Парашютное дело
В 1905 году в развитии мирового воздухоплавания произошло знаменательное событие. Несколько стран (Бельгия, Франция, Германия, Великобритания, Италия, Испания, Швейцария и США), где развитие авиации шло бурными темпами, объединились в Международную авиационную федерацию (ФАИ). Цель такого объединения состояла в том, чтобы не только фиксировать достижения и рекорды, но и придать им правовой статус.
В 1908 году в Санкт-Петербурге энтузиасты и новаторы авиационного спорта создали Всероссийский аэроклуб. Слово «Всероссийский» было не пустым звуком, поскольку его отделения имелись в Москве, Киеве, Ревеле (ныне Таллин), Новгороде, Саратове, Одессе и Владивостоке. В этом же году Всероссийский аэроклуб был принят в ФАИ, развил бурную деятельность и значительно расширил географию. Однако сущей бедой российских авиаторов, в честь которых был написан бравурный марш, являлось то, что они вынуждены были летать на арендованных иноземных самолетах. И только летом 1910 года столичный аэроклуб заимел собственный самолет «Фарман».
Весной 1910 года Военное ведомство России приобрело четыре «Фармана» и самолет конструкции братьев Райт, на которых начали обучаться офицеры Учебного воздухоплавательного парка. Располагался он на огромном по размерам поле близ Гатчины. «За какие-нибудь три-четыре месяца у нас образовался уже целый отряд авиаторов, быть может ещё неопытных, но смелых и храбрых», – сообщалось в столичной газете «Новое время». Это обстоятельство позволило руководству Всероссийского аэроклуба начать подготовку к авиационным соревнованиям. Принять участие в них приглашались только авиаторы России. В программу состязаний также были включены полеты на воздушных шарах и дирижаблях. Состязания получили официальное название «Всероссийский праздник воздухоплавания». В то время аэродром товарищества «Крылья» располагался на Комендантском поле, название которого появилось на карте Санкт-Петербурга ещё во времена Петра Первого.
Достаточно перечислить фамилии некоторых участников и станет ясно, что празднику оказали честь участия знаменитости воздухоплавания, имена которых не сходили с уст россиян. Это – Михаил Ефимов, Сергей Уточкин, офицеры: подполковник С. А. Ульянин, капитан Л. М. Мациевич, лейтенант Г. В. Пиотровский и поручик Б. В. Матиевич-Мациевич. Упомянутые офицеры буквально за несколько дней до праздника прибыли из Франции, где проходили обучение искусству управления «механическими птицами». Парашютная часть праздника была представлена единственным в России воздухоплавателем-парашютистом Юзефом Древницким.
Знак Императорского Всероссийского аэроклуба.
Создатель Воздушного флота России Великий князь Александр Михайлович с сыновьями на Первом российском авиационном празднике. Санкт-Петербург, 1910 г.
«Я поехал посмотреть полеты, – вспоминал Глеб Котельников. – День выдался прекрасный. На ипподроме было очень много народу. На старте стояло несколько машин. Вот загудел мотор, и крайняя машина «Райт», на котором летал Н. Е. Попов, пробежав по земляному полю, оторвалась от земли и, поднимаясь всё выше, пролетела над нашими головами».
Такого захватывающего зрелища Петербург ещё не видывал. 8 (21) сентября 1910 года в воздух один за другим поднимались самолеты и кружили над трибунами, где расположились тысячи зрителей. Среди них находился и Глеб Котельников, не пропускавший ни одного показательного выступления. Совершенно случайно неподалеку от него оказался человек, живо комментировавший происходящее и, по всему, глубоко разбиравшийся в тонкостях воздухоплавания. Так оно и оказалось на самом деле. Александр Алексеевич Родных одним из первых в России взялся за систематизацию знаний по развитию авиации. Случайное знакомство Глеба Котельникова с А. А. Родных, как показало время, перешло в крепкую мужскую дружбу и сослужило немалую пользу парашютному делу. Мы вновь обратимся к корреспонденции газеты «Новое время», которая живо освещала воздухоплавательный праздник. «Впечатление – громадное, впервые мы увидели, чего достигла русская авиатика, впервые мы убедились, что среди русских офицеров есть летуны, не уступающие в смелости и умении французам». Среди «летунов», вполне обладавших этими качествами, был и капитан Г. Г. Горшков, с котором через пару лет судьба сведет Глеба Котельникова на поле Воздухоплавательного парка близ деревни Салюзи.
По традиции ежедневные состязания авиаторов открывались и завершались выстрелом пушки. Так начался и день 27 сентября (7 октября). Апофеозом его стал прыжок Юзефа Древницкого. «Секунды, равные жизни!», «Каждый полет – жизнь на карту!» – пестрели заголовками петербургские газеты, вышедшие на следующий день, а далее шли корреспонденции, преисполненные трагического тона: «Мациевич разбился…», «Первая жертва российского воздухоплавания».
Лев Макарович Мациевич погиб, когда ему исполнилось всего тридцать три года. Однако корабельный инженер и капитан Русской армии Л. М. Мациевич, невзирая на молодость, уже успел заявить о себе как талантливый изобретатель. Он буквально напросился в группу офицеров, отправлявшихся в школу Фармана во Францию и прослыл среди товарищей человеком со стальной выдержкой, обладавшим трезвостью в расчетах и необыкновенной мечтательностью. Его жизненный выбор, служение воздухоплаванию, был вовсе не случаен. В его планы входило создать могучий военный корабль, с палубы которого могли бы взлетать самолеты. Катастрофа, произошедшая на Комендантском поле, напрочь перечеркнула их.
Один из очевидцев описывает ее так: «Нет слов, могущих выразить тот ужас, что охватил всех нас. Что делать? Бежать, спасти, помочь… Кругом меня кричали от ужаса. Секунд десять, а может быть, и вечность было падение. В каком-то оцепенении стояли все и внимательно рассматривали, как человеческое тело, крутясь в воздухе, падало на землю… Потом всё завертелось, все бросились бежать. Страшная картина предстала перед сбежавшимися: исковерканный самолет, а шагах в двадцати от него, среди густой травы, лежащий ничком погибший авиатор. Молча стояли летчики с обнаженными головами у первой жертвы русской авиации…»
Трагедия, которая произошла на глазах Глеба Котельникова, породила множество вопросов. Почему авиатор сидит в летательном аппарате, словно курица на насесте? Почему смельчаки не обеспечены приборами для спасения? «Гибель молодого летчика в тот памятный день, – вспоминал Г. Е. Котельников четверть века спустя, – настолько меня потрясла, что я решил во что бы то ни стало построить прибор, предохраняющий жизнь пилота от смертельной опасности».
Между тем после выяснения причин авиационной катастрофы – в винт самолета попала лопнувшая проволочная растяжка – в прессе развернулась жаркая полемика вокруг надобности оснащения авиаторов парашютом. Абсолютно шокирующим стал вывод, сделанный полковником Н. Ф. Найденовым, который возглавлял комиссию: «Парашют к аэропланам неприменим».
Конец ознакомительного фрагмента.