агрессию спокойную, агрессию – состояние, агрессию-рефлексию, то есть самопознавательную рефлексию.
Эта эмоция также подобна «песне пустыни», такой же бесконечной, как и сама пустыня – такой образ я использую на практике. В даосизме селезёнка, поджелудочная железа и желудок являются выражением стихии земля, жёлтого цвета, сладкого вкуса. Я бы ещё добавил: сладкая песня пустыни. А кому-то весьма помогает вспомогательный образ «Учкудук, три колодца»…
Лёгкие дружат
Для обиды, или для задумчивости, то есть для любой ипостаси этой эмоции (3-й в нашем рассмотрении) характерно перетекать рано или поздно в подобное состояние, такое же инертное и относительно спокойное, и такое же задумчивое, но эта «новая задумчивость» имеет совсем другое качество рефлексии. Эта рефлексия уже не самопознавательная, но познавательная чего-то Более, чего-то Вне, чего-то Космического, хотя и по отношению к самому себе… Это состояние, точнее, эта новая эмоция качественно другая – она рождает неподвижность рефлексии и неподвижность самого тела. Но, и в случае с неподвижностью тела, это уже не та неподвижность, вызванная страхом, когда ноги не могут сдвинуться с места по причине «тяжести» и «скованности». В случае этой эмоции (уже 4-й в нашем рассмотрении), само сознание человека «не хочет» двигаться с места. Причём, если страх как-бы «тянет вниз», то эта эмоция «тянет вверх», и при этом человек также стремится оставаться на месте, но в другом качестве: если при страхе и трепете он ничего не знал, потому и стоял на месте, то теперь он знает всё (в пределах зоны познания), поэтому и вернулся «на то же место». Хотя – то же ли это место? Точка (страх) ушла в вектор (ярость) и снова вернулась к себе (обида), но социальная роль и самооценка этой точки теперь изменились.
Вот здесь и понимается ранее упомянутая ещё одна роль обиды, или задумчивости: обида и задумчивость является «переходной эмоцией», эмоцией посередине между этими разными качествами: «тянет вверх» и «тянет вниз», между «тяжёлой водой» и «лёгкой водой», да и не только водой. Только что сказанное легче понять на примере.
Пример 4. Вы бывали когда-нибудь в «другой» церкви, то есть не в той, к которой себя традиционно относите? Что происходит с христианином, когда он впервые заходит в мечеть, или в дацан, или в синагогу, или посещает шаманское камлание? Или когда мусульманин или буддист заходит в собор или костёл?.. Да неважно, кто и куда, и даже зачем, главное, что в первый раз! Происходит нечто одинаковое. Впрочем, то же, что произошло, когда Вы вообще впервые осознанно вошли в лоно и своей церкви.
Трепет! Что бы ни было на фасаде (агрессия, радость, или прочее), но внутренний трепет неизбежен. Трепет, благоговение или даже страх.
Вскоре из «оглядывающегося по сторонам» прихожанина Вы превращаетесь во «впитывающего в себя дух храма», что вполне очевидно, ведь и церкви, и мечети, и хурулы имеют «намоленную» атмосферу, и всякий, кто в эту атмосферу попадает, её рано или поздно начинает чувствовать. Вот тут и проявляется вторая познавательная эмоция, диапазон которой может быть от активного любопытства (что чаще и бывает) до желания тут же покинуть храм (если «бесы засуетились», ведь атмосфера храма «изгоняет бесов»).
Третья эмоция проявит себя, когда, например, Вы получите обратную связь от других прихожан, или от духовного представителя, или просто задумаетесь о своём визите сюда.
И, как результат такой задумчивости, Вы испытаете нечто новое – новое эмоциональное состояние, новое состояние души. Это – состояние чистой лёгкой тоски, тоски Божественной, тоски по Бесконечности, Космического томления. Когда Ваше я, Ваше эго вдруг станут бесконечно малы по сравнению с этой Бесконечностью, с Провидением Божьим. Когда Вы вдруг поймёте, что вся эта «игра» стоит того, чтобы Быть, даже невзирая на то, что Вы никогда не охватите и мизерную часть этой Игры, но «Игра стоит свеч», даже несмотря на это. «Моё я заслуживает этой Игры, и какое бы не было малое это я, тем не менее, оно часть Вселенной, часть Великого, достойная называться с большой буквы Я»…
Я не напрасно привёл пример из мира религии. Пожалуй, основные религиозные конфессии задают именно «такое» настроение – настроение чистой тоски. Хотя, справедливости ради стоит заметить, что в религиях и страх часто упоминается, и радость. Но всё же основное религиозное общепринятое настроение – поиск Бога в тоске, покорности, смирении. Это также принятие мира таким, каков он есть, признание своей грешности, понимание бренности Бытия и т. п. На этом же настроении построены и большинство медитативных практик, начиная от опять же религиозной молитвы и заканчивая «авторскими методиками». Также и философия как наука задаёт это настроение, эту эмоцию, особенно те направления, которые говорят об относительности человеческих ценностей и их непостоянстве, о единстве и борьбе противоположностей и пр. Сама мудрость рожает чистое томление по бесконечности мысли.
Эта эмоция – принципиально другая, в отличие от трёх, ранее перечисленных, хотя они также весьма разные. Очень важное и принципиальное отличие этой эмоции – её лёгкость. Лёгкость – первичный параметр чистой философской тоски. Отсюда и сосуд, где эта эмоция формируется, в русском языке, например, так и называется: лёгкие. И расположен этот орган в человеке выше по отношению к органам живота.
Очевидно, что в поле гравитации то, что легче, расположено выше, а то, что тяжелее, расположено ниже.
Именно лёгкие задают уже сугубо человеческую эмоцию, которой нет в диком животном мире.
