Главная книга для родителей. Искусство слушать и говорить (сборник). Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили (Элейн Мазлиш, 1980,1999)

Вопросы родителей

1. Важно, чтобы я постоянно сопереживала моему ребенку?

Нет. Многие разговоры с ребенком состоят из случайных фраз. Если ребенок говорит: «Мам, я решил пойти к Дэвиду сегодня после школы», совершенно не нужно отвечать: «Значит, ты решил зайти к другу днем». Простого «Хорошо, что сказал» будет достаточно. Сопереживать надо тогда, когда ребенок хочет, чтобы вы узнали, как он себя чувствует. Отражать его позитивные чувства не составляет труда. Довольно легко на жизнерадостное восклицание ребенка: «Я получил девяносто семь баллов на тесте по математике сегодня!» – ответить так же восторженно: «Девяносто семь! Ты, наверное, ужасно рад!»

Именно негативные эмоции требуют наших навыков. Вот где мы должны преодолеть наш старый соблазн проигнорировать, отвергнуть, заняться нравоучением и прочее. Один отец рассказал, что ему помогло стать более чутким к эмоциональным требованиям своего сына то, что он начал сравнивать ранимость и несчастливое состояние мальчика с физическими синяками. Так или иначе образы пореза или раны помогли ему осознать, что задетым чувствам сына требуется такое же безотлагательное и серьезное внимание, как если бы он повредил колено.

2. Что плохого в том, чтобы прямо спросить ребенка: «Почему ты так чувствуешь?»

Некоторые дети могут рассказать вам, почему они испытывают страх, злятся или чувствуют себя несчастными. Тем не менее для многих вопрос «Почему?» только осложняет проблему. В дополнение к их первоначальной проблеме они должны теперь анализировать причину и придумывать разумное объяснение. Очень часто дети не знают, почему они чувствуют именно так. В другое время им неохота рассказывать, потому что они боятся, что в глазах взрослого их причины будут выглядеть неубедительно («Ты из-за этого плачешь?»).

Гораздо полезнее ребенку услышать: «Я вижу, что ты грустишь из-за чего-то» вместо вопросов: «Что случилось?», «Почему ты так чувствуешь?» Легче разговаривать со взрослым, который понимает то, что ты чувствуешь, чем с тем, кто требует от тебя настоятельных объяснений.

3. Вы считаете, что мы должны показать нашим детям, что согласны с их чувствами?

Детям необязательно, чтобы с их чувствами соглашались, они хотят, чтобы их признавали. Утверждение:

«Ты абсолютно прав» может на какое-то время удовлетворить ребенка, но это также мешает ему самому разбираться в сути вещей.

Пример:

Ребенок. Учительница сказала, что отменяет спектакль нашего класса. Она подлая!

Мать. Это после всех репетиций? Я с тобой согласна. Она, наверное, подлая, если так поступает!

Конец обсуждения.

Заметьте, насколько легче ребенку конструктивно думать, когда его чувства принимаются:

Ребенок. Моя учительница сказала, что отменяет спектакль нашего класса. Она подлая.

Мать. Это, наверное, очень разочаровало тебя. Ты так ждал его.

Ребенок. Все из-за того, что на репетиции некоторые дети дурачились. Это их вина.

Мать (молча слушает).

Ребенок. Она рассердилась, потому что никто не знал своих ролей к тому же.

Мать. Понятно.

Ребенок. Она сказала, что если мы подготовимся, она даст нам еще один шанс. Я лучше перечитаю мои реплики. Ты будешь мне подавать реплики сегодня вечером?

Вывод: когда люди несчастливы, им требуется не согласие, им нужен кто-то, кто признает их чувства.

4. Важно ли показать ребенку, что я понимаю, что с ним не так, фразой «Я понимаю, что ты чувствуешь»?

Проблема с фразой «Я понимаю, что ты чувствуешь» заключается в том, что дети просто не верят вам. Они отвечают: «Нет, не понимаешь». Но если вы придаете тревоге особенность («Первый школьный день может испугать – столько нового, и ко всему нужно привыкнуть»), тогда ребенок знает, что вы его понимаете.

5. Представьте, что я пытаюсь определить чувство и оказываюсь не прав. Что тогда?

Ничего страшного. Ваш ребенок быстро вас исправит.

Пример:

Ребенок. Пап, наш тест отложили до следующей недели.

Отец. Это, наверное, большое облегчение для тебя.

Ребенок. Нет, меня это взбесило! Теперь мне придется учить то же самое и на следующей неделе тоже.

Отец. Понятно, ты надеялся поскорее избавиться от этого.

Ребенок. Да!

Для любого человека было бы самонадеянно предполагать, что он всегда знает, что чувствует другой. Все, что мы можем, это попытаться понять чувства наших детей. Мы не всегда будем достигать цели, но наши усилия не пропадут втуне.

6. Я знаю, что чувства нужно принимать, но мне сложно понять, как реагировать на слова «Ты подлая» или «Я тебя ненавижу» со стороны моего ребенка.

Если эти слова расстраивают вас, вы можете дать вашему ребенку понять это: «Мне не понравилось то, что я сейчас услышала. Если ты злишься на что-то, скажи мне это другими словами. Может быть, тогда я смогу тебе помочь».

ПАМЯТКА

Помогаем ребенку справиться с его чувствами

Ребенку нужно, чтобы его чувства принимали и уважали.

1. Вы можете спокойно и внимательно слушать.

2. Вы можете признавать его чувства словами «да», «хм», «понятно».

3. Вы можете назвать чувство: «Ты разочарован!»

4. Покажите, что понимаете желание ребенка. Дайте ему желаемое в фантазии: «Я бы хотел, чтобы прямо сейчас перед тобой появился спелый банан!»

Все чувства могут быть приняты.

Некоторые действия могут быть ограничены.

«Я вижу, как ты злишься на своего брата. Скажи ему то, что ты хочешь, словами, а не кулаками».

Примечание: возможно, вам будет полезно сделать копию этой и других страничек-«памяток» и разложить их в стратегически важных местах в доме.

7. Можно ли еще как-то помочь ребенку, который расстроен, кроме как показать ему, что ты понимаешь его чувства? Мой сын абсолютно нетерпим к различного рода разочарованиям. Временами кажется, что ему помогает, если я признаю его чувства и говорю что-то вроде: «Это, должно быть, такая досада!» Однако обычно, когда он находится в таком эмоциональном состоянии, он меня даже не слышит.

Родители в наших группах открыли, что когда их дети крайне расстроены, физическая активность может облегчить некоторые болезненные чувства. Мы слышали множество историй о сердитых детях, которые ощущали себя спокойнее после того, как дрались на подушках, стучали по старым коробкам из-под продуктов, катали и мяли пластилин, рычали, как львы, бросали дротики. Но одно занятие, которое приятно наблюдать родителям и доставляет наибольшее удовлетворение детям, это зарисовка чувств. Два следующих примера произошли с разницей в неделю.

«Я только вернулась с семинара и застала своего трехлетнего сына бьющимся на полу в истерике. Мой муж стоял рядом и смотрел на это с отвращением. Он сказал:

– Ладно, специалист по детям, посмотрим, сможешь ли ты справиться с этим.

Я почувствовала, что не должна ударить в грязь лицом.

Я посмотрела на Джошуа, который все еще сучил ногами и вопил, затем взяла карандаш и блокнот, лежащие у телефона. Я встала рядом с ним на колени, протянула ему карандаш и блокнот и сказала:

– Покажи мне здесь, как ты злишься. Нарисуй картинку того, что ты чувствуешь.

Джошуа немедленно вскочил на ноги и начал рисовать злобные круги. Затем он показал это мне и произнес:

– Вот как я злюсь!

– Ты действительно злишься! – ответила я и вырвала еще один кусок бумаги из блокнота. – Покажи еще, – попросила я.

Он яростно черкал, и тогда я снова заметила:

– Сынок, ты так рассержен!

Мы проделали все то же самое еще раз. Когда я протянула ему четвертый листок, он уже явно был спокойнее. Он долго смотрел на него, а потом сказал:

– Теперь я покажу мои счастливые чувства.

Он нарисовал кружок с двумя глазами и улыбающийся рот. Это было просто невероятно. За две минуты он от истерики перешел к улыбке просто потому, что я позволила ему показать мне, как сильно он злится. Позже муж сказал мне:

– Продолжай ходить в эту группу».

На следующем собрании группы другая мама рассказала нам о своем опыте использования этого навыка.

«Когда я услышала о Джошуа на прошлой неделе, моей первой мыслью было: «Как бы я хотела использовать такой подход к Тодду». Тодду тоже три, но у него церебральный паралич. Все, что естественно для других детей, для него очень значительно – стоять и не падать, держать голову прямо. Он добился удивительных успехов, но он все еще очень легко расстраивается. Каждый раз, когда он пытается сделать что-то и не может, он кричит часы напролет. Я никак не могу достучаться до него. Самое ужасное, что он дерется ногами и пытается укусить меня. Я предполагаю, что он думает, будто его трудности из-за меня и я должна что-то сделать с этим. Он злится на меня большую часть времени.

По дороге домой с прошлого семинара я думала: «Что, если я поймаю Тодда прежде, чем он начнет биться в истерике?» В тот день он играл в свою новую мозаику. Она была очень простой, всего из нескольких больших частей. Тем не менее он никак не мог приладить последнюю часть, и после нескольких попыток у него появилось это выражение лица. Я подумала: «О нет, опять!» Я подбежала к нему и закричала:

– Держи! Держи все! Не двигайся! У меня кое-что есть для тебя!

Он удивленно смотрел на меня. Я неистово перелопатила книжные полки и наконец нашла фиолетовый карандаш и кусок бумаги. Я села рядом с ним на пол и сказала:

– Тодд, ты так злишься? – и начала рисовать острые зигзагообразные линии, идущие вверх и вниз.

– Да, – сказал он и вырвал у меня из рук карандаш. Он нарисовал резкие бешеные линии, затем начал пронзать бумагу снова и снова, пока она вся не оказалась в дырках. Я поднесла бумагу к свету и констатировала:

– Ты так злишься… Ты абсолютно взбешен!

Он выхватил у меня бумагу и плача рвал ее, пока она не превратилась в кучку обрывков. После всего этого он посмотрел на меня и сказал:

– Я люблю тебя, мама.

Это был первый раз, когда он сказал это.

С тех пор я еще пробовала этот метод, но он не всегда работал. Думаю, мне надо найти еще какое-то физическое занятие для него, например купить ему подвесную грушу или еще что-то. Но я начинаю осознавать, что самое главное, когда он бьет что-то, рвет или рисует, быть рядом с ним – смотреть на него, давать ему понять, что даже самые злые чувства поняты и приняты».

8. Если я принимаю все чувства моего ребенка, у него не появится мысль, что он может делать что угодно со мной? Я не хочу быть все позволяющим родителем.

Мы тоже беспокоились по этому поводу. Но мало-помалу мы начали осознавать, что этот подход был позволяющим только в плане того, что все чувства дозволяются. Например: «Я вижу, что тебе очень весело делать узоры на масле вилкой».

