Проза
Марина Борина-Малхасян
Ногинск – Электросталь
Беззубый Дэн
Дэн родился красивым, белым, с пятнышками. Мама его очень любила, и он думал, что жизнь – это радость. Но потом… Как и почему он остался один, уже не помнит. Пришлось терпеть и удары судьбы, и пинки людей. Он выжил, смог… Но оказался совершенно беззубым в приюте, в закрытой клетке, где не видно ни неба, ни солнца. Он почти забыл как пахнет трава, снег, как журчит вода, бегущая по улицам в апреле… Это все иногда приходило во сне. Но все реже и реже. На самом деле это был даже не приют, а место временного содержания собак, откуда животные периодически исчезают.
Дэна заметили в приюте волонтеры… да и как было не заметить его, такого несчастного…Без зубов в клетке, где постоянно меняются собаки, долго не продержишься. Стали подробнее выяснять, что с ним случилось, и как он попал сюда, как удалось выжить. Оказалось, привела его в этот приют женщина, подобравшая на улице. Просто от безысходности. Денег нет совсем, но, как часто бывает, именно такие люди и отдают последние копейки на тех, кому больше нужно. Именно потому, что знают, как это – жить впроголодь и не купить себе что-то необходимое. Эта же женщина и навещала его там, куда не особо и пускают, договорилась за свои копейки… Конечно, хотелось ей, чтобы нашел он свою семью. Но что она могла сделать? Реклама в газете стоит недёшево, интернета у неё, конечно, не было. Да и дав это объявление, вряд ли найдешь за один раз желающего полюбить беззубика. Тут нужен человек с большим сердцем… В газетах столько объявлений о милых, маленьких, породистых, здоровеньких…
А теперь о том, как Дэн попал к этой женщине…
Собаку били на улице лопатами. Просто так… Он никого не трогал. То ли развлекались, то ли свои обиды на никчемную жизнь пытались выместить на ни в чем не повинном беззащитном существе. Его, почти умирающего, со сломанной челюстью и сломанной лапой, истекающего кровью, отобрали у этих нелюдей случайные прохожие. Но все очевидцы ушли. А помог песику, как это часто бывает, человек, сам нуждающийся в помощи.
Отдав свои последние деньги и заняв позже недостающую сумму у таких же сердобольных подруг, женщина отнесла его в клинику. Там сделали все возможные скидки, учитывая, что собака подобранная, но и те десять тысяч, которые спасительница отдала, были для неё огромной суммой.
Дэн боролся за жизнь и выжил…. Правда, челюсть все-таки оказалась сломанной, часть зубов была выбита или расколота, часть – шаталась. Пришлось удалить почти все, чтобы собака могла хоть как-то кушать потом. Лекарства, капельницы… Беззубый хромающий на одну лапу песик. Небольшая квартирка подобравшей его женщины. Её теплые добрые руки, ненависть соседей, требующих убрать собаку из дома. И клетка… Душная днем, когда есть отопление и холодная ночью, когда отключают электричество. Соседи по камере попались спокойные, такие же несчастные, как и он. С другими ему не удалось бы выжить. Но разве это жизнь? Один и тот же запах беды… В каждой клетке собаки жаловались на судьбу, рассказывая ему свои истории.
Кто-то потерялся и попал в отлов, кто-то жил спокойно и счастливо на улице. Хоть и не всегда была возможность найти косточку или кусок хлеба, но они жили… Видели небо, свет, встречали и добро и зло… А здесь… Клетки, из которых нельзя выйти хоть на минуту. Были среди собак и те, кого принесли бывшие хозяева. Наигрались…
И понял Дэн, что выхода нет… Смирился… Почти не вставал… Лежал… Так прошли лето и осень, зима уже подходила к финалу… А он не знал об этом. Время тянулось, как резина… Нудное и страшное. Были у него минуты радости, когда приходила вылечившая его женщина. Приносила ему кашку, фарш иногда. Сухой корм, который дают собакам в приюте, он есть не мог. Нечем. Он был благодарен за помощь… Но понять, почему его посадили в тюрьму, так и не смог…
И вот фотографии волонтеров дали ему маленький шанс на новую жизнь… Долго я уговаривала опекуншу отпустить Дэна из клетки. Не верила она, что кто-то его такого полюбит. Но всё получилось! Собралась команда людей, которые оплачивали жизнь Дэна вне приюта, искали для него маму-папу.