Вы можете указать мне, что лёгкие как орган имеют и животные. Да! Имеют. Но животные предпочитают передвигаться и жить горизонтально. Даже высшие обезьяны (то есть высшие приматы) в естественных условиях передвигаются на четырёх ногах (или лапах). То есть, у диких животных анальное отверстие и пищевод находятся на одном уровне, что ставит лёгкие на один эмоциональный уровень с почками, печенью, селезёнкой и пр. Поэтому, и лёгкие эмоции у животных отсутствуют. Впрочем, и обида, задумчивость как переходная эмоция у диких животных почти не проявляется. В основном животные проявляют страх, агрессию и инстинкт размножения как обратную сторону агрессии (поскольку и в агрессии, и в животной сексуальности задействован один половой гормон – тестостерон). А что касается домашних и цирковых животных, то у них есть в зачатке человеческие эмоции. Мы – дрессировщики – наделили наших воспитанников нашими лёгкими эмоциями, впрочем, как и «наградили» их болезнями, которыми не болеют животные дикие. Мы «поставили на задние лапы» наших животных в прямом и переносном смыслах. То есть, волк никогда не поймёт собаку просто потому, что у него нет собачьих (или человеческих) эмоций-энергий. Собака в этом смысле – уже не волк, но ещё не человек…
В народе лёгкие также называли «лёгкие истоки», или «лёгкие ключи». Указание на истоки не случайно. Идея ключевой воды позволяет понять вторую ипостась лёгких, вторичный параметр лёгких: помимо лёгкости, это также холодная эмоция. Как трезвость мышления философа, как «холодная голова» чекиста, как космический холод.
Эмоция лёгких формирует чувство дружбы, то есть способность принять человека другим. Друг может быть на другом конце света, и нашу душу этот факт не тяготит, ведь дружба – чувство лёгкое и холодное, в отличие от любви, которая лёгкая и горячая. То есть, если чистое томление не холодное, то это, возможно, любовь (о которой подробнее позже).
Если же тоска не лёгкая, то рождается депрессия, и тогда тот же космический холод сковывает душу, рождает ощущение безвыходности, бесполезности, бессилия, давления извне (депрессия происходит от латинского deprimo – «давить», «подавить»), приводящее к суицидальным мыслям. Депрессию можно назвать «негативная ипостась эмоции лёгких», как другая сторона чистой тоски.
Постоянное давления извне, причём давление психологического свойства, особенно с детства, особенно со стороны ближайших родственников, также приводит к психосоматическому заболеванию лёгких – бронхиальной астме. У человека в случае такой психосоматики происходит как бы запирание дыхания, особенно выдоха – такой человек не может высказаться, не может эмоционально проявить себя по отношению к тому, кто на него эмоционально давит. Причём, это «давление» может оставаться в течение всей жизни человека, когда даже будучи взрослым», он всякий раз переживает приступ астмы, лишь только переступает порог дома своего угнетателя. Его внутренняя свобода в такие моменты как бы блокируется, теснится травмирующими переживаниями своего детства. Лёгкие рождают чувства свободы и независимости. И если эти чувства ущемлены, то функции лёгких деформируются.
Ещё одна проблема, которая может приключиться с лёгкими ключами, это когда при слабости лёгких, то есть когда лёгкие слабо проявляют свои качества, другая эмоция – агрессия – явно проявляется. Так рождается туберкулёз. Сразу поясню, что туберкулёз не является психосоматикой в узком смысле этого понятия. То есть в современной медицине туберкулёз не считают психосоматическим заболеванием, но, как говорят «в народе»: все болезни от ума…, то есть все болезни имеют психосоматическую природу в самом широком смысле этого понятия. И не случайно. Ведь если подумать, то палочка Коха присутствует везде, но туберкулёз возникает далеко не у всех, а у тех, у кого плохой иммунитет на палочку Коха. В определённых обстоятельствах! А вот через понятия «иммунитет» и «обстоятельства» мы снова близко подходим к пониманию нематериальности и относительности происхождения туберкулёза. Доминирующая агрессия, регулярно подавляющая чистую тоску и чувство свободы, порождает туберкулёз!
Ситуация, когда злость явно доминирует над спокойствием, нередко присутствует в местах заключения и лишения свободы, и туберкулёз там, очевидно, распространён. Это известный факт. Но, что интересно, наблюдается тенденция, что туберкулёзом всё меньше болеют в местах заключения, в то время как туберкулёз всё больше и больше становится болезнью людей среднего класса! Первый факт можно объяснить возрастающим влиянием института церкви, дающего заключённым именно эту чистую тоску, а также чувство внутренней свободы. А вот второй факт наличия данной проблемы у среднего класса, скорее всего, объясняется тем, что эта немалая прослойка общества как раз не чувствует своей внутренней свободы, в силу своей материальной ограниченности, и при этом также в неменьшей степени испытывает «праведный» гнев на создавшуюся ситуацию – на власть, правящие круги, монополистов, «богатеев» и пр. Подобные явления могут различаться в разных странах и в разное время (например, во время кризисов могут быть целые вспышки туберкулёза), но в целом закономерность развития современного общества остаётся. Этот процесс изящно и символично описывает даосизм.
В даосизме агрессии и печени, как уже указывалось, соответствует стихия дерево. А вот тоске и лёгким в даосизме соответствует стихия металла. В обычных гармоничных (то есть взаиморазвивающих) взаимодействиях металл рубит дерево, то есть тоска, успокоение, умиротворение призваны преодолевать злобу и неприязнь – это естественно и ничего не разрушает! Но, если злобы так много, что она глушит всякое спокойствие и умиротворение, то это подобно тому, как если бы твёрдое дерево начало тупить слабый металл. Именно в случае, когда агрессия и злоба сильнее тоски и спокойствия, можно сказать, что печень третирует лёгкие, и лёгкие начинают наполняться тяжёлой водой, то есть возникает туберкулёз. Тоска не должна переходить в страх… Тоска должна заканчиваться другой эмоцией – радостью! Но об этой эмоции чуть позже.