Но это не означает, что вы должны разрешать ребенку вести себя недопустимым для вас образом. Отодвинув в сторону масло, вы можете сказать вашему юному художнику: «Масло не для игр. Если хочешь делать узоры, можешь использовать свой пластилин».

Мы поняли, что, когда принимаем чувства наших детей, они легче воспринимают границы, которые мы для них устанавливаем.

9. Почему не надо давать ребенку совет, когда у него возникла проблема?

Когда мы даем ребенку совет или немедленное решение его проблем, мы лишаем его опыта борьбы с собственными трудностями. Бывают ли моменты, когда надо дать совет? Конечно.

Более детальное обсуждение того, когда и как давать советы, читайте на страницах 161–163, названных «Больше о советах».

10. Можно ли что-нибудь сделать, если позже понимаешь, что дал ребенку бесполезный ответ? Вчера моя дочь пришла из школы очень расстроенная. Она хотела рассказать мне, как некоторые дети дразнили ее на площадке. Я была уставшей и поглощенной своими мыслями, поэтому я отмахнулась от нее и сказала ей, чтобы она перестала плакать, так как это не конец света. Она выглядела очень несчастной и ушла к себе в комнату. Я знаю, что совершила ошибку, но что теперь можно сделать?

Каждый раз, когда отец или мать говорит себе: «Я, конечно, все испортил в этот раз. Почему я не подумал сказать…», у него автоматически появляется второй шанс. Жизнь с детьми ничем не ограничена. Всегда есть благоприятная возможность – через час, день или неделю – сказать: «Я подумал о том, что ты сказала мне, о тех детях, которые дразнят тебя на площадке. И понял, что это, наверное, сильно расстроило тебя».

Сочувствие всегда высоко ценится, выражено оно рано или поздно.

Предупреждения

1. Дети обычно не одобряют, если кто-то повторяет их точные слова.

Пример:

Ребенок. Я больше не люблю Дэвида.

Родитель. Ты больше не любишь Дэвида.

Ребенок (с досадой). Это я только что сказал.

За таким ребенком не надо повторять, как попугай, но можно дать такой ответ:

«Что-то связанное с Дэвидом беспокоит тебя»

или

«Похоже, он тебе досадил чем-то».

2. Есть дети, которые предпочитают вообще не разговаривать, если они расстроены. Для них достаточно присутствия мамы или папы.

Одна мама рассказала нам, как вошла в гостиную и увидела, как ее десятилетняя дочь упала на диван с заплаканным лицом. Мама села рядом с ней, обняла ее и прошептала: «Что-то случилось», а затем они молча сидели в течение пяти минут. В конце концов ее дочь вздохнула и сказала: «Спасибо, мам. Мне уже лучше». Эта мама никогда не узнала, что случилось. Все, что она знала, это то, что ее комфортное присутствие помогло, так как час спустя она услышала, как ее дочь напевает в своей комнате.

3. Некоторые дети раздражаются, когда они выражают сильные эмоции, а ответ их родителей «правильный», но холодный.

Одна девочка-подросток рассказала на нашем семинаре, что как-то раз пришла домой в дикой ярости, потому что ее лучшая подруга выдала ее очень личный секрет. Она поделилась с мамой, а мама очень сухо отреагировала: «Ты злишься». Девочка сказала, что не могла не высказать саркастическое: «Да ну?!»

Мы спросили ее, что бы она хотела услышать от матери. Она немного подумала и ответила: «Дело было не в словах, а в том, как она их произнесла. Как будто она говорила о чувствах кого-то, на кого ей наплевать. Думаю, я хотела, чтобы она показала, что она со мной. Если бы она просто сказала что-нибудь вроде: «Боже, Синди, ты, наверное, в бешенстве от поступка подруги!» – я бы почувствовала, что она поняла меня».

4. Также не очень хорошо, когда родители отвечают с большей экспрессией, чем чувствует ребенок.

Пример:

Подросток (ворча). Стив заставил меня полчаса ждать его на углу улицы, а затем выдумал какую-то историю, которая, я знаю, просто вранье.

Мать. Это непростительно! Как он мог так поступить по отношению к тебе? Он невнимательный к людям и безответственный тип. Ты, наверное, больше не захочешь с ним видеться.

Может быть, подростку не приходило в голову так резко реагировать на поступок своего друга или так серьезно думать над ответными действиями. Все, что он, возможно, хотел от матери, это понимающее мычание и кивок головы, которые выразили бы сочувствие его раздражению в связи с поведением друга. Ему не нужен дополнительный груз в виде ее сильных эмоций.

5. Детям не нравится, когда родители повторяют слова, которыми они сами себя называют.

Когда ребенок говорит, что он тупой, уродливый или толстый, не стоит отвечать: «О, так, значит, ты думаешь, – ты тупой» или «Ты действительно чувствуешь себя уродливым». Не стоит идти ему навстречу, когда он сам себя обзывает. Мы можем принять его боль, не повторяя его слов.

Примеры:

Ребенок. Учитель сказал, что мы должны потратить всего пятнадцать минут на домашнее задание по математике, а у меня это заняло целый час. Я тупой.

Отец. Это, наверное, отбивает всякую охоту, если работа занимает больше времени, чем ты ожидаешь.

Ребенок. Я такая страшная, когда улыбаюсь. Видно только пластинку для зубов. Я уродливая.

Мать. Тебе действительно не нравится, как ты выглядишь. И, наверное, тебе будет все равно, если я скажу, что мне твоя внешность нравится, с пластинкой или без.

Мы надеемся, что наши «предупреждения» не испугали вас. Теперь вам скорее всего очевидно, что иметь дело с чувствами – это большое искусство, а не наука. Однако мы верим (это основано на годах наблюдений), что родители после некоторых проб и ошибок могут овладеть этим искусством. Через какое-то время вы сами почувствуете, что подходит конкретно вашему ребенку, а что нет. С практикой вы скоро откроете, что его раздражает и успокаивает, что создает дистанцию и способствует тесным отношениям, что ранит и что лечит. Ничто не может заменить вашу собственную восприимчивость.

Истории родителей

Мы преподаем те же базовые принципы каждой группе. Тем не менее мы не перестаем удивляться оригинальности родителей и многообразию ситуаций, в которых применялись эти принципы. Каждая из последующих историй представлена так, как ее написали родители. В большинстве случаев имена детей изменены. Вы заметите, что не все, что родители говорят, можно отнести к образцовым ответам. Однако их основная готовность слушать и их позиция приятия – вот что очень важно.

Родители, которые рассказали группе первые две истории, не могли поверить, что, когда они воздерживались от советов, дети действительно начинали сами работать над решением проблемы. Первая мама начала свою историю словами: «Послушайте, как мало я сказала!»

Ники, мальчик восьми лет, пришел домой из школы и сказал: «Я бы хотел ударить Джеффри».

Я. Ты действительно злишься на Джеффри!

Ники. Да! Когда мы играем в футбол и я веду мяч, он говорит мне: «Давай его мне, Ники, я лучше играю». Это бы любого разозлило, разве не так?

Я. Да.

Ники. Но на самом деле Джеффри не такой. В первом классе он всегда был хорошим. Я думаю, что, когда Крис пришел к нам во втором классе, Джеффри перенял у него привычку хвастаться.

Я. Понятно.

Ники. Давай позвоним Джеффри и пригласим его в парк».

«Мой сын – первоклассник, он не агрессивный и не дерется. По этой причине я стремлюсь опекать его, ведь он выглядит таким уязвимым. В понедельник он пришел из школы и сказал мне, что мальчик из его класса, который в два раза больше его, прислал ему своего «заместителя», который сообщил, что его завтра побьют. Моей первой реакцией была полная истерика: не пустить его в школу, с вечера учить самообороне, чтобы спасти его от боли и страха.

Вместо того чтобы показать ему свою тревогу, я решила внимательно слушать и ответила: «Хм». Тогда Дуглас пустился в непрерывный монолог. Он сказал:

– Да, поэтому я придумал три способа защититься. Сначала я попытаюсь отговорить его от драки. Я объясню ему, что не стоит драться, потому что это нецивилизованно. Дальше, если это не сработает, я надену свои очки, но (он остановился и подумал), если он задира, это не остановит его, а он скорее всего задира, потому что я даже никогда не разговаривал с ним и теперь он хочет побить меня. Дальше, если ничего не поможет, я возьму Кенни и напущу на него. Кенни такой здоровый, этот только посмотрит на него и испугается.

Я была в шоке и только произнесла:

– Ну.

Он же сказал:

– Ладно… все будет нормально… у меня есть план, – и, спокойный, вышел из комнаты. Я была так потрясена своим сыном. Я даже понятия не имела, что он может быть таким храбрым или таким изобретательным по части решения своих проблем. И все это произошло только потому, что я слушала и не вмешивалась в его планы.

Но я не могла так оставить дело. Я ничего не сказала Дугласу, но позвонила его учительнице в тот день и предупредила ее обо всем. Она сказала, что хорошо, что я позвонила, так как в сегодняшнем мире нельзя не обращать внимания на угрозы.

На следующий день потребовалось все мое самообладание не спрашивать его, что произошло в школе. Он сам подошел ко мне и сказал: «Мама, представляешь, этот задира ко мне даже не приблизился сегодня».

Некоторые родители сообщали, что удивлены успокаивающим воздействием, которое имели их «принимающие» высказывания. Старые «успокойся!» или «прекрати!» только, казалось, еще больше нервировали детей. Однако несколько слов признания часто умиротворяли даже самые буйные чувства и резко меняли настроение. Первый пример нам рассказал отец.

«Моя дочь, Холли, пришла с кухни.

– Миссис Дж. сегодня так наорала на меня на физкультуре.

– Ну.

– Она вопила на меня.

– Она действительно рассердилась.

– Она кричала: «Нельзя так отбивать мячик в волейболе. Надо делать это так!» Откуда я знала? Она никогда не говорила, как его отбивать.

– Ты разозлилась на нее за крик.

– Она меня так взбесила.

– Это может очень расстроить, когда на тебя кричат без веской причины.

– Она не имела права!

– Ты чувствуешь, что она не должна была кричать на тебя.

– Нет, я так зла на нее. Я бы могла вытереть об нее ноги… Я бы хотела втыкать булавки в ее куклу и заставлять ее страдать…

– Подвесить ее за большие пальцы.

– Сварить в масле.

– Вращать ее на вертеле.

Тут Холли улыбнулась. Я тоже улыбнулся. Она начала смеяться, и я начал. Потом она заметила, что миссис Дж. так глупо кричала. Потом она сказала:

– Я теперь точно знаю, как надо ударять по мячику, чтобы порадовать ее.

Обычно я мог сказать: «Ты, наверное, сделала что-то не так, раз она накричала на тебя. В следующий раз слушай, когда учительница исправляет тебя, и тогда будешь знать, что делать». Она бы скорее всего хлопнула дверью и бесилась бы в комнате по поводу того, что наравне со скверной учительницей у нее еще и отец – равнодушный идиот».

«Место действия: моя кухня.

