6
– Приятного аппетита, – сказала официантка, поставив на стол, устланный разными кушаньями (это был ее второй заход с большим подносом), последнее блюдо.
Али сидел в закусочной, расположенной недалеко от его съемной квартиры.
– Это какое-то греховное чревоугодие, – укоризненно сказала МОРАЛЬ. – Зачем так много брать? Все равно ведь все не осилишь.
– Отвали! Я голоден!
– Прием пищи в таком количестве навредит твоему здоровью, прибавит лишние килограммы и испортит форму тела. Ты станешь толстым, ленивым уродом, который ничего стоящего в этом мире не добьется, – сказал в свою очередь ПРАГМАТИК.
– О, надо же! ПРАГМАТИК и МОРАЛЬ пришли к единому мнению, – сказал Али, запивая чаем еду, которой он набрал полный рот, смачно прожевывая и проглатывая.
– Они болтают лишнего, братишка! Это вкусно, а ты голоден – кушай в свое удовольствие!
– Вот, – сказал Али, в очередной раз набивая рот порцией еды, – вот СТРАСТЬ дело говорит!
– Важно получить удовольствие здесь и сейчас, – продолжала СТРАСТЬ, довольная успехом своего предложения, – ведь будущее – это темный лес, ответственность за которое лежит на судьбе, а не на человеке. Разве не так, святоша? – обратилась она к МОРАЛИ.
– Ты не путай тупой фатализм с верой в судьбу, это разные вещи, – парировала МОРАЛЬ.
Чем больше Али кушал, тем живее и задорнее он становился. К нему возвращались какие-то не совсем здоровые психические силы, приправленные жаждой поддевки и сарказма. То унылое, ступорозное состояние, овладевшее им в последнее время, резко сменилось какой-то болезненной активностью.
– Ну а ты что молчишь? – обратился он к РАЗУМУ, запивая чаем в очередной раз проглоченную порцию еды. – Ты же РАЗУМ! Скажи что-нибудь умное! Порази остротой мысли!
– Хочешь жрать – жри. Только жри молча или говори потише. Не забывай, для этих людей ты здесь один сидишь.
– Ха-ха-ха! Я тебя спросил не о мнении людей… А может, мне опять наушники в ухо сунуть, чтобы они подумали, что я с кем-нибудь из реальных болтаю, а?! Это ведь ты мне сегодня утром подсказал такой приемчик. И вообще, какого черта тебя волнует мнение людей?
– Я не заинтересован испортить твою жизнь, если ты не забыл.
– О, какая забота! Да ты не РАЗУМ, ты мама!
Произнеся слово «мама», он на миг осекся, ноздри вздулись, а глаза мгновенно увлажнились. Это еще больше прибавило в нем раздраженного задора, и он обратился к людям, которые уже настороженно наблюдали за ним, побросав свои вилки, ложки и ножи.
– Люди! Скажите мне, а вас беспокоят ваши страсть, разум, мораль и так далее, а? А меня беспокоят! Вот они, эти… Вот этот вот, – он указал на место рядом с собой, – это РАЗУМ. Смотрит на меня так недовольно. А этот, – указал он прямо напротив себя, – это СТРАСТЬ моя. Вот здесь сидит ПРАГМАТИК… это он так представился, представляете – «ПРАГМАТИК». – Али расхохотался. – Ну а рядом с ним сидит МОРАЛЬ. Но у вас они тоже есть, у каждого есть! Только вы их не видите и не можете с ними говорить! А я вот могу. Более того…
Официантка, которая приносила ему еду на подносе, некоторое время понаблюдав эту сцену, направилась к заведующему. Постучавшись, она вошла:
– Извините, Олег Васильевич, там один посетитель ведет себя как-то странно.
– Что случилось?
– Не знаю, он громко разговаривает сам с собой, потом обращается к другим клиентам. Сейчас там все разбегутся.
– Пьян, что ли?
– Да вроде нет. У нас он спиртного не заказывал, да и вел себя вначале как-то прилично.
– Хорошо, я разберусь. А вы занимайтесь своими делами.
Когда заведующий вошел в зал, Али вовсю разошелся. У кого-то на лице отражалось удивление, у кого-то сочувствие, у одних недовольство, у других улыбка.
– Извините, с вами все в порядке? – вежливо обратился к нему подошедший Олег Васильевич.
– Да, я в полном здравии… может быть. Но не пьян, это точно!
– Прошу прощения, но вы своим поведением пугаете наших посетите…
– Это их проблемы, – оборвал его Али. – Впрочем, я уже ухожу.
Затем он рассчитался и вышел. Тут же взял такси и поехал в свое меблированное логово. Войдя к себе, Али плюхнулся в кресло. Он находился в том редком состоянии, когда на него находила тоска одиночества. Он вспомнил о прошлом. Слово «мама», как бы случайно вырвавшееся у него в кафе, так и не выходило у него из головы, и теперь он мог свободно предаться тем тяжелым воспоминаниям из детства, сопряженным с этим словом. «Мама», – сказал он тихо, и глаза его вновь увлажнились. В памяти сотый, тысячный раз всплывала одна и та же картина.