Гоголь и среда пребывания. Глава 2. Филарет, митрополит Московский, и его творения (Н. В. Большакова, 2017)

Рече Мариам: Се Раба Господня, буди Мне по глаголу твоему (Лк. 1:38). Вот слова земные, но которые, подобно небесным, чище искушенного сребра, вожделеннее злата, ценнее драгоценных камней. Вот сокровище, которого пять тысяч лет небеса искали на земле и которое открыть послан был один из ближайших предстоятелей Небесного Престола!

Подлинно, Архангел Гавриил не только принес Деве Марии слово Божественного благовещения, но и взыскал услышать от Нее слово соответствия. Когда он произнес только слово приветствия: Радуйся, благодатная: Господь с Тобою, благословенна Ты в женах, – благовещение о Спасителе мира почти уже совершилось, потому что сим ознаменована и указана Матерь Господня. Но как Дева смутилась и, размышляя, молчала; то Архангел продолжил и усилил слово благовещения; Родиши Сына; – Сей будет велий, и Сын Вышняго наречется: – Царствию Его не будет конца. Теперь благовещение со стороны Архангела решительно совершилось: но еще он не почитает дела своего посольства конченным, потому что не то, которого ждет, слышит слово: Како будет сие, идеже мужа не знаю? – Наконец он разрешает вопрос: Дух Святый найдет на Тя, – и получает взыскуемый ответ: Се Раба Господня: буди Мне по глаголу твоему. И вот искомое сокровище открыто. Радостным благовещением от неба приобретено благовещение от земли небу, взаимно вожделенное. Небесное посольство совершенно достигло своей цели. И отъиде от Нея Ангел.

Что же это значит? – Что значит, что воплощение Сына Божия предваряет небесным благовещением и что сие благовещение не только изрекается вседержавной волей Господа, но и взыскует соизволения Рабы Его? Разве Вседержитель не властен действовать, не предваряя и не ожидая соизволения? Для чего так нужны небу сии земные слова: Се Раба Господня: буди Мне по глаголу твоему? – Нужно сие было и для достоинства Матери Господней, и для самого воплощения Бога Слова.

Никто не станет сомневаться в том, что для избрания быть Матерью Господней требовалось в избираемой высочайшее возможное на земле достоинство. Но в чем состоять может достоинство существа разумного и свободного, если не в чистых и возвышенных воззрениях ума и движениях свободной воли? Надлежало дать им место, чтобы основалось, утвердилось и, к утешению и назиданию нашему, явилось в Деве Марии достоинство Матери Господней. Ее смущение от высокого Архангелова приветствия было движение души глубоко смиренной. Удержание сего смущения в молчаливом размышлении знаменовало мудрость, твердость и спокойное величие духа. В вопросе: Како будет сие, идеже мужа не знаю? – проявлялась неизменная любовь к чистоте девства. Наконец, в решительном изречении: Се Раба Господня, буди Мне по глаголу твоему, – изрекло себя послушание веры.

Если, как учит Апостол, верою вселяется в сердца Христос (Еф. 3:17), уже приблизившийся к человечеству и приобщившийся оного воплощением: то сколь превосходнейшая и крепчайшая вера потребна была Деве Марии, чтобы первоначально воплощением вселился в Нее Сын Божий, так еще не близкий к человечеству, и по недоступной ни для какой твари высоте Своего Божества, и по причине средостения, которое грех поставил между Божеством и человечеством! И обрелась в Ней такая вера, и соделала для Нее возможным чистое и совершенное послушание – призванию непостижимому послушание без сомнения, призванию безмерно высокому послушание без превозношения. И сие послушание преклонило душу Ее под осенение Духа Святого, соединило волю Ее с волей Божией, отверзло сердце Ее для входа силы Вышнего. И Вечный Свет пришел и засветил в Ней жизнь, новую не только для земли, но и для неба, небесную в земной, вечную во временной, Божескую в человеческой, всеоживляющую в умирающей. И Слово плоть бысть, и вселися в ны.