Я только что уложила младшего ребенка спать. Тут из детского сада приходит Эван, который очень возбужден, так как собирается идти играть к Чаду.

Эван. Привет, мам, пойдем сейчас к Чаду!

Мама. Нина (ребенок) сейчас спит, но мы пойдем позже.

Эван (начинает расстраиваться). Я хочу сейчас пойти. Ты сказала, мы можем.

Мама. Как насчет того, чтобы я проводила тебя вместе с твоим велосипедом?

Эван. Нет! Я хочу, чтобы ты осталась там со мной. (Начинает истерически кричать.) Я хочу пойти сейчас! (Берет рисунки, которые только что принес из детского сада, комкает их и засовывает в мусорку.)

Мама (включается моя внутренняя лампочка). Ну и ну, ты взбешен! Ты так разозлился, что даже выбросил свои рисунки. Ты, наверное, действительно расстроился. Вот вам пожалуйста, ты так хотел поиграть с Чадом, а Нина спит. Это так досадно.

Эван. Да, я действительно хотел пойти к Чаду. (Перестает кричать.) Мам, я могу посмотреть телевизор?

Мама. Конечно».

Ситуация: папа собирается на рыбалку, а четырехлетняя Даниэль хочет пойти с ним.

Папа. Ладно, солнышко, ты можешь пойти со мной, но помни, что нам придется долго находиться на улице, а этим утром там очень холодно.

Даниэль (у нее на лице замешательство, и с большим колебанием она отвечает). Я передумала… Я хочу остаться дома.

Через две минуты после ухода папы начинаются слезы.

Даниэль. Папа меня оставил, а он знал, что я хочу пойти с ним.

Мама (в данный момент занята и не в настроении разбираться с этим). Даниэль, мы обе знаем, что ты решила остаться дома. Твой плач отвлекает меня, и я не хочу его слушать. Так что если ты хочешь реветь дальше, иди в свою комнату.

Причитая, она убегает в свою комнату.

Несколько минут спустя мама решает применить новый метод.

Мама (идет в комнату Даниэль и садится к ней на кровать). Ты действительно хотела быть с папой, правда же?

Даниэль перестает плакать и кивает головой.

Мама. Тебя сбило с толку то, что папа упомянул, как будет холодно на улице. Ты не могла принять решение.

В ее глазах облегчение. Она снова кивает головой и вытирает слезы.

Мама. Ты почувствовала, что у тебя мало времени, чтобы принять решение.

Даниэль. Да.

Тут я ее обняла. Она спрыгнула с кровати и пошла играть».

Также очень полезно давать детям понять, что они могут испытывать два абсолютно разных чувства одновременно.

«После того как в семье родился еще один ребенок, я все время говорила Полу, что нужно любить своего брата. Пол мотал головой: «Не-е-е-е-ет! Не-е-е-ет!» В прошлом месяце я сказала:

– Мне кажется, Пол, что ты испытываешь два чувства по отношению к ребенку. Иногда ты рад, что у тебя есть брат. На него весело смотреть, и с ним весело играть. А иногда тебе вообще не нравится, что он находится рядом. Ты бы хотел, чтобы он куда-нибудь делся».

Полу это понравилось. Теперь по меньшей мере раз в неделю он просит меня: «Расскажи про мои два чувства, мама».

Некоторые родители чрезвычайно высоко оценили возможность оказать помощь ребенку, когда у него отчаянье или упадок духа. Они были рады узнать, что им не надо перенимать несчастье ребенка и делать его своим собственным. Одна мама сказала:

«Я только начала осознавать, какое давление я сама на себя оказывала, чтобы быть уверенной, что мои дети все время счастливы. Первый раз я отдала себе отчет в том, как далеко я зашла, когда обнаружила, что пытаюсь склеить скотчем сломанную сушку, чтобы мой четырехлетний ребенок перестал плакать. Я также начала осознавать, какую ношу я взвалила на детей. Только подумайте! Сначала они расстраиваются из-за первоначальной проблемы, а затем расстраиваются вдвойне, когда видят, что я страдаю. Моя мама так поступала со мной, и я помню, что чувствовала себя такой виноватой, как будто со мной что-то не так, если я не испытываю постоянного счастья. Я хочу, чтобы мои дети знали, что им дано право быть несчастными без того, чтобы их мать теряла из-за этого голову».

«Мой сын, Рон, пришел домой в обрызганных грязью брюках и с грустным видом.

Отец. Я вижу, у тебя на штанах полно грязи.

Р о н. Да, я не умею играть в футбол.

Отец. У тебя была сложная игра.

Р о н. Да, я не умею играть, я слишком слабый. Даже Джерри сбивает меня с ног.

Отец. Это так досадно, когда тебя сбивают.

Р о н. Я бы хотел стать сильнее.

Отец. Ты бы хотел иметь фигуру, как у Арнольда Шварценеггера… или бегать, как Джим Браун.

Р о н. Да, тогда бы я смог их сбить с ног.

Отец. Ты бы мог задавить этих футболистов.

Р о н. Я бы смог найти много возможностей побегать.

Отец. Ты бы мог бегать.

Р о н. Я также могу делать передачи. У меня хорошо получаются короткие передачи, но я не умею делать длинные.

Отец. Ты можешь бегать и делать передачи.

Р о н. Да, я могу играть лучше.

Отец. Ты чувствуешь, что мог бы играть лучше.

Р о н. В следующий раз я собираюсь играть лучше.

Отец. Ты знаешь, что будешь играть лучше.

Обычно я бы встретил Рона такими фразами, как: «Ты хороший игрок. У тебя просто была одна неудачная игра. Не волнуйся, в следующий раз сыграешь лучше». Он, возможно, надулся бы и ушел в свою комнату.

Я сделал огромное открытие в этой группе. Чем больше стараешься прогнать плохие чувства ребенка, тем больше он зацикливается на них. Чем спокойнее вы принимаете плохие чувства, тем легче детям от них избавиться. Я думаю, можно сказать, что, если хочешь счастливую семью, нужно быть готовым разрешать детям выражать свое несчастливое состояние».

«У Хэнса был сложный период. У него была учительница, которая строго обращалась с ним и которую он не любил. Когда он больше всего был недоволен собой и больше всего падал духом (обычно, когда он срывал на нас свои школьные неудачи), он называл себя тупым, ощущал, что никто его не любит из-за этого, говорил, что он единственный дурак в классе и т. д.

В один из таких вечеров мой муж сел и с большим беспокойством сказал ему вот что.

Фрэнк (мягко). Хэнс, ты не тупой.

Хэнс. Я слишком тупой. Я тупой из тупых.

Фрэнк. Но Хэнс, ты не тупой. Ты один из самых умных восьмилетних детей, которых я знаю.

Хэнс. Нет, я тупой.

Фрэнк (все еще мягко). Ты не тупой.

Хэнс. Я слишком тупой.

Это продолжалось снова и снова. Я не хотела вмешиваться и не могла больше это слушать, поэтому я вышла из комнаты. К его чести, Фрэнк никогда не терял самообладания, но Хэнс пошел спать, все еще повторяя, что он глупый, пребывая в плохом настроении.

Я зашла к нему. Мы с ним провели ужасный день. Большую часть дня и вечер он посвятил тому, чтобы злить меня, поэтому я не думала, что способна общаться с ним дальше. Однако он лежал в кровати, жалобно повторяя, что он тупой и что все его ненавидят, тогда я решила войти к нему. Я даже не знала, что я собиралась ему сказать. Я просто села на край кровати, совершенно измученная. Потом мне в голову пришла фраза, которую мы использовали на занятиях, и я почти автоматически произнесла:

– Это очень неприятные ощущения.

Хэнс перестал говорить, что он тупой, и минуту молчал. Затем он сказал:

– Да.

Это каким-то образом придало мне энергии, чтобы продолжать. Я начала беспорядочно перечислять все хорошие и особенные вещи, которые он говорил или делал на протяжении лет. Он сначала слушал, а потом включился сам со своими собственными воспоминаниями. Он сказал:

– Помнишь, когда ты не могла найти ключи от машины и искала их по всему дому, а я сказал, что нужно заглянуть в машину, где они и оказались?

После десяти минут разговора я смогла поцеловать на ночь сына, который вновь обрел веру в себя».

Некоторым родителям очень понравилась идея дарить детям в виде фантазии то, что они не могли дать им в реальности. Этим родителям было гораздо легче сказать: «Ты бы хотел, чтобы у тебя было…», чем вести изнурительную борьбу, выясняя, кто прав и почему.

«Дэвид (десять лет). Мне нужен новый телескоп.

Отец. Новый телескоп? Зачем? Ведь ничего не случилось с тем, который у тебя уже есть.

Дэвид (пылко). Это детский телескоп!

Отец. Он полностью подходит мальчику такого возраста.

Дэвид. Нет, не подходит. Мне нужен телескоп с мощностью 200.

Отец (понял, что дело идет к спору, поэтому решил попробовать изменить тактику). Так, значит, ты действительно хотел бы телескоп с мощностью 200.

Дэвид. Да, потому что тогда я бы смог смотреть на кратеры.

Отец. Ты хочешь тщательно рассмотреть их.

Дэвид. Точно.

Отец. Знаешь, чего бы я хотел? Я бы хотел, чтобы у меня было достаточно денег, чтобы купить тебе этот телескоп. Нет, с твоим интересом к астрономии я бы хотел, чтобы у меня было достаточно денег для покупки телескопа с мощностью 400.

Дэвид. С мощностью 600.

Отец. 800.

Дэвид (все с большим энтузиазмом). С мощностью 1000.

Отец. С… с…

Дэвид. Я знаю… я знаю… Если бы ты мог, ты бы купил мне такой, как на Маунт-Паломар!

Когда мы оба засмеялись, я понял, в чем все дело. В момент фантазирования очень важно отпустить себя, быть во всех отношениях фантазером. Хотя Дэвид понял, что этим кончится, он, казалось, оценил то, что я всерьез отнесся к его желанию».

«Мой муж и я взяли Джейсона и его старшую сестру Лесли в Музей естественной истории. Мы получили большое удовольствие от посещения, а дети вели себя замечательно. Однако уже на выходе нам попался магазин сувениров. Наш четырехлетний Джейсон пришел от них в восторг. Большая их часть продавалась по завышенной цене, но мы наконец купили ему небольшой набор камней. Затем он начал ныть, чтобы ему купили модель динозавра. Я попыталась ему объяснить, что мы уже и так потратили больше, чем рассчитывали. Муж сказал ему, чтобы он перестал хныкать, ведь он должен быть доволен тем, что мы купили ему. Джейсон начал реветь. Муж потребовал, чтобы он прекратил, потому что он ведет себя как ребенок. Тогда Джейсон повалился на пол и начал рыдать еще громче.

Все смотрели на нас. Мне стало так стыдно, что я бы предпочла провалиться сквозь землю. Затем, не знаю как, но у меня появилась идея, я вытащила из сумки карандаш и бумагу и начала писать. Джейсон спросил, что я делаю. Я ответила:

– Я записываю, что Джейсон хотел бы иметь динозавра.