Итак, в даосизме энергетическому сосуду лёгкие соответствует стихия металл, вкус острый (и терпкий, если принять во внимание, что в индуизме терпкий вкус принято рассматривать отдельно), цвет голубой и белый, животное – снежный барс (ирбис). В метафизической анатомии мы пользуемся образом лёгкой холодной воды, способной делать дерево хрупким. Правда, использование такого образа на Группе, в отличие от трёх предыдущих (чёрной черепахи в тёмной солёной воде, кислой молодой зелени и сладкой песни пустыни), должно быть, по определению, более лёгким, то есть тонким и ненавязчивым. Часто проще совсем отойти от материального образа (ибо материальный образ тяжёлый как сама материя), и пользоваться ментальными формулами и нематериальными образами. Например, можно пользоваться формулами: дыши всей грудью, распахни рубаху, или образами Вселенской Пустоши (так на Руси называли грудную клетку), Великим Ничто и т. п. Только нужно понимать, что в грудной клетке находится ещё один энергетический сосуд – сердце, потому что между сердцем и лёгкими тоже существуют специфические взаимоотношения.
Сердце любит
Выше, в разделе о чистой тоске, неоднократно упоминалась философия как наука, которая даёт это настроение. Но, стоит сказать, что наука философия переводится с древнегреческого как «любовь к мудрости» (φιλοσοφία: φιλέω – люблю и σοφία – мудрость). Но, в свете вышесказанного, правильное было бы сказать, что философия – не любовь к мудрости, а тоска по мудрости. По крайней мере, такова современная философия в условиях России, да и не только России… В то время как сама мудрость – суть радость – это радость прозрения, радость инсайта, истинного откровения, радость духовного или научного открытия…
Впрочем, стремление к мудрости и заканчивается мудростью. Как чистая тоска заканчивается радостью. Можно сказать, что в мудрости сам переход от стремления к любви почти незаметен. (Примечательно, что на греческом языке понятия жизнь и живот пишутся и звучат одинаково: ζωή).
Чистая тоска должна переходить в радость, иначе это не чистая тоска. А нечистая тоска, как уже указывалось, перейдёт в страх – лёгкая вода становится в этом случае тяжёлой водой. Так рождается депрессия. В то время как радость – суть лёгкий огонь, то есть лёгкая вода должна переходить в лёгкий огонь. «Должна» – означает переход в естественных жизненных условиях, не отягощённых проблемами энергетических сосудов. Но, дабы не запутаться в метафизических иллюстрациях (лёгкая вода, тяжёлая вода и т.п.), приведём несколько иллюстраций из жизни.
Радость – квинтэссенция пути познания, это завершение и реализация витка развития, после которого начинается следующий виток.
Такая радость должна приносить триумф, который, кстати, этимологически связан с «тремя»! Триумф – «три ума» – это понимание и принятие ситуации всецело на уровне всех трёх домов. Если «страх», как уже говорилось в соответствующей главе – это первичное восприятие ситуации на уровне всех трёх домов, то есть фатальное её непонимание, незнание, то «триумф» – фатальное понимание ситуации, даже полное «вхождение» в ситуацию… Тогда «строить» – создавать – это понимание и принятие.
Итак, следующий виток. Начинаться следующий виток будет снова с эмоции трепета и благоговения. Точнее, должен начинаться в случае гармоничного развития. Что же на самом деле происходит в жизни…
Пример 4 (продолжение). Разнообразие институтов церкви в разных странах и даже внутри одной конфессии говорит о том, что постижение и познание Бога и Духа могут иметь разную последовательность фундаментальных эмоций.
Ещё раз хочу обратить внимание верующих на то, что фундаментальными эмоциями я обозначаю эмоции, из которых образуются все эмоциональные состояния, в том числе и тончайшие, сакральные, религиозные. Фундаментальные эмоции неделимы, они не положительные и не отрицательные, но из них собирается весь диапазон в том числе и простых бытовых эмоций. Фундаментальные эмоции находятся в конкретных сосудах тела и отражают то, как Дух находит своё преломление в материальном – это самый надёжный (твёрдый, если хотите) критерий в многообразии философских и религиозных построений. Дабы не оскорбить религиозные чувства верующих!
Итак, верующий человек рано или поздно испытывает тоску при общении с Богом, ибо Бог непостижим, как говорят: «Чудны дела Твои, Господи»… Но я вижу два основных пути достижения этой тоски.
Первый путь – это путь прохождения эмоциональных состояний в том виде, который я и описываю как путь естественный и гармоничный. Повторю эти эмоциональные состояния, подбирая эмоции, характерные для верующих: религиозный трепет, активная вовлеченность в дела религии, задумчивость на тему Веры, наконец, чистая тоска и духовное томление… Это путь чистой тоски, который заканчивается радостью общения с Богом.
Второй путь – путь тоже достаточно распространённый в среде верующих, то есть он тоже естественный, но естественный не с точки зрения природы формирования фундаментальных эмоций, а естественный с точки зрения стандартов и норм сложившейся общественной морали. То есть, это путь не эмоций отдельного человека, а общественных эмоций, эмоций общины. На этом пути эмоции чередуются следующим образом: религиозный трепет, активная вовлеченность в дела религии – видно, что две первые эмоции также здесь присутствуют как наиболее консервативные, тяжёлые, основополагающие эмоции. Но вот за активной вовлеченностью, то есть за продуктивной яростью, на этом втором пути идёт не задумчивость на тему Веры, а другая активная эмоция. Это некая лёгкая беспечность, творческий порыв, танец души (и, возможно, тела), это эмоция лёгкая, как радость, как веселье, как танцевальная музыка, как лёгкая истерика и т. п. И только потом идёт задумчивость на тему Веры. Только и эта задумчивость уже не та, что идёт после ярости. Эта задумчивость больше похожа на сожаление, на жалость о том, что прошло, что утрачено. В первом случае, после ярости, задумчивость безжалостная, во втором случае, после радости, задумчивость с сожалением, задумчивость сентиментальная. Тогда и тоска, которая появляется после сентиментальной задумчивости, скорее не чистое томление по Божественности, а тоска как депрессия, тоска как осознание того, что мир несовершенен. И такая тоска неизбежно идёт вместе со страхом, точнее, влечёт за собой страх и трепет. И снова круг эмоциональных состояний повторяется… Нет исхода, нет завершённости.
Думаю, что для общинника удобен именно этот второй путь, потому что, если общинник пойдёт по первому пути, то он, скорее всего, перестанет быть общинником. Он найдёт Исход своих духовных поисков.
