4
Если друг оказался вдруг в твоей постели, то не нужно торопиться с выводами и думать, что он решил возобновить ваши отношения. Примерно так подумала я, когда после отлёта Насти в Париж обнаружила утром у себя в кровати Даню, который обнимал меня и сопел в ухо.
– Эй, ты что тут делаешь? – Я попыталась его растолкать.
Даня не отзывался. Сразу вспомнилась «Ирония судьбы, или С лёгким паром» – захотелось окатить его водой из чайника. Но я решила, что не имею на это права, хоть он и оказался тут без разрешения – всё же я с ним как-никак знакома. Я попыталась снова его разбудить. Даня приоткрыл один глаз и внимательно посмотрел на меня.
– Привет. Ты что тут делаешь?
– Сплю.
– Хм, хороший ответ… Только, минуточку, у тебя есть своя комната. Мне не особенно комфортно, когда кто-то дышит мне в ухо.
– Машинский, ну, пожалуйста, дай мне поспать. Я так устал, у меня была тяжелая ночь.
– Ты проводил Настю?
– Проводил.
– А что так грустно? Вы с ней уже тысячу раз расставались.
– Да… – Даня присел на кровати, пригладил руками волосы, провёл ладонями по лицу. – В общем, мы расстались. Совсем.
– Как расстались? Почему?
– Ей предложили выгодный контракт, а я предложил ей жить вместе и никуда больше не ездить. Она выбрала контракт.
– Чёрт, слушай… Но, может, она передумает, вернётся?
– Нет. Мы обо всём поговорили, решили, что нужно завязывать с этими делами. Уже год вместе, и всё это время вот такие межрейсовые отношения: я её жду, а она то в Париже, то в Нью-Йорке, то в Милане. Москва для неё перевалочный пункт, у неё здесь даже квартиры нет.
– Ты же говорил, что тут живет её бабушка.
– Бабушка… Да это не бабушка, а светская дамочка, которую интересуют лишь поклонники и бывшая слава балерины. Настя её редко навещает. И, кстати, не потому, что не хочет, а потому, что той некогда. Здесь есть только я. Разве этого достаточно?
– Да это же самое главное. – Мне сразу вспомнился недавний разговор с Лерой и Дианой. Лера оказалась права: никто из них не захотел уступать.
– Видимо, нет. Ты знаешь, Маш, мне самому надоели эти отношения. Неделя в месяц – это так мало.
– Ты её не любишь.
– Люблю.
– Если бы любил, для тебя даже один день в году был бы огромным счастьем, а ты жалуешься, что не хватает недели.
– Может, ты права. Но сама посуди – какая у нас с ней перспектива? У меня здесь свой бизнес, она молодая девушка. Сколько она будет работать моделью? Сейчас возрастная планка отодвинулась до тридцати-сорока лет, если не больше. А я что буду делать? Ждать её? Мне, знаешь ли, о создании семьи надо подумать, о детях.
– Вот оно что… И с каких это пор Даня решил остепениться?
– С недавних.
– И так серьезно!
– Нет, не то что я готов на ней жениться завтра же. Просто пора уже определяться с выбором. У некоторых моих друзей уже по двое детей – а я что? Кому всё это достанется?
– А ты уже и завещание составил? Про меня там не забыл?
– Хватит шутить, я серьёзно.
– И я серьёзно. Я с тобой провела лучшие годы своей жизни. Надеюсь, я могу рассчитывать на небольшую компенсацию? Мы ведь, можно сказать, родственники.
– Хорошо-хорошо, обязательно тебя включу в список. Только ты можешь меня выслушать?
– Теперь могу. Только, Дань, я так есть хочу. Может, пойдём выпьем кофе? За завтраком ты мне всё и расскажешь.
– Я не хочу есть.
– А я хочу, так что у тебя нет выбора.
Даня пошёл со мной на кухню. Пока я варила себе кашу, делала тосты и кофе, он со скучающим видом смотрел за всеми моими движениями и неторопливо рассказывал о том, что его вдруг так осенило.
– Понимаешь, Маш, вот когда мы с тобой были вместе, я вообще не думал, что получится у нас. Жил как жил. Вместе хорошо, нет – значит, не судьба. Уверен был, что встречу ещё.
– Ах вот так, значит?
– Ну ты же понимаешь…
– Ладно-ладно, шучу. Я слушаю.
– А теперь я так в этом не уверен. Мне кажется, что я уже не встречу ту единственную, которая мне нужна. Может, она где-то и есть, но где она? А время-то идёт. Я старею… – Здесь я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. – Хочется спокойствия, заботы, внимания, хочется видеть, как растут твои дети, путешествовать с ними. Я понимаю, что детей можно и в шестьдесят лет завести – но кто я тогда буду? Старичок, которому нужна забота. Или буду ворчать на них и поучать. А сейчас я мог бы быть для них другом, советчиком. А Настя… Настя – она молодая, у неё столько времени впереди. Какие ей сейчас дети? Она и не заметит их, если родит. У неё в уме только контракты, съемки, показы. И я её понимаю. Я сам в двадцать лет был таким же, мне вообще не хотелось от кого-то зависеть. Я встречался с девушкой неделю, и мне казалось, что прошла целая вечность и мы слишком приелись друг другу.
– Но ты забываешь, что женщины – другие. Многие из них и в двадцать готовы стать матерями.