Дивны дела Твоя, Господи! Дивны Твоя тайны, Богородице! Кто слышит Твой тихий глагол в Твоей затворенной молитвенной храмине? Кто провидит, какие огромные дела ведет за собой Твое малое слово? Мир ощущает ли сию минуту, в которую делается перелом всецелой судьбы его, в которую изменяются отношения между землей и небом? Знает ли мечтающий о всемирном владычестве Рим, что в одной из дальних областей его некая дщерь царей, называющая себя Рабой Господней, изрекла приговор, который готовит миру нового, лучшего, высочайшего Владыку, а Риму – разрушение гордого и своенравного владычества? Гадают ли славные прорицалища языческих народов, что из уст безвестной Девы излетело прорицание, которое заставит их умолкнуть, низринет кумиры и кумирницы, прекратит кровавые жертвы, уничтожит кровожадных жрецов? Домышляются ли мудрецы мира, что на глас евреянки сходит с неба неведомая дотоле Премудрость, Которая обуит (низвергнет. – Н. Б.) премудрость премудрых и разум разумных отвергнет, но младенцам откроет тайны, для мудрецов непостижимые? Что я говорю? – Иерусалим и колена Израилевы, которые от дальних предков знают и хранят обетование Божие о великом Избавителе и Умиротворителе, и безспрестани день и нощь служаще надеются доити (Деян. 24:7) до исполнения, – дослужились ли они до познания, что, пройдя обширную область обетования, в сей день или в сию нощь внезапно приблизились они к пределу исполнения и что предел сей поставлен в Назарете? Книжники, которые столько раз читали в книге Исаии: Се Дева во чреве зачнет и родит Сына, и наречеши имя Ему Еммануил, и едва ли не столько же раз недоумевали о сем, – думают ли они, что провиденная Пророком Дева и уразумела уже сие пророчество, и готовится исполнить оное? Знает ли хотя праведный Иосиф, уже не совсем чуждый тайнам Приснодевы, как обручивший Ее себе с тем, чтобы Ей пребыть Девою, – знает ли, что вслед за сим Она обручается Духу Святому, чтобы соделаться Матерью Господа? В целом мире никому, кроме единой, неведомо благовещение Архангелово, когда оно совершается: а оно долженствует огласить весь мир, когда совершится. И, услышав равно простые, по-видимому, слова благовещения Мариина: Се Раба Господня: буди Мне по глаголу твоему, – кто исчерпал бы весь их разум, ощутил бы всю их силу? А их разум сливается с бездной разума Божия и объемлет время и вечность; их слава сопрягается с силой Вышнего, и преобразит землю, и наполнит небо. – Смиритесь, пытливые исследователи! Чудитесь и радуйтесь, смиренные созерцатели! Брось, кичливый разум, ломкие оружия своевольного мудрования и возлюби свободный плен веры!

Ты же, благомысленно ищущая своего спасения душа, вразуми себя словом и примером Преблагословенной Девы, как высоко возводит, как многое совершает, как совершенно благоугождает Богу скромная и неблистательная, по-видимому, добродетель – послушание веры.

Послушание, по имени своему, есть последование тому, что слышим как наставление или как повеление. Но в высшем, существенном, духовном значении под именем послушания разумеется последование воли человеческой, как сотворенной и зависимой, воле Божией, как творческой и вседержавной.

Из сего понятия тотчас открывается обязанность, польза и важность послушания.

Твари ли восставать против Творца? Рабу ли земному воздвигать мятеж против Небесного Владыки? Не совсем омраченный разум, не совсем ожесточенное сердце общими силами отражают сию нелепую несообразность. Разум и сердце согласно изрекают обязанность послушания воли человеческой воле Божией.

Воля Божия непогрешительна. Следовательно, послушание воле Божией должно предохранить или избавить человека от погрешностей и заблуждений.

Воля Божия всеблагая. Следственно, послушание воле Божией должно вести человека ко всему благому.

Тварь без Творца есть ничто. Силою только Творца она есть нечто. Что же будет значить воля человека, если она не прилепится к воле Божией послушанием, если отторгнется от нее непослушанием?

Некогда первый человек блаженствовал: почему? – Потому что последовал всеблагой воле Божией. Он пал с высоты своего блаженства: каким образом? – Его воля отпала от воли Божией и впала в чувственные пожелания. Преслушание, грех, смерть: это звенья одной цепи. Взявшийся за первое звено влечет сам к себе последнее – и, о если бы всегда не более, как только сам к себе! Напротив, ослушанием единаго человека грешни быша мнози (Рим. 5:19). Единем человеком грех в мир вниде, и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде (12).

