Глава 3
Накануне Великой отечественной…
«Обучение войск приблизить к условиям боевой действительности»
После окончания войны было проведено Совещание при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии 14–17 апреля 1940 года. На этом совещании была дана не только объективная оценка состояния Красной Армии, но и определены направления развития военного искусства и обучения командного состава. На совещании выступил И. В. Сталин, который под влиянием опыта Советско-финляндской войны принял решение омолодить командный состав Красной Армии.
«Опыт Гражданской войны… недостаточен на сегодня, и кто этого не понимает, тот погиб. У нас в командном составе, – подчеркнул И. В. Сталин, – засилье участников Гражданской войны, которые могут не дать ходу молодым кадрам. Надо выдвигать молодые кадры, которые являются надежной сменой…»[68].
Одним из следствий Советско-финляндской войны явилась отставка «Первого маршала» К. Е. Ворошилова с поста наркома обороны СССР. Очевидно, что Сталин в нем увидел главного носителя «культа традиции и опыта Гражданской войны». Наркомом обороны стал Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко.
Новый нарком активно взялся за коренную перестройку боевой подготовки войск. Так, приказ нового наркома № 120 от 16 мая 1940 года о боевой подготовке войск на летний период требовал: «Обучение войск приблизить к условиям боевой действительности».
Ивану Мироновичу Пядусову предстояло решать задачи, поставленные наркомом обороны на летний период обучения, уже в новой должности. После окончания Советско-финляндской войны некоторое время он продолжал командовать полком, а в июне 1940 года был назначен на должность начальника артиллерии 19-го стрелкового корпуса. Это назначение явилось еще одним подтверждением успешной деятельности И. М. Пядусова в Советско-финляндской войне.
На 19-й стрелковый корпус возлагалась задача по обороне государственной границы СССР севернее и северо-восточнее Выборга. С 9 июля 1940 года корпусом командовал М. Н. Герасимов.
В приказе наркома обороны о боевой подготовке войск на летний период обучения были определены задачи, которые имели отношение к начальникам артиллерии армий (корпусов, дивизий), в том числе и к начальнику артиллерии стрелкового корпуса И. М. Пядусову. Так, нарком обороны приказал: «…К концу летнего периода подготовить артиллерию всех видов к длительным артподготовкам и сопровождению атак пехоты (конницы) с танками гибко управляемым массированным огнем… Со штабами НАК и НАД ежемесячно проводить по одному учению со средствами связи…»[69].
Это требование было обусловлено недостатками по управлению огнем артиллерии корпусов (дивизий) в ходе Советско-финляндской войны. В конце февраля 1940 года командующий войсками Северо-Западного фронта С. К. Тимошенко в своей директиве отмечал: «Управление артиллерией в ряде случаев централизуется только формально, а фактически получается простое распределение ее по полкам. Начарткоры (начальники артиллерии корпусов. – Авт.) и начартдивы (начальники артиллерии дивизий. – Авт.) зачастую сидят без связи с артгруппами и не могут руководить их огнем. В силу этого в нужных случаях не применяется маневр огнем, огонь всей артиллерии корпуса не сосредоточивается на важных тактических или опасных участках – обычно каждая артгруппа поддерживает только свою часть»[70].
Далее командующий войсками фронта обращал внимание общевойсковых и артиллерийских командиров на то, что “одним из средств влияния на ход боя в руках командира корпуса и командиров дивизий является мощный сосредоточенный огонь артиллерии. Организация артиллерийского огня должна предусматривать возможность сосредоточения огня всей или большей части артиллерии корпуса (дивизии) на участках главного удара»[71].
Кроме того, в приказе наркома обороны указывалось: «Дивизионной, корпусной артиллерии и АРГК… хорошо знать стрельбу с полной подготовкой и по измеренным отклонениям… Корпусной артиллерии и пушечным полкам АРГК отработать стрельбы по ненаблюдаемым целям с применением АИР и воздушного наблюдения»[72].
