Где живет счастье. Часть вторая. Приключения начинаются (Ника Кошар)

Глава четвертая. В которой размышляют о темной стороне

– Евка, Ев, ты спишь?

– Нет, не сплю, я настраиваюсь на наслаждение процессом, Кора.

– Слушай, ты только не смейся. Посмотри, пожалуйста, у меня веревка торчит или нет.

– Чего? Какая веревка, Кора? Где смотреть-то?

– Только не смейся. Понимаешь, у меня… ну эти… женские дни, а я поперлась зачем-то с тобой на массаж, и теперь мне кажется, что у меня торчит веревка, а тайская массажистка непременно ее заметит и будет смеяться.

– Ага и ты решила сообщить об этом мне, чтобы поржала я. Ей богу, Кора, ты ненормальная! Придумать же такое, веревка торчит! Только ты можешь такое выдумать! – и салон тайского массажа, в котором предлагали и делали все мыслимые и немыслимые виды этого самого массажа, зазвенел переливчатым девичьим смехом. А еще через пару минут из соседней кабинки донесся мужской голос: «Вот уж спасибо, девчонки, порадовали, давно я так не смеялся!» Наши милые дамы зарделись и снова весело прыснули, а Трикс, зачем-то изменивший голос, вышел из массажного салона и отправился в сторону пляжа, так и не дав о себе знать.

В Тайланде девицы отдыхали уже две недели как, и в ближайшее время прерывать отдых никак не планировали. Удивительная страна, ей никак невозможно было насытиться. Вообразите сами, как может чувствовать себя человек, попавший в тропический рай с 35-градусной жарой из промозглой, заледеневшей Москвы? Сначала он офигевает от внезапно свалившегося прямо посреди зимы счастья. Потом, читая сообщения своих друзей о том, каково это – жить в вечной мерзлоте и холоде, когда дождь сменяется мокрым снегом, мокрый снег прихватывается морозом, тот, в свою очередь страдает от внезапного повышения температуры, бегут ручьи, на день-другой выглядывает солнце, а потом – бац – и все заново. И так полгода. И все это усугубляется не слишком адекватными людьми, периодическим ростом курса доллара, опять же упорхнувшей куда-то стабильностью, и вообще всем подряд усугубляется.

Случай в салоне стал не единственным из тех, что позабавили Трикса. Пару дней назад, например, он наблюдал презабавную картину. Взгромоздившись на спину огромного слона, Ева и Кора «рассекали» по джунглям. Костяшки пальцев Евы побелели от напряжения, она ужасно боялась свалиться с серого исполина, потому крепко держалась за приделанную к спине животного лавчонку и каждые две-три минуты повизгивала от страха. Зато Коре все было нипочем – та не боялась вообще. Она крутилась вокруг своей оси, выглядывая разные интересности, встречающиеся на их пути, вроде растущих на пальмах бананов, громко восхищалась увиденным и абсолютно на все показывала пальцем, раздражая тем самым перепуганную до смерти Еву.

«С воспитанием у них там серьезные проблемы, в Мире Богов, хаха», – ядовито подмечала последняя, отвлекая так себя от своих же страхов. А Кора, меж тем, смело переползла на могучую слоновью спину, покрытую редкими и жесткими, словно стальные прутья, волосами, и расспрашивала у погонщика, каково это, целыми днями возиться с этими удивительными животными. «А слоны правда такие добрые, как о них пишут? А что они едят? А это правда, что если слон разозлится, он запросто вас растопчет? А у вас такое случалось?»

Активная до невыносимости, Кора местами сильно напоминала Еве подругу Белку. Хотя, конечно, единственным, что «роднило» этих двоих, была любовь к классической литературе и постоянная готовность влюбляться. Причем, во всех подряд. И чтобы непременно выйти замуж и нарожать детей. Надо сказать, «этими своими запросами» Белка вызывала у Евы желание хорошенько ее встряхнуть.

«Слушай, ну какие проблемы, хочешь ребенка возьми, да и роди, что тебе мешает? – удивленно вопрошала последняя. – Вон сколько сейчас для этого возможностей и какой богатый выбор доноров». «Я так не хочу, – по-детски хмурилась в ответ подруга. – Хочу правильного мужчину, и чтобы все, как у людей!»