Надобно ли врачевать от всеобщей смертоносной болезни бедное человечество? – Можно догадаться, что весьма нужный врачебный прием должно составлять то качество, утрата которого была началом болезни, то есть послушание. С сим точно врачеством и пришел на землю Небесный Врач. Смотрите, как Он, будучи Сам безболезнен, в Самом Себе приготовляет врачевство для больного рода человеческого и как врачует его – именно послушанием. Смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Фил. 2:8). Послушанием Единаго праведни будут мнози (Рим. 5:19). Аще и Сын бяше, обаче навыче от их, яже пострада, послушанию, и совершився бысть всем послушающим Его виновен спасения вечного (Евр. 5: 8–9).

Есть послушание любви, послушание страха, послушание веры. В начале человек жил, как сладкой пищей, послушанием любви к Богу всеблагому и всесовершенному. Но после того, как сию блаженную жизнь отравил он вкушением запрещенного, ему нужно, как врачество, иногда не без горечи, употреблять послушание страха пред Богом, праведным Судией, и потом послушание веры в Бога и Христа, Помилователя, Исцелителя и Спасителя, дабы, наконец, по мере исцеления, вновь питаться сладкой и бессмертной пищей – послушанием любви. Так от послушания зависит духовная жизнь человека и христианина, почему слово апостольское и нарицает христиан чадами послушания (1 Пет. 1:14).

Если бы мысль питаться и жить послушанием показалась кому только представлением воображения, изысканным и преувеличенным, а не представлением ума, почерпнутым из существа дела: таковой пусть вспомнит изречение непогрешительного Учителя, в слове Которого нельзя предполагать изысканности или преувеличения. Аз есмь лоза, вы же рождие; и иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног: яко без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15:5). Как это сделать, чтобы человек был во Христе, и Христос в человеке, чтобы человек соединился со Христом, подобно как с виноградной лозой ветвь ее? – Не иначе можно, как послушанием веры, свободной преданностью сердца и безмолвно покорной воли человека вседействующей воле Христовой. Таким образом, послушание веры действительно вводит в человека силу и жизнь Христову, почему и деятельность такого человека нередко бывает далеко возвышеннее и могущественнее обыкновенной, свойственной человеку деятельности.

Неразумевающий или ищущий отговорки может сказать: как можно даже жить, то есть непрестанно заниматься послушанием воле Божией? Неужели не оставить места своей воле, которая от природы есть и которой уничтожить невозможно? И можно ли в каждую минуту знать волю Божию? Счастливы избранные, к которым для сего Бог посылал Своих вестников, но и для избранных такие случаи были редки. Кто говорит таким образом, тот доказывает не то, что дело совершенного послушания неудобно, а то, что не упражняющийся в деле не знает, как оно делается.

Если искренне желаешь знать волю Божию, есть и для тебя Ангел, который близок и готов. Это твоя совесть. Внимай совести твоей, не заглушай тонкого гласа ее шумом страстей твоих – и будет открываться тебе воля Божия, и будешь на пути послушания. Есть и более удостоверительное и более полное возвещение воли Божией, которое можешь читать в священных книгах, слышать в церкви, видеть в примерах святых. Внимай сему, и воля Божия более уяснится тебе, и послушание сделается более удобным и верным.

Все в мире происходит под управлением Провидения Божия, и, следственно, все по воле Божией, поскольку не по воле человеческой. Итак, во всем, что тебя постигает, можешь познавать волю Божию. Приходит благополучие и благовествует тебе волю Божию, чтобы ты благодарил Бога. Приходит бедствие и возвещает тебе волю Божию, чтобы ты терпел. И послушание может являться не только в том, чтобы действовать по воле Божией, но и в том, если не действуешь против воли Божией, и наипаче, если безропотно страждешь по воле Божией. Умей вестнику высшего жребия сказать смиренно: Буди мне по глаголу твоему. Но учись также и при виде креста сказать великодушно: Не якоже аз хощу, но якоже Ты, Отче Небесный!