То есть, можно сказать с достаточной степенью условности, что первый путь – путь одиночки, а второй путь – путь общинника. На самом деле, и в религиозной общине могут быть одиночки (например, тот же лидер религиозной общины часто является одиночкой, а таковых лидеров в общине может быть несколько человек), как и одиночки могут образовывать в итоге общины (согласно представлению, что человек – «стадное животное», а почему бы и нет…).
Но вернёмся к первому пути – пути чистой тоски и радости, следующей за чистой тоской. Радость – это стихия лёгкий огонь, которым способно воспылать сердце истинно верующего человека, независимо от его вероисповедания и религиозной конфессии. Правда, таковых верующих во всех религиях мало. Как и истинная радость общения с богом трудно достижима. Гораздо легче достигать радости общения с себе подобными общинниками, радости, следующей непосредственно за активностью вовлечения в дела церкви – радость вместе жить, молиться, работать, даже петь и плясать… На этом переходе построены все церкви в той или иной степени, многие церкви этот принцип даже активно используют для того, чтобы привлекать новых верующих – просто дать им радость вместо самонаблюдения. (И другого пути вовлечения, похоже, нет, разве что некоторые верующие придут в церковь сами – их не нужно привлекать.) Только эта радость уже будет другой. Это будет не та радость, которая является квинтэссенцией духовного пути и поисков Бога, радость чистая, спокойная, беспристрастная, абсолютная, трансцендентальная. Это будет – радость наполовину с яростью святой, то есть лёгкий огонь наполовину с тяжёлым огнём, можно так сказать, что это будет «импульс принятия веры». Я не зря такую «яростную» радость назвал даже «лёгкая истерика». Корень «истер» происходит от греческого «матка», а само название «истерия» когда-то при Фрейде обозначало «бешенство матки». То есть, анатомически, до уровня сердца здесь «далеко», зато близко к почкам, печени и селезёнке с их фундаментальными тяжёлыми эмоциями. С другой стороны, согласно даосизму, матка и сердце связаны важнейшими энергетическими меридианами, по сути, обмениваются друг с другом своими энергиями-эмоциями!
Выше также я указал, что «таковых верующих во всех религиях мало» – речь шла о способности к радости, следующей за чистой религиозной тоской, о высшей Эмоции в иерархии духовного становления верующего. Думаю, что задача религии – реализовать хотя бы ту часть духовного пути, следующую до этой чистой радости. Дальше истинно верующий дойдёт и сам, только его духовный путь уже будет не религия, и просто Вера. По поводу различия Веры и Религии много и пишут, и говорят, и спорят, и спекулируют. Моя задача – дать обзор эмоциональных состояний и их переходов у верующих в данном примере. Уверен, что есть случаи духовного роста, совсем непостижимые и, значит, не поддающиеся описанию…
И дабы завершить этот пример, хочу заметить, отчасти резюмировать данную религиозную тему. Ведущая эмоция одних религий – покорность и смирение, задумчивость, представление о грешности и бренности нашего существования, они не стремятся к «религиозному экстазу» и другим подобным формам Служения. Ведущая эмоция других же религий – радость принятия Бога, религиозный экстаз, танец хвалы Господу, «импульс Веры», они стремятся не останавливаться на трепете и благоговении перед Богом. Конечно, и первые говорят о высшей Радости, и вторые говорят о «рутине принятии Веры». Но последовательности переходов этих эмоциональных состояний у них разные, отсюда некоторые отличия и самих эмоций в представлении верующих.
Интересную иллюстрацию только что сказанного я нашёл как-то в трудах физика-ракетчика академика Бориса Раушенбаха, в частности, в его культурологических находках, касающихся изображения религиозных тем: так вот, без ограничения общности, можно считать, что православию соответствует масляная объёмная живопись как сакральное отражение сопричастности к жизни церкви; католицизму – цветные витражи и статуи Святых как частные иллюстрации библейских сцен; протестантизму – эмблема и символическая графика как протест католицизму. Раушенбах занимался, в основном, христианством, поэтому от себя добавлю, что в мусульманстве и иудаизме, как известно, икон и изображений нет, а в буддизме и в шаманизме широко распространены самые разные способы передачи Святых образов, в том числе широко используется и шелкография.
И ещё одну иллюстрацию религиозной темы, касающейся фундаментальных эмоциональных состояний, я хотел бы осветить в качестве отдельного примера, поскольку этот пример охватывает не просто отдельно взятую религию, а жизнь огромного среза общества в течение многих тысячелетий (ещё до возникновения религии как таковой), и в ряде случаев до современного времени.
