Глава 1
Евдоким шел своей обычной дорогой, какой ходил каждый день уже почти десять лет. Дорога пролегала через чистенький скверик, и Евдокиму она очень нравилась. Всякий раз, когда он шел утром на работу, его сердце переполняло чувство, похожее на триумф. Не каждому ведь так повезет в жизни, чтобы ходить до своей работы пешком, по бульвару, расположенному к тому же в историческом центре города. Это ли не счастье? Во всяком случае, это значительная его часть.
Потому что вы только прикиньте, что лучше для нормального человека, работающего пять дней в неделю? Рисковать сначала жизнью в маршрутке или давиться в автобусе, а потом – на метро? Или же просто выйти из своего дома и через четверть часа, после неспешной ходьбы, оказаться у себя на рабочем месте. Вот то-то и оно. Неторопливая прогулка куда приятнее давки в общественном транспорте. Это и дураку ясно.
Да и работу свою Евдоким любил. Все у него там было ровно и гладко. Хотя, возможно, немногие стали бы ему завидовать в этом плане. На место, где трудился Евдоким, большого количества претендентов никогда не было. Только настоящие энтузиасты и любители животных работали на должности смотрителя в зоопарке.
Что и говорить, надо ухаживать за животными и содержать их жилища в чистоте. И задачка эта не из приятных. Воняет, грязно, да еще и окружающие косятся – то ли с жалостью, то ли с издевкой. Но Евдоким к своей работе относился с пониманием. Надо? Значит, надо. В живой природе звери в состоянии позаботиться о том, чтобы навести чистоту и порядок у себя в норе или гнезде. А как им сделать это в зоопарке? Ведь открывать железные двери своих клеток они не умеют. К счастью.
Со школой Евдоким распрощался с радостью. И сразу же пошел в зоопарк.
– Близко, – объяснил он свое стремление разгребать грязь в клетках. – Животных я люблю. И никто мне тут не указчик. Было бы в клетках чисто, в кормушках полно, а в остальном – какой с меня спрос? Пьяный я к животным никогда не подхожу. И вообще, не употребляю. И трудовую дисциплину соблюдаю.
Обычно Евдоким приходил за два часа до официального открытия зоопарка. Иногда проходил через главные ворота, а иногда протискивался через одному ему известную дыру в ограждении. Дыра была хорошо спрятана за густыми кустами персидской сирени. И Евдоким полагал, что никто больше не знает про нее. Но сегодня день начался с сюрприза.
Протискиваясь в дыру, Евдоким заметил, что кусты и трава возле его лаза вроде бы примяты. Сначала он не придал этому особого значения, но все же что-то неприятно кольнуло его. Никогда такого не было, а тут случилось. Непорядок. А любой непорядок Евдоким не любил.
Переодевшись у себя в подсобке, он открыл вольер и пошел к своим животным. Сегодня он решил начать с диких кошек. Вообще-то ими занимались другие, но сейчас лето, сезон отпусков, поэтому работникам приходилось подменять друг друга. И Евдоким не роптал. Надо? Значит, надо. Сейчас он поработает за коллегу, а потом уже тот поработает за него.
Но едва лишь Евдоким вошел в вольер к кошкам, как сразу же почувствовал: творится что-то неладное. Конечно, по утрам, перед кормежкой, животные всегда возбуждены. Но сегодня их возбуждение граничило с паникой.
– Что это с вами? – пробормотал Евдоким, проходя мимо клетки с парой взрослых тигров, а потом – мимо клетки с тремя тигрятами-подростками, которых недавно отсадили от родителей, потому что тигрята стали слишком большими, чтобы ужиться в одной клетке с папашей.
Все пять тигров кружили по своим клеткам. А ягуар забился в верхний угол, в самый дальний в своей клетке – там было самое безопасное, на его ягуарский взгляд, место. И он сидел там, всем своим видом давая понять, что вниз он не спустится.
– Да что же это?! – изумился Евдоким.
Животных в таком состоянии ему еще ни разу не приходилось видеть. Чего они испугались? Внезапно вольер огласил мощный рык. Евдоким невольно вздрогнул. Он слышал этот рык много сотен раз, но все равно никак не мог привыкнуть к его мощи. А рычал Прайм, главный лев и бесспорный вожак всего кошачьего сообщества. Он был уже не молод, но и до старости ему было очень далеко. Сильный и здоровый зверь в самом расцвете.