И маленький шанс стал в итоге доброй любящей семьей для песика, который вспомнил, что можно быть веселым и почти здоровым, хоть и беззубым… Счастья Дэну и всем, кто помогает ближнему!
Кирюша
В этом году отдых был вдвойне приятным. Кроме моря, фруктов и всего прочего на набережной всех встречал чудесный малыш Кирюша – небольшой коротколапый песик, похожий на метиса длинношерстной таксы. Ему радовались все – и взрослые, и дети. Он со всеми общался, вилял хвостиком и улыбался. С детьми играл, со взрослыми, которые этого хотели – тоже. Отдыхающие несли ему из столовой котлетки и мясо, а он как на работе, был каждый день с женщиной, продающей экскурсии на морские прогулки. Спать гордо уходил в одну из палаток, предлагающих мороженое и воду. Что говорить… Все мальчика любили.
И вот последний день нашего отдыха… Идем на пляж. Знакомый охранник говорит, что пару дней назад вывезли по приказу начальства всех мамок со щенками с территории. А сегодня утром Кирюшу. Поверить в это сложно… Подходим к той женщине, с которой он был обычно. Та со слезами на глазах подтверждает, что да, взяли его, доверчивого, на руки и увезли на машине. Куда – не знает. Не защитила, потому что сама не местная, деть его некуда ей. И на работе целый день. Через охранника находим того мужчину, который вывез Кирюшку… Говорит, что он высадил песика на трассе между двумя городами. Там только горы и степь… На некотором расстоянии есть поселок. Понимаем, что прошло уже несколько часов, с собакой могло произойти что угодно… Но Туська говорит – поехали… Собираемся и едем… Красиво… Дорога петляет среди гор. Вокруг – сухая степная растительность, солнце печет… Воды никакой нет… Ищем Кирюшу, останавливая машину в разных местах, зовем его по имени…
На очередном подъеме дороги видим маленькую точку, которая медленно движется прямо посередине трассы. Неужели Кирюшка? За нами на скорости едет еще одна машина и собирается идти на обгон. Туська резко берет вправо, пропуская эту машину, чтобы песик не попал под колеса. Слава Богу, проскочила беда мимо… И движущаяся точка оказалась Кирюшкой… Который несколько часов шел по этой сухой дороге, не зная, куда ему идти. Глазёнки испуганные, непонимающие… Сажаем его в машину, за нами и навстречу – поток машин… Малыш выжил просто чудом.
И становится понятно, почему так часто на трассах встречаются еле идущие «скелеты» собак. Видимо так решают проблему с животными во многих пансионатах повсеместно. Просто вывозят подальше от тех мест, где их кормят и любят. В лучшем случае… За зиму к санаториям, пансионатам прибиваются собаки и кошки, их подкармливают, у них рождаются детки… А в июне начинают очищать территории от тех, кого приручили. Бедные животные, доверяющие людям…
Кирюшке очень повезло, что мы его нашли. А что дальше? На территорию вернуть нельзя. Через таможню без паспорта и справки не пустят. В ветклиниках – выходной. Пишем плакат, надеясь найти тех, кто возьмет мальчика. СПАСИТЕ КИРЮШКУ! Описываем ситуацию ниже призыва. Помыли мальчика, обработали от блох. Ошейники и поводки в курортном городке не продаются… Купили веревочку, соорудили из неё что-то типа ошейника с привязью. На «поводке», как оказалось, ходит отлично. Никто не откликнулся на наши призывы…
Берем Кирюху с собой, в машину. Он умница. Ведет себя отлично. Правда, укачался по дороге. Но не лает, не скулит, облизывает руки… С ужасом думаю, что будет, если на границе нас завернут. Выпускать малыша там? А для чего спасали?