Как и любой уважающий себя начальник артиллерии, И. М. Пядусов стремился к тому, чтобы по его команде артиллерия стрелкового корпуса могла вести массированный (привлекается вся или большая часть артиллерии корпуса) или сосредоточенный огонь (огонь, ведущийся несколькими дивизионами по одной цели) на любом угрожаемом направлении. Однако перед войной были определенные трудности в приобретении таких навыков артиллерийскими командирами и начальниками такого уровня.
К примеру, немцы в то время совершенно справедливо считали, что «гибкое и тактически правильное управление огнем дивизиона, полка и артиллерийской группы являлось “высшей школой артиллерии”»[73]. Правда, приоритетными средствами поражения у немцев все-таки были авиация и танковые войска.
В Красной Армии перед Великой Отечественной войной значение массированного (сосредоточенного) огня артиллерии понимали все, но как организовать его и сохранять управление артиллерией при ведении его в ходе боевых действий, практических навыков штабам артиллерии армий (корпусов, дивизий) не успели привить до начала Великой Отечественной войны. Во-первых, штабы артиллерии армий (корпусов, дивизий) были созданы только после Советско-финляндской войны. Во-вторых, не было разработано каких-либо методических указаний по обучению начальников артиллерии дивизии, корпусов и армий, как и командиров артиллерийских групп, управлению артиллерией при ведении этого вида огня в соответствии с требованиями общевойскового боя (операции).
Для каждого, мало-мальски уважающего себя советского артиллериста индивидуально выполнить любую огневую задачу с привлечением батареи было делом чести. А вот организовать управление огнем дивизиона, полка, артиллериискои группы, артиллерии дивизии (корпуса, армии) было проблемой. И можно было сколько угодно говорить и писать о том, что сила артиллерии заключается в ее массировании, в реальной действительности все это оставалось благим пожеланием, а при очень амбициозном утверждении соответствующими командирами и начальниками – всего лишь лозунгом.
Поэтому «высшую школу артиллерии» необходимо было проходить в первую очередь артиллерийским командирам и начальникам от командира дивизиона и выше. Справедливости ради нужно также сказать, что проблема подготовки и ведения массированного (сосредоточенного) огня артиллерии корпуса (дивизии) в динамике боевых действий долго оставалась нерешенной во многих корпусах (дивизиях) не только до войны, а практически и весь первый период войны?[74]
Поэтому вполне закономерно на совещании высшего руководящего состава РККА в декабре 1940 года генерал-инспектор артиллерии Красной Армии, генерал-лейтенант М. А. Парсегов в своем выступлении отметил: «Огневая подготовка артиллерии в этом году не получила достаточного усовершенствования. Основной недостаток заключается в том, что управление массированным огнем еще не достигнуто (выделено нами. – Авт.)»[75].
Планированию массированного (сосредоточенного) огня обучались только на начальный момент боевых действий, и хорошо сколоченные штабы с этой задачей справлялись. Управлению артиллерией при ведении массированного (сосредоточенного) огня в ходе боя обучались редко, так как войсковые или командно-штабные учения обычно завершались сбором принятых решений, без проигрыша их на местности или на картах. Разумеется, на одном учении (поездке) трудно было проработать все этапы боевых действий, а учение с какого-то последующего этапа, после уже проведенного ранее, не практиковали. Вообще штабных учений со средствами разведки и связи проводилось мало[76].
Недооценка этой области боевой подготовки являлась одной из существенных причин недостаточной подготовленности артиллерийских штабов к управлению артиллерией всех уровней при ведении массированного (сосредоточенного) огня и осуществлении маневра в сложных условиях боевых действий.
Кроме того, не все артиллерийские начальники и штабы могли организовать как централизованное, так и децентрализованное управление артиллерией.
Авторы просят прощения у читателя, что приходится отвлекаться от основной линии повествования, но, на их взгляд, без этого не прочувствовать масштаб должности начальника артиллерии стрелкового корпуса, на которой до Великой Отечественной войны и в начале ее был И. М. Пядусов.
Итак, в артиллерии уже многие годы применялись два способа управления – централизованное, то есть объединенное в руках старшего артиллерийского начальника, и децентрализованное (то есть с меньшей степенью централизации), когда функции управления передавались в нижестоящие инстанции, например в стрелковом корпусе – командирам дивизий, полков и даже батальонов.
