Лера
Как я не умоляла их не оправлять меня на плановый осмотр – они были непоколебимы. Прошло всего три с половиной недели – слишком маленький срок, чтобы все окончательно зажило. Швы по-прежнему предательски ныли, было трудно двигаться. Но это ничего по сравнению с раздирающей меня душевной болью. Ведь что дальше будет со мной – я не знала. Все больше казалось, что вне стен борделя мне уже никогда не быть. И сколько вообще осталось жить? Все явно зависело не от меня.
Я подошла к нужному кабинету, где уже собралась толпа девушек, и прошла без очереди. Некоторые ожидающие особи с особым интересом принялись меня рассматривать. Их плохо скрываемые улыбки очень раздражали. Хотелось залезть в их головы и узнать-таки – что именно доставляет им такое удовольствие, глядя на изнасилованную, и едва не умершую девушку. А то, что со мной случилось – знали все.
Как же я ненавижу это место.
А вот в кабинете гинеколога ко мне отнеслись с пониманием. Господи, это так отвратительно! Я чувствовала себя каким-то инвалидом, которого все жалеют. По правде, мерзкое ощущение.
Меня поприветствовала женщина средних лет, которая, судя, по всему, была одной из троих в этой клинике врачей-гинекологов. До этого ее я видела всего несколько раз. Затем она жестом пригласила меня на гинекологическое кресло. Боль возросла в разы. Я пыталась терпеть, но это было невозможно. Это длилось около минуты, хотя мне казалось, что прошел час. Врач снял перчатки и начал что-то заполнять на листике бумаги. Ее настроение заметно испортилось.
– Вы можете вставать, – произнесла холодным тоном она. – Сейчас подниметесь на второй этаж, найдете 211 кабинет. Там Вам сделают УЗД.
– Это обязательно? – недовольно спросила я, так как была уверена, – мой осмотр закончен.
– В Вашем случае обязательно! Потом зайдешь с карточкой к Борису Михайловичу! – раздраженно выпалила та. Не понятно, что ее так расстроило. Неужели все настолько плохо?! Я и раньше понимала, что для этих людей являюсь тяжелой обузой. Вот уже три недели. Но и отпустить меня на свободу никто не соглашался.
Покорно взяв медицинскую карточку, которую завели, как только «поступила» сюда, я направилась на второй этаж. В сторону очереди приняла решение не смотреть.
Я постучала, а затем вошла. В кабинете царил полумрак, шторы плотным слоем защищали помещение от дневного света. За столом заполнял какие-то бумаги мужчина сорока лет в белом халате и очках. По-моему, его я тоже ранее видела в этом здании.
Он поздоровался и отправил меня за маленькую ширму раздеться до пояса. Я послушалась. Врач (или кем он там был) с серьезным видом начал всматриваться в монитор. Мне стало жаль, что экран расположен вне зоны моей видимости. В это время на лице мужчины зависла гримаса сомнения. Он – то поправлял очки, хотя, мне казалось, в этом не было необходимости, то нажимал какие-то кнопки и смотрел на мой живот.
Наконец он заговорил.
– Это ж Вы Родионова? – с довольно странной интонацией прозвучал вопрос.
– Ну да.. я же Вам дала свою карточку, – мужчина будто не слышал.
– Вы лежите у нас на стационаре и недавно пережили операцию?
Я молча кивнула.
– Это плохо, – констатировал тот.
– Да, хорошего здесь действительно мало, – подумала я. К чему он клонит?
– Что, все настолько ужасно? – решила хоть у кого-то сегодня узнать, как проходит мое выздоровление.
– Да, учитывая Вашу беременность, – со вздохом произнес мужчина.
– Что??! – я оперлась на локти, продолжая лежать на кушетке. При этом ноги интуитивно сжались.
– Срок маленький, недели четыре, может и меньше, – человек за апаратом говорил до ужаса спокойным тоном и в упор не замечал моего удивления. Неужели он так часто это произносит здешним девушкам?
– Нет, этого.. этого не может быть! Когда? Как это случилось? – моим мыслям становилось тесно в голове. В висках пульсировала кровь. Я смотрела узисту прямо в глаза, ожидая, что он признает свою ошибку, скажет, что пошутил, еще что-то. Но мужчина был непоколебим.
