14
За спиной Антона Шувалова клацнул кодовый замок подъезда. Как металлический пес, огрызнувшийся на непрошенного гостя. Антон плелся к дороге, ничего не замечая вокруг. Сегодня он впервые серьезно поругался с женой. Единственная измена за десятилетний брак расколола его счастливую семейную жизнь.
А может, все эти годы счастлив был только он, а у Ольги постепенно накапливалось недовольство? Во многом она права. Он действительно очень мало занимался семьей и сыном, отдавая драгоценное время любимой работе.
Огонек сигареты прочертил в темноте затухающую дугу. Из-за листвы показалась невысокая темная фигура, в которой Шувалов с удивлением узнал Елену Репину.
– Захотелось покурить, – смущенно развела она руки, объясняя свое присутствие. – В машине я не дымлю. А ты куда собрался?
– К родителям. Давно не навещал. – Щеки тридцатипятилетнего мужчины порозовели, но при тусклом свете фонаря обнаружить это было невозможно.
– Понятненько. Садись в машину, подвезу.
– Ты моя палочка-выручалочка, – пошутил Антон, открывая дверцу.
– Не обольщайся, я даром не работаю. Сегодня – я тебе, завтра – ты мне.
– Заметано.
– Куда ехать?
Антон назвал адрес и поймал себя на мысли, что ему всегда легко общаться с внешне грубоватой, но чуткой Еленой Репиной.
Выехав на пустой проспект, Елена кивнула на мелькнувшие за окном электронные часы и спросила:
– Не боишься напугать родителей?
– Поздновато, согласен. – Шувалов попытался храбриться. – Как говорится: лучше поздно, чем никогда.
– Мне кажется, это не тот случай.
Шувалов промолчал, не представляя, как он объяснит ночной визит разбуженной маме. Елена управляла автомобилем, время от времени бросая заинтересованный взгляд на попутчика.
– Ты знаешь, единственный день, когда я готовлю себе ужин – это воскресенье. В будни некогда и незачем, я ведь живу одна. В субботу уборка, стрика, магазины. А по воскресеньям я открываю кулинарный журнал, выбираю самое красивое блюдо и готовлю его строго по рецепту. Иногда получается, как на картинке.
– Ты во всем мастерица, я уверен.
– Не льсти, если не видел.
– Я вижу тебя на работе.
– Кухонный нож и скальпель – не одно и то же.
– Конечно. Со скальпелем труднее.
– Как сказать. Сегодня я приготовила лазанью с уткой и розмарином, – продолжила объяснение Елена. – Мне потребовался утиный фарш, сыр пармезан, соус Балоньезе, черешки сельдерея и белое вино. Тесто для лазаньи я купила готовое.
– А розмарин?
– Само собой. А ты внимательный.
– Не представляю, что это такое.
– Я тоже, до сегодняшнего дня.
– И как выглядит это блюдо?
– Очень аппетитно. По крайне мере на фотографии.
– Что, не получилось?
– Не успела посмотреть. Когда ты меня вызвал в лабораторию, мне осталось запекать тридцать минут. Я поставила плиту на таймер и помчалась в институт. Сейчас приеду, а там…
– Божественный запах.
– Или черные угольки.
– Я верю в лучшее.
– А хочешь посмотреть?
«Хочу», – чуть не вырвалось у Шувалова, но вслух, он с сомнением произнес:
– Уже поздно.
– Это к пожилым родителям поздно без предупреждения, а ко мне – в самый раз. – Елена свернула с дороги, проехала квартал, бросила на Шувалова испытывающий взгляд. – Тут рядом. Порция большая, и открытую бутылку вина я одна не осилю.
Шувалов не стал возражать.
Лазанья отнюдь не подгорела и оказалась по-настоящему вкусной. Ужинали при свечах, так решила Елена. В углу тлели индийские палочки с дурманящим благовонием. Почти не разговаривали. Антон пил много. Сначала вино, потом виски. И размышлял.
Почему, даже простая романтика бесследно выветрилась из его семейной жизни, особенно, после рождения сына? Жизнь катилась обыденно и монотонно, как троллейбус по кольцевому маршруту. За окном всё то же, что вчера и на прошлой неделе. И никуда не свернешь, провода не пускают.
Репина ни о чем не спрашивала, смотрела на него печально и выжидающе. После сытного ужина она протянула Антону полотенце и сказала:
– Я постелю тебе на диване.
Выйдя из душа, он лег и долго не мог заснуть на новом месте, бесцельно наблюдая, как по потолку проплывают светлые пятна от редких машин. Закрытые рамы не пропускали звук, только свет. Он подумывал встать и зашторить окно, но шуметь не хотелось.
А потом приоткрылась дверь. Комнату наполнил тонкий аромат духов, зашуршало одеяло, и гибкое женское тело под шелковой сорочкой прижалось к его голому торсу.
Слов опять не было. Только нежные руки и требовательные губы проделывали такое, что сопротивляться ласковому вторжению было невозможно. Сознание затуманилось. Тяжелую плотину горечи размыло вездесущее женское тепло. Мозг выключил неприятные воспоминания и задействовал нейроны, ответственные за чувственные удовольствия. Два тела сплелись. Интимные прикосновения порождали в их головах облака невидимых микровспышек. Разряды накапливались и уплотнялись, чтобы в нужный момент пронзить организмы единой молнией первобытного восторга.
Утром, перед тем, как выскользнуть из-под одеяла, Ольга спросила:
– В институт поедем на одной машине?
Антон вспомнил вчерашнюю ссору с женой и всё, что за этим произошло. В груди щемила унылая тоска. Он мягко отстранился от теплой обольстительной женщины.
– Это неправильно. Мы не должны больше…
Пока он подбирал слова, Ольга вскочила, взглянула на часы и затараторила:
– Ух, ты! А времени то сколько! Завтракать придется на работе. Вставай! Я подброшу тебя до метро.
From: hands1980@gmail.com
Хваленый Шувалов допустил непростительную ошибку. Этим можно воспользоваться. Теперь он будет плясать под мою дудку. Не переоценивают ли его голову заказчики?
From: brain1975@gmail.com
Не твоего ума дело. Ты – исполнитель. Чем хуже ему, тем лучше нам! Дави, прессуй и помни о нашей главной цели. Мозг Шувалова решит нашу проблему.