Толкование
Старичок «Быстрый», казалось, трещал по швам. Во всяком случае, его обветшавшие потроха – двери шкафов, воздуховоды, вентиляционные решетки, рукояти огнетушителей, гравитационные панели, перегородки и лестницы – дребезжали, звякали и скрипели на стыках. Пытаясь перебороть вонь хлорки из уборной, климат-контроль накачивал узкий коридор припланетника запахом горелой изоляции. Освещение моргало, вода в кране отдавала ржавчиной, холодильник рычал как реактивный заплечник. На самом деле катерок космонадзора пока что разваливаться не собирался, сержант Ардан загодя облазил его от рубки до дюз, кое-что перебрал, кое-где подлатал, то, что рассыпалось в труху – заменил, потратив на все про все десяток баллонов композита, но внутреннюю вибрацию убрать не смог.
– Возраст, – развел руками Ардан после ремонта. – Это же как с человеком. Трясет – лечись весь. В комплексе. А вылечишь что-то одно; руку или ногу, жди – как раз она и отвалится в первую очередь. Да и куда нам летать? Мы ведь ненадолго в этой дыре?
– Ненадолго, – полгода назад с досадой буркнул Стамб, предполагая, что скорее выйдет в отставку, чем выкарабкается вместе с крохотным отрядом спецназа из проклятого угла вселенной, но вперевалочку, не торопясь, под пивко и отвратительную акустику в местном баре сам не заметил, как спустил в унитаз шесть месяцев жизни, и вот уже он правит «Быстрого» к точке разрешения всех личных проблем и даже покрикивает на старшего помощника.
– Рудж, хватит скалиться. Ты проверил боезапас? Я и без тебя знаю, что он нам не должен пригодиться, ты его проверил? Проверь. Вот ведь… полгода ждать и готовиться, чтобы все через суету и спешку… И посмотри заодно, что делает этот свалившийся на нашу голову аналитик. Если я еще раз увижу, что он сует нос, куда не надо, не поздоровится вам обоим. Его место или в кубрике, или в рубке, или в сортире. И лучше, чтоб я его видел. Нет, в сортире будешь следить за ним сам. Ардан. Вытащи губную гармошку изо рта. И капсюли из ушей. Я помню, что ты не на вахте. Какого черта ты здесь торчишь? До точки еще четыре часа. Не видишь, что я вполне справляюсь с твоей посудиной? Иди спать, с красными глазами явился на борт. Кама?
– Что?
Вот ведь девка, всего только и сделала, что повернулась, а от изгиба затянутого в серую форму бедра, загудело в затылке. Что же он хотел у нее спросить?
– И еще, Рудж, у меня все еще хороший слух и я не взбеленился. Боезапас проверяй!
– Ты назвал мое имя.
Кама слепила глаза не хуже диска Виласа, который уже отдалялся, но все еще перегораживал половину обзорной панорамы. Впрочем, какая могла быть панорама в тесной рубке припланетного катерка? Три на полтора метра исцарапанного стекла, да и те экраном. Но Кама… Пора уже было Стамбу признаться, хотя бы самому себе признаться, что последние полгода были не самым гнусным периодом его довольно долгой жизни. Давно ли он вот так искренне радовался каждому новому дню? Ведь спешил на службу только для того, чтобы вновь увидеть присланную из центра девчонку. Отшивал от нее ухлестывающих кавалеров, которые словно выныривали из вентиляционных патрубков. Дарил какие-то милые безделушки. Что? Вновь захотел ощутить ветер молодости? Не поздновато ли? А почему бы и нет? Да, с женой лейтенант расстался давно и уже отнес себя к категории окончательных холостяков, но плох тот командир, которые не может поменять направление атаки. На то они и вводные, чтобы реагировать на них адекватно…
– Ты это… – Стамб в растерянности замычал.
– Я ничего не путаю – разговорчивость молчуна-лейтенанта первая примета серьезной заварушки? – с усмешкой сдвинула тонкие брови Кама. – Меня тоже куда-нибудь отправишь? В кубрик? А не боишься, что аналитик пристанет?
Сержант Рудж излишне громко хмыкнул, пригладил короткие седые волосы, щелкнул каблуками, подмигнул Каме и, миновав под испепеляющим взглядом лейтенанта два ряда обшарпанных пилотских кресел, скрылся за овальной дверью – крохотный арсенал располагался сразу за кубриком. Сержант Ардан повторил жест старпома и с сожалением пожал плечами – ему приглаживать было нечего, голова блестела как ледяной планетоид. Зато, как любил повторять техник крохотного отряда, и выдирать из головы также было нечего. Ничего, отвечал ему лейтенант, грамотная жена всегда найдет, за что ухватиться, главное, чтобы не оторвала ничего. Чаще всего Ардан парировал оптимистической присказкой: «а как оторвет, так и бросит», но иногда позволял себе и спросить командира, из-за какой утраченной несуразности оставила Стамба его бывшая? Через четыре часа именно Ардану не будет цены, никто лучше него не управлял катерком в ручном режиме, а на точке на автоматику рассчитывать не приходилось.
Стамб вытянул из ворота сканер, процедил диапазон, поймал мелодию, которую слушал, подыгрывая себе на губной гармошке, техник-пилот. Все как обычно. Старомодные духовые и хриплый голос неизвестного певца.
– Что там? – спросила Кама.
– Старье, – поморщился Стабм, записывая на всякий случай темку. – Что-то о жизни в розовом цвете[1]. Или о цветах. Устаревший диалект. Но неплохо. У лысого нюх на хорошую музыку.
– Нервничаешь?
Она смотрела на лейтенанта насмешливо. Так, словно давно догадалась, что он уже полгода собирается подобрать к ней ключик, но по мужской нужде всякий раз отправляется в ближайший бар и за толику кредиток снимает сговорчивую девчонку. Наверное, старый служака из космонадзора так и должен был поступать? А матерый волк из спецназа? Впрочем, кто ее знает, о чем она думала? Стамб десять лет прожил с бывшей женой, но так ни разу и не угадал ее мыслей, хотя та почему-то числила эту способность в ряду его необходимых качеств.
– Успокойся, – Кама стала серьезной в мгновение. – Залп был, ответный залп тоже имел место. Разбежка чуть меньше расчетной, но в пределах допустимой. Я тоже видела данные. Проверила расчеты. На этом наша секретная миссия должна закончиться. Скоро на базу, к нормальной технике, к нормальной жизни. К нормальной форменной одежде, кстати, надоела эта космонадзорная серость. Зафиксируем все, что нужно, и забудем и об этом захолустье, и об этом корыте.
– И друг о друге? – удивляясь сам себе, брякнул Стамб.
– А было что вспоминать? – подняла брови Кама и тут же подмигнула Стамбу. – Ладно, лейтенант. Дел осталось на один день. Тем более, думаю, фиксировать ничего не придется. Разве только увеличившийся кратер, да пылевой смерч. Ведь батареи больше нет? Не должно быть. Хотя возмущения мне кажутся недостаточными. Крейсер должен был бы громыхнуть сильнее. Но если перед этим он подрастратил арсенал… Я представляю, что там сейчас творится. У нашей развалины радиационная защита хоть в порядке?
– Послушай, – Стамб замялся, опять он не знал о чем говорить с девчонкой. – Зачем тебя прислали? Мы прекрасно работали в тройке. Тот же Ардан – техник, каких поискать. Зачем мне еще техник? Тем более что мы не ремонтом занимаемся, а зачисткой.
– Я знаю, чем мы занимаемся, – скривила губы Кама. – Но техник технику рознь.
Четвертая батарея была обречена. На секретных военных картах федерации она помаргивала не на спутнике Виласа Удайе, а в поясе астероидов, в полумиллиарде миль за орбитой планеты, но Стамб, как и еще не более десятка специальных военных чинов, точно знал, где топорщились жерла излучателей антивещества. По официальному адресу сверкала защитными колпаками обманка. Четвертая батарея ждала своего часа под личиной законсервированной автономной навигационной станции. Станции врага, станции аньятов. Она ждала своего часа и, похоже, дождалась. Вероятно, крейсер аньятов вышел из нуля именно возле Удайи. Где бы еще ему было выйти? В планетарной системе без навигационной привязки особо не развернешься. А не появиться возле ныне безжизненной, но родной планеты аньяты не могли. Выходцы с Виласа славились склонностью к сантиментам и приверженностью собственному малопонятному кодексу чести. Это их в итоге и погубило. Так что рано или поздно крейсер должен был явить свои контуры вблизи Удайи, а уж остальное возлагалось на технику. И судя по тому, что батарея произвела залп, техника не подвела. Защититься от точно наведенного залпа стационарной батареи было невозможно, все, что могли предпринять системы защиты крейсера, за мгновение до собственной гибели произвести ответный залп, что они, судя по всему, и сделали, вот только батарее это почему-то не повредило. Стамб ощущал это всей своей не единожды порченой шкурой. Чувствовал по дрожи, которая пронизывала его сухие руки, как бы она ни маскировалась под вибрацию «Быстрого». Да и по несвойственной себе болтливости тоже. А вот Кама пока этого не знала, пусть даже обычно она умудрялась знать больше, чем ей было положено. И вряд ли чувствовала.
Девчонка-техник вообще порой казалась Стамбу бесчувственной. Слишком расчетливой и холодной так уж точно. Вооруженной знаниями и умениями, подтянутой, ловкой, точной, но чересчур выдержанной. Или же просто не нашлось пока детонатора, который смог бы запустить ее в небо, как осветительную ракету? А сам-то Стамб годился еще на роль детонатора? Или был способен только с тоской думать о нерожденных детях и вспоминать, когда был последний раз в гостях у единственного племянника? У каждого своя судьба. Его ли судьба – Кама? И что он нашел в ней? Да, красива, но он-то ведь и не юнец, и не красавец, и не богач? Нет, пора остепениться. Детонатор… Кому он теперь вообще нужен? Рудж, к примеру, предпочитал завести долговременное знакомство с какой-нибудь покладистой вдовушкой, что позволяло ему вовсе обойтись без детонатора. Ардан, не отличаясь особой верностью жене, исповедовал несокрушимый принцип – на службе – ни-ни. Да и какой из Ардана был детонатор? Музыкант и выпивоха – да. Вот Винл, судя по его личному делу, на роль детонатора годился. К счастью, он не был знаком с Камой. Именно командир батареи Винл, который вместе с сотнями тонн металла, изрядным куском Удайи и тремя сослуживцами должен был обратиться в пыль, через час после атаки сквозь треск помех сбросил на личную линию Стамба короткое сообщение – «Живы». Лейтенант немедленно связался с командующим и объявил общий сбор. Через пять минут вся его команда была на борту, а еще через пятнадцать минут скромный кораблик космонадзора, пришвартованный с обратной стороны Виласа к захудалой орбитальной станции, имеющей кроме него на палубах пару сотен ошалевших туристов, две гостиницы и три бара, взял курс к Удайе.