Ох уж эти ее бесконечные «как надо» и «по правилам». Судя по всему, Мироздание напополам с родителями Белки наградили ее популярным в наше время синдромом отличницы. И чего бы та не добивалась – ей всегда было мало. Всегда надо было, чтобы как у всех и даже лучше. С другой стороны, неизвестно как бы вела себя Ева, если бы ее покровительницей назначили Артемиду, а не Кору.

Но в Мире Людей все несколько искажено, поэтому в отличие от безжалостной охотницы Артемиды, Белка до чертиков боялась своей темной стороны, являя миру «хорошую» себя – законопослушную, приветливую, тактичную и аккуратную гражданку. Из тех, кто и муху-то обидеть не способен. Хотя, на самом деле, в том омуте черти порой отплясывали дикие танцы.

– Я всегда должна быть настороже с плохой Белкой, – заявила она однажды, во время вечерних откровений за бокалом вина.

– Прости, милая, что ты имеешь в виду? Плохая Белка?

– Даа, так я называю свою темную сторону.

– Гооосподи…, – Ева внимательно посмотрела на подругу и изо всех сил пыталась понять, эта женщина шутит или говорит серьезно. Белка, не обращая внимания, продолжала.

– Поэтому я всегда старалась быть хорошей дочерью, хорошей ученицей, хорошим человеком.

– Нуу… дорогая… Тебе это удалось. Ты хорошая, хорошая и хорошая! – убеждала подругу Ева, тактично опустив тот факт, что лучше всего Белке удавалась роль жертвы, видимо пострадавшей от того, что ей постоянно приходится прятать внутренних монстров.

– У меня действительно это получилось, но какой ценой! Знаешь, сколько усилий мне требуется, чтобы не выпускать наружу плохую Белку!

– О я могу только догадываться…

– Кто знает, каким чудовищем я стала бы, если бы отпустила контроль.

Этот разговор заставил Еву задать себе много неудобных вопросов, за ответами к которым она обратилась к нашему давнему знакомому, который, к слову, все же «обнаружил себя» в Тайланде.

– Трикс, а может ли случиться так, что человек так сильно боится своей темной стороны, что увязает во лжи и лицемерии? То есть, выбирая путь «добра» и отрицая тень он отторгает какую-то важную свою часть. Из-за этого получается, что встреча с теневой частью постоянно причиняет ему боль – он ищет покой и не находит. А на самом деле все просто – покой можно найти, всего лишь объединив две свои половины? – вопрошала Ева.

– Человеку свойственно бояться чего угодно, особенно если это связано с его темной стороной, – ответил тот, в глазах кого заплясали веселые человечки. – Но, кстати, тень запросто можно превратить в свет.

– Слушай, а ты зачем вообще приехал? Нет, мне это конечно приятно и это так неожиданно, но, Трикс, ты что, ухаживаешь за мной? – неожиданно перевела тему Ева.

– В ту ночь, когда ты похоронила и оплакивала Семена, я искал в твоих глазах страх, а увидел вызов. Ты как будто превратилась в ветер и бросила мне в лицо свою храбрую душу. Я вспомнил себя в юности, я ведь был таким же дерзким. Поэтому мне хочется быть рядом, наблюдать и… немного ностальгировать.

– То есть, все-таки решил «приударить», – защитилась сарказмом Ева. – И что же, тебя не раздражает моя дерзость?

– Ха-ха-ха, – Трикс расхохотался в ответ. – Я уверен, кто-то искренне предпочитает, чтобы ты вела себя прилично, скромно потупляла взор, когда с тобой говорят «взрослые», не прыгала до потолка от радости и не кидалась бы на людей, если рада их видеть. А по мне, так делай, что хочешь, главное оставайся собой.

– Да в общем-то, мне не сложно было быть искренней. Если честно, мне кажется, я вообще мало чего боюсь.

Ну и прекрасно. Но осторожность иногда не помешает. Что до темной стороны, о которой ты говоришь, бояться следует не ее, а как раз той самой «якобы светлой стороны» – совершенного фасада, персоны, которую каждый из нас являет миру, чтобы скрыть под маской истину. Потому что это рано или поздно приводит к страданиям.

– И страдания однажды превратят человека в монстра, обозленного на весь белый свет?

– Именно, девочка. Но мы, кажется, увлеклись, пойдем лучше искупаемся!

