Концессия
Комбинату не хватало до государственного плана несколько десятков килограмм золота. План срывался по вине двух приисков: нашего – Анюйского и имени Мандрикова. Начальство решило строить зимние промывочные приборы. Строить на реках прииска Мандрикова, так как там имелись пески с высоким содержанием золота. Пески залегали на большой глубине и отрабатывать их нужно только шахтным способом. У нас на прииске собрали бригаду для строительства промывочных приборов и шахтеров.
На вертолете МИ-6 перевезли два бульдозера, компрессора, дизельные насосные станции и дизельную электростанцию. Все это доставили на небольшую реку, так как для промывки песка нужна вода, много воды. Прилетев на место, выгрузились на берегу. Сразу стали устанавливать палатки для жилья. Вертолетом доставляли все стройматериалы. Палатки установили быстро, настелили в них полы, сделали нары и поставили большие печки. Каждая палатка рассчитана на 10 человек. Так же была палатка и под столовую, так как людей набралось больше двух десятков. Был и повар-мужчина. Обосновались капитально и надолго, на дворе уже было холодно.
По берегам реки росли лиственницы, лес для каркаса промывочного прибора валили прямо на месте. Также построили небольшую баньку прямо на берегу. Ниже по течению, где строили промывочный прибор, реку перегородили насыпной дамбой. Поставили насосную станцию и дизель генератор. С бытом разобрались и обустроились, промывочный прибор тоже был в стадии завершения.
На промывочном приборе нужно остановиться – это сооружение состояло из приемного бункера, транспортера, скрубберного прибора и колоды. Рядом, вплотную к колоде и скрубберу были поставлены две большие емкости, каждая по 10—15 кубов. Это своеобразные котлы, в которых грели воду дизельным топливом посредством форсунок. Пески, добытые шахтерами в шахте, были заморожены и промывать их нужно только горячей водой. Шахта была за несколько километров от промывочного прибора и пески возили на самосвалах. Затраты были огромными, так как таких приборов построили два. Второй был построен прямо на прииске, на берегу реки Омолон. Приборы работали круглые сутки, и через месяц мы все-таки вытянули план комбината.
Экономически это было не выгодно. Были затрачены огромные средства, но у областного начальства свои расклады: за выполнение плана они получали награды и премии. Домой мы вернулись почти к новому году. Все, что построили, было брошено у реки. Технику, чтобы не доставлять обратно вертолетом, отдали мандриковцам.
Вот так иногда приходилось выполнять государственный план, не считая затрат. Да и деньги были на это не из своего кармана. Кто их жалел?
На берегу речки, в лесу, построили баньку. Баньку построили небольшую, но хорошую, добротную, из лиственницы. Все как положено, мойка и отдельно парилка, сварили печь-каменку, от которой нагревалась вода, целая бочка на 200 литров. Пока нагревалась вода, а это часа два, прогревалась и вся баня, камни-голыши с реки нагревались почти докрасна. На реке стоял уже лед и воду брали из проруби. Топили баньку первое время каждый день, пока не высохли стены, лес-то был сырой, в бане было очень влажно и сильно пахло смолой, но через неделю все стало хорошо. Баню топили с самого утра, так как работали по сменам и круглые сутки, парились и мылись тоже весь день. Природа была, конечно, красивой: лес и галечные косы по реке. На одной стороне стояли жилые палатки, напротив, через реку – баня. Снег в том году выпал поздно, но когда выпал, то стало еще красивее, чище. Любители парились ветками кедрового стланика. Конечно, запах хвои был непередаваемый, но хлестать себя было больно, так как такие веники в распаренном виде были тяжелыми, но зато не колючими. Были и охотники только посидеть на полке, погреться и пропотеть. Конечно, когда улетали домой, такую баньку бросать было жалко, уж больно хороша была и жаркая.
Я думаю что она не пропала, ее перетащили в поселок через перевал зимой по снегу на полозьях, может разобрали. Такой баньки я больше в своей жизни не встречал, были и хорошие, но не такие и не в таком месте. Не место, а сказка!