Пример 5. В индуизме традиционно существуют четыре касты: брамины – каста учителей и священнослужителей, кшатрии – каста царей и военноначальников, вайшьи – каста торговцев и ремесленников и шудры – каста слуг, рабочих и крестьян. Никакого политического или идеологического подтекста такое общественное расслоение исторически не имело – просто каждый занимался своим делом и жил по тем социальным законам, которые были удобны внутри его касты, в соответствие со своей кармой, со своим предназначением. Конечно, последнее моё утверждение может показаться несколько, мягко говоря, наивным и идеалистичным, но хочется верить, что так и было. Думаю, что политика, идеология и связанные с ними споры между кастами появились тогда, когда касты попытались разделить на «высшие» и низшие», «духовные» и «материальные», и противопоставить друг другу. Впрочем, мои идеализации не влияют на ход рассуждения данного трактата, сейчас речь идёт вовсе не об этом (хотя к понятию «карма» мы ещё вернёмся)…
У браминов, то есть у касты духовников и служителей культа, жизнь делилась на четыре этапа: брамачарья – этап ученичества, когда постигались азы жизненной мудрости и знание пути кармы; этап грехастка, то есть семейная жизнь и активная светская деятельность со всеми вытекающими страстями, желаниями, вожделениями, яростью, чувством долга и пр.; ванапрастха – этап «обратной связи», когда от детей и от социальной активности получали результаты, дети создавали свои семьи, рожали внуков и т.п., деятельность приносила успех, славу, влияние в обществе и переходила к наследникам; саньяса – этап, когда зрелые мужчина и женщина, получив эту «обратную связь» от нажитого, уходили в поисках себя; мужчины в лес, в горы или в храмы знания, где обучали других нажитой мудрости, женщины оставались в семье сына, реже дочери – у каждого свой Путь. В древних индийских летописях часто упоминаются «старики», имеется в виду, прежде всего, именно этап саньясы, этап становления человека касты браминов, но не его биологический возраст. Легко заметить, что все эти четыре этапа полностью соответствуют фундаментальным эмоциональным состояниям человека, доминирующим на каждом этапе: обучение – страх и трепет от нового, семейный уклад и самостоятельность – страсть и ярость, взросление детей и результаты деятельности – задумчивость и безжалостность, уход – тоска и поиски сути бытия. Далее, легко увидеть и пятое эмоциональное состояние брамина – высшая духовная реализация, просветление, космическое состояние сознания, нирвана, сатори. Впрочем, этот этап, очевидно, давался далеко не всем, поэтому и этапов жизненного пути браминов традиционно выделяется только четыре…
Но, что самое интересное в этом примере про касты: сами касты есть отражение той или иной эмоции, которая является как бы базовой для образа жизни и образа мышления (мы-слияния) представителей данной касты. Впрочем, и современные виды деятельности человека требуют той или иной базовой эмоции и отражают тем самым неявно его кастовую принадлежность. То есть касты в современном мире, по сути, остались, только нам «почему-то» не хочется об этом говорить, впрочем, к этой идее мы ещё вернёмся в главе о судьбе.
Так, шудры, то есть служащие, рабочие, крестьяне в своём образе жизни и, соответственно, образе мышления используют трепет чаще всего, потому что им постоянно приходится кому-то подчиняться. И это, кстати, естественно для этой социальной прослойки. Как и естественно то, что для вайшьи, то есть ремесленникам, коммерсантам, бизнесменам, торговцам просто необходима постоянная тяжелая, материальная активность – гнев, ярость для того, чтобы «протолкнуть» свой товар; плох тот бизнесмен, который слишком мягкий, или слишком инертный. Тогда он легко становится шудры. Впрочем, в настоящее время эти две касты легко перетекают друг в друга; люди то «опускаются», то «поднимаются» в социальной иерархии, как им кажется… Для кшатрии, то есть для президентов, глав, командиров, председателей и т. п. ведущая деятельность определяет и ведущую эмоцию – эмоцию обратной связи. Они просто должны уметь требовать от своих подопечных определённых результатов, и должны быть в определённой степени безжалостны, прежде всего, по отношению к самому себе, а уж затем к своему народу. Жестокость же и высокомерие, то есть иллюзия того, что кшатрии выше других, рождает революционную ситуацию, в которых, как известно, «низы» не хотят подчиняться и превращают тем самым свой трепет в гнев и ярость против «господ»… Так, шудры сливаются с вайшьи, и страх шудры превращается в агрессию, тем самым усиливая ярость вайшьи до размеров жестокости и грубости. Известно, что за грубостью всегда стоит страх! В итоге, жестокость кшатриев «опускает» их до шудры и вайшьи, то есть «верхи» не могут управлять и сами начинают находиться в страхе. Так «низы» и «верхи» просто меняются местами, но только в размерах социума, весьма условно. На самом деле «опущены» все, и в первую очередь брамины, которые призваны нести и сохранять знание, истину… Такая ситуация, где знание утрачено, мало чем отличается от жизни в мире диких животных, где знания вообще нет и существуют всего лишь две эмоции – страх и агрессия – или ты бежишь за кем-то, или кто-то бежит за тобой… Брамины, то есть наставники, духовники должны быть терпимы, спокойны внутренне, самодостаточны, мудры и пр. – это и есть фундаментальная эмоция лёгких. Ну, а фундаментальную эмоцию радости испытывают те, кто вне каст, вне психологических цепей, даже вне социума – это святые, просветлённые, а нередко юродивые и блаженные, ведь несовершенный социум порождает гротескные формы совершенства…
Пример 6. Среди культурных традиций, помимо религиозных, в светской среде выделяются некоторые, имеющие множество толкований, различных интерпретаций и практических приложений в современном западном обществе, обуянном страстями и искушениями выбора. Некоторые даже возведены почти в рамки своеобразной религии, впрочем, на это есть и исторические предпосылки.
Пожалуй, один из самых ярких примеров таких традиций – известные традиции искусства интимных отношений, Камасутра и Дао Любви. Правда, в современном потребительском обществе оба этих искусства чаще всего передают только то своё содержание, которое и их содержанием почти не является, поскольку отражает, в лучшем случае, самое поверхностное представление о них, но нередко отражает и обычные, можно сказать, животные инстинкты режиссёров, сценаристов, писателей и других тех, кто использует эти красивые, древние и модные сейчас названия для своих произведений и постановок. Ведь, на самом деле, ни Камасутра, ни Дао Любви не являются просто лишь набором поз для любовных утех, скорее, всего, позы в этих искусствах вообще рассматривались в последнюю очередь. Не количество, но качество нужно понимать, если речь идёт именно об искусстве, а не о «естественном влечении». Не стоит путать и смешивать человеческое естественное и животное естественное…
Тем не менее, в одном из древних даосских трактатов по искусству любви в переводе с древнекитайского говорится примерно следующее: для того, чтобы женщина получила полное удовлетворение и была вечно предана мужчине, нужно, чтобы она сделала пять вздохов.