– Скажите.. Вы уверены в этом? – нетерпеливо спросила я.
– Абсолютно, – спокойно произнес он. – Первоначально диагностировал беременность гинеколог, моей задачей было подтвердить ее. Он Вам разве ничего не сказал?
Я не ответила. Вот почему она так странно вела себя во время осмотра. Получается, отцом моего ребенка является.. Страдомский?! В глазах стало темнеть. Я обхватила голову руками. Слезы ручьем текли по лицу, ладонями я безуспешно пыталась их вытирать. Волосы вмиг стали взъерошенными, одиночные тоненькие волосинки противно прилипали к мокрым щекам.
Меня поразило, что человек в белом халате вел себя абсолютно спокойно. Видимо, такие спектакли он наблюдает каждый день.
– Вы можете одеваться, а я пока сделаю пару отметок в вашей медицинской карточке, – и он быстрыми шагами направился к столу.
Пару минут понадобилось мне, чтобы встать с кушетки – ноги стали ватными, и не слушались.
Вскоре врач вернул карту, а я поблагодарила его. Сама не знаю, зачем. Наверное, за правду. Открыв дверь, чтобы уйти, дрожащим голосом решилась задать последний вопрос.
– Скажите, что теперь будет со мной и моим ребенком?
От моего голоса он слегка дрогнул. Наверное, думал, что я уже ушла.
– Девушка, кроме аборта, Вам тут ничего не предложат. Вы же в красном списке! – сказал он и отвернулся.
Я быстро вышла и закрыла дверь, но отпустить ручку все еще не решалась. Меня бросило в жар, лицо стало гореть. Что еще за «красный список»?? Что это значит? От неведения стало по-настоящему страшно. Так, как ни разу до этого. Мне казалось, это конец. Беременна! От человека, который чуть меня не убил! Который меня ненавидит и готов уничтожить. Господи, еще чуть-чуть, и я сойду с ума. Аборт! Мое отчаянье достигло предела. Я никому здесь не нужна. Я готова была провалиться сквозь землю, умереть, исчезнуть. А еще мой ребенок.. что с ним будет? А нужен ли он мне вообще? Они его убьют?! Уверена, его судьба уже решена. Другими людьми. Ужасными, бесчеловечными людьми. Я боюсь их, ненавижу их! Они монстры…
Слезы хлынули с новой силой, а я все продолжала стоять у двери, одной рукой держась за ручку. Только сейчас обратила внимание, что несколько девушек уже образовали очередь в этот кабинет. Они с жалостью смотрели в мою сторону. Я решительно отпустила дверь и направилась к Борису Михайловичу, – человеку, который вытащил меня с того света.
Я буквально влетела в кабинет без стука. Седой врач сидел за столом у окна, и изучал какие-то бумаги. Быстро зашагав вглубь комнаты, я со всей силы бросила медицинскую карту прямо перед ним. Мужчина неторопливо снял свои огромные очки, протер глаза и спокойным взглядом принялся меня рассматривать, словно пытался угадать причину такого поведения. Но я была уверенна, – он давно все знает!
– Присядьте, пожалуйста, – медленно, но властно произнес он. Вот что меня поражало в этой больнице, так это то, что весь персонал здесь относиться к тебе уважительно и называет на «Вы». Можно подумать, здесь какая-то частная клиника межконтинентального уровня. Мне это казалось одновременно странным, неприемлемым и глупым. Особенно сейчас.
Не ожидая такой реакции, я повиновалась.
– Итак, дорогая (он, щурясь, посмотрел на мою карту) Лерочка, у Вас беременность сроком около трех недель. Зачатие произошло, судя по всему, когда Вы уже находились здесь. Или же это могло произойти раньше?
– Нет, не могло, – со вздохом произнесла я.
– Вы уверены? – переспросил он, хотя не понимала, почему ему это так важно.
– Да, я уверена. До этого последний половой акт был три с половиной месяца назад, – мне было очень противно рассказывать такие вещи старому врачу в борделе. Но нужно было понять, к чему он клонит.
Конец ознакомительного фрагмента.