Ох, если бы Ева только вспомнила слова Трикса через всего каких-то пару недель… Она, конечно, сделала это, но намного позже. А зря.

Глава пятая. В которой рассказываются неправильные сказки

Все его тело было расписано крестами. Ангелами. Девой Марией. Тайским знаком счастья и благополучия. Датой рождения. Астрологическими символами. Ева никак не могла оторвать глаз от этих, мелькающих перед ее глазами картинок. Изучала и все спрашивала: «А это что? А это? И что все это значит?»

Оливье поворачивался в нужную ей сторону и снисходительно рассказывал. Мол, смотри, вот этот ангел, это мой прадедушка, он был пиратом. Это Дева Мария. Красивая, правда? Хорошо получилась. Это Посейдон. Это место в котором я родился и вырос. Вот наш герб. А это Иисус.

– Надо же, набожный какой, – восхищалась влюбленная Ева, когда они катились на мотобайке по острову. Оливье крестился, минуя церкви и совсем маленькие церквушки, возле некоторых останавливался, заходил, вставал перед алтарем на колени и что-то страстно нашептывал себе под нос. Молитву, наверное.

И в Мире Богов

– Ну и кто он, этот новый возлюбленный Евы? – любопытствовала Деметра у Коры.

– Француз, мамуль.

– Сколько лет, чем занимается? Он о ней заботится?

– Тридцать один, какой-то там бизнес у него во французской деревне. Не знаю, но красииивый!

– Дочь, опять вы за свое? Молодой, красивый, ну сколько можно-то. Ну опять? Вы взрослеть собираетесь?

– Какие же они оба красивые! – встряла Афродита, слушая Кору. – Идеальная пара. Прямо как в сказке! И любовник он, наверное, превосходный, да? Да же? Ева ведь счастлива?

– О, дорогая! Оочень!

«Якин бросает свою кикимору»

Оливье неистовствовал. Злился. Агрессивничал. Кричал и бил кулаками в стену.

– Сука! Тупая трахнутая тайская сука! Ты посмотри, что она сделала! Эта тварь заказала мне билет на неправильное время. Сука! Сука, чтоб ты сдохла!

– Детка, не злись, ну бывает. Да это ее ошибка, но, может быть, так было нужно? Ну прилетишь ты в Бангкок на несколько часов позже, но это же не смертельно. Успокойся, пожалуйста, я тебя прошу, – Ева была напугана внезапным проявлением агрессии со стороны еще пять минут назад идеального во всех отношениях возлюбленного.

– Да пошла ты! Ты что, оправдываешь ее? Ты такая же тупая безмозглая сука, как и она! Да пошла ты!

«О, блин, вот и сказочке конец, Ева, – пронеслось в голове. – Видимо, не для тебя вся эта… романтическая белиберда». Развернулась и пошла. Куда глаза глядят. Слез не было, только отчаяние и обида, застрявшая комом в горле.

– Пойдем домой, – вдруг крепко схватил за руку француз. – Я хочу спать, я устал. – Извинений не последовало.

Зачем-то покорно пошла. Все думала: «Ну бывает, расстроился человек. Вспылил. В сказках тоже не все и не всегда гладко. В каждом сюжете бывает поворот».

Если бы Ева знала, если бы только могла предугадать чем обернется их случайная встреча в Бангкоке, когда показалось, что вот оно. Внезапно. Вдруг счастье. Тем вечером они все никак не могли наговориться. Обо всем на свете. О ней, о нем. О его жизни в маленьком французском городке. О ее жизни в Москве. Языковой барьер? Пфффф. Еве казалось, она даже по-французски может говорить свободно. Все барьеры каким-то волшебным образом стерлись. Любовь, казалось, была повсюду. Словно расправила над ними свои крылья, окутала теплом, дышала в такт. Словно оберегала. Словно хотела от чего-то уберечь… Вот уж правду люди говорят «Если Боги надумали наказать кого-то, они не станут заниматься глупостями и отнимать у человека жизнь, а просто сделают его на время слепым и глухим». Видимо, именно это они проделали тогда с Евой.