«Чего ты хотел, старый перец? – спросил сам себя Стамб, когда «Быстрый» разжал магнитные захваты и оттолкнулся от пирса орбиталки струями раскаленного газа. – Настоящей работы? Вот она. Окончания дозора? Он почти завершился».
Оставалось поставить жирную точку. И сделать это предстояло именно Стамбу. Никакого другого начальства поблизости не наблюдалось. Сектор был пуст, по-настоящему пуст, иначе не удалось бы выманить к Виласу крейсер, и так полгода пришлось ждать. Туристов, жаждущих полюбоваться уничтоженной планетой главного врага человечества, доставляли на станцию пару раз в месяц исключительно на старомодных пассажирских лайнерах, путевки в разоренное аньятское захолустье сбывали за гроши, в барах на станции дешевого спиртного было хоть залейся. Все должно было выглядеть естественно. Даже катерок команды Стамба не только выглядел подлинным, но и был таковым – без бортового вооружения из числа списанных планетарных тихоходов – настоящих ветеранов космонадзора. Операция не должна была провалиться. Лазутчики аньятов по убеждению разведки федерации могли оказаться где угодно. Так что подводить итог последней схватки с единственным серьезным врагом человечества предстояло именно лейтенанту, а так же вот этой самонадеянной черноволосой девчонке, двум проверенным сержантам и военному аналитику с идиотским именем Рипух, который был омерзителен всеми своими чертами и свойствами, начиная с нестираемой со старческого лица кривой усмешки и заканчивая постоянным судорожным подергиванием рук и ног. Что ж, таким был приказ командующего. Если бы тот захотел, чтобы Стамб потащил с собой на Удайю всех барменов станции, сейчас бы все они сидели в кубрике. Хорошо хоть полномочиями не пришлось делиться, Стамб оставался старшим отряда. И все-таки в профессионализме тайному резиденту лейтенант отказать не смог бы. Не будь приказа командующего, Стамб так бы и не догадался, что барменом в худшем из трех баров орбиталки служит порученец генерального штаба.
– Ты чего-то не договариваешь, – поняла Кама.
– Батарея уцелела, – процедил сквозь зубы Стамб. – Или же уцелел кто-то из ребят, хотя у них не было даже захудалого космолета. Вездехода, и того не было! Я получил сообщение. Через час после залпов. Наверное, с зонда.
– Это нарушение инструкции, – заметила Кама.
– Значит, у них были основания ее нарушить, – проговорил Стамб. – Конечно, если они не отстрелили зонд еще до залпа.
– А вот это потянуло бы уже на срыв операции, – скрестила руки на груди Кама.
– Но зачем? – словно не услышал ее Стамб. – Предсмертная шутка? Да и как они могли предугадать, что крейсер аньятов появится именно теперь? Запрограммировали зонд на эфирное возмущение? Слишком сложно. Нет, Кама. Батарея уцелела. Думаю, что уцелела. Впрочем, скоро увидим.
После залпов во всех спектрах творилось сущее непотребство, на орбитальной станции и то вылетели все гражданские коммуникаторы, но зонд с надежным защищенным передатчиком у ребят был. И это значило, что операция пошла не так, как должна была пойти. Выходит, ответный залп крейсера не достиг цели? Да черт с ним, дошел бы до цели залп батареи! Или это и в самом деле изощренная шутка? Винл-весельчак в своем репертуаре? Ведь мог что-нибудь похожее отмочить, мог.
Кама снова сдвинула брови, облизала верхнюю губу, на которой выступила бисеринка пота, сказала твердо:
– Крейсер не мог промахнуться. В последнем бою, за мгновение до того, как уйти в ноль, он уничтожил одним залпом сразу три линкора. В армии федерации нет ни одного корабля, сравнимого по мощности с главным кораблем аньятов.
– Ты видела тот бой? – удивился Стамб.
– Видела, – она поправила прядь черных волос. – Из рубки одного из линкоров.
– Но ведь в том бою все наши погибли, – не понял Стамб. – Да и столько лет уже прошло…
– Смирись с фактом, что погибли не все, – фыркнула Кама. – Или считай меня призраком. Хорошо сохранившимся призраком. Впрочем, не забивай голову чепухой. Я не призрак – серьезное ранение, криоген, центральный госпиталь, и вот я под твоим началом. Что было в сообщении?
– Одно слово, – растерянно пробормотал Стамб, в личном деле Камы явно имелись белые пятна. – «Живы».
– Значит, живы, – уверенно кивнула Кама. – Если бы Винл оставлял посмертную записку, написал бы какую-нибудь гадость.
– Ты знаешь Винла? – второй раз удивился Стамб.
– Я очень хороший техник, – заметила Кама. – К тому же иногда изучаю личные файлы сотрудников.
– Не очень хорошо знаю, какой ты техник, но допуск у тебя очень хороший, – задумался Стамб и тут же поморщился, вспомнив, что можно было извлечь из его собственного файла.
Через четыре часа Ардан взял управление «Быстрым» на себя. Команда заняла кресла у него за спиной. Искусственную гравитацию пришлось отключить, что немедленно вызвало у Стамба позывы к тошноте. Серый шар Удайи, висевший над горизонтом Виласа, занял весь экран, но путь на этом не заканчивался – батарея находилась на обратной стороне спутника. Правда, когда проспавшийся сержант засверкал лысиной над пультом управления, Стамб уже мог разглядеть огромное облако дыма и пыли, обращающее яблоко спутника в грушу, и магнитные сполохи на всю высоту его азотной атмосферы. Навигатор катерка заморгал огнями и работать отказался. По экрану побежали зигзаги и пятна. Ардан потянулся за видеошлемом. Почти сразу перегрузка вдавила отряд в кресла. Действительно, управлять в таких условиях тихоходом можно было только вручную.
– Похоже, что ты прав, лейтенант, – заметила Кама, которая сидела в кресле так, словно не чувствовала сминающей плечи, перебивающей дыхание силы. – Взрыв произошел за пределами атмосферы, ни гриба, ни пылевого возмущения внутри нее я не вижу. Так, короткие языки. То есть, уничтожен только крейсер? Неужели наши ребята и в самом деле живы? Куда же в таком случае был направлен ответный залп?
– А разве у аьятов были враги кроме нас? – закашлялся смешком в дальнем кресле Рипух, который после короткого инструктажа Стамба не переставал улыбаться. – В кого еще мог быть направлен залп? А может, батарея уничтожила и не аньятов вовсе?
– Разве у людей имеются другие враги? – обернулась к старику Кама.
– У людей? – с интересом переспросил Рипух и тут же пробормотал, почесав обвисший нос. – У людей всегда есть враги. А если врагов нет, они сами себе становятся врагами. Впрочем, мы всегда сами себе враги. Разве не так?
Стамб задумался. Других врагов кроме аньятов не было. Иные здравствующие цивилизации вообще не были известны. По крайней мере, они не были обнаружены в известной части космоса. А теперь не стало и аньятов.
С непонятной тоской Стамб взглянул на панораму, вновь покосился на Рипуха. Седой, сутулый аналитик тоже боролся с тошнотой. Поймав взгляд лейтенанта, он вздохнул, путаясь в сером балахоне, пожал плечами и бросил в рот пластинку тоника. Странным образом этот жест почти примирил лейтенанта с навязанным попутчиком.
Ардан постепенно уменьшил скорость катерка и, медленно снижая высоту, вошел в атмосферу Удайи. Звезды над «Быстрым» заволокла мгла, насколько можно было различить в мельтешении теней и полос на экране, под катерком потянулась серая пустыня, перемежаемая покрытыми инеем углекислоты кратерами и украшенная разноцветными вихрями электромагнитного сияния. Иллюминация производила впечатление – ленты радуг сжимались складками и рассыпались цветными иглами, паутина ослепительно белых линий тянулась из стратосферы Удайи к ее поверхности. Ни одной планетке ни принес бы пользы подрыв близ ее атмосферы огромного космического крейсера, но Удайе нечего было опасаться. Она всегда была мертвым небесным телом, собственно, как был мертвым с начала войны с аньятами и Вилас, хотя на спутнике некогда зеленой, а теперь кроваво красной планеты могли обустроиться и аньяты, и люди. Но люди об этом еще не задумывались, а аньяты много лет назад, задолго до первого столкновения с человечеством, задумались о другом. Они превратили Удайю в огромное кладбище. Надгробья и мемориалы занимали тысячи квадратных миль на лицевой стороне спутника. Так что крейсер аньятов успокоился там, где ему и следовало. Одно не совпадало, обратной стороной спутник не обращался к Виласу никогда.
– Так и будет висеть туча над головой? – с досадой пробормотал Рипух. – Или осыплется? Это же останки крейсера?
– Прольется дождем, – весело пообещал Рудж.
Батарея и в самом деле оказалась почти цела. Торчала четырьмя черными матовыми куполами со дна старого кратера, раскинув лепестки раздробленных взрывной волной светопоглотителей по его гребню. Искрилась разрядами с навигационной, скрученной узлами вышки. Тянула от купола к куполу серые вены переходов. Внешне строения казались неповрежденными, разве только крыша расположенного в отдалении реакторного отсека была сорвана. Точнее, выжжена и оплавлена, и между изуродованных стен виднелись замаскированные под корпуса реакторов, теперь уже просевшие, оплывшие излучатели, почерневшие магнитные ловушки и покореженные механизмы наведения. Конечно, какое уж там охлаждение, на один залп были рассчитаны устройства. Ручная работа, полтора года усилий всей четверки – Винла, Пашчима, Уттары и Савьи. Уж никак не меньше полной посмертной страховки получили ребята за это задание, и еще не меньше должны были бы получить их семьи, если бы четверке пришлось отдать собственные жизни в последней схватке с аньятами. Впрочем, семьи были не у всех. Что же теперь, сгорела посмертная премия?
