9. Китайский узел
Предпосылки грядущей войны накапливались не только в Европе. Не менее мощный очаг грязи и напряженности образовался на противоположном конце света. Различные державы делили между собой пространства и богатства Китая. В XIX в. его взялись кромсать Англия с Францией. Империя Цин была слишком огромной и многолюдной, чтобы захватить ее воинским вторжением. Но она прогнила, ее подточила коррупция, а европейцы придумали весьма оригинальную стратегию: «опиумные войны». Бомбардировали флотами китайские порты до тех пор, пока правительство не разрешило ввоз опиума и торговлю им. Дальше все пошло великолепно. Китайцев стали превращать в наркоманов, сопротивление подрывалось [119]. А имперских чиновников покупали взятками, отхватывали привилегии, концессии.
Зоны английского и французского влияния ширились, у иностранцев в Китае появились свои города, кварталы, районы, причем покорение не требовало расходов, а приносило баснословные барыши от продажи наркотиков. Вслед за англичанами и французами в Китае появились немцы, американцы, итальянцы, японцы. Кто-то влезал хитростью, кто-то войной. Появились и русские. Почему же нет? Если другие прибирают сферы интересов, разве мы хуже? Царское правительство приструнило аппетиты японцев, пытавшихся захватить слишком много, а китайцы за это выделили Ляодунский полуостров с военной базой Порт-Артур и портом Дальний, были проложены экстерриториальные Китайская Восточная Железная Дорога (КВЖД) и Южно-Маньчжурская железная дорога.
Но обострялось и соперничество. Усиление России на Дальнем Востоке встревожило и англичан, и американцев. Для противовеса западные державы принялись подпитывать Японию. Ей выделяли крупные займы, технических специалистов. Япония смогла построить современную промышленность, создала великолепный флот, многочисленную армию. А в войне с русскими взлетел и гонор японцев, взыграла самурайская гордыня. Они выиграли! Одолели величайшую державу, до сих пор громившую всех врагов. Японская империя после этой войны заметно выросла. В ее владение перешла Корея, Россия была вынуждена уступить ей Южный Сахалин, свои базы в Китае – Порт-Артур с Дальним, Южно-Маньчжурскую железную дорогу (КВЖД осталась совместным, российско-китайским, а потом советско-китайским предприятием).
Но засилье иноземцев под ветхим прикрытием империи Цин возмущало многих китайцев. Создавались революционные организации. В них на роль лидера выдвинулся молодой врач (впрочем, он быстро переквалифицировался в профессионального революционера) Сунь Ятсен. Он подвизался в подпольных кружках Союза возрождения Китая, потом создал свою партию, Гоминьдан. Пытался объединить недовольных военных, подпольные кружки интеллигенции, тайные буддийские общества, крестьян. Сам Сунь Ятсен происходил из очень бедной семьи, но был чрезвычайно талантливым человеком и совсем не простым. Он сумел породниться с самой богатой семьей Китая, Сун. Глава этого дома, Сун Цзевынь, являлся крупнейшим промышленником и банкиром, его сестра Сун Айлин вышла замуж за другого богатейшего бизнесмена, Кун Сянси. А Сунь Ятсен женился на второй сестре, Сун Цинлин.
Кроме того, его поддержали американские банкирские дома и Япония [111]. Удивляться этому не стоит. «Старые» хозяева Китая, англичане с французами, давили местных предпринимателей, а для американцев и японцев они были соперниками. Почему было не подвести мину? Революция в 1911 г. была быстрой и успешной, на сторону Гоминьдана переходили и чиновники, и армия вместе с командующим Юань Шикаем, империя Цин рухнула. Сунь Ятсена избрали президентом, но войска подчинялись Юань Шикаю! Он бесцеремонно отодвинул Сунь Ятсена в сторону и уселся править сам. А цели революции, по сути, остались невыполненными. В правительство Юань Шикая перетекли те же деятели, которые фигурировали в империи. При них сохранили силу те же зарубежные круги.