Ехать обратно и в течение месяца делать необходимые прививки? Но всем на работу…
Через таможню удалось его провезти… До сих пор не верится в это. Как именно – это отдельная история… Но Кирюшка всё понял и сидел тише мышки.
Мы спрятали его между вещами, надеялись, что таможенники не будут осматривать машину. Но не тут то было…Только мы подъехали к пропускному пункту, как четверо парней в форме открыли все двери нашего микроавтобуса и попросили нас выйти. До сих пор остается загадкой, как веселый жизнерадостный песик понял, что нельзя выходить, лаять, привлекать к себе внимание, когда на всех прошлых остановках он радостно шел гулять на поводочке-верёвке, кушал и пил водичку. Мы все стояли, затаив дыхание, пока таможенники трогали вещи в машине, спрашивая, что здесь, а что там…Один раз рыжий Кирюшкин нос показался в щели около двери, тут же скрылся, благо, стражи порядка его не успели заметить. Ура!!! Получилось! Кирюшка в очередной раз спасен! В Москву приехали уже вечером. Наталья отвезла нашего путешественника на передержку. Когда уходила, он собирался идти с ней… Преданный малыш…
Мальчик просто замечательный. Умный, симпатичный, ласковый, добродушный… Играл и дружил с кошками на набережной. Ну нет у него недостатков… И хозяина не было. Общий – значит, ничей….. Кирюха долго, наверное, не мог понять, куда он попал с моря, где чистейший воздух и парк с цветами, красивыми деревьями и добрыми людьми, которые его предали. Пытались мы поискать ему семью там. Но слишком мало времени было…
Пришлось искать доверчивому и благодарному Кирюшке самого лучшего хозяина здесь. Нашли! В частном доме с большим участком, где он может гулять и радоваться. Жаль только, море оттуда не видно… И хочется спросить… У кого – не знаю… Да и вопрос, видимо, риторический… До каких же пор люди будут так жестоко относиться к разумным существам… Особенно к тем, которые никогда не предадут…
Остается верить, что когда-нибудь всё будет по-другому…
А Кирюшке – счастья!
Евгений Бузни
Москва
Мысли над пропастью (рассказ)
География – это не только учебник. Вернее учебник вообще не география, а лишь небольшое введение к ней. Настоящая география познаётся ногами, протаптывающими тропы, руками, строящими мосты через горные реки, глазами, ощупывающими бескрайние просторы Родины. Она начинается на крышах домов самодельными телескопами, обращёнными в заманчивое небо с его неисчислимыми звёздами, планетами, галактиками.
География изучается по сожжённым кострам, испеченной картошке, походным песням. И когда сквозь палаточное оконце едва просвечивают звёздные глаза созвездия Большой медведицы, ноги стиснуты чьими-то рюкзаками, а со всех сторон наваливается тяжёлое дыхание леса, тогда в голове начинают кружиться серые скалы и голубые озёра, зелёные виноградники и мрачные чёрные пещеры. Сердце то замирает от страха, то начинает выстукивать походный ритм. Потом всё путается, расплывается и остаётся что-то монотонное, мешающее спать…
– Петя! Петя! Да проснись же, наконец!
– А? Что?
Первое мгновение ему казалось, что он ещё в палатке, но вспыхнувшая голубым светом настольная лампа сразу привела в себя, и он понял, что находится дома.
– Петя! – голос жены был тревожным. – Слышишь, стучит кто-то? Пойди и узнай кто. Только не открывай сразу. Может, пьяный какой?
– Откуда пьяный в такую ночь? – пробормотал недовольно в ответ, набрасывая халат и подходя к двери, но всё же спросил не открывая:
– Кто там?
– Пётр Сергеевич здесь живёт? Это из милиции. Откройте, пожалуйста. – Пробасил чей-то незнакомый голос за дверью.