– Непонятно, – заметил Стамб. – Судя по пылевому облаку, крейсер был уничтожен за пределами атмосферы Удайи. Вышка, поглотители… Откуда взялась взрывная волна?
– А ведь маловато облако для останков крейсера, – задумалась Кама. – Надо произвести замеры, конечно…
– Это что? – спросил Рудж, протягивая вперед руку.
Перебив один из переходов, ведущих к южному шлюзу, да и повредив сам шлюз, за двумя дальними куполами сияла серебром слегка покореженная полусфера.
– Не знаю, – напряженно проговорил Стамб. – Вполне возможно, что у крейсера аньятов было сопровождение. Хотя, такого кораблика я не припомню. Или это часть корабля? Какой-то внутренний отсек? Мало ли?
– Шанс, что после залпа батареи от крейсера мог остаться хотя бы отсек – минимален, – сказала Кама. – А уж вариант, чтобы целый отсек упал бы точно возле батареи, исключен. Если только он не был доставлен сюда управляемо. Но если это отсек аньятов…
– Но если это отсек аньятов, – Стамб почувствовал, что тошнота улетучилась, окинул взглядом разом напрягшуюся команду, – да еще кто-то из них выжил до приземления, то Винл был очень самонадеян, сообщая о живучести отряда. В рукопашном бою с аньятами не справиться. Нужен четырехкратный перевес. Как минимум. И хорошее оружие.
– Судя по личному делу, Винл был очень неплох, – заметила Кама. – Немного спесив, тщеславен, но работоспособен, умен, быстр и силен.
– Так был или есть? – переспросил Рудж.
– Увидим, – ответила Кама.
– Аньяты всегда превосходили людей, – напомнил Стамб. – Даже самых быстрых и сильных из нас.
– Это аньятов и погубило, – хмыкнул Рипух. – В том числе это. Опасно превосходить людей. Я бы даже сказал – не полезно.
– Однако, я не вижу следов боевых действий, – подал голос Ардан, удерживая катерок над гребнем и стягивая видеошлем. – Смотрите-ка, а возмущения над станцией минимальны. Хотя, связи все равно нет. И уровень радиации зашкаливает. Особенно у реакторного и у этой сферы. Кстати! Я не понял, как будем передавать сообщения в штаб?
– Рано еще передавать сообщения, – покачал головой Стамб. – Да и незачем спешить. Думаю, что часа через два-три линкоры федерации тоже будут здесь. Так что у нас есть время заслужить порцию поощрений или взысканий, но его не слишком много. Рудж. Раздай оружие. Работать придется внутри, надеюсь, что обойдемся воздушными масками. Ардан, давай к северному шлюзу. Да, подальше от этой сферы. Разберемся сначала с нашей четверткой.
– Лейтенант, – аналитик шевельнулся в выделенном ему кресле. – А мне тоже дадут оружие?
– А у тебя его нет? – поинтересовался Стамб. – Под твоим балахоном можно было бы укрыть и пушку.
– А может она у него и есть? – прыснул Ардан.
– Я не кадровый разведчик, – растянул в улыбке старческие губы Рипух. – Так что оно мне не нужно. Да и я тут и не для того, чтобы открывать стрельбу.
– А для чего? – прищурился Стамб.
– Смотреть и запоминать, – еще шире улыбнулся недавний бармен. – Разведывать. Потом оформлять отчет.
– Донос, – уточнила Кама.
– Тоже работа, – кивнул Стамб и, чертыхаясь, прикрыл рот ладонью – Ардан бросил «Быстрого» вниз.
– Лихач, – понимающе щелкнул пальцами аналитик. – Молодой пока.
Наладить связь с командой не удалось, но шлюз выглядел исправным. Ардан опустил «Быстрого» в десяти шагах от раструба. Еще скрипели, выворачиваясь в штатное положение, маневровые дюзы, а рукав шлюза уже пополз к борту катерка, нащупал люк и принялся нагнетать давление в образовавшемся переходе. Хотя, что там было нагнетать, атмосферное давление, как и притяжение Удайи, было вполне приемлемым для человека, кислород вот только отсутствовал. Если бы не боязнь обморозиться или поймать дозу облучения, можно было вообще обходиться без скафандра, хватило бы и кислородной маски. А вот Вилас – родная планета аньятов – притягивала к себе человека в четыре раза сильнее, чем это делала далекая Земля. Оттого аньяты и поражали выносливостью и силой. Но не это было самым страшным. Самым страшным было то, что внешне они ничем не отличались от людей.
– Вот черт! – прошептал Ардан.
– Что такое? – не понял Стамб.
– Показалось, – Ардан потер глаза. – Показалось, будто на гребне стоял человек. В чем-то развевающемся, ну вроде одежды из листьев или канатов. Доля секунды, и нет его.
– Ну, дорогой мой, – Кама постучала пальцем по личному анализатору, – судя по уровню фона за бортом, секунды как раз достаточно, чтобы всякий человечек сварился заживо. Я уж не говорю, что и морозец за бортом крепкий.
– То есть в самый раз свариться, свалиться и разбиться? – расплылся в улыбке Рудж.
– Да ну тебя, – скривился Ардан. – Давай сходим, вдруг там следы?
– Босых ног? – со смехом переспросил Рудж.
– Вроде босых, – задумался под хохот старпома Ардан. – Не разглядел.
– Брось, – Стамб приладил на пояс разрядник, поправил на груди абордажный привод, снаряженный кумулятивными разрядами, прицепил на лоб видеорегистратор с катушкой волокна. – А то ведь буду по утрам проверять тебя на порошок и на травку. Остаешься в корабле.
– Есть, – с досадой выудил из чехла гармошку сержант.
– Смотреть и слушать, – предупредил его лейтенант. – Увидишь дикарей за бортом, не впускай внутрь. Вдруг окажутся людоедами? И сам будь готов, могу вызвать на помощь. Если связь оборвется – действуй по инструкции.
– Но не выключай голову, – усмехнулась Кама и, спрятав лицо в маску, сняла разрядник с предохранителя.
– Ты тоже, – буркнул Стамб уже в переговорное устройство и посмотрел на Руджа, который, поправлял на груди броник. – Вперед, парень.
Вход в шлюз открылся штатно. Диафрагма металлопластика расползлась лепестками в стороны, первым, согнувшись и выставив импульсник, в бледно освещенный тамбур шагнул Рудж, за ним последовали остальные. Лепестки сомкнулись за спиной Стамба. Лоб обдало холодом. Лейтенант зацепил начало волокна за крючок универсального разъема, отодвинул в сторону ссутулившегося Рипуха, ударил каблуком по утопленному в пол монорельсу, бросил через плечо Каме:
– Схема обычная, но ты идешь последней, я вторым, сразу за Руджем. Если аналитик будет делать глупости, можешь угостить его прикладом между лопаток.
– Зачем же? – кашлянул Рипух, напоминающий в маске с фильтром болотную птицу. – Старика и прикладом? Только словом и лаской.
– Лучше прикладом со спины, чем пулей или лучом в лицо, а ласка тут и без тебя в недодаче, – отрезал Стамб и связался с кораблем. – Ардан, все видишь?
– Нормально, – раздался в ушах голос пилота. – Конечно, если аналитик не будет загораживать обзор. А если будет, пусть сутулится сильнее. Кстати, у вас там, конечно, прохладненько, но воздух, судя по анализаторам, вполне пригоден для дыхания. И фон внутри умеренный. Командир, ты там о какой пуле или луче говорил? Есть повод?
– Повода ждать не будем, – оборвал пилота Стамб. – Если вызову, без оружия из корабля не выходить, выход кодировать. Присматривай за внешним периметром и держи готовность к взлету. И забудь пока о музыке. Понял?
– Да в чем проблема? – удивился Ардан. – Мало ли что мне могло почудиться? Тени сложились…
– Засвербело что-то, – объяснил Стамб, подходя к воротам, перегораживающие два рукава коридора. На правых заваренные прочным швом створки были покрыты синеватыми размазанными звездами. Посиневший металл застыл пузырями.
– Теплые, – приложил ладонь к воротам Рудж. – Не так давно стреляли. Какого черта? Это законсервированный проход в производственный купол. Тут везде заблокированы дублирующие тоннели. Заблокированы и засыпаны породой. Точно, – старпом приложил к металлу сканер. – А левые ворота ведут к складу.
– Странно, – пробормотала Кама. – Очень странно. У них ведь нет импульсников такой мощности?
– Да что там? – воскликнул в переговорнике Ардан.
– Пока ничего, – нахмурился лейтенант, в свою очередь прикладывая ладонь к воротам. – Ты, музыкант, не дергай нас зря. Теперь только дело, любопытство отложим. Подавай голос, если мы сами что-то проглядим.
– Понял, командир, – согласился Ардан.
– Молодец, – кивнул Стамб и окинул пристальным взглядом отряд. – Мощные импульсники у них теперь есть. Хотя бы один – точно.
– У кого это – у них? – спросил Рудж.
– Увидим, – успокоил сержанта Стамб. – Но это оружие у них недавно. Его испытывали. Видишь, отметины разной яркости? Регулировали мощность. Такие ворота импульсником не взять, но они и не пытались. Это был всего лишь тест.
– Но почему здесь? – не понял Рудж.
– Это же плоскость, которая не является наружной стеной, – объяснил Рипух. – К тому же не пластик, а хорошая сталь. Что стены коридоров, что стены шлюзовой, я уж не говорю о стыковочном рукаве, прожгло бы насквозь. Я знакомился с описанием навигационных станций аньятов.