Если бы Ева знала, что через пару дней после их волшебной встречи, ее «прекрасный принц» превратится в грубое агрессивное животное, что те две недели, которые они проведут вместе, покажутся ей годами пыток и мучений, а их прекрасная сказка закончится так же стремительно, как и началась. Однажды, после очередных агрессивных нападок француза, Ева, простым росчерком воображаемого пера поставила в этой истории жирную точку. Агрессивность и глупость – вот что могло окончательно и бесповоротно отвратить ее от мужчины.

– Ты уверена? – вдруг робко спросил мальчишка. Насупившись, он наблюдал за тем, как Ева пакует чемодан.

– О да, детка, – улыбнулась в ответ. – Более чем. С тобой рядом счастье совершенно точно не живет, я уверена.

– Ну и катись ты! Ты – тупая русская трахнутая сука!

«Да пошел ты!» – ответил голос внутри. Вместо этого улыбнулась: «Будь счастлив. Так сильно, как только умеешь». Развернулась и ушла. Тут и сказочке конец.

В это же время, где-то в Мире Богов

Кора вышла на берег, залитый солнцем. Бирюзового цвета море уже с утра было теплым и приятно ласкало ноги. Легенда гласит, что на три месяца в году, по договоренностям Зевса и Гадеса, Кора должна было возвращаться к законному мужу в его подземный мир.

Царство Мертвых, надо сказать, местечко то еще. Мрачноватое и унылое. Чтобы не сойти здесь с ума среди всех этих невыстраданных мук и непройденных испытаний, надо уметь доверять интуиции и обладать сильным духом. Кора этими качествами обладала, за что и была вознаграждена – Гадес поселил ее в Элизиуме, месте, где всегда царит день и светит солнце.

Кора шла по берегу все дальше и дальше, и вот уже под водой скрылись ее бедра, живот, грудь. Она хотела было поплыть, но что-то ей как будто мешало, тянуло назад, не позволяло двигаться. В левом плече появилась странная ноющая боль. Не в силах ее терпеть, богиня вышла на берег.

Легла прямо на песке, под палящим солнцем, вытянула ноги и руки, закрыла глаза. «Воздушные ванны, что может быть прекрасней, – подумала. – Вот черт, что же происходит с этим плечом, почему оно так тянет?»

Левое плечо заболело больше, а сердце в груди застучало так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется наружу. Рядом с богиней «приземлился» черный вихрь.

«А вот и любимый супруг», – пронеслось в голове у Коры. Притворившись ласковым, он рассказывал, как скучал. Шептал, что все обязательно будет хорошо, успокаивал, а сам искал на груди молодой жены пульсирующую вену, ту самую, из-под которой билась тревога.

На незваного гостя Кора смотрела с восхищением и отвращением одновременно. В этот момент ее одолевали самые противоречивые чувства: с одной стороны, хотелось прогнать монстра, а с другой – пригреть на груди. И пока богиня размышляла, в области сердца что-то кольнуло, словно плоть проткнули толстой иглой, там появилось маленькое отверстие, в которое существо просунуло кончик хвоста, после чего свернулось калачиком на груди у девушки.

Дымка рассеялась и то, что еще секунды назад было бесформенной субстанцией, приобрело очертания. Теперь это был большой, размером с суповую тарелку паук. Он преданно смотрел на Кору десятью своими черными глазами, вонзив в ее тело жало. Как раз там, где по убеждению либо заблуждению многих из нас, находится не только сердце, но и душа.

«Привет, муж, давно не виделись, – сказала Кора. Голос ее стал каким-то безжизненным, словно его лишили красок. – Есть будешь? Голоден?»

Тот кивнул в ответ и зашевелил жалом – из вен Коры в его вены медленно потекла алая кровь.

Боль была острой, но мимолетной, такую и потерпеть можно. Когда-то, увидев Гадеса впервые, Кора была настолько им очарована, что без всяких сомнений позволила монстру «совсем немножко отдохнуть на своей груди». Потом не заметила, как однажды туда проникло его жало, и как по его жилам потекла ее кровь. А потом было уже поздно – Кора слишком привыкла к присутствию монстра в своей жизни.