Впрочем, хотя истина и добродетель доступны всем, однако никак не излишни, а часто необходимы особые учителя, по роду знания, особые руководители, по роду подвигов. Так и для успеха в духовном послушании, поскольку можешь, поскольку внутренне чувствуешь особенную нужду, избери себе особенного наставника, сведущего и опытного в сей науке, благословенного на сие служение, которого слово сильно жизнью, светло молитвой, охранено от заблуждения смирением. Покори ему свою волю ради Бога: и воля Бога Небесного сойдет к тебе на землю, и твое простое земное послушание будет достигать до неба, по реченному к истинным и законным наставникам от Дающего пастырей и учителей: Слушаяй вас, Мене слушает.

Правда, послушание Богу посредством человека издревле вынесло свои училища из жизни обыкновенной, отделило их от общежития мирского, создало себе особые обители, в которых и приносило и приносит свои плоды для неба и для земли. Но наука, которую преподавать удобнейшим признано в тишине загородной, должна ли потому считаться совсем ненужной и безполезной для города?

Сыны века сего желают все больше и больше простора собственной воле. К чему сие ведет? – Не к тому ли, что некогда предсказывал Пророк: Будут людие, аки жрец, и раб, аки господин, и раба, аки госпожа: будет купуяй, яко продаяй, и взаим емляй, аки заимодавец. (Ис. 24:2)? Но что будет во время сего неограниченного простора собственной воли? – Пророк сказует: Се Господь рассыплет вселенную и опустошит ю. То есть Он попустит своеволию наказать самому себя теми беспорядками, которые оно производит.

И после всех временных наказаний, знаете ли, что даст пищу адскому огню? Ничто более, как собственная воля с ее порождениями, то есть грехами. Отложите собственную волю, и ад не найдет в вас для себя пищи. Восприимите волю Божию, и приимете в себя небо, доколе оно вас в себя приимет. Где воля Божия, там небо.

Но легко ли расстаться со свободой, которая человеку естественна? – Кто требует от тебя, чтобы ты расстался со свободой? Бог даровал тебе свободу, чтобы ты свободно сделал выбор между злом и добром, между тварию и Творцом, между собой и Богом. Если изберешь себя, тварь, зло – пойдешь в плен самолюбия, тварей, зла. Если изберешь и непрестанно будешь избирать добро, Бога и Его волю – не утратишь, а утвердишь и расширишь свою свободу. Идеже бо Дух Господень, ту свобода (2 Кор. 3:17).

Но легко ли иногда преломить собственную волю? – Иногда трудно, иногда легко, смотря по тому, как ты сам себе делаешь сие трудным или легким. Когда ты хочешь исполнить волю возлюбленного отца или матери – не легко ли тебе забывать свою волю, не приятно ли даже приносить ее в жертву. Кто препятствует тебе посредством веры и любви сделаться сыном Божиим и сделать себе сладостным послушание воле Отца Небесного?

Отче наш, Иже еси на небесех! Да будет воля Твоя во всех нас. Аминь.

С. 69–75.

Христос воскресе!

Уже провели мы несколько торжественных и знаменательных часов величайшего из праздников. Приходит на мысль спросить: довольно ли поняты нами самые первые минуты сего торжества? – Возвратимся от сего светлого дня к прошедшей, сперва темной, а потом не менее дня светлой ночи, и размыслим о том, что происходило.

В полночь поспешила собрать нас Церковь для начатия торжества. Почему так? – Потому что желательно было, сколько можно, сблизить начинательное время празднования с временем празднуемого, то есть Воскресения Христова. Время сие не совершенно нам открыто. Когда мироносицы при восхождении солнца пришли ко гробу Господню, он уже был открыт и Ангелы возвещали воскресение Христово, уже совершившееся. Гораздо ранее потряслась около гроба Господня земля, Ангел отвалил от гроба камень и светом своего явления привел в ужас и тем удалил стражей, чтобы открыть мироносицам и апостолам свободный доступ ко гробу. Еще ранее совершилось воскресение: поскольку оно совершилось еще при запечатанном гробе, как свидетельствует хранительница Христовых тайн святая Церковь; но только не прежде полуночи, поскольку оно, по предречению Господню, долженствовало быть тридневное, и потому войти хотя в первые послеполуночные часы дня после субботнего. В сих-то часах сокрытую беспримерно высокую и чудесную минуту воскресения желали мы уловить началом нашего торжества, чтобы праздник, по возможности, составлял едино с празднуемым событием, так как и празднующие призываются быть едино со Творцом праздника.