И вот теперь в голосе Прайма уборщик различил какие-то новые ноты. Тревога? Страх? Отчаяние? Просьба о помощи? Да, бесспорно: если что-то и случилось в кошачьем вольере, то это случилось в клетке со львом.
Евдоким поспешил к клетке, которую Прайм занимал единолично. Хотя в природе львы живут семьями, а тигры, наоборот, поодиночке, у животных, которые жили сейчас в зоопарке, все было шиворот-навыворот. Тигр Аслан нежно опекал свою тигрицу, никогда не отнимал у нее кусок. А вот лев Прайм постоянно обижал своих львиц. Драки у них случались регулярно. И когда ветеринарам наконец надоело штопать раны на телах зверей, они решили перевести забияку в отдельную клетку и впускать его к львицам лишь в определенные дни.
– Ну что, Праймушка? – ласково произнес Евдоким, подходя к клетке со львом. – Чего ревешь-то? Случилось чего?
В следующее мгновение Евдоким понял: да, случилось. Случилось ужасное. Непоправимое. Страх и ночной кошмар каждого работника зоопарка. В клетке со львом лежал человек. И человек этот, по всей видимости, был уже мертв. Во всяком случае, его тело было окровавлено и он не шевелился. Кровь была и на полу клетки. А грозный Прайм жался сейчас к стенке, стараясь не выпачкать лапы в этой густой вязкой луже.
Мариша проснулась от совершенно непривычных ее уху звуков – ребячьего лепета и смеха. Сначала она просто лежала, надеясь, что звуки утихнут. А потом приоткрыла один глаз и принялась наблюдать. На ковре перед ее кроватью возились двое. Мальчик и девочка. Пяти и восьми лет. Галочка и Алешка. Это были не собственные Маришины дети, а ее драгоценные племянники, внезапно оказавшиеся у нее на попечении. На целых пять дней, а может быть, и дольше. В зависимости от того, насколько быстро выпустят из больницы Свету – двоюродную сестру Мариши, приехавшую погостить в Питер из Рязани, но угодившую тут в больницу.
Острая боль в области живота скрутила Свету внезапно. Сначала решили, что у нее приступ гастрита. Потом родственниками было озвучено мнение, что это – обострение панкреатита, который разыгрался у Светы, потому что она, Мариша, совершенно не умеет готовить и наверняка пичкала сестру покупными пельменями и крайне вредными гамбургерами.
Но в больнице, куда врачи увезли в конце концов стонавшую женщину, выяснилось: это всего лишь обычный аппендицит, приступ которого Мариша никак не могла спровоцировать.
Но разве кто-нибудь из родни перед ней после этого извинился? Ничуть не бывало! Родственники принялись жалеть Свету и детей, которым целых пять дней или даже дольше предстояло провести со своей теткой, а та будет морить их голодом. При этом никто из любящих родственников не пожелал взять детишек к себе, чтобы заботиться о них и кормить их питательной и здоровой пищей.
В первый день Мариша развлекалась с племянниками – отвезла их в парк аттракционов, где они кружились на каруселях до полного отвращения. Есть после каруселей совсем не хотелось. Мутило даже от одного запаха шашлыка. И все трое перекусили мороженым, а дома съели по несколько горячих бутербродов с докторской колбасой и сыром. Бутерброды были с мягкой булочкой, которую Мариша еще и намазала майонезом. Потом сверху легла колбаса, а затем – литовский сыр, который быстро размяк и стал расползаться по бутерброду, чрезвычайно развеселив этим племянников.
– Жвачка! – радовались они. – Сырная жвачка! Тетя Мариша, ты – настоящий повар!
Услышать такой отзыв о своей стряпне было неожиданно приятно. Тем более что прежде никто не хвалил Маришины кулинарные способности. Поэтому на второй день Мариша поднапряглась и изобразила для детей целую картину на блюде. Цветы из кружочков помидора, солнышко из яйца. Стебельки из зеленого лука. И ромашки из резанных кружками вареных сосисок и огурцов. Впрочем, сосиски дети ели охотно и без всяких художеств.
В тот день ездили на пляж, где дети у Мариши чуть было не потерялись. Стресс закусывали тут же в пляжном кафе, где из всего меню Мариша выбрала наиболее приемлемый вариант – все те же сосиски.