Если понимать эту «формулу любви» буквально, то трудно поверить, что какие-то там пять вздохов определят гармонию отношений между женщиной и мужчиной. А поборники равноправия полов вообще могут заявить, что мужчина тоже должен быть предан женщине, и будут по-своему правы! Но давайте сначала разберёмся в этом переводе. Большинство древних философских и медицинских даосских текстов по методам цигун были открыты в начале 70-х годов ХХ века в результате знаменитой мавандуйской археологической находки. Обращаю внимание, что эта находка совсем ещё молодая, и понимание современными китайскими мастерами этих древних текстов затрудняется гигантским временным разрывом между временем написания этих текстов и временем начала (!) их прочтения, не говоря уже о начале их понимания и использования. Впрочем, и сами мастера об этом говорят. Современные трактовки весьма расплывчаты, и часто их насчитывается столько, сколько самих мастеров цигун. А теперь добавьте к только что сказанному эффект двойного перевода с древнекитайского языка на современный китайский язык, и с современного китайского на русский язык, или, что часто бывает, эффект тройного перевода с древнекитайского языка на современный китайский язык, с современного китайского языка на, к примеру, английский язык, а с английского языка на русский язык… Вот отсюда и издержки понимания, и интерпретации древних текстов.
Итак, повторюсь: для того, чтобы женщина получила полное удовлетворение и была вечно предана мужчине, нужно, чтобы она сделала пять вздохов. Где же подвох? Ведь подобные тексты не обманывают. Мудрость Древних безгранична!
В контексте метода пяти фундаментальных эмоций, а также представления о таких древних, или, как сейчас говорят, «мёртвых» языках, как санскрит («мертвый», потому что для современного мышления он слишком объёмный, многозначный, сакральный), понимание привёдённой «формулы любви» становится весьма простым и не менее изящным.
Например, в древнеиндийской философии женское начало пракрити, женщина, жена, божественная мать Пракрити синонимичны, то есть соответствуют телесности, конституции тела, телу как биологической плоти (на самом деле, не только в древнеиндийской, но и языческие культы говорят об этом же). Мужскому началу, мужчине, мужу, монаху и священнику мужского пола, соответствуют дух Пуруша, идейное начало, принцип поиска божественности, принцип экзистенциальной бестелесности. Буддизм говорит, например: мужчина – Небо, женщина – Земля.
А теперь снова «формула любви», но уже с переводом на язык нашего голографического метода: для того, чтобы Тело и Дух были в гармонии, и вечно поддерживали, и любили друг друга, нужно, чтобы телесность в соприкосновении с духом испытала пять фундаментальных состояний, от страха к радости. Но, более того, то же касается и интимных взаимоотношений мужчины и женщины, только не женщина должна переживать пять фундаментальных состояний, а оба (!) влюблённых – их телесность со свойственной телесности эмоциональностью должна пережить пять эмоций. Эти пять эмоций, применительно к данной теме: страх и осторожность первого интимного контакта; ярость и страсть соития; обратная связь от отношений в виде мыслей о семье, мыслей о детях, мыслей о возможных других путях продолжения отношений; тоска по поводу того, что «всё относительно, не вечно», «приходящее и уходящее» и т.п.; наконец, радость… Просто Радость от жизни, и всего того, Что в ней есть!
Пример 7. Яркий пример последовательности пяти фундаментальных состояний я каждый раз вижу на тренингах по голотропному дыханию, в своей модели последовательного катарсиса. Собственно, сам метод последовательного катарсиса и является отражением пяти последовательных фундаментальных состояний при дыхании. Сам тренинг породил метод! Теперь – пять эмоций, переживаемых на тренинге по голотропному дыханию.
Тот, кто приходит на подобные тренинги по глубокому дыханию первый раз, неизбежно испытывает рациональный страх и трепет от того, что с ним будет. «Рациональный», потому что этот опыт будет новым, что бы о нём не говорили те, кто прошли такие тренинги, что бы он сам не читал о глубоком дыхании, какое бы образование – медицинское, психологическое, гуманитарное, техническое или другое он не имел. На тренингах я недаром первый опыт глубокого дыхания называю «культурный шок». «Культурный» означает то, что в нашей современной светской культуре нет соответствующих маркеров данного опыта, то есть эмоционально оценочных координат описания этого опыта, который проходит человек на сессиях глубокого дыхания. Что же касается современной религиозной культуры, то эти маркеры скорее интерпретируются как негативные, чем положительные. Хотя, я не хотел бы обобщать последние два своих утверждения. Многое, очевидно, зависит от степени рефлексии участника тренинга.
И первое, что, требуется от начинающего дышащего, это то, что называется «раздышаться». Термин «раздышаться» многоуровневый, и в данном случае имеется в виду самый простой его смысл: «продышать страх и неуверенность», то есть, с помощью глубокого дыхания выйти на вторую базовую эмоцию – ярость, азарт, активность. И, чем быстрее дышащий голонавт выйдет на эту вторую базовую эмоцию, тем быстрее и легче у него начнётся эмоционально-динамический девятидневный катарсис. Теоретически, раздышаться можно за одну дыхательную сессию. Практически – далеко не всегда так бывает. Люди ведь разные!
Интересный факт я заметил у некоторых голонавтов: те, кто очень боится первого опыта глубокого дыхания, но, тем не менее, страх по каким-то причинам их не останавливает, и они посещают таки тренинг, потом склонны буквально зацикливаться также и на второй фундаментальной эмоции. Это выражается в том, что они стремятся часто посещать голотропное дыхание и другие модели глубокого дыхания, но, что самое важное и неправильное, с моей точки зрения – они стремятся только лишь к яркому истероидному опыту, поэтому могут посетить несколько десятков дыхательных сессий и при этом зациклиться лишь на одном и том же опыте, который их уже не удовлетворяет, но они сами же его и культивируют, не в состоянии, как я говорю, «сделать шаг в сторону».
Именно за подобное поведение «дышащих» и критикуют глубокое дыхания те, кто на самом деле или его не испытал, или же сам зациклился на второй базовой эмоции. Например, голотроп обвиняют в повышенной суггестии участников тренингов, то есть в повышенной внушаемости со стороны руководителя семинара. Действительно, вторая базовая эмоция – ярость и агрессивность дыхания – требует логического обоснования, буквально – оправдания частоты посещения тренингов без видимых результатов, поэтому, такие участники часто слепо, без должной рефлексии, просто декларируют, повторяют слова своего «мастера», что нередко льстит и самим руководителям, и закрывает их глаза на выполнение своих функций – быть, прежде всего, руководителем, а не «гуру».