Он уставился на меня и добавил:

– И еще призму тоже.

Я написала: «И призму тоже».

Затем он сделал то, что меня шокировало. Он подбежал к своей сестре, которая наблюдала все это, и сказал:

– Лесли, расскажи маме, что ты хочешь. Она это запишет и для тебя тоже.

Поверите вы или нет, но на этом все закончилось. Он шел домой в очень миролюбивом настроении.

С тех пор я много раз использовала эту идею. Если мы с Джейсоном оказывались в магазине игрушек и он бегал вокруг, указывая пальцем на все, чего он хотел, я доставала карандаш и клочок бумаги и все это вносила в его «список желаний». Это, казалось, приносит ему удовольствие. И это вовсе не означало, что я должна ему покупать что-то из перечисленного, если это не какой-то особенный случай. Я думаю, Джейсону в его «списке желаний» нравилось то, что он таким образом не только показывал мне, чего он хочет, но и то, что я оказывала ему внимание, записывая это».

Последняя история говорит сама за себя.

«Я только что пережила один из самых мучительных периодов своей жизни. У моей шестилетней дочери Сюзанны и раньше бывал круп, но никогда не случалось таких приступов, как в этот раз. Я была в ужасе. Она не могла дышать, и у нее изменился цвет лица. Я не смогла дозвониться в «Скорую», поэтому я повезла ее в больницу на своей машине, вместе с сыном Брайаном и моей мамой, которая в этот день была у нас в гостях.

Мама практически билась в истерике. Она постоянно повторяла:

– Боже мой! Она не может дышать. Мы не успеем! Что ты сделала с этим ребенком?

На тон выше, чем мама, я сказала:

– Сюзи, я знаю, что тебе тяжело дышать. Я знаю, что это жутко. Тебе скоро помогут. У тебя все будет хорошо. Если хочешь, можешь держаться за мою ногу, пока мы едем.

Она вцепилась мне в ногу.

В больнице над ней столпились два врача и несколько медсестер. Моя мама все еще разражалась тирадами и бессвязными речами. Брайан спросил, действительно ли Сюзи умрет, как говорит бабушка. У меня не было времени отвечать, потому что врачи пытались выгнать меня из комнаты, а я знала, что Сюзи необходима моя поддержка. По ее глазам я видела, что она страшно напугана.

Они сделали ей укол адреналина. Я спросила ее:

– Это больно, правда?

Она кивнула. Затем они вставили ей трубку в горло. Я заверила ее:

– Я знаю, что трубка причиняет боль, но тебе это поможет.

Она все еще не могла нормально дышать, и они засунули ее в кислородную палатку. Тогда я сказала:

– Наверное, странно, когда столько пластика вокруг. Но это тоже поможет тебе дышать и поправиться.

Затем я просунула руку через застегивающуюся часть палатки, взяла ее за руку и сказала ей:

– Я тебя не оставлю. Я буду здесь с тобой, даже когда ты заснешь. Я тут буду так долго, как ты захочешь.

Ей стало немного легче дышать, но у нее все еще было критическое состояние, я осталась с ней еще на семьдесят два часа без сна. Слава богу, она выжила.

Я знаю, что без этих семинаров все было бы иначе. Я впала бы в панику. Разговаривая с ней так, как я разговаривала, давая ей понять, что знаю, как ей тяжело приходится, я смогла ее настолько успокоить, что она не сопротивлялась медицинскому лечению.

Я действительно чувствую, что помогла спасти жизнь Сюзи».

Вопросы

1. То, как вы говорите что-либо ребенку, настолько же важно, как и что вы говорите?

Конечно. Ваше отношение так же важно, как и ваши слова. Отношение к ребенку, которое благотворно влияет на него, словно говорит: «Ты, по существу, симпатичный, одаренный человек. Сейчас есть проблема, которая требует внимания. Как только ты ее осознаешь, ты сможешь подойти к ней с ответственностью».

Отношение, которое уничтожает ребенка, словно говорит: «Ты, по существу, глупый и вызываешь раздражение. Ты всегда делаешь все неправильно, и последний случай – еще одно доказательство твоей неправильности».

2. Если отношение так важно, то зачем беспокоиться о словах?

Отвращение во взгляде родителя или презрительный тон могут глубоко ранить ребенка. Но если вдобавок к этому ребенка называют такими словами, как «глупый», «неаккуратный», «безответственный», говорят ему: «Ты никогда не научишься», он вдвойне страдает. Так или иначе слова имеют обыкновение задерживаться в голове надолго и отравлять жизнь. Самое ужасное, что дети иногда вытаскивают эти слова и впоследствии используют их как оружие против себя самих.

3. Что плохого в том, чтобы сказать «пожалуйста» ребенку, если хочешь, чтобы он что-то сделал?

Конечно, если вы просите о маленьких одолжениях типа «пожалуйста, передай соль» или «пожалуйста, подержи дверь», то слово «пожалуйста» здесь – это проявление обычной вежливости. Вы смягчаете грубые приказы: «передай соль» и «подержи дверь».

Мы говорим детям «пожалуйста», чтобы создать в них социально приемлемую привычку просить о маленьких вещах.

Однако «пожалуйста» больше подходит в расслабленные моменты. Когда вы действительно расстроены, мягкое «пожалуйста» может причинить неприятности. Обдумайте следующий диалог:

Мать (стараясь быть хорошей). Пожалуйста, не прыгай по дивану.

Ребенок продолжает прыгать.

Мать (громче). Пожалуйста, не делай этого!

Ребенок все еще прыгает.

Мать (внезапно сильно ударяет ребенка). Я сказала «пожалуйста», разве нет?

Что произошло? Почему вдруг мать от вежливости за несколько минут перешла к насилию? На самом деле, когда вы преодолеваете себя, а вас игнорируют, за этим без промедления следует вспышка гнева. Вы думаете: «Как смеет ребенок игнорировать меня после того, как я была так вежлива? Я покажу ему!» Бам!

Когда вы хотите, чтобы что-то было выполнено немедленно, гораздо лучше говорить с нажимом, чем умолять. Громкая твердая фраза: «Диван нужен не для того, чтобы на нем прыгали!», возможно, остановит действия ребенка быстрее. (Если ваш ребенок настаивает на своем, его можно быстро снять с дивана, сурово напомнив ему, что «диван нужен не для того, чтобы на нем прыгали».)

4. Можно ли как-то объяснить тот факт, что иногда мои дети откликаются, если я прошу их сделать что-то, а иногда я не могу до них достучаться?

Однажды мы спросили группу школьников, почему они иногда не слушают своих родителей. Вот что они нам ответили:

«Когда я прихожу из школы, я устаю и, если мама что-то просит сделать, я делаю вид, что не слышу».

«Иногда я так занят игрой или просмотром телевизора, что действительно не слышу ее».

«Иногда я так расстроен тем, что произошло в школе, что мне неохота делать то, что она просит».

В дополнение к мыслям детей вот несколько вопросов, которые вы, может быть, захотите задать себе, когда чувствуете, что не можете «достучаться»:

Имеет ли смысл моя просьба, если учесть возраст и способности ребенка? (Могу ли я ожидать от восьмилетнего ребенка идеального поведения за столом?)

Считает ли он мою просьбу необоснованной? («Почему моя мама пристает ко мне, чтобы я мыл за ушами? Туда никто не смотрит».)

Могу ли я давать ей совет, когда надо что-то делать, а не настаивать на «прямо сейчас»? («Ты хочешь пойти в ванную перед своей телепередачей или сразу после?»)

Могу я предложить, как что-то сделать? («Ты хочешь купаться в ванной с куклой или лодкой?»)

Можно ли что-то изменить в обстановке дома, чтобы добиться взаимодействия с ребенком? (Может быть, перевесить ниже некоторые крючки в шкафу, чтобы избежать борьбы из-за вешалок? Может, дополнительные полки в комнате ребенка облегчили бы уборку?)

Наконец, прошу ли я его что-то делать большую часть времени, которое мы проводим вместе? Или я уделяю некоторое время тому, чтобы просто побыть вместе?

5. Я должна признаться, что в прошлом говорила своей дочери все, что не следовало. Теперь я стараюсь изменить ситуацию, но приходится переживать тяжелые времена.

Ребенок, которого сильно критиковали, может стать сверхчувствительным. Даже мягкое «твой завтрак» может показаться ей еще одним обвинением в рассеянности. С таким ребенком нужно на многое не обращать внимания, ей требуется большая доля одобрения, прежде чем она услышит тонкие намеки на осуждение. Позднее в книге вы найдете способы помочь своему ребенку смотреть на себя с большим позитивом. В то же время будет переходный период, когда она может отнестись к новому подходу родителей с подозрением и даже враждебностью.

Однако не позволяйте негативному отношению дочери привести вас в уныние. Все навыки, о которых вы читали, – способы показать другому человеку свое уважение. Большинство людей в конечном итоге откликаются на это.

6. Я использую юмор в общении с сыном. Ему нравится, когда я прошу его что-нибудь сделать каким-нибудь смешным образом. Это нормально?

Если вы можете достучаться до ребенка с помощью чувства юмора, флаг вам в руки! Что может быть лучше, чем немного юмора, чтобы побудить детей к действию и оживить настроение в семье. Для многих родителей проблема заключается в том, что их естественное чувство веселья пропадает от ежедневного раздражения на детей.

Один папа рассказал нам, что для него беспроигрышным вариантом превратить игру в задание было использовать другой голос или акцент. Дети особенно любили голос робота: «Это-РСИ3СИ. Следующий-кто-возьмет-лед-и-не-наполнит-поддон-совершит-полет-по-орбите-в-открытый-космос. Пожалуйста-предпримите-конструктивные-действия».

7. Иногда я ловлю себя на том, что повторяю одно и то же снова и снова. Даже если я использую навыки, я все равно как будто раздражена. Можно как-то избежать этого?

Часто нас заставляет повторять одно и то же ребенок, который ведет себя так, как будто он нас не слышал. Когда почувствуете соблазн повторить ребенку что-то во второй или третий раз, остановитесь. Вместо этого узнайте у него, слышал ли он вас. Например:

Мать. Билли, мы уходим через пять минут.

Билли не отвечает и продолжает читать комиксы.

Мать. Повтори, что я сейчас тебе сказала?

Билли. Ты сказала, что мы уходим через пять минут.

Мать. Хорошо, теперь, когда я знаю, что ты знаешь, я не буду снова повторять это.

8. Моя проблема в том, что, когда я прошу помочь мне, мой сын говорит: «Конечно, папа, попозже», а потом он никогда не доводит дело до конца. Что мне тогда делать?

Вот пример того, как один отец справился с этой проблемой.

Отец. Стивен, прошло уже две недели с тех пор, как косили газон. Я бы хотел, чтобы ты занялся этим сегодня.

Сын. Конечно, папа, позже.

Отец. Мне было бы легче, если бы я знал, когда ты планируешь это делать.

Сын. Как только закончится эта передача.

Отец. Когда это будет?

Сын. Примерно через час.