На третий день Мариша отвела племянников в торговый центр, где для детей была представлена огромная клетка с игрушками, спортивными снарядами, бассейном с мячиками и прочими детскими развлекательными штуками. Дети сдавались под строгий учет и запись из паспорта родителей. И выдавались назад тоже только по этой записи. Так что Мариша без малейших угрызений совести сбагрила племянников и сама провела целых три восхитительных часа, просто бездумно шатаясь вдоль прилавков магазина.
Увы, больше чем на три часа детей под присмотром воспитателей оставить было нельзя. И когда под крышей торгового комплекса в пятый раз прозвучало грозное требование явиться за племянниками, Мариша сдалась. Она явилась, выслушала от разгневанной сотрудницы подробный перечень того, что следует делать с нерадивыми родителями, бросающими своих детей, забрала довольных и страшно перепачканных в чем-то шоколадном племянников и поехала с ними домой.
Потом они до вечера играли в войну, жарили трупы врагов на костре (сардельки на газовой плите), мирились с соседним племенем, строили шалаш из составленных вместе стульев и стола, накрытого тонким покрывалом – шкура бизона. Другое покрывало, мохнатое, лежало на полу, выполняя роль шкуры тигра.
Так что вечером до собственной кровати Мариша доползла в полубессознательном состоянии. Как бы ей сейчас пригодился Смайл! Большой, сильный и мужественный Смайл! Как славно было бы запрячь его в эту возню! Пусть бы племянники катались на нем, как на слоне, зебрах, кенгуру и даже льве. Но Смайл снова отсутствовал в какой-то командировке.
– Не могу вернуться, солнышко, – убитым голосом проинформировал он жену. – Спасаю беженцев в Конго.
– А меня кто спасет?
– Ну, ты же у меня умница. Придумай что-нибудь. Пойми, тут люди гибнут.
– Я тоже гибну. Учти, к своему возвращению ты можешь обнаружить в нашей квартире лишь мой хладный и полуобгрызенный труп.
Но договаривала она уже в пикающую трубку. Связь прервалась. Смайл больше не перезвонил. Однако слова мужа о том, что она умница и что-нибудь придумает, заставили Маришу поднапрячь фантазию. Увы, все было тщетно. И сегодня с утра пораньше, поднятая ни свет ни заря племяшками, жаждущими шоколадный завтрак, она позвонила сестре в больницу.
– Ну как ты? – фальшиво бодрым тоном спросила она у Светы, косясь одним глазом, как ее племянники воодушевленно сыплют из яркой желтой коробки в свои тарелки с молоком что-то подозрительно напоминающее недоеденные шоколадки из набора ассорти. – Поправляешься, Света?
– Уже! Завтра меня выписывают!
Мариша от радости чуть не выронила трубку из рук. Выписывают! Какое счастье! Светку выписывают! Она заберет своих охламонов. Снова свободна! Ура!!!
– Ты, наверное, уже притомилась с моими хулиганами? – верно догадалась Света. – Мне так неудобно. Ты себе даже не представляешь!
– Ерунда какая!
– Тебе осталось потерпеть всего один день.
– Уж потерплю, чего там!
– Можешь сводить их в зоопарк.
– Зоопарк?
– Да, они давно у меня просятся посмотреть жирафа. Сведешь?
– О чем речь?! – бодро воскликнула Мариша. – Чтобы я и не сводила своих любимых племянников в зоосад? Конечно, свожу! Прямо сейчас!
И несмотря на то что часы показывали всего лишь начало девятого утра, Мариша скомандовала:
– Доедаем… м-м-м… свой завтрак и идем в зоопарк.
– Зоопарк! – вскочили эти паршивцы. – Зоопарк! Здорово!
Конечно, при этом они перевернули свои тарелки, разлили молоко и рассыпали шоколадные шарики по всей кухне, но, честное слово, это все была такая ерунда по сравнению с тем, что их мать осталась жива и уже завтра заберет своих ненаглядных.
Так что в зоопарк они все поехали радостно и в отличном настроении. На улицах было еще прохладно. Да и народу в зоопарке было еще совсем мало. Мариша вообще считала, что летом детям совершенно нечего делать в крупных городах, где сплошная вонь от машин, с загазованной и вообще с ужасной экологией. Они и зимой этой прелестью наедаются по самую макушку. Так что хотя бы летом нужно детей из города увозить. Но Света, приехавшая из маленькой Рязани, так не считала.
В зоопарке тоже все шло отлично. Они ходили вдоль клеток, смотрели на животных и ничуть не скучали.