– Точно так, – кивнул Стамб, пригляделся к датчикам на левых воротах и нажал на рычаг. – В переходе никого нет. Но двойная осторожность не отменяется. Движемся в том же порядке. Через сорок ярдов внутренний шлюз, за ним складской отсек. Здесь прохладно, зато там будет почти тепло.
– Лишь бы не горячо, – добавил Рудж.
– Кто бы беспокоился, – пробормотал под нос Стамб. – Да, маски можно снять. Но держать их наготове.
Рудж мог заткнуть за пояс любого. Стамб был в этом уверен, приходилось наблюдать, как седой сержант обезоруживает нескольких преступников, как безошибочно отстреливает в толпе террористов. Стамб и сам был не промах, особенно лет пятнадцать-двадцать назад, но никогда не достигал той резвости, которую демонстрировал его подопечный. Если бы еще сержант столь же резво соотносил между собой получаемые команды, да делал правильные выводы, давно бы уже перещеголял в звании и самого Стамба, и кое-кого из штаба. Впрочем, неизвестно еще, что приобрел бы в лице Руджа штаб, а тройка или уже четвертка Стамба потеряла бы многое. Хотя, Кама тоже не производила впечатления робкой девчонки. Может быть, стоило сначала проверить ее в деле, прежде чем строить на красавицу какие-то планы?
Двери складского отсека были заблокированы изнутри. Пока Стамб подключал волокно к бортовой сети, Кама обследовала преграду. Неплохо подготовилась девчонка, приборчик, который она приложила к дверным лепесткам, лейтенант уж точно видел впервые.
– Что там? – спросил Ардана Стамб, когда разъем принял конец волокна.
– Все отлично, – раздался смешок техника. – Не волнуйся, командир, дикарей больше не вижу. Но внутренняя сеть станции частично повреждена. Может быть, заблокирована. Команда на вызовы не отвечает, картинки нет. Но трансляция с твоего регистратора пойдет. На прием я сработаю, да и голос мой ты тоже услышишь.
– Этого пока достаточно, – кивнул лейтенант. – Кама, что там?
– Почти ничего, – она убрала приборчик. – Заражения нет, все стерильно. Фон в порядке. Дверь я открою, но с той стороны один человек. Вооружен.
– Это я, – раздался из-за двери приглушенный женский голос. – Савья. Стамб, это ты? Я открываю.
Как и Вилна с Пашчимом, Стамб помнил девчонку еще по спецшколе, где преподавал пару лет оперативную тактику. За прошедшие годы с ее щек сползла юношеская припухлость, но очарование не уменьшилось по той простой причине, что его и не было никогда. Более всего Савья напоминала крепкого сухощавого парня, короткая светлая стрижка, высокие скулы и небольшая грудь словно намеренно подчеркивали это сходство. Хотя, судя по воспоминаниям лейтенанта, девчонка была именно девчонкой и от внимания парней не увиливала. Было у нее что-то завораживающее в глазах. Теперь ее глаза сверкали огнем. Вдобавок одна рука Савьи была перемотана плексом, бок комбинезона разодран. На плечи было накинуто что-то вроде сплетенного из веревок или волокон жилета, полы которого свисали к полу.
– Пашчим сошел с ума, – с видимым облегчением вздохнула Савья. – Заперся в лабораторном отсеке, грозится уничтожить всех. Я пыталась вести с ним переговоры, но он сказал, что будет разговаривать только с тобой, Стамб. Или с кем-то из штаба. Ему взбрело в голову, что мы хотим уничтожить записи навигатора.
– Зачем нам записи навигатора?
Стамб оглянулся. Рядом с ним осталась только Кама. Рипух, насвистывая что-то, шаркал ногами в отдалении, Рудж отправился на разведку. Ярко освещенное пространство склада высотой не менее пятнадцати ярдов и диаметром свыше полусотни было заставлено ящиками и бочками, заполнено ближе к центру стеллажами.
– Ну как же? – Савья недоуменно подняла брови. – В нем данные крейсера аньятов. Его след. Он снова ушел в ноль после нашего залпа. Он ведь не только привязывался к станции, он выстраивал и последующий скачок. Думаю, что рассчитывал путь на несколько скачков. Скорее всего, там остались данные и по отдаленной базе аньятов. Если этих данных не будет, мы никогда его не разыщем.
– Подожди, – Стамб почувствовал спазм в висках, взглянул на Каму, которая с интересом рассматривала стандартный импульсник Савьи, переделанный каким-то странным образом. – Ты хочешь сказать, что вы не наносили удар по крейсеру?
В горле у лейтенанта сразу пересохло. Усилием воли он сдержал заклокотавший в глотке рев.
– Мы собирались, – Савья взъерошила короткие волосы, опустилась на пол, ткнула подбородок в колени. – И нанесли. Винл уже дал команду наводки, но тут увидел степень запроса на навигатор и зашипел, что мы можем вычислить последнюю базу аньятов. Понятно, что без крейсера аньяты были обречены, но с данными о базе победа была бы более чем абсолютной. Я, правда, не знаю, как он собирался сохранить информацию. Но дальше все было штатно. Мы рисковали. Завершив расчеты, аньяты аннигилировали бы станцию, но они чуть промедлили. Наверное, выстроились на борту крейсера и пели гимны уничтоженной родине. И мы дали залп.
– А дальше? – хрипло спросил Стамб.
– Я думала, что дальше не будет ничего, – прошептала Савья. – Не должно было быть ничего. Секунда, меньше секунды и от нашей базы не осталось бы и пылинки, это же взаимное уничтожение. Тем более что мгновенное накопление мощности на наших излучателях должен был обнаружить любой сканер. Но этого не произошло. Хотя ответный залп аньяты дали.
– Куда? – сдвинул брови Стамб.
– В нас, – ответила Савья. – Винл сказал, что в нас. Но залп аньятов не достиг цели. Точно так же, как не достиг цели и наш залп. Там, – Савья ткнула пальцем вверх, – что-то было. Между нами и крейсером. И это что-то приняло на себя удар наших излучателей и совокупный залп всех орудий крейсера.
– Это что-то было невидимо? – спросила Кама.
– Было невидимо до залпа, – кивнула Савья. – Понятно, что мы не могли использовать радары, но аньяты-то их использовали. И они не заметили препятствия. А потом произошла вспышка, и Винл заорал, что точка аннигиляции значительно ближе крейсера, что она практически на границе атмосферы. Он даже подумал сначала, что аньяты изобрели новое защитное поле. Огромное защитное поле. Паш бросился к локаторам, и тут мы увидели другой корабль. Небольшой корабль. Он падал в пламени. На высоте миль в двадцать отстрелил и сжег собственную силовую установку, обрушив взрывной волной наши поглотители и вышку. А потом рухнул на южный шлюз. А аньяты ушли. Паш зафиксировал их след. Чуть позже, когда мы пришли в себя, Винл выпустил зонд.
– Подожди, – Стамб потер виски ладонями. – Какой-то корабль, которого не могло быть, оказался между вами и аньятами?
– Специально оказался, – поправила лейтенанта Кама.
– Хорошо, – кивнул Стамб. – Специально оказался. Подставил себя. Спас или вас, или аньятов. Или и тех, и других. Не специально, скорее всего. Но не в этом дело. Совокупная мощность двух этих залпов такова, что ударь они в одну точку, вот здесь, где мы стоим, кора Удайи была бы пробита до мантии! Понятно? Нет ни одного корабля, который бы выдержал этот удар! Ни у нас, ни у аньятов! Понятно?
– Понятно, – кивнула Савья так, как она кивала всякий раз, когда еще в спецшколе Стамб начинал объяснять ученице какой-то сложный, как ей казалось, материал. – Но корабль был. Он и есть. Совсем маленький корабль. Его головная часть лежит сейчас у южного шлюза. И в нем найден живым астронавт. В тяжелом состоянии, но живым. Уттара сейчас занимается астронавтом, а Винл охраняет бокс. Но Винл плох. Он выходил наружу, забирал в обломках тело, хватанул излучения. Серьезно хватанул. С той стороны плохо. Южный шлюз сейчас фонит так, что в ушах звенит. По словам Винла. Я даже не знаю, что с ним теперь. Уттара сделала ему максимальную защитную инъекцию, но что она еще может, тем более, что ей приходится заниматься астронавтом. Она, кстати, пострадала только от падения, радиация ей, наверное, не так опасна.
– Она? – переспросил Стамб.
– Она женщина, – пожала плечами Савья. – Хорошенькая. Правда, пока без сознания.
– Ничего не понимаю, – лейтенант бросил взгляд на замершего в десяти шагах Рипуха. – Даже если все это правда и некая скорлупка могла устоять против двух сокрушительных ударов. Что это за корабль? Откуда. Чей он?
– Вариант только один, – хмыкнул Рипух. – Это корабль ушедших. Аньяты, как известно, называют их чаритами. Но, насколько я знаю, чаритов не существует? Ведь они миф? Легенда?
– Все не так плохо, – постаралась успокоить Стамба Кама, когда Савья закончила рассказ, в котором неожиданно для себя избежавший смерти техник Пашчим тронулся рассудком и забаррикадировался в лабораторном корпусе, едва не убив Савью выстрелами из импульсника. – Да, на чудом уцелевшей станции не все в порядке, но давай смотреть на факты без эмоций. Нашей вины в том, что крейсер аньятов ушел, нет. Да, Винл мог произвести залп сразу, но, с другой стороны, если возможный удар был заведомо заблокирован кораблем чаритов или кем бы то ни было, то результат был бы тем же, а данных о скачке аньятов и, возможно, данных об их последнем убежище не было бы. Сейчас они записаны в памяти навигатора и именно возле него тебя ожидает этот умалишенный. Есть чем заняться, не так ли? Второе. Если этот непрошенный благодетель действительно корабль чаритов, тем более что он здесь, рядом – то его находка будет ценнее уничтожения крейсера аньятов. Одно поле, способное противостоять удару такой мощности, стоит всего флота федерации. Не верю, что спецслужбы уже много лет не рыщут в поисках ушедших. Брошенные древние города есть, брошенные станции без крупицы оборудования есть, а самих ушедших нету. Хотя в серьезных схватках с аньятами неопознанные, растворяющиеся объекты мелькали. В бой не вмешивались, но мелькали. Тому свидетельств множество. Насколько я знаю, в разведке числят ушедших цивилизацией наблюдателей? Так вот, поимка такого наблюдателя может оказать сродни выигрышу в главной космической лотерее.
