Глава 6. Культурология и парапсихологический взрыв
Утром Сафиуллин проснулся ни свет, ни заря, а всё из-за того, что ночью его мучили бесконечные кошмары. Вспышки незнакомых воспоминаний сменялись чьими-то криками, а те в свою очередь превращались в изрыгающий проклятия чёрный силуэт на фоне зелёного окна…
До семи был ещё целый час, и Сафиуллин решил занять это время чтением одной из Роминых книг. Постояв в нерешительности у книжной полки (от такого разнообразия специальной литературы разбегались глаза!), он выбрал «Азотсодержащие гетероциклические соединения и их биологическая роль» и удобно устроился в мягком кресле перед письменным столом.
От огромного количества неизвестной ему информации – сколько всего открыли за прошедшие со дня его смерти шестьдесят лет! – время пролетело, как мгновение, и, вынырнув из поглотившей его книги, Сафиуллин обнаружил, что до встречи с девушками осталось десять минут.
Сафиуллин надел белую рубашку, чёрные брюки и пиджак в тон, с трудом привёл растрёпанные волосы прапраправнука в порядок и, схватив полупустую школьную сумку, валявшуюся на полу около письменного стола, помчался вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.
Два птеромобиля уже висели в пяти метрах от подъезда. Наташа и Лена встретили его приветливыми улыбками.
– Как первая ночь в новом доме? – участливо спросила Наташа.
– Отлично, – с лёгкостью соврал Сафиуллин. Он решил не рассказывать девушкам о своих реалистичных кошмарах, чтобы не волновать их лишний раз. – А вы как? Обе не спали?
– Да, – устало ответили девушки.
– Всю ночь программировала лабораторный компьютер, чтобы он через электрокапельницу каждый час впрыскивал в кровь Юры дозу снотворного, – пожаловалась Лена. – Кажется, у меня неплохо получилось. За всю ночь он не разу не проснулся.
– А вдруг с ним что-нибудь случится, пока мы в школе? – нахмурился Сафиуллин.
– Не беспокойся, компьютер периодически будет отправлять мне информацию о состоянии Юры на мобильный телефон, – сказала Лена.
– Прекрасно! Молодец! – повалил Сафиуллин, и она скромно улыбнулась. – А ты как, Наташ?
Но Наташа не спешила с ответом. Она всматривалась в одежду Сафиуллина и в его причёску.
– Что-то не так? – не вытерпел он.
– Нет-нет, всё хорошо, – подпрыгнула она, а потом слишком лучезарно улыбнулась. – Просто ты выглядишь очень опрятным…
– Спасибо. – Сафиуллин не понимал в чём дело.
– …слишком опрятным для Ерёмина, – закончила Наташа.
Она подошла к нему и, густо покраснев, растрепала ему волосы.
– Так более-менее, – зарделась она. – Полетели?
Они расселись по птеромобилям: Наташа с Сафиуллиным в один, Лена в другой – и, взмыв в свинцовое небо ещё выше, чем вчера, понеслись в школу.
Сафиуллин сразу надел наушники и протянул ещё одни Наташе: ему хотелось расспросить её о результатах вчерашней работы.
– Я ничего не нашла. Ни одной зацепки, ни одного отклонения от нормы! Ты совершенно здоров! Не считая того, что можешь умереть через пару дней! – мрачно пошутила Наташа.
Сафиуллин издал невесёлый смешок.
– И что мы теперь будем делать?
– Остаётся только найти способ убить образовавшиеся нейроны, не задев нейроны Ромы и Юры, – ответила Наташа. – Пока я не придумала, как это сделать. Кстати теперь ты очень даже сможешь нам помочь!
– Правда? Каким образом? – оживился Сафиуллин.
– Ты изучал химию телепатии и других парапсихологических способностей, поэтому о человеческом мозге ты знаешь не меньше нас. Так что теперь будем работать в три головы, – объяснила Наташа.
– Здорово! После школы в лабораторию? – с надеждой спросил он: ему жутко не хотелось возвращаться домой.
Наташа рассмеялась:
– Ты сейчас сказал точь-в-точь, как Рома! Тот тоже вечно летал после школы в лабораторию. Ну, разумеется, до того, как начал встречаться с этой Егоровой!
Она заметно помрачнела.
– Я с кем-то встречаюсь? – испуганно спросил Сафиуллин.
– Уже нет. Вы недавно расстались, – буркнула Наташа, отвернувшись от него, но Сафиуллин не заметил: он думал о том, что она сказала.
«Вечно летал после школы в лабораторию? Неудивительно! Я бы и сам ни одной лишней минуты в таком доме не провёл!» – подумал Сафиуллин.