Непосредственно пред вступлением в торжество Христова Воскресения мы воспели песнь тридневного погребения Христова. Для чего сие? – Во-первых, и здесь порядок воспоминаний следовал порядку воспоминаемых событий; поскольку воскресение Христово явилось из состояния тридневного погребения Христова. Во-вторых, пред самой радостью возбужденная благочестивая печаль должна была приготовить к более правильному и ясному сознанию и живому ощущению следующей за ней Божественной радости.

К торжеству приступили мы песнею, в которой исповедали, что Воскресение Христово Ангелы поют на небесех, потом и себе просили благодати славить оное чистым сердцем; и сия песнь вначале возглашена в затворенном алтаре, когда церковь еще молчала. Что значит сей чин? – И здесь видно последование событию. Ангелы узнали и прославили Воскресение Христово прежде человеков: ибо человеки узнали оное вначале от Ангелов. Небо не отверзлось видимо для земли, когда Христос отверз оное невидимо, силою Креста Своего и, вместе с Воскресением Своим, ввел в оное патриархов, пророков и святых ветхозаветных, при славословии Ангелов.

Верою, а не видением знаем мы сей торжественный крестный ход Церкви Небесной и, чтобы наше знание о нем было не слишком темно и образовательное подражание оному в Церкви земной не слишком мертво, для сего имеем нужду просить от Христа Бога благодати и чистого сердца; потому что чистые сердцем Бога узрят (Мф. 5:8).

Испросив от Самого воскресшего Христа помощь, чтобы достойно славить Его, мы начали славить Его весьма необыкновенным чином. Оставив алтарь и храм, мы остановились в ночи, на западе, пред затворенными вратами храма; и там возгласили первое славословие Пресвятой Троице и Христу Воскресшему. Кадило и крест отверзли нам врата храма, и тогда из тьмы внешней вошли мы в его внутренний свет и неудержимо предались восторгам праздника.

Здесь видны такие необычайности, что их надлежало бы признать несообразностями, если бы не предположить в них сокровенного и глубокого знаменования. Какое же это знаменование? – То самое, которое мы отчасти уже указали. В видимых действиях Церкви земной по возможности начертать образ невидимого торжества Церкви Небесной.

Это есть древний и высокий закон церковного Богослужения, чтобы в нем представлялись образы небесного. Так, святой апостол Павел о ветхозаветных священниках писал, что они образу и степени[9] служат небесных (Евр. 8:5). Христианская Церковь ближе к небесному, нежели ветхозаветная. Ветхозаветная представляла большей частью образцы нисхождения небесного на землю – воплощения Сына Божия: христианская, после сошествия Его на землю, наипаче должна представлять то, как Он, по выражению пророка, возшел на высоту, пленил плен (Пс. 67:19), или, яснее сказать, пленников и рабов ада уловил и извел в свободу и блаженство, приял даяния в человецех, то есть Своею крестной заслугой приобрел человекам право на благодатные дары Духа Святого.

Воскресение и восхождение Христово началось не от гроба только, но и от ада; ибо, по крестной смерти Своей, Он был, как исповедует Церковь, «во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог. Даже до ада низшел Он, и тамо сущую тму разрушил». До сего, хотя патриархи, пророки и праведники Ветхого Завета не были погружены в глубокой тьме, в которой погрязают неверующие и нечестивые; однако и не выходили из сени смертной, и не наслаждались полным светом. Они имели семя света, то есть веру во Христа грядущего; но только Его действительное к ним пришествие и прикосновение Божественного света Его могло засветить их светильники светом истинной небесной жизни. Их души, как мудрые девы, были близ дверей небесного чертога; но только ключ Давидов мог отпереть сии двери; только Жених Небесный, Который из сих дверей вышел, мог войти в них обратно и ввести за Собой сынов брачных. Итак, Спаситель мира после того, как в видимом мире распялся и умер, в мире невидимом даже до ада нисшел, и души верных озарил, и от сени смертной извел их, и двери рая и неба им отверз; и, паки в видимом мире, «свет Воскресения показал».