Преимущество централизованного способа управления заключается в том, что оно обеспечивает в наибольшей степени возможность массирования артиллерийского огня на решающем участке боя, децентрализованное управление создает условия для более тесного взаимодействия в звене мелких подразделений. Исходя из этого, рекомендовалось управление артиллерией централизовать на период артиллерийской подготовки и борьбы за передний край обороны противника. При развитии же боя в глубине обороны, когда отдельные подразделения атакующих частей будут решать самостоятельные задачи, считалось целесообразнее применять способ децентрализованного управления, гарантирующего более тесное взаимодействие артиллерии с этими подразделениями.
Основными средствами технической связи в артиллерии дивизии являлись телефон и радио. Все командиры, от командира батареи до начальника артиллерии стрелкового корпуса, за исключением начальника артиллерии стрелкового полка, по штату имели свои средства связи, но с укомплектованностью ими были проблемы. Об этом несколько ниже.
Безусловно, такой сложный организм как артиллерия корпуса сможет обеспечить своим огнем выполнение боевых задач, поставленных стрелковому корпусу, только в том случае, если будут обучены все без исключения специалисты – от орудийных номеров до командиров артиллерийских полков и командиров штаба артиллерии корпуса. Вот на эти вопросы И. М. Пядусов обращал особое внимание в ходе боевой подготовки артиллеристов 19-го стрелкового корпуса.
Конечно же, Иван Миронович прекрасно понимал и неоднократно убеждался в ходе Советско-финляндской войны в эффективности массирования артиллерии на направлении главных ударов (направлении сосредоточения основных усилий) в наступательных (оборонительных) операциях.
Вся последующая деятельность И. М. Пядусова убедительно свидетельствует, что он делал все от него зависящее, чтобы возглавляемая им артиллерия эффективно выполняла боевые задачи. Не всего, конечно, удалось добиться до начала Великой Отечественной войны, но Иван Миронович целенаправленно и упорно готовил артиллерию корпуса к предстоящим испытаниям, которые уже были не за горами.
Ивану Мироновичу пришлось участвовать в трех войнах на территории Карельского перешейка. Отметим, что местность Карельского перешейка даже в современных уставных документах относится к особым, то есть непростым условиям ведения боевых действий. По всей видимости, все сложности, которые может испытывать человек в условиях войны, каким-то образом формируют его отношение к этим местам, к природе этого края, где он мог расстаться с жизнью и не один раз. Человек, с одной стороны, может восхищаться красотой природы, ее совершенством, а с другой – относиться с недовольством и возмущением, поскольку в условиях войны сложные природные условия во многих случаях создают определенные трудности. Однако Иван Миронович полюбил эти края, он с нескрываемым восхищением относился к природе Карельского перешейка. В послевоенное время Иван Миронович в большинстве случаев отпуск проводил с супругой только в этих краях. В своих рукописях он посвятил этому немало строк: «Начало лета на Карельском перешейке в 1941 году было на редкость хорошим. Солнечные дни, редкие гости здешнего края, в этом году были очень часты. Они с особой щедростью радовали людей своим светом, лаской и теплотой. Курортный сезон в разгаре. Раньше завидовал счастливцам, отдыхающим в санаториях и домах отдыха на Кавказе и в Крыму, а вот, находясь на Карельском перешейке, ни капельки не завидую этим “счастливцам”. Безусловно, Кавказ и Крым подкупают своей красотой, теплом, Черным морем. Но представим себе на одну минуту, что там нет моря, и вся прелесть пала. Тогда те проблемы, связанные с многолюдностью и с которыми отдыхающие охотно мирятся, станут невыносимыми.