– Ты думаешь, что перевод чаритов из разряда мифов в пространство реальности обрадует шишек из штаба? – скрипнул зубами Стамб. – Это еще один враг. И враг, судя по всему, могущественнее аньятов. Когда люди столкнулись с аньятами, радости не было. Думаешь, я не знаю, что планы их уничтожения начали строиться с первого контакта? Закон выживания – или ты, или тебя.
– Пока что или мы, – рассмеялась Кама, – а что касается радости шишек из штаба, это не наше дело. Наше дело произвести зачистку, собрать информацию и ожидать наград. Тем более что здравый смысл подсказывает, лучше реальность чаритов, чем заблуждение на их счет.
– Наверное, – задумался Стамб, рассматривая с противоположного края зала, куда отозвала для разговора лейтенанта Кама, все так же сидевшую на полу Савью. – Но ты не все мне сказала. Тебя ведь еще что-то беспокоит?
– Беспокоит? – пожала плечами Кама. – Что меня может беспокоить? Если возникают неясности, я их просто имею в виду. Из крупных неясностей пока имею в виду две. Первая касается действий этого странного корабля, вторая импульсника Савьи. Он переделан.
– Я заметил, – сказал Стамб.
– Он чертовски здорово переделан, – уточнила Кама. – Я бы сказала, что изобретен заново. Система накачки собрана из раскуроченного резака, так, будто с электронным конструктором возился младенец, но она явно работает.
– Еще один плюс в копилку наших достижений? – усмехнулся лейтенант.
– Или много минусов, – пробормотала Кама, перейдя на шепот. – Непостижимым образом, за который оружейные концерны выложили бы немалые деньги, мощность импульсника увеличена на порядок. И это при прежней зарядке. Попадание из такого оружия, лейтенант, теперь уже оставит не только ожог.
– Она сказала, что еле ушла от Пашчима, а на складе был только неисправный импульсник, – зашептал в ответ Стамб. – Исправила тем, что нашла.
– В таком случае после подобного исправления наш «Быстрый» должен был бы легко уходить в ноль, – прошипела Кама. – Ты преподавал в группе, где училась Савья, она была гением?
– Наоборот, – нахмурился Стамб. – Почему ты шепчешь?
– Она нас слышит, – ответила Кама.
– Отсюда? – поразился Стамб.
– Да, – кивнула Кама. – Возможно, разбирает даже шепот. Она чертовски талантлива, эта девчонка. Но для такого изобретения нужны годы.
– Прошло всего лишь пять часов с момента получения сообщения! – повысил голос Стамб. – Думаю, что ты преувеличиваешь ее способности.
– Тише, лейтенант, – укоризненно покачала головой Кама. – Я не знаю ее способностей, следовательно, не могу их преувеличивать. Но она абсолютно здорова, какое-то заражение или мутация – исключены. Хотя эти бессмысленные сети на ее плечах наводят на нехорошие мысли.
– Эмоциональный срыв? – спросил Стамб. – Потрясение? Имей в виду, они все, вся четверка, ждали собственной смерти. Были готовы к ней.
– Я тоже готова к собственной смерти, – помрачнела Кама. – Ты знаешь, что бой в космосе редко длится более пары минут?
– Что ты хочешь этим сказать? – не понял Стамб.
– Пять часов – это очень много, – прошептала Кама. – Так что нам надо крутить головами и присматриваться. Ко всему. Кстати, Рипух довольно резвый старикан. Удивительно резвый. Не думаю, что он занимается только составлением доноса. Во всяком случае он не просто крутит головой, он многое видит.
– Это все? – стиснул губы Стамб.
– Пока все, – кивнула Кама. – Разве только этот разобранный резак… Я пригляделась к переделанному импульснику, на него пошла только часть деталей. Утраченных хватило бы на два подобных устройства.
– Подожди! – насторожился Стамб. – Но Савья же сказала, что именно она испытывала на двери свой импульсник. И что резак уже был сломан. Вероятно, разукомплектован.
– Она не сказала, – покачала головой Кама. – Она ответила на твой вопрос. Среагировала мгновенно. Да. И вот еще что. Ты отличный командир, лейтенант. Но ты должен знать. У меня есть полномочия сместить тебя. Я могу предъявить их в любой момент. Но пока ты справляешься.
– Утешила, – зло буркнул Стамб. – Не Рипух, так ты… Надеюсь, ты составлением доноса не занимаешься?
– Нет, – твердо сказала Кама.
– Прямой тоннель в жилые отсеки, как мы и ожидали, заварен и заполнен грунтом, – появился из тоннеля Рудж. – Проход к производственному корпусу свободен. Но нужен резак.
– Резака на складе нет, – тут же отозвался подошедший Рипух. – Разграблен. Осталась одна оболочка.
– Ардан, – позвал в переговорник Стамб. – Ты как там?
– Все отлично, командир, – отозвался тот. – Внимаю вашим разговорам.
– Тащи сюда резак. Да заблокируй «Быстрого». Сюда и обратно к кораблю. И чтоб бегом, понял?
– Угонит кто? – хохотнул в ухо техник.
– Рубку выстудишь, – отрезал Стамб и, повернувшись к Руджу, приказал вполголоса. – Отдай Савье разрядник, только незаметно вынь батарею. А самоделку у нее забери.
На схеме станция напоминала два вписанных друг в друга квадрата, границами которого являлись тоннели. Углами большого квадрата служили северный и южный шлюзы, реакторный отсек и вышка навигатора. Углами малого – расположенные на серединах сторон большого – складской, производственный, лабораторный и жилой купола. Часть переходов законсервированной станции была заблокирована еще аньятами, их сканировали, но не вскрывали. Ничто не должно было возбудить подозрения врага. Для большей достоверности корабли федерации уже с момента уничтожении Виласа и сами использовали для привязки автономную станцию врага. Сейчас команда вместе с Савьей находилась в складском отсеке. Проходы из него к жилому куполу и к вышке были заварены и заполнены грунтом.
– Вот, – включил на коммуникаторе мерцающую схему Рудж. – Вариантов не так много. Сразу исключаю проход снаружи, в самом деле, фонит так, что не помогут и скафандры. Основные источники излучения – сфера у южного шлюза и реакторный корпус. Так что рабочие тоннели через него тоже отпадают, хотя они и не заблокированы. Остается только проход через производственный корпус. Я дошел до него, он закрыт изнутри, но сталь дверей тоньше, чем в законсервированных тоннелях, наш резак справится.
– А потом? – спросил Стамб.
– Дальше по обстоятельствам, – пожал плечами Рудж. – Но до лабораторного тоже только один путь, и из лабораторного в жилой корпус также один тоннель. Жилой корпус – последний. Там и комнаты четверки, и столовая, и бокс с этой… – сержант покосился на Савью, которая все так же отрешенно сидела на полу, – инопланетянкой.
– Почему Паш перекрыл производственный корпус? – повысил голос Стамб. – Ты же сказала, что он забаррикадировался в лабораторном?
– Меня испугался, – растянула губы в улыбке Савья. – Я ведь в порядке. Для идиота всякий нормальный – враг. Паш еще кричал, что оставит мне сюрприз, если я сунусь к нему.
– Ну, я бы на твоем месте не спешил объявлять о своей нормальности… – пробормотал Рудж, но замолчал от толчка в плечо и кулака, показанного Камой.
– Вот резак, – появился в дверях короткого тоннеля Ардан, подмигнул Савье. – Как дела, девочка? Что это ты напялила на себя? У вас тут карнавал? – пилот громыхнул прибором, черканул по губам гармошкой. – Снаружи связи по-прежнему никакой, фон зашкаливает, но катерок справляется пока. А тут у вас ничего. И дышится нормально, только прохладно. Командир, ты это, головой-то крути почаще, а то я в твоем регистраторе только и вижу что Каму, да Каму. Нет, она, конечно, конфетка, но вот и Савья в порядке…
– Цыц, – отмахнулся Стамб. – Двигай на место и будь на связи.
– Буду, – щелкнул каблуками Ардан и строевым шагом отправился обратно в тоннель, обернувшись у входа. – А вообще, командир, смотри куда хочешь. Ход твоего взгляда меня в принципе очень даже устраивает.
– Работаем, – посмотрел на Руджа Стамб.
Отряд был у входа в производственный корпус через минуту. Рипух по молчаливому уговору взялся присматривать за Савьей, Рудж приложил к плечу импульсник, Кама сканировала дверь.
– Что там? – спросил Стамб, запустив на малой мощности резак.
– Странно, – Кама была озадачена. – Дверь закрыта с той стороны, но закрыта обычным запором, тут моя электроника не поможет. Ничего, резак выручит. Помещение, судя по всему, заминировано, но заминировано какими-то подручными средствами. Нестандартными. И взрывчатки, насколько показывает сканер, там немного. Хотя рассредоточена она по всему помещению.
– И что ж тут странного? – не понял Стамб.
– Дверь не заминирована, – объяснила Кама. – Нас словно приглашают, входи. И резать-то особо не придется. Только здесь.
Она провела пальцем по металлу возле запора.
– Ну что же, – буркнул Стамб. – Раз приглашают, значит войдем.
Луч резака вскрыл стальную пластину, как пластиковый нож вскрывает пленку сухого пайка. С той стороны звякнула упавшая на пол задвижка и лепестки входа со скрипом поползли в гнезда. Открывшийся купол отличался от складского более ярким освещением и обилием покрытых пылью заброшенных механизмов. И тут и там пол устилал какой-то мусор, по левую руку темнел открытый вход в следующий тоннель, где-то впереди был проход и в реакторный корпус. Оттуда тянуло холодом. На сквозняке шевелились сплетенные из каких-то лент косы. Они висели на светильниках, на стеллажах, на станках, на манипуляторах.
– Да у них тут просто кружок рукоделия, – прошептал Рудж.
– Разгерметизация? – спросила Кама.
– Что скажешь? – обернулся к Савье Стамб.