Не примечаете ли теперь, каким образом сие невидимое Церковь соединила с сим видимым и одно в другом изобразила? Как бы вместе с обитателями невидимого мира, на западе, во мраке ночи, как бы в сени смертной, стояли мы пред затворенными вратами храма, как бы пред затворенными вратами рая. Чрез сие Церковь хотела сказать нам: так было до Воскресения Христова, и так было бы вечно без Воскресения Христова. Потом славословие Пресвятой Троицы и Христа Воскресшего, крест и кадило нам отворили врата храма, как бы врата рая и неба. Чрез сии знамения Церковь сказала нам: так благодать Пресвятой Троицы и имя и сила Христа Воскресшего, вера и молитва отверзают врата рая и неба. Горящие свечи в руках наших не только знаменовали свет Воскресения, но в то же время напоминали нам о мудрых девах и возбуждали к готовности, со светом веры, с елеем мира, любви и милосердия, встретить второе, славное пришествие Небесного Жениха в полунощи времен и найти для себя отверстыми Его царские двери.

Вот некоторые черты нынешнего церковного тайноводства! Будем внимательны, братия, да будем и верны таинственному руководству Матери Церкви!

Торжествуя Христу, для нас воскресшему, да взираем в то же время умиленным сердцем на Христа, за нас распятого, страдавшего, умершего и погребенного, чтобы радость не забылась и не сделалась несмысленной. Только тот имеет полную и неотъемлемую радость Воскресения Христова, кто со Христом и сам воскрес внутренне и имеет надежду воскреснуть торжественно, а сию надежду имеет только тот, кто приемлет участие в кресте, страданиях и смерти Христовой, как учит Апостол: Аще сообразни быхом подобию смерти Его, то и воскресения будем (Рим. 6:5). С Ним страждем, да и с Ним прославимся (Рим. 8:17).

Праздничная радость, которая забывает крест и смерть Христову, призывающие нас к распинанию плоти со страстьми и похотьми, находится в опасности – начатое духом закончить плотью и празднующих Воскресение Христа превратить в распинающих Его вторично.

Вслед за Ангелами вступили мы в торжество Христова Воскресения: с патриархами, пророками и праведниками образно в нем соединились; как в рай и в небо, введены в церковь для празднования. Подумайте же, каково посему должно быть празднование наше! Оно должно быть близко к Ангельскому; должно быть достойно общения с Небесной Церковью патриархов, пророков и прочих святых, должно быть достойно рая и неба. Не думайте, что сие требование слишком велико и неисполнимо для нашей немощи. Кто празднует чистым сердцем, тот празднует с Ангелами. Кто празднует с любовью к Богу и Воскресшему Христу и в духе братолюбия к ближним, тот празднует в общении с Небесной Церковью; поскольку небо есть не иное что, как царство любви Божественной; и если, как уверяет тайновидец, пребываяй в любви в Бозе пребывает (1 Ин. 4:16), то пребывает он, конечно, не ниже рая и неба. Но если не очень трудно возвыситься, чтобы праздновать в общении с Ангелами и Церковью Небесной; то, к прискорбию, очень нетрудно и отпасть, и удалиться от их общения. Кто радость духовную погружает и погребает в веселии плотском, тот уже не с бесплотными Ангелами празднует. Кто занимается земным так, что забывает небесное, тот не близок уже к Церкви Небесной. Кто не старается охранить свое празднование от дел греховных, тот не в общении со святыми празднует. Кто не хранит и не питает своего внутреннего света и небрежением попускает ему гаснуть, тому не много надежды увидеть отверстые царские двери небесного чертога, хотя и видит на земле отверстые царские двери святилища.

Христе Спасе, славимый на небеси Ангелами и блаженными духами святых человеков! «И нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити!» Аминь.

С. 117–121.