В явлении подобной психологической зависимости от тренингов есть даже биохимическое обоснование – на определённом этапе глубокое дыхание даёт всплеск эндогенных опиатов из гипофиза в кровь дышащего, то есть дышащий зацикливается на своих же ферментах удовольствия, по сути, наркотиках, но таких наркотиках, которые вырабатывает его же собственный организм при глубоком интенсивном дыхании. «Естественная наркомания», можно сказать, за счёт своего же организма – весьма «экологически чистая». И это явление схоже с обычной наркоманией, внешней, – растёт толерантность, человек уже не получает изначальное удовлетворение, хочется увеличить дозу, но и это не приводит к желаемому результату.
Что делать? Ответ простой – не останавливаться на этом ярком и естественно привлекающем опыте, и идти дальше. Ярость дыхания нужно также «продышать»! С точки зрения метода Станислава Грофа, нужно стремиться к трансперсональному опыту, ребёрфинг призывает стремиться к интеграции опыта. Метод последовательного катарсиса говорит о том, что самое главное происходит не во время фазы глубокого ритмичного дыхания, а во время фазы отдыха, но, что ещё более важное, во время последующих за тренингом сорока-шестидесяти дней. В самой же фазе дыхания на определённом этапе после фазы активного агрессивного дыхания не нужно избегать обратной связи, когда человек вдруг, глубоко и свободно дыша, начинает задумываться о смысле дыхания, таких мыслей, как «зачем он, собственно, дышит, что в конечном итоге даст дыхание, и нужно ли вообще так дышать»… Вот это и есть переход на третью фундаментальную эмоцию при голотропном дыхании.
Переход на эту фазу происходит, как правило, не на первом тренинге. Должен пройти хотя бы один сорока-шестидесятидневный интервал между тренингами. Как правило, и не один. Если же подобные мысли появляются у новичка: «дышать или не дышать, и зачем мне это надо…» – то это почти всегда означает, что за ними стоит на задумчивость и безжалостность, а страх и жалость к себе. Значит, новичку стоит раздышаться, не увлекаясь подобными отговорками и ментальными разводами!
Далее, пройдя также фазу задумчивости и сомнений, опыт дыхания принципиально меняется, появляются трансперсональные переживания, человек испытывает медитативные переживания, видения других своих ипостасей и инкарнаций, начинает чувствовать интеграцию и единение с другими людьми и всем Космосом. Этот опыт сопровождает четвёртая базовая эмоция – чистая тоска и томление по бесконечности. Практически, такой голонавт может глубоко и свободно дышать, а может и не дышать таким образом – он одинаково относится к обеим фазам дыхательного процесса – активной фазе и фазе отдыха.
И наконец, в какой-то момент человек чувствует, даже Знает (!), что наконец-то «Продышался», именно с большой буквы! То есть, голонавт испытывает Радость дыхания, и самого вопроса «дышать или не дышать» у него уже нет! Если этот вопрос возникает, значит, дышать ещё нужно. Но, когда появляется радость дыхания, радость жизни, радость самого себя, то вопрос уже не задаётся – просто начинается следующая фаза жизни, её следующий виток. И жизнь действительно становится чем-то сродни дыханию, а дыхание воспринимается как работа Духа. Вот здесь и проявляется Дева-Мудрость человека, мудрость голонавта.
Народная же мудрость нарекла сердце именно «сердцевиной» человека, то есть сутью, сущностью. Хотя, анатомический центр находится в животе. Вместе с лёгкими истоками сердце находится в грудной клетке – Вселенской Пустоши человека. Сердце, как и лёгкие, обладает первичным качеством лёгкости. Но, если вторичное качество лёгких – прохлада, потому и «лёгкие ключи», то вторичное качество сердца – тепло. Это – тепло сердечное, тепло души, тепло человеческое, даже жар сердца. Если качество печени есть тяжёлый огонь ярости и злобы, то качество сердца – это лёгкий огонь радости. Но, замечу, в обоих случаях это качества активные, солнечные – ярость-Ярило, радость-Ра – в обоих случаях Бог-Солнце в древней мифологии. Если лёгкие рождают дружбу – принятие человека другим, то сердце рождает любовь – принятие человека любым! Дружба прохладна, как вторичное качество лёгких. Любовь горяча, как вторичное качество сердца. В дружбе человек желает свободы и независимости своему другу, в любви же человек жаждет близости и преданности, привязанности. Но, в обоих случаях, это будет качество – будь то дружба или любовь – лёгкое. У разных народов душа человека помещается либо в грудную клетку, либо в сердце, что не суть важно – мы именно горячо бьём себя в грудь, доказывая свою правоту! Поэтому, и суть человека – в его качествах сердца.
Мы можем говорить «человек с большим сердцем», «широкое сердце» (что равно «широкая душа»), или «бессердечный человек» (что равно «бездушный человек»), не имея в виду размеры самого биологического органа, но имея ввиду качества сердца, при этом, самое главное, этот момент никому не требуется объяснять. Причём, подобная ситуация не только с русским языком, а повсеместно, во всех языках (или почти во всех языках, не берусь судить в абсолютной степени). Отсюда, сердце является самым психосоматическим сосудом из всех ранее перечисленных. Ведь, как только мы начинаем о ком-то или о чём-то переживать, горевать или радоваться, то у нас сразу же на это реагирует орган сердце – начинает сильнее биться, «сжимается», «замирает», «выскакивает из груди», «холодеет» или «становится тепло на сердце», «сердце ёкает» и т. п. Порою, даже трудно сказать, где заканчивается народная метафора и начинается психосоматический процесс. В народе существует уникальная и универсальная формула психотерапии, формула исцеления от сердечных недугов: «Вынь камень из-за пазухи»! Или, как в народной песне поётся: «Тем, кто держит свой камень за пазухой, ох как трудно в деревне у нас…» Казалось бы, всё очень просто! Только, где эта сердцевина, суть человека?
Ответить на этот вопрос мне помогут ещё два сосуда, которые связаны с лёгкими ключами и сердцем, которые являются полыми для лёгких и сердца, то есть проводящими фундаментальные эмоции лёгких и сердца, которые остались единственными неосвещёнными в нашей метафизической анатомии человека (речь идёт о внутренних органах, железы внутренней секреции не порождают своих фундаментальных эмоций, но участвуют в их возникновении). Это – тонкий и толстый кишечники.