Новые противоречия добавила Первая мировая война. Немцы очень надеялись, что Япония выступит на их стороне, чтобы поживиться британскими владениями в Китае. Однако японцы остались верными союзу с Англией. Они объявили войну Германии. Ей в Китае принадлежал Шандунский полуостров с мощной крепостью Циндао, ее называли «немецким Порт-Артуром». Но японцы воевали умело, после месячной осады город капитулировал. Это еще больше окрылило политиков и военных «Страны Восходящего солнца». Их десанты принялись захватывать тихоокеанские острова принадлежавшие Германии – Каролинские, Марианские, Маршалловы. Нацеливались прибрать к рукам и остальные немецкие владения в этом регионе – Соломоновы острова, Самоа, Новую Британию, Новую Гвинею. Да и Китай перетянуть под собственное влияние!
В январе 1915 г. Япония предъявила Юань Шикаю «Двадцать одно требование». Не только отдать ей владения, отнятые у Германии, но и предоставить под контроль часть Маньчжурии, Внутренней Монголии, ряд китайских рудников, заводов. Для строительства железных дорог и предприятий Пекин отныне должен был обращаться только к японцам. Мало того, его обязывали принять японских советников для реорганизации своей армии, финансов и политической системы. В Токио надеялись, что в условиях войны западные державы не захотят оттолкнуть союзницу, согласятся. Отчасти так и вышло. Англия, Россия и США вели переговоры, кое-как уломали Японию отменить требование насчет советников. Остальное Юань Шикаю пришлось принять [27].
Насчет тихоокеанских островов спор решался не словами, а десантами. Англичане сообразили, что слова могут оказаться бесполезными. Выслали свои отряды, захватили из-под носа у японцев Новую Гвинею и прочие архипелаги, которые успели. Но гражданская война в России открыла перед Токио новые перспективы. Япония очень активно подключилась к операциям Антанты по интервенции в нашу страну. Направила крупные контингенты в Забайкалье, Приамурье, Приморье. Стала прикармливать своих ставленников вроде атаманов Семенова и Калмыкова. Дальний Восток фактически отделялся от России, превращался в прояпонские марионеточные образования. Но тут уж вскинулись на дыбы США, Англия, Франция. На востоке Азии и Тихом океане обрисовалась гигантская Японская империя!
В 1921–1922 гг. была созвана Вашингтонская конференция под предлогом ограничения морских вооружений. Реально же США и Англия принялись круто урезать интересы Японии. Британия расторгла свой союзный договор с ней (японцев это страшно оскорбило). Вместо него навязывался как бы более широкий «договор девяти держав», но от Токио требовали вывести войска из Китая, отдать бывшие немецкие базы, отказаться от «двадцати одного пункта», особых прав в этой стране. В Китае провозглашалась политика «открытых дверей». Признавалось, что все страны имеют равные возможности в здешней торговле и экономике. Хотя реально японцы не могли конкурировать с США и Англией. Их заставили уйти и с советского Дальнего Востока (в данное время американцы надеялись получить там концессии). Заставили отдать большую часть захваченных тихоокеанских островов. Японцы обиделись. Но воевать с западными державами им пока было не с руки. Они начали проводить свою политику исподволь [137].
Между тем в Китае после смерти Юань Шикая его генералы перессорились между собой. Страна развалилась на части, которыми управляли генеральские «клики». Они заключали союзы, воевали между собой. Одних правителей поддерживали англичане и французы, других взялись поддерживать японцы. Самым сильным их ставленником стал диктатор Северного Китая маршал Чжан Цзолинь. Но в общем развале снова набирал силу Гоминьдан. Сунь Ятсен сумел склонить на свою сторону несколько южных провинций, создал правительство. На этот раз он выступал против засилья Японии, и его опять поддержали американцы. Но лидер Гоминьдана обратился и к Советскому Союзу, завел переписку с Лениным.
В Москве тоже интересовались Китаем. Ну а как же, самая многолюдная страна! Подключить ее к «мировой революции» выглядело так заманчиво! Компартию Китая начали формировать искусственно, готовили активистов из китайцев, тем или иным образом попавших в СССР. Но Сталин пришел к выводу, что рабочих в Китае мало, компартия получается заведомо слабая. А Гоминьдан вел «антиимпериалистическую» войну, выглядел союзником. Поэтому Сталин дал указания Коминтерну поддерживать Гоминьдан, а коммунистам войти в него. Троцкисты протестовали. Кричали, что поддерживать Гоминьдан – все равно что поддерживать в 1917 г. Керенского [23]. Хотя с государственной точки зрения это было оправдано. СССР приобретал на востоке друга и партнера, приобретал значительное влияние.