И каждые три месяца, возвращаясь в Царство Мертвых, она носила паука-мужа на груди, позволяя ему пить свою кровь. Поначалу боли совсем не чувствовала, но с каждым разом подмечала, как будто из нее, капля за каплей выкачивают радость. Словно и не было ее никогда, этой радости. И сама же над собой посмеялась, мол, «ну и выдумщица же ты, Кора». Пока однажды Гадес не улетел по своим делам на месяц раньше обычного – и девушка целый месяц провела в Царстве Мертвых одна, занимаясь домашним хозяйством. Тут-то она и заметила, что перестала «умирать». Щеки налились румянцем, волосы, которые сыпались, как сухая солома, заблестели, а голос стал звонким и чистым. Гадес вернулся за пару дней до ее возвращения в Мир Людей, и ему совсем не понравилось то, что он увидел. Он дулся на весь белый свет, вел себя суровей обычного и больнее обычного жалил, выпивая кровь. Прошли всего какие-то сутки, и Кора снова начала медленно угасать. С одной лишь разницей – теперь она точно знала, с чем это связано. Оставалось только придумать, как от мужа избавиться, не нарушив договоренностей с Зевсом. Несколько раз пыталась она поговорить с ним, но Гадес не слушал. Смотрел своими черными глазами и мурлыкал в ответ паучьи песенки.

Не в силах больше выносить все это, Кора обратилась за помощью к единственной, кто был способен помочь ей в этой ситуации, к дальней чужестранке-родственнице, синеликой, яростной и мстительной Кали.

«Пока этот психопат сидит на твоей груди, и имеет возможность вонзать в тебя свое жало, ты будешь умирать, – выслушав внимательно, вынесла вердикт синеликая. И помни – чем слабее становишься ты, тем сильнее становится он». Кора испуганно посмотрела на дальнюю родственницу. «Ладно, живи, – прошипела та в ответ. – Я расскажу тебе, как все исправить. К счастью, это в твоих силах».

Кали закатила глаза, оскалилась и зашептала что-то на хинди. Три раза покрутилась вокруг своей оси и сверкнув полными огня глазами, произнесла страшным голосом: «Возьми сосуд что стоит справа от тебя. Когда приедешь домой, дождись, чтобы паук уснул, после чего вылей на него содержимое. Жидкость, что в нем находится, обладает огромной силой – в ней собраны слезы всех женщин мира. Она должна парализовать его на несколько минут, но их тебе будет достаточно для того, чтобы безболезненно вытащить жало из своей груди и освободиться. После этого вылей на себя все остатки, чтобы окончательно залечить раны. Паука брось в огонь и обязательно проследи, чтобы он сгорел полностью».

Глаза Коры округлились от ужаса. С одной стороны, ей хотелось избавиться и от нелюбимого мужа, и от страданий, хотелось снова зажить полноценной жизнью, снова научиться радоваться и быть счастливой, не думая о том, что надо зачем-то куда-то возвращаться, да еще и для того, чтобы тебя в это время лишали жизни. А с другой… она не представляла себя без этих привычных каждодневных ощущений, от его ласк, сменяющихся жгучей пронзительной болью.

В тот вечер Гадес вернулся домой пораньше и, по-обыкновению, свернулся калачиком на груди у «возлюбленной». Трясущимися руками Кора взяла сосуд с жидкостью. К горлу подступил комок, сердце выстукивало «Не надо», а в голове эхом отзывался голос тетки: «Пока он будет сидеть на твоей груди, он будет манипулировать и использовать тебя. И все это будет продолжаться до тех пор, пока он не выпьет из тебя все до последней капли. Ты умрешь, а Гадес найдет себе новую жертву, и история повторится. И, кстати, милочка, чем больше энергии ты теряешь, тем хуже приходится Еве. Ты же понимаешь, какую роль сыграла в этой ее неудавшейся истории любви с французом. Ее сердце разбито и из-за тебя в том числе. Не можешь позаботиться о себе, подумай хотя бы о своей дорогой подопечной».

Этого было достаточно, чтобы Кора решилась. Превозмогая душевные муки, она вылила на паука жидкость из волшебного флакона и жало выскользнуло из груди девушки. Ничего не заметив, монстр продолжал мирно посапывать. Он спал так сладко, что Кора невольно залюбовалась. Его длинными черными ресницами, лоснящейся кожей. Его паучьей красотой. Она хотела было положить его спать рядом с собой, чтобы потом, когда он проснется, попытаться поговорить с ним, но в ее голове опять заговорила яростная богиня, вдобавок ко всему, появившаяся в воздухе, словно мираж: «Теперь посмотри направо, видишь камин? Оскопи паука и после этого бросай прямо в огонь».