Другое дело, провести лето на Карельском перешейке! Попробуйте провести свой отпуск на берегах Вуоксы, Суванто-Ярви, Тайпален-йоки, в прибрежьях Выборга. Только на территории Советского Союза на Карельском перешейке насчитывается до 200 больших и малых озер. Озера в своем большинстве имеют извилистые берега и, как правило, вытянутые. Иногда они соединяются друг с другом узкими протоками и образуют какой-то запутанный лабиринт. Финляндия вообще страна озер. На территории Финляндии озер насчитывается около 55 тыс. и занимают они около 8 % территории страны. Озера в Финляндии играют очень важную роль в жизни страны. Они являются транспортными магистралями, сплавочными путями и служат средством коммуникации. Зимой озера представляют саночный и вообще удобный транспортный путь, которым население пользуется для перевозки всевозможных грузов.
Кроме того, озера как в Финляндии, так и на Карельском перешейке богаты рыбой и играют существенную роль в рыболовном хозяйстве страны. Несмотря на огромное обилие озер, это не утомляет вас. Если присмотреться внимательно, то можно заметить, что ни одно озеро не похоже на другое! Мало того, каждое из них живет своей жизнью.
Об особенностях озера лучше всего спросить у рыболовов и охотников. Правда, к их словам надо относиться критически. Каждый из них с пеной у рта будет защищать свое озеро, свою стоянку, бессовестно преувеличивая свою добычу (непременно прошлую – настоящая перед глазами), но когда они спорят о красоте своего озера, то тут им можно поверить. Оно и понятно. Вставая на заре, ночуя в камышах или шалашах, им удается подсмотреть красоту первого луча солнца или отсвет молнии. Если вы не охотник и не рыболов, но являетесь автомобилистом, поезжайте по дорогам Карельского перешейка. Дороги там узкие, изобилующие поворотами, петляющие, но все в хорошем состоянии. Когда вы едете на машине, вам навстречу бегут сосны, ели, редкие перелески, кряжи, валуны и озера.
Как сегодня вспоминается, а сколько грибов было в начале лета 41 года!
Достаточно выйти из машины и углубиться в лес на 30–40 метров – и вы в царстве грибов. Белые, подосиновики, подберезовики, да и каких только там не было в начале лета (того лета)! Полчаса – и вы уже набрали целую корзину. Словом, начало лета было особенно хорошим. Все здесь радовало глаз. Однако на душе было как-то неспокойно»[77].
В воздухе пахло грозой…
Едва миновал год, как отгремели бои на Карельском перешейке, а воинствующие круги Финляндии, закрепляя дружбу с фашистской Германией и следуя указаниям из Берлина, снова обнажили оружие против нашей страны.
К началу Великой Отечественной войны Финляндия полностью отмобилизовала свои войска и развернула их на границе с СССР. Наиболее мощные группировки финских войск готовились наступать на Карельском перешейке и в Приладожской Карелии. Всего Финляндия для предстоящих боевых действий выделила 340600 человек, 2047 орудий и минометов, 86 танков и 307 самолетов. Кроме того, в северной Финляндии была сосредоточена немецкая армия «Норвегия». В общей сложности вражеская группировка состояла из 21,5 дивизий (из них 17,5 финских) и насчитывала 407440 человек, 3084 орудия, 192 танка и 424 самолета[78]. В водах Финского залива Финляндия предоставила в распоряжение главного немецко-фашистского командования два броненосца береговой обороны, пять канонерских лодок и до 400 катеров для установки минных полей[79].
По директиве главного командования Германии от 31 января 1941 года финской армии предписывалось: после форсирования немцами р. Западной Двины перейти в наступление по обеим сторонам Ладожского озера с нанесением главного удара на петрозаводском направлении и выходом на Карельском перешейке к северным окраинам Ленинграда.
Такова была общая обстановка развертывания сил и средств противника к началу войны против северо-запада нашей страны.
В Мурманской области и Карелии были развернуты советские 14-я, 7-я и 23-я армии Ленинградского военного округа. В общей сложности округ имел в своем составе 426 тысяч человек, 9589 орудий и минометов, 1857 танков и 2104 самолета, но часть этих сил находилась в Эстонии и южнее Ленинграда, в том числе больше половины танков и большая часть авиации[80].