Существует эмоциональная энергетическая связь между сердцем и лёгкими, с одной стороны, и тонким кишечником и толстым кишечником, с другой стороны. Но закономерно встаёт вопрос: как может быть такая связь, ведь даже с точки зрения последовательного катарсиса сердце и лёгкие находятся в среднем доме, а кишечники в нижнем доме, рядом с почками, печенью и селезёнкой, мочевым и желчным пузырями и желудком. Если речь идёт о сугубо человеческих эмоциях, формируемых в среднем доме, в лёгких и сердце, в связи с прямохождением человека, в связи с тем, что эти энергетические сосуды находятся выше почек, печени и селезёнки, то как эти эмоции могут проводить толстый и тонкий кишечники? Ответ здесь действительно неоднозначный. С одной стороны, лёгкие эмоции напрямую и не влияют на работу кишечников, как в случае влияния страха, агрессии и обиды на работу мочевого пузыря, желчного пузыря и желудка. Почему? Ответ здесь можно увидеть в том, что это лёгкие эмоции – они и не могут так грубо влиять на соответствующие сосуды, их проводящие. Достаточно того, что эти эмоции сильнейшим образом влияют на сосуды, их формирующие – на лёгкие и сердце, особенно на сердце.
Но, с другой стороны, хочется снова вспомнить отца психоанализа Зигмунда Фрейда. Сугубо человеческие качества сердца и лёгких проявляются в способности отдать безвозмездно, сознательно пожертвовать собой ради будущего, подняться над материальной определенностью, под влиянием внешней среды изменить и улучшить саму внешнюю среду, а не просто защищаться или нападать. Так вот, ещё Фрейд заметил, что жадные люди страдают… запорами. Поносом тоже страдают, по сути, жадные люди, только тогда, когда вынуждены отдавать, не желая того, когда их просто «несёт». По сути, понос и запор – это две стороны одной и той же проблемы у одних и тех же людей. Вот Вам и сакральная связь между сердцем и лёгкими ключами, с одной стороны, и кишечниками, с другой стороны: тонкий кишечник является проводящим энергетическим сосудом качеств сердца, а толстый кишечник является проводящим энергетическим сосудом энергии лёгких.
Сердцу в даосизме соответствует стихия огонь, цвет красный, образ красной птицы, например, феникса, вкус горький. В метафизической анатомии на Группе мы часто используем образ лёгкого огня, в который легко превращается лёгкая вода (путь завершения), или же который образуется вслед за тяжёлым огнём (путь продолжения). Но, в силу специфики самой этой фундаментальной эмоции, всё же проще использовать саму эмоцию – радость. Радость как лёгкая и активная эмоция, радость как самая психосоматическая (и, кстати, соматопсихологическая тоже) эмоция, радость как квинтэссенция пути прохождения всех эмоциональных состояний, радость как движущая энергия целеполагания, радость как завершение важного этапа жизни и переход на следующий этап – феникс сгорает и возрождается в следующей своей ипостаси. Последние два свойства радости будут изложены в соответствующих главах.
***
Пять измерений в дыхании привнесли, можно сказать, революционный скачок в тренинги по голотропному дыханию, они существенно обогатили метод последовательного катарсиса. По сути, пятимерное рассмотрение эмоций, то есть второго катарсиса – эмоционального явилось отдельным методом, который хорошо сочетается с методом последовательного катарсиса.
Напомню, что яркие телесные феномены трёхдневного катарсиса у новичков – спазмы (в основном, в руках и лице), мы рассматриваем как «кристаллизованные» эмоции, сам же эмоциональный катарсис начинается, как только проходит телесная феноменология, то есть дня через три, точнее сказать, не начинается, а обнажается. В то время как сорокадневный ментальный катарсис суть те же эмоции, только уже тончайшие.
Так вот, в свете подхода пяти фундаментальных эмоций, можно утверждать, что «кристаллизованные» эмоции, то есть сильные вибрации в теле, спазмы, судороги, боль и пр. – суть страх, агрессия и обида! Лёгкие эмоции (тоска и радость), в силу своего происхождения, не вносят (или почти не вносят) свою лепту в подобную соматику трёхдневного катарсиса, а начинают проявляться позже как явные эмоции, уже начиная с момента выхода из процесса глубокого дыхания. «Не трожь!», «Не бери!», «Не хватай!», «Не суй в рот!», «Выплюнь каку!» – говорим мы детям, и дети реагируют на эти и подобные наши фразы как на нашу же агрессию, реагируют своими страхом и обидой. И другого выбора у нас почти нет, живя в нашем мире с его агрессивной средой воспитания, нам почти невозможно уберечь детей от наших же подобных запретов, которые и мы сами же впитали с детства: ведь где-то обязательно стоит горячий чайник, где-то находится электрическая розетка, где-то лежит острый нож, где-то валяется брошенная кем-то конфета и т. п. И дети накапливают эти застойные энергии, эти энергетические панцири, перчатки и хари, и прочий хлам в своём теле, стряхнуть который в нашей культурной среде просто нет способов, точнее, эти способы почти утрачены. Отсюда и «культурный шок» на первых сеансах по глубокому дыханию.
Правда, стоит сказать, что подобная информация о фундаментальных эмоциях почти не нужна во время телесных переживаний в руках, лице и прочих частях тела. Даже только мешает. Но она весьма важна уже во время эмоционального катарсиса! И не только во время эмоционального катарсиса, но в течение и после всего сорокадневного цикла. Ведь полезно пересмотреть то, как мы проживаем свои пять фундаментальных эмоций!
Метод последовательного катарсиса уникален тем, что, с одной стороны, даёт инструмент естественного прохождения фундаментальных эмоциональных состояний, от страха до радости, с другой стороны, если естество нарушено где-то на ранних уровнях развития, будь то психодинамические травмы, родовые матрицы, или вообще кармические узлы, даёт конкретный взгляд на то, с чем стоит работать, как стоит дышать.