Отец. Хорошо. Теперь я могу рассчитывать, что через час газон будет пострижен. Спасибо, Стив.

Комментарии, истории и предупреждения

1. Опишите, что вы видите, или опишите проблему.

Описательный язык хорош тем, что он отменяет поиск виноватых и обвинение и всем помогает сосредоточиться на том, что нужно сделать.

«Молоко разлилось. Нужна губка».

«Банка разбилась. Нужен веник».

«Пижама порвалась. Нужна нитка с иголкой».

Вы можете попробовать каждое из высказываний на себе, только на этот раз начинайте каждое упражнение с «ты». Например: «Ты разлил молоко… Ты разбил банку… Ты порвал свою пижаму…» Чувствуете разницу? Многие люди утверждают, что «ты» заставляет их чувствовать себя виноватыми и защищаться. Когда мы описываем событие (вместо того чтобы говорить, что «ты сделал»), мы предоставляем детям возможность легче воспринять проблему и справиться с ней.

«Меня взбесило, когда мои два сына пришли обедать, разрисованные зелеными акварельными красками, но я решила не терять самообладания и не кричать на них. Я повернулась к своему списку навыков, прикрепленному к буфету, и использовала первый, который увидела: опишите, что вы видите. Вот что произошло дальше.

Я. Я вижу двух мальчиков, у которых руки и лицо испачканы зеленой краской!

Они посмотрели друг на друга и побежали в ванную мыться.

Через несколько минут я зашла в ванную и опять чуть не закричала – плитка была заляпана краской! Но я четко придерживалась первого навыка.

Я. Я вижу зеленую краску по стенам ванной!

Старший сын побежал за тряпкой с криком: «На помощь!» Пять минут спустя он позвал меня посмотреть.

Я (придерживаясь описания). Я вижу, кто-то любезно вытер всю зеленую краску со стен.

Старший сын просто сиял. Тут заговорил младший сын: «А теперь я собираюсь отчистить раковину!»

Если бы я не видела этого, я бы не поверила».

Предупреждение: можно так использовать этот навык, что он будет раздражать. Например, один отец рассказал нам, как он в холодный день оказался рядом с парадной дверью, в которую только что вошел его сын. Он сказал ему: «Дверь открыта». «Так почему ты ее не закроешь?» – парировал мальчик.

Группа решила, что мальчик воспринял описательное высказывание отца как «Я пытаюсь уговорить тебя вести себя правильно – намек, намек». Также группа решила, что описательные высказывания работают лучше, когда ребенок чувствует, что его помощь действительно нужна.

2. Предоставляйте информацию.

Что хорошо в предоставлении информации, так это то, что вы в известной степени дарите ребенку подарок, который он может использовать всегда. Он до конца жизни будет знать, что «молоко скисает, если его не положить в холодильник», что «открытый порез должен содержаться в чистоте», что «фрукты надо мыть перед тем, как их есть», что «печенья становятся черствыми, если не закрывать коробку» и т. д. Родители говорили нам, что предоставлять информацию не так сложно. Тяжело бросить привычку оскорблять в конце, например: «Грязные вещи должны лежать в корзине с грязным бельем. Ты никак не запомнишь, не так ли?»

Нам также нравится давать ребенку информацию, потому что ребенок воспринимает это как акт доверия к нему. Он говорит себе: «Взрослые надеются, что я буду вести себя ответственно, раз дают мне факты».

«Моник пришла домой с собрания скаутов в форме. Она начала играть в саду. Три или четыре раза я прокричал ей, чтобы она переоделась в брюки. Она продолжала спрашивать: «Зачем?»

Я продолжал отвечать: «Ты порвешь свою форму».

Наконец я сказал: «Брюки нужны для игры в саду; форму надо носить на собрания скаутов».

К моему удивлению, она перестала играть и сразу же пошла переодеваться».

Один отец рассказал нам о себе и своем недавно усыновленном пятилетнем корейском ребенке:

«Мы с Кимом шли вместе по нашему району к соседу, чтобы вернуть ему лестницу. Когда мы собирались нажать на звонок, группа детей, играющих на улице, начала показывать пальцами на Кима и кричать:

– Он китаец! Он китаец!

Ким казался очень смущенным и расстроенным, несмотря на то что не знал, что означают эти слова.

В голове у меня начали проноситься разные мысли: «Они даже неправильно указали страну, маленькие негодяи… Хотел бы я им всыпать и позвонить их родителям, но тогда они только отыграются на Киме. Плохо ли, хорошо ли, но это его район, и он должен придумать, как в нем жить».

Я подошел к мальчикам и очень спокойно сказал:

– Обзывание может ранить чувства.

Казалось, что я их ошеломил тем, что сказал.

(Может быть, они ожидали, что на них накричат.) Затем мы пошли в дом соседа, но оставили дверь открытой. Я не настаивал, чтобы Ким входил внутрь. Через пять минут я выглянул в окно и увидел, что Ким играет с другими детьми».

«Я выглянула в окно и увидела, что моя трехлетняя Джессика следует на своем трехколесном велосипеде за своим восьмилетним братом дальше по улице. К счастью, не было никаких машин. Я крикнула ей:

– Джессика, по улице можно ехать на двух колесах, а на трех колесах надо ехать по тротуару.

Джессика слезла со своего велосипеда, серьезно посчитала колеса и отвезла его на тротуар, где опять начала кататься на нем».

Предупреждение. Воздержитесь от того, чтобы давать ребенку информацию, о которой он уже знает. Например, если вы скажете десятилетнему ребенку, что «молоко скисает, если его не держать в холодильнике», он может подумать, что либо вы считаете его глупым, либо язвите.

3. Фраза из одного слова.

Многие родители говорили нам, как сильно они ценят этот навык. Они считали, что он экономит время, дыхание и избавляет их от занудных объяснений.

Подростки, с которыми мы работали, говорили, что они тоже предпочитают одно слово «Дверь», «Собака» или «Посуда» и считают это приятным освобождением от обычного поучения.

Как мы видим, ценность такого высказывания заключается в том факте, что вместо деспотического приказа мы даем ребенку возможность проявить свою собственную инициативу и понятливость. Когда он слышит, что вы говорите «Собака», он должен подумать «Что собака? А, точно, я еще не гулял с ней этим утром… Наверное, лучше сейчас ее вывести».

Предупреждение. Не используйте имя вашего ребенка в качестве фразы из одного слова. Когда ребенок много раз за день слышит неодобрительное «Сюзи», он начинает ассоциировать свое имя с недовольством.

4. Опишите, что вы чувствуете. Большинство родителей с облегчением узнали о том, что полезно делиться своими истинными чувствами с детьми и что не всегда нужно быть бесконечно терпеливыми. Дети не такие уж и хрупкие. Они прекрасно способны справляться с такими высказываниями, как:

«Это не самое лучшее время для меня читать твое сочинение. Я напряжена и расстроена. После ужина я смогу уделить ему должное внимание».

«Желательно держаться от меня подальше какое-то время. Я чувствую раздражение, и это не имеет к тебе никакого отношения».

Одна мать-одиночка, которая воспитывала двух детей, рассказала, что часто расстраивалась, потому что не могла проявлять терпение к ним. Наконец она решила признавать свои чувства и говорить о них детям такими словами, чтобы они понимали.

Она начала говорить так: «Во мне сейчас терпения размером с арбуз». Позже: «Теперь во мне терпения размером с грейпфрут». Еще через некоторое время она сообщала: «Теперь размером с горошину. Думаю, надо закончить до того, как оно ссохнется».

Она знала, что дети воспринимают ее всерьез, потому что однажды вечером ее сын сказал: «Мам, какого размера у тебя терпение сейчас? Ты можешь почитать нам книгу на ночь?»

Все равно многие испытывают неудобства относительно описания чувств. Если они будут делиться своими настоящими чувствами, не сделает ли их это уязвимыми? Они представляют, что говорят ребенку: «Это расстраивает меня», а он отвечает: «Ну и что, кого это волнует?»

Согласно нашему опыту, дети, чьи чувства уважаются, гораздо с большим уважением относятся к чувствам взрослых. Но они могут нагло сказать: «Ну и что, кого это волнует?» в переходном возрасте. Если доходит до этого, вы можете ответить ребенку: «Меня. Меня волнует, что я чувствую. И меня волнует, что ты чувствуешь. И я надеюсь, что у нас такая семья, в которой всех волнуют чувства друг друга!»

Предупреждение. Некоторые дети очень чувствительны к неодобрению родителей. Они с трудом переносят такие высказывания, как «Я очень злюсь на тебя» или «Я взбешен». В отместку они агрессивно ответят: «Ладно, тогда я тоже буду на тебя злиться!» Таким детям лучше выразить ваши ожидания. Например, вместо «Я злюсь на тебя за то, что ты таскал кошку за хвост» полезнее будет сказать: «Я надеюсь, что ты относишься к животным с добротой».

5. Пишите записки.

Большинство детей любит получать записки – и те, кто умеет читать, и те, кто не умеет. Малыши очень рады получать печатные послания от родителей. Это побуждает их писать или рисовать записки в ответ.

Старшим детям тоже нравится получать записки. Подростки, с которыми мы работали, рассказали нам, что записки могут улучшить настроение, «как будто вы получаете письмо от друга». Они были тронуты тем, что их родители так беспокоились о них, что даже нашли время написать им. Один молодой человек сказал нам, что ему больше всего нравится в записках то, что «они не могут повысить голос».

Родители сообщали нам, что тоже любят использовать записки. Они говорят, что это быстрый легкий способ «достучаться» до ребенка, после которого остается приятное послевкусие.

Одна мама рассказала нам, что она держит на кухне блокнот и старую кофейную кружку, наполненную дюжиной карандашей. Несколько раз в неделю она оказывается в ситуации, когда повторяет одну и ту же просьбу так часто, что дети перестают обращать на нее внимание, или когда она готова махнуть на это рукой и сделать работу по дому сама.

В такие моменты ей гораздо легче взять в руки карандаш, чем открыть рот. Вот примеры некоторых ее записок:

«Дорогой Билли! Я не был на улице с самого утра. Дай мне возможность погулять.

Твой пес Гарри».

«Дорогая Сьюзен, кухню надо привести в порядок. Пожалуйста, сделай что-нибудь с:

1) книгами на плите,

2) ботинками на пороге,

3) курткой на полу,

4) крошками от печений на столе.

Заранее спасибо.

Мама».

«Объявление:

Чтение книги намечено на 19.30. Приглашаются дети в пижамах и с почищенными зубами.

С любовью, мама и папа».

Небольшой контакт с помощью записок не обязателен, но он, безусловно, поможет. Однако иногда ситуация серьезна, и юмор тут будет неуместен. Речь идет об отце, который рассказал нам о том, что его дочь испортила новый диск, оставив его на полу, где на него наступили. Он сказал, что если бы не выпустил свою злобу в записке, то наказал бы ее. Вместо этого он написал:

«Алисон,

Я В СМЯТЕНИИ!!!

Мой новый диск был взят без разрешения, и теперь он весь в царапинах и больше не проигрывается.

ЗЛОЙ ПАПА».