– Вряд ли, – с вызовом ответила она и слизнула капли пота с верхней губы. – Что это за разгерметизация, если давление не снизилось? Но свистело тут, свистело. Наверное, Паш залепил проход в реакторный.
– Молодец какой, – покачал головой Рудж. – Взрывайтесь ребята, главное – не задохнитесь.
– Датчики настроены на акустическое срабатывание, – заметила Кама.
– Давай, Рудж, – кивнул Самб. – Остальным прижаться к стенам. Минеры нам попадались не раз, но пока что все они были нормальными. Относительно, конечно. Посмотрим, что придумал умелец Пашчим.
Рудж встал в дверном проеме, приложил к плечу штурмовой лучевик и с первого импульса срезал цепь с тяжелого тельфера, установленного под самым куполом. Обвисшие манипуляторы рухнули на пол, и с касанием пола первой же клешней началось светопреставление. Взрывы загрохотали один за другим, оглушая, забивая уши, вдобавок невыносимо громко завыла сирена, и засверкали нестерпимые вспышки света. Фейерверк и канонада длились несколько минут. Когда все закончилось, Рудж отстранился от стены и заткнул сирену одним выстрелом.
– Однако, – смахивая с головы пыль, пробормотал Стамб. – Если бы этот самый Паш хотел взять нас тепленькими, у него на это было не менее пяти минут. Рудж, держи под контролем вход в следующий тоннель. Кама, что это было? Ардан?
– Все отлично, – отозвался пилот.
– Отлично, значит, отлично, – буркнул Стамб и посмотрел на Рипуха. – Что, аналитик? Я уже представляю, какой интересный отчет ты составишь по итогам нашей экскурсии.
– Надо еще ее закончить, – улыбнулся недавний бармен.
Нет, он положительно начинал нравиться лейтенанту.
– Держись возле аналитика, – предупредил Савью Самб. Девчонка послушно кивнула.
Пыль постепенно оседала. Тишина звенела в ушах, только стекло хрустело под ногами.
– Что скажешь? – спросил Стамб у Камы. Рудж уже скрылся в оседающей пыли.
– Удивительно, – Кама стряхнула с ладоней несколько поднятых с пола взрывателей. – Это сделал или гений или действительно сумасшедший. А уж если учесть, что на все у него ушло два-три часа… Конечно, если сумасшествие не настигло четверку еще год назад. Во-первых, это абсолютно новая взрывчатая смесь, составленная из веществ, которые не должны взрываться в принципе. Из того, что было, как говорится. Но смесь взрывается, и в соответствии с добавками либо взрывается с диким грохотом, либо дает вспышку. Во-вторых, это до смешного простые акустические датчики. Все они сработали одновременно, затем каждый датчик дал старт химической реакции. В зависимости от толщины буферного слоя, или по-другому говоря, пробки, она идет от секунды до пяти минут. Имеем примерно полторы тысячи зарядов, которые с абсолютной точностью взрываются каждые полсекунды. Нет. Могу только повторить. Это сделал гений. Или сумасшедший. Сумасшедший гений. Салют и фейерверк. В нашу честь. В твою честь, лейтенант. Ведь он ждет тебя?
– Все не так, – чихнул Стамб. – Все не так, Кама. Должно быть какое-то другое объяснение. Поверь мне. Простое объяснение. И пока мы его не найдем, считай, что Пашчим опережает нас. На ход опережает. Для чего бросают шумовые и световые гранаты? Чтобы обескуражить противника. Если Пашчим играет против нас, возможно, он добился своей цели.
– Что ты о нем знаешь? – спросила Кама.
– Упертый парень, – ответил Стамб. – Упрямый и упертый. Не весельчак, как Винл. Злой. Всегда хотел быть первым. А оказался тут. Что-то было такое у него в семье, кажется, братишка или мать болели. Думаю, что пошел в отряд из-за денег. Ему нужны были деньги. Деньги он явно заработал, а вот дальше…
– Командир, – окликнул лейтенанта Рудж. – Лабораторный корпус открыт. И вроде бы нет никаких ловушек.
– Он ждет нас, – уверенно сказал Стамб.
– Пашчим! – крикнул Стамб у входа в лабораторный корпус. – Ты здесь?
– Здесь! – донесся голос Паша.
Под куполом помаргивали палки светильников, от входа до противоположной стены корпуса, где поблескивал колпак навигатора, тянулось замусоренное фойе. Справа и слева высились панельные перегородки лабораторных отсеков. Все они были обвешаны косами. Словно пленка была натянута вдоль комнат, потом рассечена на ленты и заплетена в причудливые хвосты.
– Они сошли с ума от безделья, – заметил Рудж. – Неужели все это сотворено за прошедшие часы?
– Что там? – спросил Стамб у Камы.
– Ничего, – она раздраженно сунула прибор в чехол. – Или ничего нет, или помещение экранировано идеально.
– Экранировано идеально, – вновь донесся голос Паша, и его обладатель появился возле навигатора. – Ты даже не представляешь, лейтенант, насколько идеально. Порой техника позволяет совершать подлинные чудеса. В том числе освобождает человека от технической зависимости. Полностью. Оставляет его наедине с собственной природой. И с другими людьми. Такими же свободными.
Он действительно был безоружен. На обтягивающем плечистую фигуру комбинезоне не было даже ремня. Стамб хорошо помнил этого курсанта. Из четвертки ему не приходилось сталкиваться только с Уттарой, но и ее дело он изучил досконально. Техник Пашчим никогда не числился в технических гениях, но к учебе относился со всей ответственностью. Особенно любил занятия по боевым искусствам. Но и в них не достиг особых успехов. Хотя солдатом он был бы образцовым.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Стамб. – Савья сказала, что ты охраняешь данные в навигаторе. Ты решил, что кто-то покушается на них?
– Кого ты слушаешь? Савью? Да она сошла с ума.
– Ты сам рехнулся! – закричала в ответ Савья.
– Отчасти, – кивнул Паш. – Но легкое сумасшествие сродни легкому опьянению. Оно дарует ту же самую легкость. Рудж, отложи импульсник. Даже если ты нажмешь на спусковой крючок, импульс погаснет в пределах корпуса. Оружие здесь не работает. Здесь ничто не работает. Нет, если бы у вас было что-то старинное, основанное на химических свойствах вещества, вы могли бы попробовать подстрелить меня. Здесь в качестве оружия можно использовать только собственные руки и ноги. Ну, еще что-нибудь, что можно взять в руки. Ножи, стальные стержни. Сразимся?
– Что с тобой происходит, Паш? – Стамб шагнул внутрь и направил на пол разрядник. Оружие не отозвалось. Не отозвался и импульсник. Рудж покачал головой и потянул с пояса нож.
– Ничего не происходит, – ответил Паш. – Уже ничего. Просто надоело все. И еще одно. Знаешь, прошлые обиды растут от раздумий о них.
– Ты сохранил данные крейсера аньятов? – спросил Стамб.
– Конечно, – кивнул Паш. – В навигаторе их уже нет, извини, но я их записал на кристалл. Он здесь. – Техник похлопал по грудному карману. – А что? Самый надежный способ хранения информации. Попробуйте, возьмите их.
– Он тянет время, – вдруг без улыбки пробормотал Рипух.
– Зачем? – не понял Стамб.
– Пока не знаю, – покачал головой аналитик. – И, кстати, тот фейерверк в производственном зале тоже был нужен, чтобы потянуть время.
– Время… – задумался Стамб, шагнул в коридор. – Ардан?
– Все отлично! – отозвался пилот.
– А теперь? – лейтенант вернулся в зал.
Переговорное устройство молчало.
– Кто первый? – поманил к себе Руджа Паш. – Или навалимся на меня всем скопом?
Паш и в самом деле тянул время. А еще он оказался отличным бойцом. Это было самым странным, Стамб всегда отмечал его упорство, но тут он увидел что-то, превосходящее результат любого упорства. Теперь некогда заурядный курсант не только идеально владел собственным телом, поражал точностью движений и скупостью жестов, он танцевал, он почти парил над полом лабораторного корпуса. Рудж лишился ножа уже в первой же атаке, получил синяк под одним глазом, под другим, захлюпал кровью в сплющенном носу. Вскоре Стамб уверился, что Паш мог убить сержанта в течение несколько секунд, но он все еще не делал этого, а только методично калечил его: вот Рудж лишился мочки левого уха, вот захромал на одну ногу, вот щелкнуло под бронником одно из ребер. Когда сержант начал подниматься с пола медленнее обычного, Стамб сам шагнул вперед, но ничего не успел сделать. Паш был неестественно стремителен – удар раскрытой ладонью не только сломал лейтенанту нос, но и разбил обе губы, кажется, лишил его сознания на мгновение. Лабораторный корпус накренился и принял затылок лейтенанта на твердые плиты пола. Регистратор хрустнул и рассыпался на куски.
– Кто следующий? – рассмеялся Паш.
Стамб с трудом повернулся на бок, потрогал языком зашатавшиеся зубы. Голова гудела, лабораторный корпус кружился вокруг нее. Похоже, он получил еще и удар в грудь.
Рудж сидел в пяти метрах, смотрел на Паша с ненавистью и плевался кровью.
Рипух наблюдал за происходящим, сложив руки на груди, хмурился и кусал губу.
Савья с трудом сдерживала улыбку.
Савья с трудом сдерживала улыбку.
Савья с трудом сдерживала…
– Теперь я, – твердо сказала Кама.
Она была восхитительна. И почти столь же быстра, как Паш. Она напала первой, отбила два или три мгновенных удара техника, сумела защитить лицо, но потом все-таки получила удар в грудь и полетела, заскользила по полу в сторону коридора. Не вскрикнула. Даже в экзобронике не всякий боец мог бы нанести такой же удар. И вряд ли кто-то смог бы остаться после такого удара живым. Тем более женщина. Но Кама осталась. Она даже не сбила дыхание. Поднялась и показала Пашу вырванный вместе с кристаллом карман.
– Данные крейсера аньятов у меня.
Шагнула в коридор, приложила кристалл к прибору и прошипела с ненавистью:
– Кристалл пуст!
– А ты как думала, – рассмеялся Паш. – Это была ложь. Да. Данные здесь.