23-я армия была сформирована на Карельском перешейке в мае 1941 года. Первоначально в нее входили 19-й и 50-й стрелковые корпуса, 10-й механизированный корпус, 27-й и 28-й укрепленные районы, ряд отдельных частей[81]. Командующим армией был назначен генерал-лейтенант П. С. Пшенников. В Советско-финляндской войне П. С. Пшенников командовал 142-й стрелковой дивизией. С командармом 23-й И. М. Пядусов был хорошо знаком, в начале Советско-финляндской войны его полк поддерживал 142-ю дивизию. Действия дивизии были высоко оценены командованием—11 апреля 1940 года указом Президиума Верховного Совета СССР 142-я стрелковая дивизия была награждена орденом Красного Знамени.
«В штабе необычное оживление, характерное для периодов проверок вышестоящим штабом, – вспоминал И. М. Пядусов. – Представители Генерального штаба проверяли боевую готовность 19-го стрелкового корпуса в форме командно-штабного учения. Сначала проверке подвергся 19-й ск, затем—50-й. После окончания КШУ с нашим корпусом меня назначили посредником при артиллерии 123-й сд 50-го ск.
По плану КШУ с 50-м ск должно было длиться 5 дней. Но окончилось оно, как ни странно, на третий день. Все мы были достаточно опытными людьми, но преждевременного окончания КШУ никто не ожидал. Потому что в нашей практике никогда еще не было случая, чтобы запланированное учение окончилось в самом разгаре, когда ни одна поставленная цель не была достигнута и ни одна задача не была отработана. Несмотря на то, что учение оказалось коротким (2,5 дня), командный состав, тем не менее, испытал определенное напряжение. Поэтому люди остаются людьми, и они несказанно обрадовались, что “страда” окончилась, пусть даже таким образом, что впереди воскресение, и все были рады неожиданному отдыху.
После краткого разбора КШУ в Выборге я отправился в Кексгольм (в настоящее время Приозерск. – Авт.). Там располагался штаб 19-го ск. По приезду я зашел к командиру корпуса и поинтересовался у него, что произошло? Он (генерал-лейтенант М. Н. Герасимов. – Авт.) с недоумением посмотрел на меня и ответил: “Ничего не произошло. Чего вы так возбуждены?”. Эти простые слова успокоили меня и даже как-то пристыдили. Уж не нервы ли стали сдавать? Рановато…
Дома ожидала семья. Она только что переехала ко мне в Кексгольм. Рано легли спать, не успел уснуть, как явился посыльный со штаба корпуса и оповестил меня об объявлении тревоги. По тревоге уехал
на командный пункт корпуса. В эту ночь стало известно о нападении фашистской Германии на Советский Союз. На границе с Финляндией все было спокойно. Дивизии стояли на своих местах»*.
«22 июня 1941 года, – вспоминает Галина Ивановна Пядусова, – я проснулась очень рано. На улице, как и в субботу, светило ласковое солнце. Нам, школьникам, и в голову не могло прийти, что фашистская авиация уже бомбит наши города. Многие спешили за город, а выпускники средних школ после гуляний по паркам и набережным города только возвращались домой.
Вскоре по радио было передано заявление Советского правительства о начале войны. Проходя с мамой по городу, мы увидели, что у военкомата выстраивалась очередь добровольцев… Молодое, северное – в болотах и лесах карельское лето манило в лес за ягодами и грибами. Однако было уже не до грибов. Вернувшись домой, мы застали посыльного от папы с известием о том, чтобы немедленно готовиться к отъезду в Ленинград».
«Не знаю в эту ночь или в следующую, – продолжает Галина Ивановна, – отец поехал в Ленинград – в штаб округа. Я поехала вместе с ним. Эту ночь я не забуду никогда. Мы ехали на “эмке”, и по дороге у нас три раза лопалось колесо. Водитель снимал колесо, вынимал камеру из шины и заклеивал ее, а потом снова ставил на место и накачивал колесо насосом. И это повторялось 3 раза. В лесу нас одолевали комары, и вот с такой скоростью мы ехали в Ленинград. А мама с братом должны были приехать в Ленинград на поезде».
Конец ознакомительного фрагмента.