Благодатью всесвятого и всеосвящающего Духа совершилось ныне священное обновление сего храма, созданного прежде нас в честь и память явления Пресвятой Владычицы нашей Богородицы Преподобному и Богоносному отцу нашему Сергию, чему очевидным свидетелем был и преподобный Михей, во благоухании святыни здесь почивающий. Праведно было память сего благодатного события почтить освященным храмом, хотя, впрочем, и вся обитель сия есть памятник сего чудного посещения, потому что вся судьба ее в продолжение веков есть исполнения обетования Небесной Посетительницы: «Неотступна буду от места сего».

Но если памятнику свойственно возвращать мысль ко временам и предметам, которые ознаменованы памятником, то прости мне, великая лавра Сергиева, мысль моя с особенным желанием устремляется в древнюю пустыню Сергиеву. Чту и в красующихся ныне храмах твоих дела святых, обиталища святыни, свидетелей праотеческого и современнического благочестия, люблю чин твоих Богослужений, и ныне с непосредственным благословением Преподобного Сергия совершаемых. С уважением взираю на твои столпостены, не поколебавшиеся и тогда, когда поколебалась было Россия, знаю, что и лавра Сергиева, и пустыня Сергиева есть одна и та же, и тем же богата сокровищем, то есть Божией благодатью, которая обитала в Преподобном Сергии, в его пустыне, и еще обитает в нем и в его мощах, в его Лавре; но при всем том желал бы я узреть пустыню, которая обрела и стяжала сокровище, наследованное потом лаврой. Кто покажет мне малый деревянный храм, на котором в первый раз наречено здесь имя Пресвятой Троицы? Вошел бы я в него на всенощное бдение, когда в нем с треском и дымом горящая лучина светит чтению и пению, но сердца молящихся горят тише и яснее свечи, и пламень их достигает до неба, и Ангелы их восходят и нисходят в пламени их жертвы духовной. Отворите мне дверь тесной келлии, чтобы я мог вдохнуть ее воздухом, который трепетал от гласа молитв и воздыханий Преподобного Сергия, который орошен дождем слез его, в котором впечатлено столько глаголов духовных, пророчественных, чудодейственных. Дайте мне облобызать порог ее сеней, который истерт ногами святых и чрез который однажды переступили стопы Царицы Небесной. Укажите мне еще другие сени другой келлии, которые в один день своими руками построил Преподобный Сергий, и в награду за труд дня и за глад нескольких дней получил укрух[10] согнивающего хлеба. Посмотрел бы я, как позже других насажденный в сей пустыне преподобный Никон спешно растет и созревает до готовности быть преемником Преподобного Сергия. Послушал бы молчания Исаакиева, которое, без сомнения, поучительнее моего слова. Взглянул бы на благоразумного архимандрита Симона, который довольно рано понял, что полезнее быть послушником у Преподобного Сергия, нежели начальником в другом месте. Ведь это все здесь, только закрыто временем, или заключено в сих величественных зданиях, как высокой цены сокровище в великолепном ковчеге. Откройте мне ковчег, покажите сокровище, оно непохитимо и неистощимо, из него, без ущерба его, можно заимствовать благопотребное, например, безмолвие молитвы, простоту жизни, смирение мудрования.

Или это вам кажется только мечтанием воображения? – О, если бы мы достойны были более очищенным оком ума созерцать сие в более существенных явлениях света духовного, а не в представлениях только собственного воображения! – Но, мне кажется, лучше хотя мечтать таким образом, нежели любомудрствовать противным сему образом.

Братия сей обители! Вы пришли сюда, когда пустыня уже облечена некоторым образом в подобие града обительного, но не града же искать пришли вы сюда, следовательно, пришли вы искать пустыни. Если она несколько закрыта, тем внимательнее надлежит ее искать. Если шум житейской молвы невдалеке слышен, тем нужнее заграждать от него слух. Если образы суетного мира движутся пред лицом пустыни, тем ревностнее должно нам преднаписывать себе пред очами образ чистого пустынножительства, и постоянно на него взирать, и с ним сообразовывать житие наше.

И для сего хочу я показать вам теперь не человеческим художеством, но словом Божественным начертанный образ духовного любителя пустыни. Смотрите, как он сам себя изображает: И рех: кто даст ми криле, яко голубине; и полещу, и почию. Се удалихся бегая, и водворихся в пустыни. Чаях Бога спасающаго мя от малодушия и от бури (Пс. 54:7–9).

Конец ознакомительного фрагмента.