– Тетя Мариша, а там пруд! Пойдем купаться! – потянула Галочка свою тетю в направлении пруда с водоплавающими птицами.
– Что ты, Галочка! Там только птички купаются.
– Ну и что? Нам нельзя?
– Нельзя.
– Почему?
– У нас купальников нету!
Пятилетняя Галочка нашла этот аргумент весомым и замолчала, озадаченно ковыряя пальчиком в носу, таращась на такой близкий, но в то же время такой недоступный пруд. Но не успела Мариша порадоваться, что так ловко отбила детскую атаку, как активизировался старший – Лешка.
– Тетя Мариша, а я кушать хочу.
– Ты ведь завтракал.
– Это было давно. И Галька все мое молоко вылила.
– Я тебе другое налила.
– А я его не выпил.
– Хорошо, – сдалась Мариша. – Чего ты хочешь?
– Попкорн или чипсы!
Мариша растерянно огляделась по сторонам. Всюду было множество торговых тележек, но все они, словно сговорившись, торговали одним и тем же. Чипсы или попкорн. Но это же страшно вредная еда! А уж для маленьких детей и вовсе сущий яд. В одном пакетике чипсов столько же канцерогенов, сколько в сорока килограммах жареного мяса. И в попкорне тоже что-то нехорошее есть.
– Нет, этого вам нельзя.
– Тогда мороженое!
– Мороженое – ладно. Мороженое – это не вредно.
Покупая детям по сахарной трубочке, а себе какое-то импортное в очень яркой упаковке эскимо, Мариша задумалась. Что же произошло с нашей жизнью, если теперь мороженое – наименьшее из зол. А ведь в детстве мама ей избегала покупать это лакомство. Заболеешь. А теперь вот лучше купить мороженое, чем пакетик хрустящей, обжаренной в старом масле и очень вредной картошки.
Мариша поднесла к глазам обертку от мороженого и обмерла. Мама родная! Чего тут только нет! Стабилизаторы, усилители вкуса, консерванты. Е331, Е542, даже Е1520. Последнее окончательно доконало Маришу. Они с этой химией, которую щедро добавляют в любую еду, уже за полторы тысячи перевалили! Что же будет дальше? Сколько еще добавок придумано пищевой промышленностью?
Но дети уже облизывали мороженое. Не отнимать же, в самом деле? К тому же, возможно, в их мороженом и нет этих ужасных добавок. Ведь это она только себе купила импортное мороженое. А у детей было наше, отечественное, хорошо знакомое. Может быть, там обошлось без химии?
Увы, убедиться в этом окончательно Мариша не могла, сама выкинула в урну обертки, опасаясь, как бы они не бросили их просто на землю.
– Тетя Мариша, а пошли к волку! – внезапно попросила Галочка.
Не усмотрев в этой просьбе ничего опасного, Мариша кивнула.
– Хорошо. Пошли.
– Нет, к обезьянкам! – неожиданно воспротивился Алеша.
– К волку!
– К макакам!
– К серому волку!
– К шимпанзе. Мама говорит, что они наши ближайшие родственники. Хочу посмотреть!
Мариша оторопела. Ну, Светка! Она еще успевает прививать своим чадам любовь к естественным наукам. Фантастика! И как у нее только сил хватает?
Однако спор грозил перерасти в рукопашную схватку. Пора было принимать какие-нибудь меры.
– Хватит! – грозно рявкнула на племянников Мариша. – Сначала идем к обезьянам, а потом к волку. Хорошо?
– Ну вот! – надулась Галочка. – Почему сначала к обезьянам?
– Они ближе.
Слава богу, что Галочка была девочкой не капризной. Если ей была ясна мотивация того или иного требования взрослого, она охотно его выполняла. Например, простую команду «подай мне чашку с водой» она оставляла без внимания. Но услышав, что чашка нужна Марише, потому что та хочет попить, охотно кидалась выполнять просьбу. Вот и сейчас она посопела, но признала очевидную необходимость зайти сначала к обезьянам.
Однако не нужно думать, что Галочку легко было обвести вокруг пальца. Свою позицию она помнила твердо.
– А теперь к волку! – заявила она, когда все отошли от клетки с задумчивой гориллой.
– Что тебе дался этот волк?
– Он Красную Шапочку съел, – серьезно сказала Галочка. – И охотники его в зоопарк посадили. Тетя Мариша, а волк в одиночку ее съел?