Сунь Ятсену направляли деньги, оружие, военных специалистов во главе с Блюхером, помогали реорганизовать и обучать армию. В 1925 г. он наметил возобновить гражданскую войну, начать Северный поход. Самому вождю китайской революции участвовать в нем не довелось, он умер. Кстати, завещал соорудить себе мавзолей по образцу ленинского. Преемником Сунь Ятсена стал Чан Кайши, занимавший пост начальника генерального штаба и военной академии. Разразилась война, довольно своеобразная. Действовали огромные армии, в сотни тысяч бойцов. Маневрировали, перед сражением останавливались и принимались агитировать друг друга. Кто-то переходил на одну сторону, кто-то на другую, и только потом вступали в бой.
На стороне северокитайского маршала Чжан Цзолиня действовал 2-тысячный корпус русских белогвардейцев под командованием генерала Нечаева. Они считали китайскую гражданскую войну прямым продолжением российской. Ведь коммунисты были вместе с гоминьдановцами, а армией Чан Кайши фактически командовал Блюхер. Хотя в данном отношении белогвардейцы трагически обманывались, их всего лишь использовали, бросали в самые горячие места, и они несли страшные потери. А изменить ход боевых действий они не могли. Блюхер отлично усвоил особенности революционных войн. Контингенты Гоминьдана были организованы лучше, действовали более грамотно. При решительных ударах разболтанные массы противника обращались в бегство или сдавались, переходили на сторону народно-революционной армии. Она занимала провинцию за провинцией.
Но по мере успехов дружба между Гоминьданом и коммунистами стала давать трещины. Коммунисты смелели, вели себя самостоятельно. Заняв ту или иную местность, вводили собственные порядки, конфисковали заводы, фабрики, землю у крупных хозяев. Были и погромы, к Чан Кайши сыпались жалобы от владельцев. Состоятельная часть общества выражала возмущение. Указывала, что пора бы унять разгулявшихся повстанцев. Однако оказались задетыми интересы не только китайских хозяев. В ходе наступления были захвачены крупные иностранные концессии, гоминьдановское правительство объявило о их национализации. А при штурме Нанкина пострадали граждане западных держав. Кто-то случайно. А на ком-то китайцы отыгрывались за все хищничества и унижения.
И тут-то великие державы показали кулак. Военные корабли Англии и США подвергли Нанкин массированной бомбардировке. Крупнокалиберные снаряды крейсеров посыпались на жилые кварталы. Сотни, а то и тысячи мирных жителей погибли под завалами и в пожарах. После этого к китайским берегам начали стягиваться более крупные эскадры, и Англия, США, Франция, Япония и Италия предъявили Чан Кайши ультиматум – наказать виновных в нападениях на иностранцев, выплатить огромную компенсацию и впредь иноземцев не задевать. В общем, дали гоминьдановским правителям серьезный урок: говорить об «антиимпериалистической» борьбе можно сколько угодно. Но надо помнить о дистанции между собой и «великими». Надо обращаться к ним почтительно и не своевольничать.
Однако в это же время произошел полный разрыв с коммунистами. Советскими представителями в Китае оказались троцкисты – Иоффе, Ломинадзе. Да и Блюхер был недалек от них. Инструкции Сталина и Политбюро они нарушили, вместо сплочения китайских революционеров принялись организовывать заговор против Чан Кайши. Поучали коммунистов, что победа уже близка. Вот и надо устранить гоминьдановскую верхушку, возглавить революцию самим. Но китайский командующий узнал. Он был тертым калачом, и последовал удар исподтишка [16].
Шанхай считался «международным» городом, значительная его часть была экстерриториальной, принадлежала иностранцам. Они были хозяевами здешних промыслов, предприятий, портового узла. Когда наступающие части Чан Кайши приблизились к Шанхаю, коммунисты подняли восстание. Не дожидаясь Народно-революционной армии, отряды красногвардейцев захватили город, провозгласили свою коммуну, образовали правительство. Чан Кайши счел это мятежом в рамках планируемого заговора. Решил окоротить слишком самостоятельных союзников, а заодно угодить иностранцам.