«Но ты говорила, он умрет сам! Я так не могу, у меня не хватит сил! Как можно вот так вот взять и убить живое существо? – сопротивлялась Кора. – Да еще и оскопить перед этим, ты в своем уме?»

Но тетка была неумолима. «Бросай, если хочешь жить», – рявкнула она. Слезы ручьями потекли по лицу девушки, она все никак не могла решиться на такой поступок, а паук, между тем, начинал потихоньку просыпаться.

«Бросай!», – закричала Кали. Кора пришла в себя. «Можно я хотя бы не буду на это смотреть?» – спросила робко, подходя к камину. «Это, конечно, неправильно, надо было бы убедиться, что он полностью сгорит, но так уж и быть, не смотри. Хватит с тебя страданий», – проявила сострадание ведьма.

Захлебываясь слезами, Кора бросила паука в огонь. Воздух пронзил жуткий скрежет, как будто кто-то провел ногтями по стеклу. Нестерпимой болью этот звук отозвался эхом в самом сердце богини. Она было обернулась, чтобы спасти мужа, но в этот самый момент между ними выросла стеклянная стена, которую по-быстрому наколдовала наблюдавшая за происходящим тетка.

Коре ничего не оставалось – только слушать. Последнее, что она увидела – как Гадес корчится от боли, как расплавилось его жало, сгорели лапки. Видела взгляд, полный мольбы. Но уже ничем не могла ему помочь. Да и не хотела. Передумала. Потому что в тот самый момент, когда его охватил огонь и монстр на многие километры вокруг себя начал источать зловоние, Кора поняла, что больше не хочет пригревать его на своей груди. Потому что в рану, которую он нанес ей с помощью своего жала, именно в тот самый момент начал понемногу проникать солнечный свет. А рядом забрезжили надежда и вера в то, что она все еще сможет стать счастливой. В тот момент, когда глаза монстра покрылись белой пеленой и застыли в предсмертной агонии, Кора почувствовала облегчение, почувствовала, что, наконец, свободна.

Через несколько месяцев Гадеса объявят без вести пропавшим, а владычицей в Царстве Мертвых назначат Кору.

Глава шестая. О том, на что способна Большая Вода

Мир Людей. Где-то в Москве

— Я всегда подозревала что между ними что-то было. Как только увидела эту Шарлотту на фотографиях в его компьютере. Мне было непонятно, что красавца Оливье тянет к ней – девице с лошадиным лицом. Спросила напрямую – он успокоил, мол, они просто дружат.

Размазывая слезы по лицу, Ева рассказывала Рокси, одной из своих подруг, историю о том, каким оглушительным фиаско закончилась ее тайская любовь с французом. С наступлением весны, путешественница вернулась в Москву, где должна была дожидаться Кору. И пока та все никак не приезжала, вытащила подопечную Афродиты пообщаться за бокалом вина.

– Погоди. Вы же расстались с ним еще на Ко-Чанге? Или вы потом помирились? – у Рокси была удивительная особенность – она слишком легко теряла нить разговора, если он был не о ней самой.

– Если бы ты меня не перебивала, ты бы услышала продолжение, – надулась Ева. – Молчи и слушай! Да, блин, помирились. Что-что, а уговаривать он умел.

– А ты?

– А что я? Устраивала скандалы, ревновала, бесилась, желала ей всяких мерзостей и глупостей. Он успокаивал и говорил, что все не так. Поверила. В попытке войти во второй раз в одну и ту же воду обожглась, унизилась сильно, казалось достигла дна.

– Вот ты даешь, подруга…

– Ох, молчи грусть. В аэропорт, помню, ехала, как на Голгофу. Все думала, предложит остаться или отпустит.

– А он?

– А что он? Отпустил, не предложил. Зато, как только это случилось – полегчало. Нашла силы оттолкнуться и всплыть. Нет, я все еще вспоминаю его, но намного реже. Мне все еще интересно, что происходит у него в жизни, но уже не так сильно. Скорее, по привычке.

– Детка, ну как? Как же так? – недоумевала Рокси. – А как же любовь? Волшебство? Мне так хочется в это верить! Неужели сказок и чудес не бывает?