Некоторое время спустя он получил эту записку от своей дочери:

«Дорогой папа,

я действительно сожалею. В эту субботу я куплю тебе другой, и сколько бы он ни стоил, ты можешь вычесть эту сумму из моих карманных денег.

Алисон».

Мы никогда не перестаем удивляться, как дети, которые не умеют читать, умудряются «прочитать» записки, которые им пишут родители. Вот свидетельство молодой работающей мамы:

«Самое ужасное время для меня, это те двадцать минут, когда я прихожу с работы и пытаюсь приготовить ужин, в то время как дети бегают взад и вперед между холодильником и хлебницей. К моменту, когда еда оказывается на столе, у них уже нет аппетита.

В прошлый понедельник вечером я повесила на дверь записку: «Кухня закрыта до ужина».

Моему четырехлетнему ребенку немедленно захотелось узнать, что написано. Я ему объяснила каждое слово. Он так уважительно отнесся к этой записке, что даже не заглянул на кухню. Он играл со своей сестрой за дверью, пока я не сняла записку и не пригласила их войти.

На следующий вечер я опять повесила записку.

Пока я готовила бифштекс, я слышала, как мой сын учит свою двухлетнюю сестру тому, что означает каждое слово. Затем я видела, как она указывала на каждое слово и читала: «Кухня… закрыта… до… ужина».

О самой необычной записке нам поведала мама, которая училась в режиме неполного дня. Вот ее история.

«В минуту слабости я предложила провести собрание двадцати человек у меня дома. Я так нервничала, ведь все должно быть готово вовремя, что раньше ушла с занятий.

Придя домой, я оглядела квартиру, и мое сердце упало. Был ужасный беспорядок – кучи газет, почта, книги, журналы, грязная ванная и незастеленные кровати. У меня было чуть больше двух часов, чтобы привести все в порядок, и тут я почувствовала, что близка к истерике. Дети должны были прийти домой с минуты на минуту, и я знала, что не смогу справиться даже с простой просьбой или их дракой.

Но мне не хотелось говорить с ними или объяснять им что-то. Я решила написать записку, но не было ни одной незахламленной поверхности в доме, чтобы ее прикрепить. Поэтому я схватила кусок картона, проделала в нем две дырки, продела в них веревку и повесила себе на шею.

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ БОМБА!!!

ЕСЛИ ЕЙ НАДОЕДАТЬ ИЛИ РАЗДРАЖАТЬ ЕЕ, ОНА ВЗОРВЕТСЯ!!!

ПРИЕДУТ ГОСТИ, НУЖНА СРОЧНАЯ ПОМОЩЬ!

Я с неистовством принялась за работу. Когда дети пришли домой, они прочитали мою табличку и добровольно вызвались убрать книги и игрушки. Затем, не услышав от меня ни единого слова, они убрали свои кровати и мою! Невероятно.

Я взялась за ванную, когда в дверь позвонили. Я впала в панику на какой-то момент, но это был всего лишь человек, который принес дополнительные стулья. Я жестом пригласила его войти и удивилась, почему он не сдвинулся с места. Он продолжал смотреть мне на грудь.

Я тоже посмотрела и увидела, что забыла снять табличку. Когда я начала объяснять ему, он ответил: «Не волнуйтесь, леди. Успокойтесь. Просто скажите, куда поставить стулья, и я все сделаю для вас»».

Люди спрашивали нас: «Если я буду в нужный момент использовать эти навыки, всегда ли будут мои дети реагировать?» Наш ответ: хотелось бы надеяться, что нет. Дети не роботы. Кроме того, наша цель заключается не в том, чтобы изложить ряд методов, как управлять поведением детей, чтобы они всегда реагировали.

Наша цель – пробудить лучшее, что есть в детях: их умственные способности, инициативу, ответственность, чувство юмора, их способность быть внимательными к потребностям других людей.

Мы хотим положить конец ранящим душу разговорам и найти язык, который поддержит самооценку.

Мы хотим создать эмоциональную атмосферу, побуждающую детей к взаимодействию, потому что они беспокоятся о себе и о нас.

Мы хотим продемонстрировать вариант уважительного отношения, который, как мы надеемся, дети будут проявлять к нам – сейчас, в юном возрасте, и в конечном счете когда они станут нашими взрослыми друзьями.

Вопросы о наказании

1. Если маленький ребенок, который еще не разговаривает, трогает что-то, что нельзя трогать, нормально ли будет слегка шлепнуть его по руке?

То, что дети не разговаривают, не означает, что они не слушают или не понимают. Маленькие дети учатся каждую минуту каждого дня. Вопрос в том, чему они учатся? Здесь у родителей есть выбор. Мать может постоянно шлепать ребенка по руке, таким образом объясняя ему, что единственный способ узнать, чего делать не следует, это быть отшлепанным. Или она может относиться к ребенку как к достойному маленькому человеку, предоставляя ему информацию, которую он может использовать сейчас и до конца жизни. Отодвигая ребенка (или предмет), она может четко и ясно сказать ему: «Ножи нужны не для того, чтобы их лизали. Можешь полизать эту ложку, если хочешь».

«Эта фарфоровая собачка может разбиться. Твоя плюшевая собачка не разобьется».

Иногда нужно будет повторить одну и ту же информацию много раз, но повторная информация содержит совсем другой смысл, чем повторные шлепки.

2. Какая разница между наказанием и естественными последствиями? Может быть, это разные обозначения одного и того же?

Мы понимаем под наказанием ситуацию, когда родители умышленно на определенное время лишают ребенка чего-либо или причиняют ему боль в целях преподать ребенку урок. Последствия же, с другой стороны, являются естественным результатом поведения ребенка. Один папа из нашей группы поделился с нами своим опытом, который обобщил разницу между наказанием и последствиями. Вот его история.

«Мой сын-подросток попросил дать ему на время мой темно-синий свитер, потому что, как он сказал, это будет отлично смотреться с его новыми джинсами. Я сказал ему: «Ладно, но будь аккуратен» – и забыл об этом. Через неделю, когда я захотел надеть его, я нашел его в груде грязного тряпья у него в комнате на полу. Спина была вся в мелу, а спереди он был забрызган чем-то вроде соуса для спагетти.

Меня это так разозлило, так как это был уже не первый раз, что я поклялся себе, если он сейчас войдет в комнату, я скажу ему, что он может забыть про поход со мной на воскресный матч. Отдам его билет кому-нибудь другому.

В любом случае, когда я его увидел потом, я уже был немного успокоен, но все равно накричал на него. Он сказал, что извиняется, и все такое, но, черт меня дери, если он не попросил его у меня опять через неделю. Я сказал:

– Ничего не выйдет.

Никаких нотаций. Никаких разговоров. Он знал почему.

Через месяц после этого он попросил у меня клетчатую рубашку для школьной экскурсии. Я сказал ему:

– Слушай, прежде чем я что-то одолжу тебе еще раз, мне нужно подтверждение, в письменном виде, что моя рубашка будет возвращена мне в том же состоянии, в котором ты ее взял.

В тот же вечер в куче писем я нашел его записку:

«Дорогой папа,

если ты дашь мне свою рубашку, я сделаю все возможное, чтобы она осталась чистой.

Я не буду прислоняться к доске, не буду класть в карман шариковую ручку, а во время обеда буду пользоваться бумажными салфетками.

С любовью,

Марк».

Я был очень впечатлен этой запиской. Я подумал, что если он потрудился написать ее, он, возможно, потрудится выполнить то, о чем написал.

P.S. На следующий вечер он вернул мне рубашку. Чистую».

Эта история показала нам естественные последствия в действии. Одним естественным последствием того, что мальчик вернул вещь в поврежденном состоянии, стало недовольство хозяина. Второе последствие – нежелание хозяина что-либо еще одалживать. Также возможно, что хозяин изменит свое мнение, если будет какое-то очевидное доказательство того, что ситуация не повторится вновь. Ответственность за это лежит на должнике. Хозяин ничего не должен делать, чтобы преподать урок. Гораздо проще научиться чему-то, наблюдая естественные реакции людей, а не от человека, который решил наказать тебя «для твоего же блага».

3. На прошлой неделе я нашла кучу апельсиновых корок и косточек на диване. Когда я спросила своих мальчиков: «Кто это сделал?» – каждый показал на другого. Если это не очень хорошая мысль – найти виновного и наказать, то что я могу сделать тогда?

Вопрос «Кто это сделал?» обычно автоматически ведет к ответу «Не я», что в свою очередь ведет к «Ну, тогда кто-то из вас врет». Чем больше мы стараемся докопаться до правды, тем громче дети будут заявлять о своей невиновности. Когда мы видим что-то, что нас приводит в негодование, гораздо полезнее выразить это негодование, чем установить виновника и наказать его:

«Меня бесит, когда я вижу еду у нас на диване! Апельсиновые корки могут его испачкать».

В этот момент вы можете услышать единогласное: «Но я этого не делал…», «Он меня заставил…», «Это сделала собака…», «Это все ребенок…».

У вас есть возможность сказать: «Меня не интересует, кто это сделал. Мне не интересно обвинять кого-либо в том, что произошло в прошлом. Я хочу увидеть улучшение в будущем!»

Не обвиняя и не наказывая, мы освобождаем детей для того, чтобы они сосредоточились на ответственности, а не на мести.

«Теперь я хочу, чтобы вы оба помогли очистить диван от апельсиновых корок и косточек».

4. Вы сказали, что в качестве альтернативы наказанию можно выразить свое неодобрение. Когда я это делаю, мой ребенок выглядит таким виноватым, таким несчастным до конца дня, что я расстраиваюсь. Может быть, я перебарщиваю?

Мы понимаем ваше беспокойство. Доктор Сельма Фрейберг в своей книге «Волшебные годы» пишет: «Ребенку нужно иногда ощущать наше неодобрение, но если наша реакция обладает такой силой, что ребенок чувствует себя никчемным и презираемым за свой проступок, значит, мы злоупотребили своей родительской властью и допустили возможность того, что преувеличенное чувство вины и ненависть к себе будут играть роль в развитии данного конкретного ребенка».

Вот почему нам кажется, что по мере возможности наравне с неодобрением нужно показывать ребенку способы загладить вину. После первоначальных угрызений совести ребенку необходимо вернуть хорошее отношение к себе, чтобы он снова видел себя уважаемым членом семьи, несущим ответственность за свои поступки. Будучи родителями, мы можем дать ему этот шанс. Вот несколько примеров:

«Я в бешенстве! Ребенок отлично играл, пока ты не забрал у него погремушку! Я надеюсь, ты придумаешь что-нибудь, чтобы он не кричал теперь!» (Вместо «Ты опять довел ребенка до слез. Сейчас я тебя отшлепаю».)

«Меня действительно расстраивает, что я прихожу домой и вижу раковину, в которой полно грязной посуды, хотя ты давала мне слово, что помоешь ее. Я хочу, чтобы ты помыла ее и убрала перед тем, как идти спать!» (Вместо «Можешь забыть о том, чтобы завтра идти гулять вечером. Может быть, это научит тебя держать слово».)