– Думаю, что в одиночку он бы подавился. И вообще, это просто сказка. Волки людей не едят.
– А кого едят?
– Зайчиков. Оленей.
– А людей нет?
– Люди невкусные.
– А в сказке сказано, что волк съел и девочку, и ее бабушку. Выходит, сказки врут?
Мариша встала в тупик. И вместо ответа поманила Галочку к себе:
– Смотри, вон там клетка с волками.
Честно говоря, сама Мариша к мелким хищникам идти не очень хотела. Вольеры у животных были темные и тесные. Марише было жалко животных. Но дети, кажется, не замечали запаха. Прилипнув к ограде, они с жадностью уставились на зверюгу.
В клетке сейчас сидел всего один волк. Остальные то ли попрятались, то ли спали, но видно их не было. Да и тот волк, который согласился демонстрировать себя, был какой-то странный. Он переминался с лапы на лапу, то и дело задирая морду к небу, жалобно выл.
– Он плачет! Тетя Мариша, как ты думаешь, он раскаивается?
– В чем?
– Ну, что он загрыз бабушку. Конечно, раскаивается. А зачем она к нему полезла?
– Кто?
– Бабушка.
– Куда полезла?
– В клетку.
Мариша освежила в памяти сказку известного француза, но никакой клетки в бабушкином домике не припомнила.
– В какую клетку? – спросила она.
– Да вот в эту самую! – радостно ответила Галочка. – Посмотри, вон она там!
– Кто?
– Бабушка!
Мариша уже открыла рот, чтобы отчитать племянницу за странные фантазии, как вдруг так и замерла с открытым ртом. В волчьей клетке в самом деле кто-то был. Не зверь, это совершенно точно. Человек. И человек этот был почти полностью скрыт от глаз посетителей. Наружу высовывалась только его рука. Очень белая и неестественно застывшая.
– Мама родная! – едва слышно прошептала Мариша. – Бабушка!
– Рука! Рука! – восклицала Галочка. – Бабушкина рука! Тетя Мариша, а волк бабушку целиком съел или по кусочкам? Он только руку оставил? А где все остальное? Как же в него поместилось, он совсем маленький. И живот у него худой.
Стоящий в клетке волк в самом деле был небольшим животным. И при всем желании Мариша не могла представить себе ситуацию, чтобы он насмерть задрал взрослого человека. И вообще! Какого черта этому человеку понадобилось в волчьей клетке? Что он там делает? Спит? Или… Интересно, он еще жив? Ему можно помочь?
И тут Мариша встретилась взглядом со своим племянником. Алеша, который был старше сестры и уже растерял ее детскую непосредственность, смотрел на свою тетю широко раскрытыми глазами, в которых плескался даже не страх, а самый настоящий ужас.
– Тетя Мариша, – прошептал он. – Волк сожрал человека? Только руку оставил? Да?
Мгновенно представив себе, чем может обернуться для маленького мальчика такая психологическая травма в будущем, Мариша подчеркнуто раздраженно ответила:
– Ты-то хоть дурака не валяй, как твоя сестра! Она маленькая, но тебе стыдно верить в сказки про злого серого волка!
– А как же…
– Будто бы не понимаешь! Смотритель напился пьяный и спит!
– Спит?
Ужас постепенно исчезал из глаз Алешки, уступая место возмущению и даже негодованию. Пьяниц Алеша не признавал.
– Фу! – скривился он. – Спать в такой вонище! Галка, пошли отсюда!
– Правильно! – обрадовалась Мариша. – Идите вон в то кафе и ждите меня там.
– А ты?
– Я вызову администрацию и укажу им на беспорядок.
– А что нам заказать?
– Да что хотите!
– У нас денег нет!
Мариша сунула ему сторублевую бумажку и велела топать прямым ходом в кафе и никуда не уходить оттуда, пока она за ними не придет. Конечно, не лучший способ, но ничего другого в создавшейся ситуации Мариша просто не могла придумать.
В том, что лежащий в вольере с волками человек по всей вероятности мертв, у нее лично не было никаких сомнений. Невозможно допиться до такого состояния, чтобы улечься на холодном каменном полу, да еще в жуткой вонище. Клетки с волками явно не чистились много дней. Так что живой человек не выдержал бы там и пяти минут. А вот труп… Трупу было уже все равно. Он мог пролежать и час, и два, и даже целый день.
Содрогнувшись при одной только этой мысли, Мариша помчалась разыскивать кого-нибудь из администрации.