– Конечно бывают, милая. Просто для каждого из нас Вселенная припасла свое собственное волшебство. Одним нужна свобода, другим зависимость, третьим – деньги и власть, еще кому-то – творчество. У кого-то крылья вырастают от любви и романтики, а у кого-то в дороге. Когда несешься навстречу ветру или вместе с ним. Главное, не обманывать себя. Дышать полной грудью. Чувствовать сердцем. И тогда каждый из нас сможет расправить свои крылья, стать птицей и полететь, – неожиданно мудро для самой себя изрекла Ева.

– А давай ей письмо напишем! – неожиданно предложила Рокси.

– Кому?

– Ну этой – Шапокляк или как там ее! Ты же знаешь, как ее найти, вот и напиши ей!

– Подруга, ты пьяна? Я тебя не понимаю..

– Да что тут понимать, Ева! Я же вижу – плохо тебе, разбил этот козел твое сердце. И уехал сам к своей стахолюдине. А ты возьми и напиши ей, как все было и что ты до сих пор его любишь. Возьми и отомсти – полегчает.

– Но. Это же как-то неправильно. Она же мне ничего плохого не сделала…

– Да все правильно, не придумывай! Она увела у тебя мужчину!

– Рокс, объективно, это я его у нее увела.

– Никого ты не уводила. Он сказал тебе, когда вы познакомились, что у него есть девушка?

– Нет, не сказал…

– Вот видишь! Я уверена, вы с ним не просто так встретились, поэтому она должна… отступить!

В этот момент в бар впорхнула Кора. Плюхнувшись на соседний стул, она, как ни в чем не бывало, встряла в разговор. Словно и не пропадала никуда на несколько месяцев.

– Привет, красотки, что обсуждаем? Вы чего вдвоем? Офелия с Белкой, я слышала, сегодня гуляют, танцевать куда-то пошли.

– Да ну их, скучно, – отмахнулась Ева. – Не хочу занудства, веселья охота.

– То-то, я смотрю, у вас тут от веселья – прямо дым коромыслом! – захохотала Кора.

– Ага, мы тут план разрабатываем! Стратегический, – томным голосом, растягивая, по привычке, гласные, сообщила Рокс.

– Надо же, целый план! И по какому поводу? – ситуация Кору явно забавляла.

Следующие полчаса Кора слушала историю о приключениях Евы и возлюбленного француза в Тайланде, после чего барышни заговорщицки склонились над столом, чтобы придумать письмо сопернице.

Через некоторое время некая Шарлотта Раулт из города Ренн, что на севере Франции, получила послание следующего содержания:

«Здравствуйте, милая Шарлотта. К сожалению, вы не знаете меня так хорошо, как я знаю вас. Меня зовут Ева, я живу в России. И, представьте себе, вас знаю, и неплохо – мне рассказывал о вас мой возлюбленный – Оливье. С ним мы познакомились в Тайланде, во время его путешествия, и полюбили друг друга. К вашей радости, Оливье все-таки вернулся домой в Сан-Мало, но ненадолго. Мы договорились, что, уладив в вами все вопросы, он переедет ко мне в Москву. Шарлотта, я вас прошу – отпустите вы его, не делайте несчастным. Он вас не любит. Он сам мне сказал. Для достоверности прилагаю вам наши с ним фотографии, сделанные во время совместного отдыха. Посмотрите на них и убедитесь, перед вами два любящих человека, и это было бы грехом – препятствовать их любви».

Дописав эту пафосную белиберду, наши три мегеры удовлетворенно прыснули. Затем они с серьезным видом перевели письмо на французский и английский языки, приложили к нему парочку пикантных фотографий, на которых, в основном, Оливье демонстрировал Еве свое достоинство, а также скрины их личной переписки, и, с чувством полного удовлетворения, отправили письмо ничего не подозревавшей Шарлотте из города Ренн.

Ответ соперницы не заставил себя долго ждать.

– Детка, Оливье, это ты? – запиликал телефон Евы.

– Привет, Шарлотта, это Ева – возлюбленная того, кого ты по ошибке называешь своим мужчиной, – ответила, не тратя минуты на раздумье.

– Не смей так говорить, – ощетинилась француженка. – С тобой он всего лишь спал, а меня любит.

– Это иллюзия. Впрочем, посмотри фотографии, прочитай наши письма друг другу и потом уж говори, страхолюдина! – Ева психовала. В глубине души она понимала, что поступает не совсем правильно, но остановиться уже не могла – темная сторона была слишком соблазнительной.