«Целая коробка стирального порошка высыпалась на пол в ванной! Как я рассердилась, когда увидела это безобразие. Стиральный порошок не для игр! Теперь нам нужен пакет, веник и совок. Быстрее, пока его не разнесли по всей квартире». (Вместо «Смотрите, какую работу вы мне тут придумали. Никакого вам телевизора вечером!»)

Такие высказывания словно говорят ребенку: «Мне не нравится, что ты натворил, и я предполагаю, ты позаботишься об этом». Мы надеемся, что позже, уже во взрослой жизни, когда он будет совершать что-то, о чем потом станет жалеть, он будет думать: «Что я могу сделать, чтобы загладить вину, снова уладить дела?» – а не: «То, что я совершил, доказывает, что я никудышный человек, заслуживающий наказания».

5. Я больше не наказываю своего сына, но теперь, когда я его ругаю за то, что он что-то неправильно сделал, он говорит мне: «Извини». На следующий день он совершает то же самое. Что можно с этим сделать?

Некоторые дети используют извинения, чтобы успокоить своих сердитых родителей. Они быстро извиняются и все равно ведут себя плохо. Этим детям важно понять, что, если они искренне жалеют о содеянном, их угрызения совести должны найти воплощение в действиях. Такому ребенку можно сказать следующее:

«Извинение означает, что ты будешь вести себя по-другому».

«Извинение значит, что нужно что-то изменить».

«Рада слышать, что ты сожалеешь. Это первый шаг. Второй шаг – спросить себя, что можно сделать в связи с этим».

Мнения специалистов о наказании

Время от времени появляются статьи, восхваляющие наказание и рассказывающие нам, как это делать («Обоснуйте наказание заблаговременно», «Наказывайте как можно быстрее», «Наказание должно быть соразмерно проступку»). Часто сердитым и обеспокоенным родителям кажется, что такие советы несут в себе смысл. Что за этим следует, рассказывают различные специалисты в области психического здоровья, у которых другая точка зрения на наказание.

«Наказание – очень неэффективный метод воспитания… Наказание, как ни странно, часто действует на ребенка совершенно противоположным образом, совсем не так, как мы бы этого хотели! Многие родители применяют наказание просто потому, что никто никогда не учил их обращаться со своими детьми лучше» («Как отцу», Фитзунг Додсон, Сигнет, 1974).

«Процесс обучения ребенка может расстраивать нас. Однако вначале нужно придавать особое значение тому, что обучение – это воспитание. Обучение – это, по существу, регулируемое руководство, которое помогает людям развить внутренний самоконтроль и результативность. Если оно работает, то требует взаимного уважения и доверия. С другой стороны, наказание требует внешнего контроля над человеком путем применения силы и принуждения. Тот, кто наказывает, редко уважает того, кого наказывает, и редко доверяет ему» («Аргументы против порки», Брайан Дж. Джилмартин, доктор наук, «Человеческое поведение», февраль 1979 года, том 8, 12).

«Из обзора литературы можно сделать вывод, что физическое наказание не подавляет насилие, а в большинстве случаев потворствует ему. Наказание одновременно расстраивает ребенка и предоставляет ему модель для подражания, на основе которой он учится» («Насилие и борьба за существование», труд Комитета по вопросам насилия факультета психиатрии Медицинской школы Стэнфордского университета, редакторы – доктор Дэвид Н. Дэниэлс, доктор Маршалл Ф. Гилула и доктор Фрэнк М. Очберг, «Литтл, Браун&Компани», 1970).

«Озадаченные и растерянные родители ошибочно полагают, что наказание в конечном итоге принесет результаты, не понимая, что своими методами они ничего не достигнут…

Применение наказания только помогает ребенку развить большее сопротивление и неповиновение» («Дети: вызов», доктор Рудольф Дрейкурс, Хоуторн, 1964).

«Есть много других возможностей узнать, какие шлепки обусловлены, а какие непреднамеренны. Ребенок может научиться успешно избегать чувства вины за плохое поведение, установив для себя такую последовательность, при которой наказание отменяет «преступление». Таким образом, ребенок, заплатив за свою проказу, волен повторить ее в другой раз, так как она не сопровождается чувством вины.

Ребенок, который делает все возможное, чтобы спровоцировать шлепки, вносит негласный долг в графу «проступок» книги учетов, который родители должны стереть посредством шлепков. Порка – это как раз то, что ребенку не нужно!» («Волшебные годы», Сельма Фрейберг, Скрибнерс, 1959).

«Ученые считают, что каждый пятый родитель испытал на себе… нападки со стороны своих детей, возможно, это выражение подросткового смятения, которое их переполняет: они бросают вещи родителям в голову, пихают, толкают их, неистово оскорбляют их на словах… это яркое подтверждение того, что физическому насилию дети научились у родителей» («Ньюсдей», 15 августа 1978 года).

Вместо наказания. Опыт родителей из нашей группы

«Моя четырехлетняя дочка Марни всегда была сложным ребенком. Она иногда доводит меня до такого бешенства, что я ничего не могу с собой поделать. На прошлой неделе я пришла домой и обнаружила, что она нарисовала карандашом на обоях в своей комнате. Я так разозлилась, что хорошенько отшлепала ее. Затем сказала ей, что забираю ее карандаши, что и сделала.

На следующее утро я встала и подумала, что сейчас умру. Оказывается, она взяла мою губную помаду и разрисовала ею всю ванную. Мне хотелось ее просто удушить, но я остановила себя. Очень спокойным голосом я спросила:

– Марни, ты это сделала потому, что рассердилась на меня, когда я забрала твои карандаши?

Она кивнула головой.

Я сказала:

– Марни, меня очень и очень огорчает, что все стены изрисованы. Это большая работа для меня – отмыть их и снова привести в порядок.

Знаете, что она сделала? Она взяла тряпку и начала стирать помаду со стен. Я показала ей, как использовать мыло и воду, и она десять минут смывала все с кафеля.

Затем она позвала меня показать, что стерла большую часть помады. Я поблагодарила ее и отдала ей обратно карандаши, а также бумагу, чтобы она могла воспользоваться ей, когда захочет рисовать.

Я была так горда собой, я даже позвонила своему мужу на работу, чтобы рассказать ему, что я сделала.

Прошло уже больше месяца, и Марни с тех пор не рисует на обоях».

«Едва я переступила порог дома, вернувшись с прошлого собрания, как мне позвонила учительница Донни по математике. Она была очень рассержена. Она сказала, что мой сын отстает по предмету, что он плохо влияет на класс, что он все еще не знает таблицы умножения и что, возможно, ему требуется большая «дисциплина» дома. Я поблагодарила ее за звонок, но была потрясена. Первой моей мыслью было: «Он должен быть наказан. Он не будет смотреть телевизор, пока не выучит таблицу умножения и не начнет нормально себя вести в классе».

К счастью, у меня был еще час в запасе, чтобы остыть до того, как он придет домой из школы. Когда Донни пришел, у нас состоялся такой разговор:

Я. Миссис К. звонила сегодня, она была очень расстроена.

Донни. Ой, да она всегда чем-то расстроена.

Я. Я думаю, что это серьезно, когда мне звонят из школы. Она сказала, что ты плохо ведешь себя в классе и не знаешь таблицы умножения.

Донни. Ну, Митчелл продолжает бить меня тетрадкой по голове. Поэтому я бью его своей.

Я. Ты считаешь, что должен принимать ответные меры?

Донни. Как это – принимать ответные меры?

Я. Мстить ему.

Донни. Да. Иногда он пишет мне записки и смешит меня. А потом пинает мой стул, пока я ему не отвечу.

Я. Неудивительно, что ты ничего не делаешь.

Донни. Я знаю таблицу до шести. Я не знаю только семь и восемь.

Я. Хм… Донни, если вы с Митчеллом не будете сидеть рядом в классе, это поможет тебе сосредоточиться?

Донни. Не знаю… может быть… Я бы знал семь и восемь, если бы выучил.

Я. Я думаю, что миссис К. должна знать об этом. Допустим, мы пишем ей письмо. Не возражаешь? (Донни кивает.)

Я достала свой карандаш и написала: «Уважаемая миссис К., я обсудила наш телефонный разговор с Донни, и он сказал…» Донни, что мне ей написать?

Донни. Напиши ей, чтобы она нас с Митчеллом рассадила.

Я (пишу). «Он сказал, что хотел бы пересесть куда-нибудь, чтобы не сидеть рядом с Митчеллом». Так?

Донни. Да.

Я. Что-нибудь еще?

Донни (длинная пауза). Скажи ей, что я выпишу таблицы умножения на семь и на восемь и буду громко произносить их вслух.

Я (пишу и зачитываю ему). «Он также планирует выписать таблицы умножения на семь и на восемь и зубрить их». Что-нибудь еще?

Донни. Нет.

Я. Закончу так: «Спасибо, что обратили наше внимание на это».

Я зачитала полностью все письмо Донни еще раз. Мы оба его подписали, и на следующий день он отнес его в школу. Я знаю, что это что-то изменило, так как, когда он пришел из школы, он первым делом сказал мне, что миссис К. пересадила его и была к нему добра сегодня».

А эта история была рассказана мамой, которая первые несколько семинаров мрачно сидела и покачивала головой. На четвертом семинаре она потребовала право голоса, чтобы рассказать нам следующее:

«Я не верила, что что-нибудь из услышанного мной можно применить к моему ребенку. Ван такой упрямый, такой неуправляемый, единственное, что он понимает, – это наказание. На прошлой неделе я почти упала в обморок, когда услышала от соседки, что та видела его переходящим оживленный перекресток, который я ему строго запретила переходить. Я не знала, что предпринять. Я уже отняла у него велосипед, телевизор и карманные деньги… Что дальше? В отчаянье я решила попробовать некоторые советы, о которых говорили в группе. Когда мы пришли домой, я сказала:

– Ван, у нас проблема. Вот что, по моему мнению, ты ощущаешь. Ты хочешь перейти на другую сторону улицы, когда тебе надо, но не хочешь просить кого-то перевести тебя. Так?

Он кивнул головой.

– А вот что я ощущаю. Я очень волнуюсь, когда думаю, что шестилетний мальчик пересекает опасный перекресток, где уже было столько аварий. Раз есть проблема, нам надо найти решение. Подумай об этом и за ужином скажи, что ты придумал.

Ван тут же начал говорить. Я ему сказала:

– Не сейчас. Это очень серьезная проблема. Я хочу, чтобы мы оба хорошенько подумали над этим. Поговорим за ужином, когда папа будет дома.

Тем же вечером я предупредила мужа, чтобы он только слушал. Ван помыл руки и сел на свое место. Как только его отец вошел в комнату, он очень взволнованно сказал ему:

– Я придумал решение! Каждый вечер, когда папа возвращается с работы, мы будем ходить с ним к перекрестку, и он будет учить меня, что означают огни на светофоре и когда можно переходить. – Затем он остановился и добавил: – А когда мне исполнится семь, я сам его перейду.

Мой муж чуть не упал со стула. Я думаю, мы оба недооценивали нашего сына».