– Наташ, а Рома никогда не говорил вам о своих родителях? – как бы между прочим спросил он.
– Нет, – подумав, ответила Наташа. – Мы с ним не особо много общались… А что?
– Да нет, ничего. Просто хотел узнать о них побольше. Мне же с ними жить.
– Всё, что знаю, я тебе уже сказала.
Сафиуллин нисколько не удивился её неведенью, и дело, как ему казалось, не в малом общении. Он был уверен, что мало кто из друзей Ромы мог что-нибудь рассказать о его родителях: парень, видимо, всегда избегал этой темы. Хотя лучший друг Ромы, Юра, может быть, и знал об атмосфере, царившей в доме Ерёминых, но он, как и сам Рома, оказался в плену своего предка.
– Слушай, а что я должен делать в школе? Ну… как себя вести?.. Есть у Ромы какие-нибудь особенные черты поведения?
– Ну-у-у… – протянула Наташа, вспоминая. – Я бы не сказала, что он ведёт себя как-то по-особенному. Вы с ним довольно похожи, только он, в отличие от тебя, любит отпускать колкие шуточки… иногда даже очень обидные… Но в остальном… Самое главное – эти несколько дней держаться подальше от одноклассников и учителей. Это, конечно, вряд ли, получится, но ты постарайся… Жаль Юра не с нами: Рома с ним не расставался, закадычные друзья… Никто не знает Рому лучше него. Кстати, если кто спросит, Юра поехал навестить бабушку в Беломорск, и его не будет несколько дней.
– Хорошо, – кивнул он. Без прямых инструкций он чувствовал себя довольно неуверенно.
Остаток пути они пролетели молча. Птеромобили остановились у трёхэтажного голубого здания, стоявшего уголком к дороге.
– Вот и наша школа, – сказала Наташа, махнув рукой в сторону здания. – А это, – она протянула сложенный вчетверо тетрадный листок, – шпаргалка. Там наше расписание, имена учителей и домашнее задание на два первых урока: на них тебя могут спросить. Я, правда, буду постоянно тянуть руку, чтобы тебя не трогали, но есть у нас учителя, не ищущие лёгких путей. Особенно будь осторожен на культурологии – Лилия Владимировна недолюбливает Рому.
– Спасибо большое, – поблагодарил Сафиуллин от всей души, принимая листок. Хоть какая-то подготовка! – А почему она не любит Рому?
– Точно не знаю… По-моему, Лилия Владимировна когда-то учила его маму… Ну, и в общем, у них были довольно натянутые отношения. Кажется, Лилия Владимировна всегда говорила, что из Роминой мамы не выйдет толка, потому что у неё нет таланта к живописи, а она возьми да и стань знаменитой художницей! И теперь Лилия Владимировна отыгрывается на Роме… Так что будь, пожалуйста, осторожен…
– Буду, – пообещал Сафиуллин.
Оставшееся до занятий время они провели в пришкольном парке. Сафиуллин засыпал девушек вопросами о друзьях, учителях, оценках Ромы, его предпочтениях в учёбе, о его хобби и о многом другом, силясь извлечь как можно больше информации, чтобы образ Ромы был правдоподобнее. Девушки терпеливо отвечали на вопросы; правда, когда речь зашла о личной жизни Ромы, Наташа неожиданно надулась, а Лена, сказав, что ничего не знает, быстро перешла на другую тему.
Без пяти восемь все трое поспешили в школу. Первым уроком была геометрия, которую вела строгая на вид учительница Тамара Игнатьевна. Со школьной скамьи в области геометрии Сафиуллин унёс совсем немного. Где-то, глубоко в памяти, ещё теплились теорема Пифагора и три признака равенства треугольников, но они не помогли ему понять стереометрию, которую так упорно пыталась вталдычить ученикам Тамара Игнатьевна. Сафиуллину совершенно неожиданно для самого себя захотелось вдруг сжаться, занимать как можно меньше места или спрятаться за широкой спиной сидящего впереди, чтобы не попадаться на глаза учительнице. «Да что со мной? Веду себя, как последний двоечник! А ведь у меня золотая медаль!» – подумал он. Но, к счастью, проверять, насколько верна ему память, не пришлось: Наташа просто не давала Тамаре Игнатьевне такой возможности. На любой вопрос учителя её рука взметалась вверх раньше немногочисленных других. По этому отработанному движению Сафиуллин понял, что у неё это вошло в привычку. Или это рефлекс, как у собак Павлова?
Конец ознакомительного фрагмента.