Через секунду невысокий, но крепкий парень в форме лейтенанта милиции быстро вошёл в прихожую и, извинившись за столь позднее вторжение, начал торопливо объяснять, что он дежурный по управлению, ему только что позвонили с метеостанции Ай-Петринского плато и сообщили, что группа туристов оказалась в горах, и их руководитель упал со скалы, но, может быть, ещё живой и его нужно срочно спасать.
– А вы, Пётр Сергеевич, – добавил он в заключение, – единственный, кто зарегистрирован у нас горноспасателем. Если задержитесь, позвоним в вашу школу, так что урок, если у вас есть, отменят.
Последнее замечание, очевидно, не было услышано, так как Пётр Сергеевич уже копался в гардеробе, вытаскивая спортивный костюм, брюки, ватную куртку. Дальнейший разговор состоял из коротких, быстрых, как пули, фраз:
– Погода на яйле?
– Метель. Сильный ветер. Мороз пятнадцать градусов.
– А чёрт! Район?
– Точно не знаю. Кажется над водопадом Учан-Су.
– Кто упал? Фамилия.
– Перенеев. Экскурсовод турбазы.
– Володька?! Ритунь, горные ботинки! Ты слышишь, Володька упал? Как же это он? Подробности не знаете?
Лейтенант отвечал из прихожей, боясь войти в комнату, где, как он понимал, люди только что спали и жена, очевидно неодета:
– Связь очень плохая. Почти ничего не было слышно. Так что подробностей пока нет.
– Кто поедет со мной? Ритунь, верёвку из кладовки достань, пожалуйста.
– Поедете на ГАЗ-69 с врачом из скорой помощи. Он вас ждёт в машине. Туристы на метеостанции. Они всё расскажут и помогут.
– Сколько их там?
– Человек пять.
Могучего телосложения лейтенанту милиции, на которого и форму трудно было подыскать по размеру, странно было думать о худощавом невысоком человеке, необыкновенно быстро по-военному одевшемуся, что именно он собирается ехать кого-то спасать. Что он может с его-то силой учителя географии? Туда бы в горы таких силачей как он сам да несколько. Но дежурство по городу не прервёшь. Это тоже важно. Да и гор он не знает. А этот учитель, очевидно, с горами на ты, поскольку и тени сомнения не возникло в его действиях. Да и не выглядит слабым. Худые-то они жилистые, крепкие.
Пётр Сергеевич наливал коньяк во фляжку из высокого графинчика. Жена, в наскоро наброшенном халате, всё время молча бегавшая то на кухню, то в кладовую, то на веранду, бросила на ходу милиционеру:
– Да вы не стойте там, проходите в комнату.
По фигуре она была под стать мужу, только, что естественно, по-женски выглядела нежной и хрупкой. Лейтенанту даже показалось, что видел её где-то, и, напрягши память, вспомнил, что недавно восхищался её игрой на сцене народного театра. Это красивое лицо трудно было забыть.
Заворачивая в газету большой кусок колбасы, сыр и половину буханки чёрного хлеба, Рита подняла глаза на мужа:
– Только я тебя прошу, Петя…
Взгляд был настолько выразительным, что продолжать фразу не было необходимости. Пётр Сергеевич смущённо опустил голову, говоря:
– Знаю, знаю, что ты хочешь сказать. Я не каменный и тоже могу разбиться. Буду осторожен. Но ведь Володька. Вдруг он ещё жив.
Ночные поиски решительно ничего не дали. Яйла гудела под порывами ветра. Не сдерживаемая ни одним деревцем метель носилась по плато, ища себе жертвы, засыпая снегом всё, что встречалось на пути. Ни машина, ни люди не могли двигаться далеко вперёд, не опасаясь свалиться неожиданно в пропасть, которую можно было бы просто не заметить, когда всё кругом бело. И всё же они ездили, ходили, пытались перекричать метель, прислушивались в ожидании чуда: а вдруг он выполз сам и находится где-то рядом? Но чуда не было.
К утру метель успокоилась. Светало. Пётр Сергеевич уже в который раз просил группу туристов, которых вёл Перенеев, вспомнить дополнительные подробности о пути, по которому они шли.