Он постучал по собственной голове пальцем, и в это самое мгновение Стамб метнул подобранный нож Руджа. Метнул его в грудь Савьи.
До появления линкоров федерации оставалось еще часа два, не меньше. Пошел шестой час с момента получения сообщения от Винла. И вот, Стамб с трудом унимает головокружение, избитый, окровавленный Рудж зачем лезет по переборкам на стену, Савья, хрипя, оседает на пол, а неукротимый Паш летит, скользит почти по воздуху к ней.
Рипух сделал только один шаг вперед. Перехватил орущего что-то, превратившегося в смертельно опасного бойца техника станции, и одним движением оторвал ему голову и размозжил ее об пол. Рудж добрался до протянутого вдоль перегородки увешанного косами волокна и сдернул его, сорвал, свалившись на пол. И в ту же секунду в руках Камы ожил импульсник Савьи и прожег аналитика насквозь. Рипух захрипел, развернулся и, захлебываясь кровью, отсалютовал по-аньятски, приложив ладонь тыльной стороной ко лбу. Так и упал.
– Собственно, за этим меня сюда и посылали, – с раздражением сплюнула Кама на пол. – Было подозрение, что порученец штаба на Виласе из аньятов. Но операция провалилась. Данных у нас нет.
– Смотри, как хитро, – пробормотал, лежа на полу, Рудж. – Я не знаю, что там за коробочки по углам, но тут-то по периметру только волокно, эти хвосты и все. Они все блокировали.
– Как ты догадался? – спросил Стамб.
– Помаргивали, – ответил Рудж и засмеялся, сплевывая кровь. – Ты пытался говорить с Арданом, они помаргивали. Гасили импульсы в сети. А этот Пашчим был очень хорош. Да и Рипух. Если бы не он… Надо же, аньят! Никогда бы…
– Ардан! – позвал Стамб.
– Все отлично! – ответил лейтенанту голос техника.
– Ардан? – насторожился Стамб.
– Ты догадался, – рассмеялся в переговорнике Вилн и включил запись: «Все отлично, командир. Внимаю вашим разговорам» – Долго догадывался, но в итоге догадался. Ардана больше нет, так что можешь его не звать. Хотя паренек оказался крепким. Едва не отбился. Ногу мне повредил.
– Зачем тебе «Быстрый»? – с яростью процедил Стамб. – Ты никуда на нем не уйдешь! Через два-три часа здесь будет линкор федерации! Что ты задумал?
– А вот этого я тебе не скажу, лейтенант, – ответил Вилн. – Но кое-что имей в виду. Шлюз я заблокировал. Да и к старту готов. Даже и не пытайся подобраться ко мне.
– Что будем делать? – с трудом выпрямился Рудж. – Кама. Помоги. Мне нужно сделать инъекцию энергетика. Этот безголовый меня здорово помял. Кстати, нахожу, что хорошая женская грудь предпочтительнее отличного бронника. Я думал, что он тебя убил. Я бы уж точно не откашлялся. Где тебя учили держать удар, девочка?
– В специальном заведении, – ответила Кама.
– Хватит болтать, – Стамб поднялся, стер с лица кровь, поправил пальцами нос. – Всем отключить линию с «Быстрым». Они были в сговоре. Все были в сговоре. Взрывы помогли Вилну расправиться с Арданом. Отвлекли и нас, и лысого. Но как Вилн пробрался в корабль? Или он выманил Ардана наружу? Ладно. Но на что он рассчитывает? Уйти на «Быстром»?
– Нет, – Рудж поморщился от сделанного в плечо укола, подошел к Савье, выдернул нож, вытер его странной накидкой девчонки. – Не та посудинка.
– Тогда зачем ему катер? – не понял Стамб.
– Лейтенант! – с укоризной покачала головой Кама. – Включи голову, пока она у тебя есть. Что там есть ценного, чего нет здесь, на станции?
– Пять тонн ядерного горючего, – пожал плечами лейтенант, – но оно не может взорваться. Нет технического способа!
– А вот для этого был технический способ? – спросила, закидывая на спину переделанный импульсник, Кама. – А для той иллюминации? А для этой блокировки? Ты еще не понял, с кем мы имеем дело? Уверяю тебя, технический способ есть.
– Девка дело говорит, командир, – кивнул Рудж, охнул, захрустел позвонками, вправляя шею. – Если эти пять тонн топлива взорвутся, так как они могут, то здесь и в самом деле ничего не останется. Ни нас, ни навигатора, ничего. И можно начинать новую жизнь. Если Винл стал хотя бы в какой-то степени столь же умен, быстр и умел, как тот же Пашчим, у него в федерации может получиться неплохая карьера. А он стал, – Рудж вздохнул, отвернулся, – с Арданом справиться было бы нелегко даже мне. А уж поменять лицо или подправить генетический код – нет проблем. Не мне тебе рассказывать. Сам знаешь, даже аньятов почти невозможно вычислить, а уж профессионального спецназовца…
– Мы что, в метрополии? – недоуменно воскликнул Стамб. – Вы не поняли! Мы в окрестностях мертвого Виласа! В пустом секторе! Как он спасется сам? Пешком? Или Савья лгала, что у корабля чаритов, если это конечно он, уже нет силовой установки?
– Да, память вычищена, – заметила Кама, сканируя навигатор. – Но восстановить данные можно. Правда, потребуется для этого вся установка. А веса в нем не меньше тонны.
– Как он спасется? – перебил Каму Стамб.
– Как-то спасется, – она поправила ремень. – Наверное, у него есть какой-то план?
– Ну что, командир, – приложил импульсник к плечу Рудж. – Зачистка продолжается? Вопросов все больше.
– Ответы там, – махнула рукой в сторону следующего коридора Кама.
С Уттарой Стамб не встречался, только просматривал ее файл. Она показалась ему улыбчивой светловолосой милашкой. Иногда такие женщины попадались лейтенанту, редко кто из них был отмечен настоящей, не обусловленной медицинской пластикой красотой, но милы были все без исключения. Стамб даже не понял сразу, что повлекло Уттару на задание, подобные которому в спецназе с ласковым ужасом прозывались «тупичок», но потом влез в ее дело глубже и все прояснил. Семья Уттары погибла в самый разгар войны с аньятами, в тот недолгий период, когда у федерации были некоторые сомнения в победе человечества. Цветущий, прекрасный и зеленый Вилас уже был подвергнут ядерной бомбардировке, одна за другой уничтожались инопланетные базы аньятов. Те в свою очередь преодолели первый ужас и первую оторопь, стали огрызаться, но все еще нападали только на военные корабли федерации. Именно тогда под удар одного из крейсеров аньятов случайно попал гражданский лайнер. Более пяти тысяч человек погибли, в том числе муж и двое детей Уттары. Почти десять тысяч человек аньяты спасли и высадили на ближайшей орбитальной станции. Именно тогда Стамб и понял, что аньяты проиграют. Ведь человечество истребляло их без разбора, достаточно сказать, что и напало оно на аньятов без предупреждения. По какой причине? Без всякой причины. Аньяты были слишком сильны и почти ничем не отличались от людей. Только особенностями генного кода, который позволял им прекрасно себя чувствовать на поверхности Виласа, где всякий выходец с Земли вынужден был бы таскать на себе четыре своих веса. Четыре веса – свой и троих мертвых – мужа и детей – тащила на себе и Уттара. Она пришла в штаб специальных сил федерации и получила место врача в одной из бригад. А потом оказалась и на станции. Когда Стамб изучал дела всей четверки, каждого из которой он должен был готов в случае чего заменить тем же Арданом или Руджем, он сразу понял, что Уттару менять не придется. Теперь она стояла у входа в жилой отсек. Оружия у нее не было, драться она не собиралась. Одежда ее была вымазана в крови, но на плечах лежали косы – причудливые и чистые.
– Что нужно? – спросила она не зло, но с некоторой усталостью.
– Я Стамб, – представился лейтенант.
– Я знаю тебя, – кивнула Уттара. – Что вам нужно здесь?
– Нам нужно увидеть спасенного астронавта, – ответил Стамб.
– Сару? – переспросила Уттара.
– Если ее зовут Сара, то да, – пожал плечами Стамб.
– Это невозможно, – покачала головой Уттара.
– Она в плохом состоянии? – Стамб снова с гримасой поправил сломанный нос.
– Нет, – Уттара мотнула головой. – Она почти уже в порядке. Я вылечила ее. Дальше она сама.
– Тогда почему? – не понял Стамб.
– Она не хочет встречаться с людьми, – ответила Уттара.
– А ты? – подала голос Кама. – Разве ты не человек?
– Человек, – кивнула Уттара. – Но не только человек. Уже не только человек. Я такая же почти, как и ты. Но в другую сторону.
Стамб оглянулся на Каму, хмыкнул с недоумением, снова повернулся к Уттаре.
– Как это произошло?
– Инициация?
– То, что изменило вас, как это произошло?
Уттара вздохнула.
– Проще простого. Когда к нам на голову свалился ее корабль, я почувствовала, что там нужна моя помощь, услышала что-то вроде голоса, надела скафандр и отправилась на поиски.
– Все-таки ты? – переспросил Стамб. – Разве не Вилн?
– Я, – спрятала усмешку в уголках губ Уттара. – Вилн… лукавит. Он появился уже потом. В корабле было четверо чаритов. Двое мужчин и двое женщин. Но жива, пусть и едва-едва жива, только Сара. Остальных разорвало на части. Я прикоснулась к ней и стала той, которой я стала. Не сразу, но быстро. Через вечность, но мгновенно. Что-то я сделала с ней уже там, потом надела на нее свой скафандр и перенесла ее сюда. Здесь уже я ее спасла. С ее же помощью.
– Подожди, – удивился Рудж. – Там же фонит так, что…
– Это как холодный ветер, который пронзает тебя насквозь, – ответила Уттара. – Если ты знаешь, что это такое, если знаешь себя, то можешь закрыться.
– Ты знаешь? – переспросила Кама.
– Я теперь многое знаю, – кивнула Уттара.
– А остальные? – снова оглянулся Стамб.