«Ники, десятилетний сын, вдруг с бухты-барахты сообщил мне (в этот момент мне нужно было срочно приготовить обед и выйти из дома), что он потерял три учебника и я должна выплатить за них девять долларов. Я просто взорвалась. Моим первым желанием было ударить или наказать его. И хотя меня переполняла злость, мне как-то удалось овладеть собой и начать фразу со слова «я». Мне кажется, я кричала так громко, насколько способно кричать человеческое существо:

– Я в бешенстве! Я в ярости! Три книги потеряны, и теперь я должна раскошелиться на девять долларов! Я так зла, что мне кажется, я сейчас взорвусь! И услышать это, когда я спешу приготовить обед и выйти из дома? А теперь я должна остановиться и потратить время на то, чтобы записать домашние проблемы!!

ВО МНЕ ПРОСТО ВСЕ КИПИТ ОТ ВОЗМУЩЕНИЯ!

Когда я перестала кричать, в дверном проеме появилось маленькое озабоченное лицо, и Ники сказал:

– Мам, прости. Тебе не надо платить девять долларов, я возьму их из карманных денег.

Я думаю, что самая широкая за всю жизнь улыбка появилась на моем лице.

Я, конечно, никогда так быстро полностью не отходила от приступов гнева. Что несколько потерянных книг для женщины, чей сын действительно заботится о ее чувствах!»

Вначале

Мы поняли, что для того, чтобы этот метод работал, нам надо «собраться». Мы говорим себе:

«Я собираюсь полностью настроиться на мысли и чувства моего ребенка, принять их. Я собираюсь получить ту информацию, которую я никогда раньше не слышал».

«Я буду избегать осуждения, оценок и нравоучений. Я не буду убеждать в чем-либо или уверять».

«Я смогу обсудить любые новые идеи, неважно, насколько они будут далеки от меня».

«Я не буду торопиться. Если мы не придумаем быстрое решение, это может означать, что нам надо еще подумать, глубже вникнуть и больше поговорить».

Ключевое слово уважение – уважение моего ребенка, меня и неограниченных возможностей, которые получают два человека, когда они по доброй воле обсуждают что-то.

Предупреждения по поводу каждого пункта метода «Решение проблемы»

Прежде чем начнете, спросите себя: «Я все еще охвачен эмоциями или я сейчас достаточно спокоен, чтобы начать это процесс?» (Вы не можете приступить к методу, если в вас бурлят чувства.) Затем проверьте настроение ребенка. «Ты сейчас готов поговорить?» Если он говорит «да»…

1. Поговорите о чувствах ребенка («Мне кажется, ты сейчас должен чувствовать…»).

Не спешите. Ваше отношение должно быть таким: «Я действительно пытаюсь понять, что ты чувствуешь по этому поводу». Только тогда, когда ребенок ощутит, что его слушают и понимают, он сможет учесть и ваши чувства.

2. Поговорите о ваших чувствах («А вот что я чувствую в связи с этим»).

Эта часть довольно короткая и ясная. Ребенку тяжело выслушивать родителя, который часами рассказывает о своем волнении, гневе или обиде.

3. Предложите ребенку поискать решение, устраивающее вас обоих.

Если есть возможность, пусть ребенок первый выскажет свои идеи. Важно удержаться от оценок этих идей и от комментариев. Как только вы скажете: «Ну, это не очень хорошая мысль», процесс завершился, а вы испортили все дело. Нужно принимать любые идеи. Очень часто самые непривлекательные мысли могут привести к прекрасным осуществимым решениям. Главное предложение – «Мы запишем все идеи». Писать необязательно, но так или иначе, если записывать любую идею, вклад каждого выглядит достойно. (Один ребенок как-то сказал: «Моя мама такая умная. Она записывает все мысли».)

4. Решите, какие идеи вам нравятся, какие нет и какие вы хотите реализовать.

Обращайте внимание на резкие замечания («Это дурацкая идея»). Взамен опишите ваши собственные чувства: «Я не очень довольна этим, потому что…» или «Это похоже на то, что я могла бы сделать…».

5. Завершите дело.

Есть опасность, что вас так захватят добрые чувства от того, что вы придумали возможное решение проблемы, что вы можете забыть о завершении процесса. Важно добавить:

«Что нам нужно предпринять, чтобы реализовать этот план?»

«Кто будет нести ответственность за это?»

«К какому сроку мы это сделаем?»

6. Не позволяйте ребенку обвинять или осуждать вас в любой момент.

Ребенок. Да, но это не сработает, потому что ты всегда… Ты никогда…

(Важно, чтобы родитель был тверд в момент, когда это происходит.)

Родитель. Никаких обвинений или разговоров о том, что было раньше. Сейчас мы стараемся сосредоточиться на будущем!

Вопросы по поводу метода «Решение проблемы»

1. Допустим, план, который вы с ребенком разработали, некоторое время работает, а потом проваливается. Что тогда?

Бывают ситуации, в которых наша решительность подвергается испытанию. Мы можем либо вернуться к назиданиям и наказанию, либо к чертежной доске. Например:

Родитель. Я разочарован тем, что наш подход больше не работает. Я ловлю себя на том, что делаю за тебя твою работу, это мне неприятно. Дадим старому плану еще один шанс? Может, поговорим о том, что мешает его реализовать? Или придумаем другое решение?

Будучи взрослыми, мы понимаем, что мало какие решения соблюдаются постоянно. То, что хорошо для четырехлетнего ребенка, может не работать сейчас, когда ему уже пять. То, что было хорошо зимой, может весной уже стать неактуальным. Жизнь – это непрерывный процесс приспосабливания и исправления. Важно, что ребенок продолжает видеть себя участником решения проблемы, а не частью самой проблемы.

2. Всегда ли нужно выполнить все шаги, чтобы решить проблему?

Нет. Проблема может быть решена на любом этапе. Иногда простое описание противоречивых потребностей может привести к очень быстрому решению. Например:

Мать. У нас тут настоящая проблема. Ты хочешь, чтобы мы сейчас пошли покупать тебе кроссовки. А я хочу закончить разбор белья для стирки, после чего мне нужно готовить ужин.

Ребенок. Может, я закончу разбирать белье, пока ты соберешься, а потом, когда мы придем домой, я помогу тебе приготовить ужин?

Мать. Я думаю, это будет неплохо.

3. Предположим, мы выполнили все пункты и до сих пор не нашли решения, которое бы устраивало нас обоих. Что тогда?

Такое может случиться. Но не все еще потеряно. После того как вы обсудили проблему, каждый из вас стал более чутким к потребностям другого. В сложных ситуациях это зачастую лучшее, на что можно было надеяться. А иногда требуется больше времени на раздумья, прежде чем решение будет найдено.

4. Представьте, что ребенок отказывается сесть с вами и решать проблему. Что тогда?

Некоторым детям неловко, когда по отношению к ним используют данный метод. Для этих детей хорошей заменой может стать записка, основанная на тех же принципах.

«Дорогой Джонни,

я хотел бы услышать твои идеи относительно того, как решить проблему с… Ты, возможно (хочешь, чувствуешь, нуждаешься)… Я (хочу, чувствую, мне нужно).

Пожалуйста, дай мне знать о любых решениях, которые, по твоему мнению, удовлетворят нас обоих.

С любовью, папа».

5. Возможно, этот подход лучше работает с детьми более старшего возраста?

Родители маленьких детей сообщали о больших успехах в применении этого подхода. На следующих страницах вы найдете истории, в которых родители применяли навыки решения проблемы с детьми различных возрастов.

Метод «Решение проблемы» в действии

«Люльку, которую я одалживала подруге, только что вернули мне. Я поставила ее в спальне. Брайан, двухлетний сын, изучает ее, его завораживает качающаяся корзинка.

Брайан. Мамочка, я хочу залезть в люльку.

Мама. Солнышко, ты слишком большой для нее.

Брайан. Да, я залезу в люльку. (Начинает залезать в нее.)

Мама (удерживая его). Брайан, мама сказала, ты слишком большой. Люлька может упасть, если ты залезешь в нее.

Брайан. Пожалуйста, мамочка! Я залезу в люльку СЕЙЧАС! (Начинает хныкать.)

Мама. Я сказала: НЕТ!! (Тактический просчет с моей стороны. Я поняла это в момент, когда произносила фразу и когда хныканье Брайана превратилось в небольшую истерику. Я решила попробовать с ним метод «Решение проблемы».)

Солнышко, я вижу, как ты хочешь залезть в люльку прямо сейчас. Наверное, тебе кажется, что в ней весело качаться. Я тоже хочу в ней покачаться. Дело в том, что она не выдержит ни меня, ни тебя. Мы слишком большие.

Брайан. Мама слишком большая, как Брайни. (Брайан уходит из комнаты и возвращается с Гувером, своим плюшевым мишкой, которого он кладет в люльку. Он начинает раскачивать ее туда-сюда.)

Брайан. Видишь, мамочка, Брайни качает Гувера, хорошо?

Мама (вот тебе на!). Гувер правильного размера!»

«После большого разочарования в попытке научить ребенка пользоваться горшком я решила попробовать метод «Решение проблемы» на своем сыне, которому тогда было три года. Мы сели вместе за стол, и я сказала:

– Дэвид, я подумала о том, как тяжело маленькому мальчику научиться пользоваться туалетом. Готова поспорить, иногда ты так занят игрой, что даже не замечаешь, что тебе нужно «сходить».

Он смотрел на меня своими большими глазами и ничего не отвечал. Тогда я сказала:

– Уверена, что иногда, даже когда ты замечаешь, тебе сложно пойти в уборную и забраться на унитаз.

Он кивнул:

– Да.

Затем я попросила его принести мне бумагу и карандаш, чтобы мы могли записать все полезные идеи. Он побежал в свою комнату и принес мне желтую бумагу и красный карандаш. Я подсела к нему и начала писать.

Я начала с того, что внесла в список две мысли:

«Купить табуретку, как у Джимми в уборной.

Мама будет спрашивать Дэвида, не хочет ли он «сходить».

Тут Дэвид заговорил:

– Барбара и Питер помогут мне (Питер – это его друг, который уже умеет ходить в туалет, а Барбара – это его мама).

Затем он добавил:

– Питер носит «взрослые штаны».

Я записала: «Купить взрослые штаны для Дэвида».

На следующий день я купила ему табуретку и кучу тренировочных штанишек. Дэвид был восхищен и тем и другим и показывал их Барбаре и Питеру, которые его подбадривали.

Мы снова поговорили о том, как распознавать, когда ему нужно «сходить», о давлении в животике и о том, что нужно идти в туалет и снимать штанишки вовремя.

Он знал, что я сочувственно отношусь к связанным с этим трудностям.

В любом случае, уже прошло три месяца, и он почти научился. Он гордится собой!»

«Я с нетерпением ждала следующего семинара. У меня назрело кое-что волнующее, чем я хотела поделиться с группой. Я была свободна! Как и моя дочка трех с половиной лет Рейчел. Все началось во вторник утром, когда позвонил телефон.

Конец ознакомительного фрагмента.