Оливье и Шарлотта расстались через три месяца после того, как француженка получила злосчастное письмо. Ева о них больше никогда ничего не слышала.

Она часто вспоминала ту поездку в Тайланд и удивительное место – Ко-Чанг. Этот странный остров принял ее весьма агрессивно. Затащил в джунгли с москитами и тараканами, обильно полил дождем, чтобы затем еще больше отполировать солнцем. Познакомил с Оливье, которого Ева зачем-то приняла за того самого, кто сделает ее счастливой. Подарил большие ожидания, их же и отобрал. Торжественно вручил моменты счастья и наслаждения, сделав из них коктейль с привкусом сладости и горечи одновременно. Мгновения счастья и долгие минуты разочарования. Научил отвечать любовью на агрессию, научил быть терпимее, сострадать тем, кто слабее. Исполнил мечты, превращая то в птицу, то в рыбу. Вручил очередной бесценный жизненный опыт. И, напоследок, показал, с какой легкостью мнимый тигр превращается в щенка, переломить хребет которому дело всего-то двух секунд. Красивый остров. Неожиданный. Противоречивый. Полный самых разных контрастов. Как сама жизнь.

Много событий случилось с Евой и на острове, и после возвращения. Она много размышляла о счастье. О том, где оно живет и как его все-таки отыскать.

Однажды на Ко-Чанге они с Оливье заехали в полуразрушенную деревню, где познакомились с местной женщиной – Сильвией. И она рассказала удивительную историю о том, как пережила наводнение.

– Когда пришла большая вода, нас просто отрезало от остального мира. Вода была везде: лила сверху, подошла снизу, когда река вышла из берегов. Четыре дня мы были без еды, все унесла вода. И никто не мог нам помочь.

– Сильвия, – спрашивала Ева наивно, – но неужели нет никакого выхода из таких ситуаций?

– Есть конечно. Мы молимся.

И Ева задумалась. Интересно, какому из богов нужно молиться, попав в такую ловушку? Богу Солнца или Посейдону? Иисусу? Аллаху? Будде?

– Всем подряд, – улыбнулась Сильвия, словно прочитала ее мысли. – Всем, кого сможем вспомнить.

– Сильвия, ты счастлива? – спросила Ева робко.

– Конечно! Я ведь жива!

Деревня, протянувшаяся на много километров вдоль реки, представляла собой зрелище весьма удручающее: покосившиеся лачуги, где каким-то образом умудряются жить люди, непроходимая грязь, поваленные деревья, упавшие с пальм расколотые кокосы. Здесь же люди, домашние животные, змеи, обезьяны, насекомые. Все вместе и каждый сам за себя в своем огромном желании выжить. Наверное, это цена такая за солнце и тепло. Или договоренность у Большой Воды с Солнцем, что иногда Вода будет приходить и забирать то, что ей положено – человеческие жизни. Как бы там ни было, выкручиваться выжившим из этой передряги придется еще очень долго, помощи-то ждать ни от кого не приходится, а тут еще и снова дожди.

Покидая деревню, Ева с Оливье выехали, наконец, на большую дорогу, как вдруг он резко остановился.

– Что-то случилось, my friend?

– Нет, детка, просто нам предстоит длинный путь, и мы должны помолиться. Повторяй за мной: «Бог, я благодарен тебе за сегодняшний день, за еду, которая была у меня на столе, за то, что моя семья жива и здорова и за людей, которых я повстречал. Я лишь хочу попросить тебя о том, чтобы наш путь был легким без преград и опасностей. Храни нас Боже».

И мотоцикл зарычал, готовый набрать скорость и отправиться навстречу неизвестному. И не важно, что это был один из самых романтичных и трогательных моментов во всей этой истории с Оливье, вспоминая которую, Ева думала, что счастье – это что-то, что поселяется у тебя внутри. И если ты однажды нашел его там – уже никогда не потеряешь. При этом, совсем неважно, в какой стране ты находишься, что делаешь и есть ли рядом с тобой возлюбленный или же ты одинок. Счастье не зависит ни от кризиса с курсом доллара, ни от настроения окружающих, ни от поведения и поступков близких. Оно, счастье, слишком независимо, чтобы заниматься подобной чепухой.

Конец ознакомительного фрагмента.