– Вилн, Пашчим, Савья? – переспросила Уттара и опустила взгляд. – Да. Они тоже многое знают. Или знали. И многое могут. Или могли. Но они сделали это сами. Они взяли это у нее, пока она была без чувств. Иначе она бы не дала им этого. Она и мне не давала этого. Так вышло.
– Почему? – строго спросила Кама.
– Потому что она не дает, она будит, – ответила Уттара. – Но она не должна будить. Мы должны сами. Мы все спим. Выглядываем из скорлупы. А она может разбудить. Но под скорлупой может ведь оказаться и зверь?
– Это точно, – заметил Рудж и усмехнулся. – А некоторых и будить не нужно, чтобы в этом убедиться. Взять хоть меня.
– К тому же каждый, кто разбужен, может почерпнуть из общей реки знаний, – добавила Уттара. – Это опасно.
– Но ты сделала это? – уточнил Стамб.
– Да, – она развела руками. – Мне нужно было спасти Сару.
– Похвальное стремление, – согласился Стамб. – Тогда еще вопрос. Перед тем, как пройду внутрь.
– Ты не пройдешь, – сказала Уттара. – Если только убьешь меня. Но вопрос задавай.
– Как Вилн собирается уйти отсюда?
– Очень просто, – Уттара коснулась ладонями кос. – Он сплетет свою прядь в реке и уплывет по ней. Если хочешь что-то сделать, нужно только уметь сплетать.
– Сплетать? – не поняла Кама. – Что вы все тут сплетаете?
– Сплетаем, прядем, вяжем, – проговорила Уттара. – На самом деле все не так. Но вы так видите. Это ваше видение. Толкование. На самом деле все иначе. Но и так тоже.
– Кто они, чариты? – спросил Стамб. – Где они живут? Что они делают?
– Их нет, – ответила Уттара. – Они не живут. Они не делают. Они не здесь. И не сейчас. Но они появляются тогда, когда не могут не появиться.
– Они из прошлого или из будущего? – спросила Кама.
– Отовсюду, – пожала плечами Уттара. – Они были. И они будут. Может быть, мы станем ими?
– Ты знаешь ответ, – понял Стамб.
Уттара не сказала ничего. Только улыбнулась. Первый раз. И именно в это мгновение Стамб понял. Он и в самом деле не пройдет дальше.
– Ты знаешь, что Вилн собирается взорвать станцию? – спросил Стамб.
– Да, – кивнула Уттара.
– И он сделает это? – нахмурился Стамб.
– Да, – кивнула Уттара.
– А ты? – не понял Стамб. – Уйдешь?
– Моя жизнь закончена, – вздохнула Уттара. – Мне уже пора. Мне недолго осталось.
– Нужно бороться за жизнь! – отрезала Кама. – До последнего мгновения!
– Да, – согласилась Уттара. – Но моя жизнь закончена. И мгновений уже не осталось.
– Подожди, – Стамб оглянулся. Рудж стирал со лба пот, Кама облизывала губы. – Подожди. Но Винл…
Она колебалась одно мгновение. Потом прошептала чуть слышно.
– Его жизнь тоже подходит к концу. Но он этого еще не знает.
– Почему? – не понял Стамб.
– Он может сплетать струи и черпать из реки, но он не может пить из нее.
– Почему… – хотел спросить Стамб, но не успел.
Вспышка обожгла глаза, пол ушел из-под ног. Чернота захлестнула волной…
Он пришел в себя от запаха жженой плоти. Зрение вернулось вместе с сознанием и болью в обугленных ладонях. Покрытый пузырями металла абордажный привод валялся у ног лейтенанта. Стамб растопырил сожженные ладони, повернул голову. Рудж был мертв. Рассеченное на части его туловище даже не дергалось. Рядом хрипела Кама. Из ее развороченной груди выступали красные пузыри. Из розовой плоти торчали пластиковые ребра и собранные в жгуты волокна.
– Смотри-ка, – удивился Вилн. – Научились делать.
– Жаль, – поморщилась от боли Кама. – Стамб, я услышала его, но он оказался слишком быстр даже для меня. Не расстраивайся, лейтенант. Я видела, что я тебе нравлюсь. Но я не хотела тебя разочаровывать. И насчет боли не думай ничего. И насчет смерти. Страшно умирать только первый раз. Да и то…
Она постаралась улыбнуться, но не смогла и закрыла глаза. Стамб посмотрел вперед. Уттара тоже была рассечена пополам.
– Нас ждут великие дела, – ухмыльнулся Вилн и направил второй или первый переделанный импульсник на ступни Стамба. Лейтенант взвыл от боли.
– Пока все, – улыбнулся Вилн. – Привыкай, новой боли уже не будет. Мне всего лишь нужно, чтобы ты не мешал. Я не настолько плох, как могу показаться. Через тридцать минут все здесь взорвется. Оцени мою доброту. Мгновенная смерть это так легко. А мне нужно поговорить с этой самой Сарой. Слушал я тут вас, слушал и очень обиделся на это предположение, что сплетать и черпать я могу, а пить нет. Надо бы разобраться.
– Почему ты такой? – с трудом сдерживая бьющий через горло вой, прохрипел Стамб.
– Ты думаешь, что ты был бы другим? – усмехнулся Вилн. – Это оборотная сторона свободы, дорогой мой. А ты как думал? Свобода пьянит, знаешь ли. Всякий бы стал таким же. Ну, кроме совсем уж блаженных, – он посмотрел на тело Уттары. – Но таких мало. И все они идиоты. Ты, лейтенант, явно не из их числа. Хотя…
Припадая на рассеченную Арданом ногу, Вилн успел сделать прочь шагов десять. Услышал шорох, оглянулся, увидел, что открывшая уже невидящие глаза Кама толкнула ногой в сторону Стамба импульсник, и добавил порцию пламени ей в живот. Посмотрел на черные пальцы лейтенанта и расхохотался.
Вилн успел сделать еще два шага, когда, теряя сознание от боли, Стамб поднял оружие. На третьем шаге Вилн вновь стал оборачиваться, но усиленный заряд переделанного оружия уже нашел назначенную лейтенантом цель…
А потом лейтенант открыл глаза и увидел обычное женское лицо. Спокойное, с глубоко посаженными глазами, с тонкими чертами, с прядью темных волос через лоб.
– Ты чарита? – спросил он.
– Это ваше слово, – пожала Сара плечами, – когда-то в одном из ваших языков оно обозначало бежать, бегущий. Но мы никуда не бежим. Мы просто растворились. Как соль в воде. Мы есть. И нас нет.
– Не понимаю, – прохрипел Стамб.
– Да, – согласилась она. – Не понимаешь.
– Ты ничего не сделала, чтобы спасти Уттару, – сказал Стамб.
– Ваша жизнь – это ваша жизнь, – сказала Сара.
– Ты не была ей благодарна? – не понял Стамб.
– Ваша жизнь – это ваша жизнь, – повторила Сара, – мы не вмешиваемся.
– Однако подставили свой корабль под удар батареи, – закашлялся Стамб. – И под удар аньятов. Кого из них вы спасали? Значит, вмешиваетесь все-таки?
– Мы прикрыли от удара аньятов, – пожала плечами Сара. – Ну и вас тоже. Заодно. Но мы не вмешивались. Мы просто взяли себе чужую смерть.
– Почему? – не понял Стамб.
– Это последние аньяты, – объяснила Сара. – Никто не сберегает горные луга от горных козлов, но когда гибель грозит последнему цветку, козлов следует отогнать.
– Мы, выходит, козлы? – сообразил Стамб.
– Скорее волки, – поправила лейтенанта Сара. – Многие из вас во всяком случае.
– Иначе не выжить, – объяснил Стамб.
– И это тоже правда, – кивнула Сара. – В том мире, который вы придумали, трудно победить иначе.
– Кто-то еще жив кроме меня? – спросил Стамб.
– Вот эта полумашина-получеловек, – скосила взгляд на Каму Сара. – Точнее, получеловек-полумашина. Но она тоже умирает. Ей осталось минут десять.
– А до взрыва? – сдвинул брови Стамб.
– Тоже минут десять, – ответила Сара.
– А ты? – спросил Стамб.
– Я ухожу, – ответила Сара.
– Бросишь меня? – догадался лейтенант.
– Ты не последний из людей, – она сумела улыбнуться без издевки.
– Научи меня сплетать как Уттара, – попросил Стамб.
– Это не плетение, – покачала головой Сара. – Это людям так кажется, что это плетение. Мне кажется, что это как музыка.
– Так обучи меня этой музыке, – попросил Стамб. – Мне есть для чего жить. У меня есть племянник.
– У него своя судьба, – откликнулась Сара.
– У Ардана осталась жена с двумя детьми, – вспомнил Стамб.
– У них своя судьба, – повторила Сара.
– Черт возьми! – прошипел Стамб. – Да что же нужно сделать, чтобы получить право пожить еще немного? Или мне стоило всего лишь пристрелить блаженную Уттару и прикоснуться к тебе, как это сделали Вилн, Савья и Пашчим?
– Ты бы не пристрелил ее, – задумалась Сара. – У тебя другая судьба. Прости. Мне пора. Я должна спеть свою песню.
– Подожди, – скрипя зубами от боли, Стамб сунул черную клешню за пазуху и выудил оттуда полоску сканера. – Вот. Вот здесь. Что-то такое же древнее, как это слово – чарита. Или не такое же древнее. Это песня. Хорошая песня. Тебе. На память.
Он бросил полоску неуклюже, всего лишь на пару ярдов, но она сделала шаг вперед, поймала ее, приложила к щеке, прислушалась, потом вдруг улыбнулась, наклонилась, потрепала лейтенанта по щеке и, прошептав, – это пойдет, – растворилась в воздухе.
– Ну вот, – выдохнул Стамб и, сдерживая раздирающую тело боль, подполз к телу получеловека-полумашины Камы, отыскал уже почти ускользнувшую линию жизни и крепко прихватил ее узелком. А потом начал сплетать обожженными пальцами что-то неведомое простое и понятное, пришептывая при этом.
– Потерпи, боец. Я не могу тебя бросить. Ты и в самом деле хороший техник. У нас есть еще несколько минут. Мы успеем.