Он договорился с шанхайскими преступными группировками, те охотно предоставили гангстеров. А воротилы европейского и американского бизнеса поддерживали с мафией плодотворные контакты, и карательную акцию против красных в полной мере одобрили. Председатель муниципалитета иностранной части Шанхая Стерлинг Фессенлен выделил гангстерам грузовики и оружие. На рассвете 12 апреля 1927 г. солдаты Чан Кайши и бандиты кинулись резать коммунистов и повстанцев. Врывались в дома, уничтожали вместе с семьями. Подвернувшихся женщин резали после надругательств, зверски приканчивали детишек. Всего было истреблено около 5 тыс. человек. Опомнившиеся коммунисты подняли было городскую бедноту. Но толпы, выплеснувшиеся на улицы, разогнали залпами винтовок и пулеметами. Потом начались уже целенаправленные поиски активистов. Арестовали 300 человек, третью часть казнили.
Аресты и расправы прокатились также в Кантоне, Сямыне, Фучжоу, Нинбо, Нанкине, Ханьчжоу и Чаньша. Конечно, подобный поворот совершенно не понравился ни китайским коммунистам, ни Москве. Красные части выходили из повиновения гоминьдановскому правительству. Стягивались к городу Нанчаню. Здесь под началом Чжоу Эньлая собралось 20–30 тыс. бойцов. Но Чан Кайши остановил наступление на север, развернул многократно превосходящие силы на коммунистов и разгромил их. Прокатилась череда и других восстаний – в Хунани, Кантоне. Но они уже были слабее, и давили их легче.
Так, в Кантоне у коммунистов набралось всего 2 тыс. солдат и 20 тыс. кое-как вооруженной бедноты. Рабочие и моряки соседнего Гонконга, принадлежавшего Англии, восстание не поддержали. Крестьяне тоже уклонились. Зато иностранцы вмешались уже непосредственно. Подошли военные эскадры, открыли огонь. Высадили десанты японцев, англичан и американцев. Британские и американские корабли быстро перевезли сюда части Гоминьдана, бросили на город с захваченного плацдарма. Снова были массовые расправы. Журналисты описывали, как солдаты хватали и истязали коротко стриженных девушек – короткую стрижку объявляли признаком коммунисток. Их расстреливали, сжигали заживо, облив керосином.
Погибло 6–7 тыс. человек. В их числе оказался и персонал советского генконсульства. Вице-консул Хассис, секретарь Уколов, еще трое русских и семеро китайских сотрудников были расстреляны. Чан Кайши распорядился закрыть все остальные консульства и торговые представительства СССР, выслать сотрудников за пределы подконтрольной ему территории. Он провел и чистку внутри Гоминьдана, изгнал или уничтожил оппозиционеров. Но при этом нащупывал и организовывал иную опору своей власти. В декабре 1927 г., в те же самые дни, когда в Кантоне казнили советских представителей и «коммунисток», Чан Кайши женился на третьей из сестер Сун, Сун Мэйлин. Для народа он стал как бы заочным родственником покойного Сунь Ятсена, узаконил себя в роли наследника. А «заодно» породнился с мощнейшей финансовой группировкой Китая.
Разумеется, в эту группировку допустили бы не каждого. Но Чан Кайши зарекомендовал себя подходящим деятелем. Его расправы с коммунистами и разрыв с Советским Союзом были восприняты одобрительно и китайскими олигархами, и великими державами. К нему потекли деньги национальных тузов, американских и британских банкиров. Потекли поставки оружия. Средства куда более щедрые и оружие куда более современное, чем присылал СССР. Правда, в отличие от советской помощи, не безвозмездное. Но Чан Кайши занимал достаточно высокое место, чтобы расплачиваться с кредиторами концессиями, подрядами, прочими льготами. Все возвращалось на круги своя. В отличие от империи Цин правительство Гоминьдана разве что пыталось бороться с наркоманией, строго пресекало продажу опиума.
Конец ознакомительного фрагмента.