23 марта 1917 года
Хотя был конец марта, но весной и не пахло. В Петрограде хоронили жертвы революции на Марсовом поле. Шли толпы народа. Такого подъема, какой был в феврале, уже не было.
Общество четко разделилось на две части: одни были за Временное правительство, возглавленное князем Львовым, другие, пока еще по численности меньшие, но более радикально направленные в переменах жизни. Эти две части пусть и плохо, но сотрудничали по некоторым вопросам. Народ еще не успел к ним присмотреться.
На Мойке здание пылало.
И снег, и небо розовели,
И пламя жарко целовало
Все, что могло гореть. Горели
Окна, двери, крыша,
Казалось, что горят и стены,
Столб пламени взлетал все выше,
Пожарный кран плевался пеной.
Струился мир, летел куда-то,
Орлы горели с позолотой.
Смешались черные бушлаты
С солдатской, серою пехотой.
Отреклись царь и Михаил —4
Плясали буквы транспарантов.
И буйный ветерок кружил,
Гуляя между демонстрантов.
В шубейках с дырами, в платках,
На холоду держались стойко,
Фуражек много и папах,
От Миллионной и до Мойки.
Шуршание сапог по снегу,
И лиц голодных синева.
Людскому не покорна бегу,
Спокойна подо льдом Нева.
Чугунные решетки сада,
И памятник царю Петру.
Вздувались парусами флаги
И полоскались на ветру.
Кариатиды Эрмитажа,
И окна зимнего дворца,
В тумане плавали, как в саже.
Какого ожидать конца?
Не возвратится прежний строй,
А нынешний ничем не лучше,
Как прежде, мир объят войной,
И также голод бедных мучит.
И не жалеют слез и сил.
На поле Марсовом кордоны,
Там братских несколько могил,
Там павших в феврале – хоронят.
Гробы затянуты в кумач,
Да слышен легкий запах тленья,
Их похоронят не под плач,
Под «марсельезы» пение.
Добрей, едва ли люди стали,
Но не жалеют меди глоток,
Поют: «Вы жертвою стали»…
Но ждут и пуль, но ждут и плеток.