Их было пятеро: три женщины и двое мужчин. Кроме их провожатого Володи, никто в горах раньше не бывал, потому никто не мог точно рассказать, как они, идя из посёлка Счастливое, очутившись на практически бездорожной заснеженной яйле, пытались найти вехи, о которых говорил Перенеев, то есть столбики из камней, указывающих перевал. Володя вёл, и они шли за ним, мечтая о скором спуске, потому что там, как он обещал, не будет ветра.
Потом он остановил их, а сам пошёл к краю яйлы, чтобы сверху увидеть место, где может проходить тропа. Кто бывал в горах зимой, понимает, что покрытые снегом возвышенности очень похожи друг на друга. Кажется, что вот ты уже подходишь к той вершине, с которой увидишь далеко внизу Ялту, но с трудом добравшись до макушки холма, убеждаешься в том, что ошибся: перед тобой ещё яйла и новые вершины, опять нужно спускаться и подниматься вновь.
В этот раз они таки подошли к краю яйлы. Но Володя остановил туристов вовремя, а сам решил подойти поближе. Как он объяснял спутникам, по всему периметру яйла подпирается, как крепость высокими неприступными скалами. Подняться на яйлу даже в летнее время можно практически только по тропам, едва заметным у выхода на плато. Для того и проложены через всю яйлу длинные вереницы опознавательных вех, сложенных из груд камней, которые неопытный турист примет за случайные нагромождения, а не за указательные знаки.
Неожиданно выпавший ранний снег и продолжавшаяся метель не позволяли распознать издали груды сложенных камней. Потому Володя и пошёл к самому краю яйлы, чтобы увидеть обстановку сверху. Но опасны снежные покровы тем, что не видно, находится ли под покровом твёрдая почва или он навис слипшимся козырьком над бездной. Пиренеев ступил на такой козырёк и сорвался вниз.
Компания туристов, сама рискуя сорваться вслед за руководителем, бросилась к краю и видела сверху, как их гид, цепляясь за ребристую стену скалы своим огромным рюкзаком, упал на менее крутую поверхность, что-то вроде перекошенной площадки, тяжело прокатился по ней и остановился, благодаря тому же рюкзаку, упёршемуся в какие-то тощие кустики, торчащие из снега.
Они хотели пробраться к нему сбоку и, поддерживая друг друга, даже спустились почти на тот же уровень, но подобраться к площадке, зависшей над пропастью, без специального снаряжения и опыта оказалось невозможным.
Пиренеев сам, увидев их, закричал, чтобы они не смели идти дальше, а выбирались скорее наверх и шли на метеостанцию за помощью. Двигаться Володя почему-то не мог, лишь слегка поворачивал голову. Он рассказал им, как найти метеостанцию, и они поспешили уйти. А чтобы заметить место, они бросили в снег перчатки и долго видели их чернеющие точки на белоснежном покрове.
Пётр Сергеевич не мог спокойно слушать об этих перчатках. Как могли они, эти взрослые люди, не сообразить, что теперь, занесенные слоем снега перчатки даже собака не найдёт по запаху? Неужели не могли они скатать снежную бабу или просто столб из снега, который можно было бы увидеть даже в темноте? И вот теперь, когда наступило утро, он должен соображать или интуитивно догадываться, куда мог повести группу в снежную погоду его товарищ, хорошо знавший что такое яйла с её вечными капризами.
Они сели в машину и поехали, пока позволяло предполагаемое ровное место. Дальше пошли пешком.
Сколько выступов, сколько скал на подступах к величественному зрелищу, открывающемуся тем, кто их осилит на пути к яйле! Нет, нелегко подняться на могучую крепость природы. Тут и сила нужна, и мужество не сдаться, и ловкость. Может, потому люди и стремятся на высокогорное плато, чтобы увидеть богатство яйлы, вдохнуть на высоте чистый воздух и почувствовать себя сильнее, мудрее, возвышеннее.
Но каждый год остаются в горах жертвы незнания, неумения, жертвы случая. Как помочь избежать их? Как найти в море скал, занесенную снегом фигурку человека?
Помогла интуиция. Какая-то сила тянула Петра Сергеевича именно к этому выступу в районе водопада Учан-Су. Казалось ему, что Володя должен был вести к Узеньбашской тропе, но мог же оказаться и возле Штангеевской. И хоть спутники уверяли в один голос, что не помнят этого места, Пётр Сергеевич решил посмотреть здесь. Первый раз в горах эти люди, измученные ночными поисками, уставшие до смерти, что они могли сейчас вспомнить?
Долго всматривался он в маленький холмик внизу, пока убедился, что это человек. Раздался вздох облегчения, но не был он радостным. Не очень приятно вытаскивать покойника, хоть и искали его столько времени. А в том, что упавший со скалы и пролежавший всю ночь в снегу человек замёрз и больше не встанет, никто не сомневался.
Приготовления были недолгими. Пётр Сергеевич снял с пояса верёвку, показал, как её держать, когда он будет спускаться, чтобы не ударить его о скалу, надел рюкзак, обвязался, как положено, чтобы верёвка шла от пояса перед лицом, и начал спуск.
Как оказалось, верёвка была не достаточно длинна. Её хватило только до площадки, на которой лежал Пиренеев, но не до него самого. Стало быть, дальше придётся идти без страховки. Этого он не ожидал. Отвязался и присел на минутку, оценивая обстановку.
Перед ним километрах в десяти по прямой лежала Ялта, едва просматривавшаяся сквозь проплывавшие облака. Моря не было видно вовсе, как и небо, скрывавшееся за тучами. Будь это лето, довелось бы восхищаться неописуемой красотой. Да и сейчас было бы не плохо при других обстоятельствах. Всё-таки, когда оказываешься выше облаков, возникает волшебное ощущение присутствия в раю. Если бы, конечно, не то, что предстояло сейчас.
Спуск до края площадки был крут. Дальше пропасть. Самому бы не свалиться. Вспомнились глаза Риты. Как чувствовала. Да, надо быть осторожным. Конечно, когда идёшь к живому человеку, не так задумываешься, мысли летят, решения принимаются мгновенно, почти автоматически, а тут… Не очень-то приятно вытаскивать ледяное тело. Одно сознание того, что твой бывший товарищ никогда больше с тобой не заговорит, само по себе страшно. Но ведь он жил, любил, что-то делал, был частью общей жизни и теперь должен быть похоронен с честью. Таков обычай у людей – помнить каждого и каждому положить цветок на могилу, смоченный слезами памяти.
Секунды, ушедшие на эти мысли, показались вечностью тем, кто остался наверху. Но вот Пётр Сергеевич начал медленный спуск, осторожно, почти символически держась за хрупкие веточки торчащих из снега кустиков. Кто-кто, а учитель географии, исходивший немало троп по горам Крыма, не раз спускавшийся в самые труднодоступные места, открывая новые пещеры и гроты, хорошо знал цену таким кустикам, что могут легко надломиться в мороз или вовсе вырваться из неглубокой почвы. Хотя если это молодая поросль крымской сосны, то корнями она держится очень крепко. Тут уж надо различать, что, где и как растёт. Пётр Сергеевич это умел и тому учил своих учеников в походах.
Когда спускаешься вниз по склону горы, не видишь сверху ни зацепов, ни выступов. Такова специфика спуска. Земля кажется гладкой. А тут ещё снег всё покрыл. Дополнительная сложность. Но горные ботинки не первый раз выручали своего хозяина, находя на ощупь неровности там, где их вовсе не видел глаз.
Из плена висящих туч над самой Ялтой неожиданно вырвалось солнце и начало слепить глаза. «Ещё новость, – подумал с досадой Пётр Сергеевич. – Пришло ясно солнышко совсем некстати. Да, но это значит, что уже восьмой час. Теперь внимание, как бы не столкнуть случайно рюкзак Володи, на котором он, кажется, держится».
Конец ознакомительного фрагмента.