– Многие, но не Настя. Да и вообще, даже если внутренне они готовы, на деле всё равно выходит иначе. Можно быть ответственной, но всё равно не захочется ограничивать себя, менять свою жизнь. Вот тебе сколько сейчас?
– Не напоминай.
– Ну сколько? Двадцать два, три?
– Двадцать четыре.
– Двадцать четыре… Ты готова сейчас бросить всё, выйти замуж, нарожать детей и сидеть с ними дома?
– Сейчас нет. Но это только потому, что со мной никого нет рядом. Однако я не могу с уверенностью сказать, что отказалась бы от семейного счастья ради карьеры. Женщины более чувственные. Нам хочется всего – реализовать себя в семье и в карьере. Мужчины тоже хотят семьи, но если мы на первое место ставим семью, то вы – работу. Я, конечно, говорю о большинстве – бывают и исключения.
– То есть ты хочешь сказать, что, если встретишь мужчину своей мечты, оставишь всё и будешь с ним?
– Не знаю, я ничего не знаю… И вообще мы говорим о тебе.
– Ну да, обо мне. Так вот, подумал я обо всём, поговорил с Настей. Пришли к выводу, что не судьба.
– Расстались-то хоть друзьями?
– Да. Но разве можно поверить, что это дружба будет, у неё нет ни на что времени.
– Когда она будет приезжать в Москву, пусть останавливается у нас.
– Этого не будет в ближайшие два года – у неё же новый контракт.
– Значит, через два года. Мы с Настей подружились. Буду рада видеть её у нас.
– Вот видишь, ты знаешь, что через два года мы будем всё так же вместе. Почему?
– Просто знаю. Я чувствую, что ты всегда будешь в моей жизни. – Я обняла его и поцеловала. – Мой лучший друг.
– Почти как собака. – Он рассмеялся своей шутке. – Ладно, а ты как провела выходные?
– Нормально. Встретилась с Дианой и Лерой. Впрочем, как всегда, ничего особенного.
– С кем-то познакомилась?
– Как тебе сказать… Познакомилась. Только это была полностью моя инициатива.
– Так ты осмелела, малышка.
– Просто я так разозлилась, что подошла к молодому человеку и выложила ему всё, что думаю о таких, как он.
– Он не убежал?
– Смеёшься. Вот и ты такой же. Я, да и, наверное, все девушки на свете устали от того, как вы сначала пожираете нас взглядами, а затем делаете вид, что перед вами неодушевлённый манекен. Он, конечно, не убежал, дал телефон, но, наверное, подумал, что я дура. Вряд ли я стану звонить.
– Почему? Позвони. Если он сам дал телефон, значит, хочет, чтобы ты позвонила. Может, ему понравилось такое нестандартное знакомство. Действуй… Между прочим, уже весна.
– И что?
– А то, что пора обзаводиться ухажёрами.
– Это те, что любят уху. Я не интересуюсь рыбной ловлей.
– Конечно, ведь золотая рыбка – это ты. Это они тебя должны ловить.
– Тогда зачем мне звонить?
– Поступай как знаешь.
Даня ушёл к себе в комнату. А я сидела перед телефонным аппаратом, держа в руках визитку Георгия, и размышляла, стоит позвонить или нет. По моим подсчётам, прошло три дня. Сразу стало противно от этой цифры – терпеть не могу, когда после знакомства кто-то выжидает три дня, а потом звонит. Кто и когда придумал, что нужно обязательно ждать три дня, а не два или четыре? Почему нельзя позвонить на следующий день или через пять дней, например? Конечно, это поддаётся какому-то логическому объяснению: если позвонить сразу на следующий день – значит, показать, что ты не просто заинтересован в новом знакомстве, а, можно сказать, влюбился с первого взгляда или что у тебя никого нет. Если звонишь через пять дней – тебе неважно, с кем провести этот вечер, а телефон был перехвачен по случаю. Всё выходит правильно, и идеальными становятся именно три дня. Но почему же тогда от этого такое мерзкое ощущение? Всё же я решила позвонить.
– Алло, Георгий?
– Здравствуйте. Подождите минутку, пожалуйста.
«Ничего себе, – подумала я. – Хорошенькое начало». Потом я услышала какой-то шум. Было ощущение, что всё рушится, гремит. Слышался голос Георгия: «Я же сказал, что всё привезут завтра… Зачем нужно было трогать эти блоки? Всё равно не хватит…» Потом снова раздался его голос: «Алло, подождите, ещё минутку…»
Мобильный сейчас не роскошь, а средство общения, но я почему-то начала подсчитывать убытки. На экране телефона быстро менялись цифры – мы не говорили с Георгием уже две минуты сорок четыре секунды. Положить трубку мне показалось невежливым – я терпеливо ждала. Через пять минут снова услышала голос Георгия:
– Я вас слушаю, извините.
– Ты мог бы просто попросить перезвонить! – заорала я в трубку, потому что шум по ту сторону телефона никуда не исчез.
– Кто это? Вы по делу?
– Нет, не по делу.
– Тогда перезвоните попозже, я занят.
– Вряд ли. Всего хорошего.
Я положила трубку. Настроение упало до нуля. Он не мог раньше об этом сказать, и зачем я сама ждала всё это время? Мне стало ужасно обидно за себя. Я сидела на кухне и смотрела на недопитый и остывающий кофе в чашке. Но тут раздался звонок телефона, прозвенев мелодией, которая отмечает незнакомые номера. Это был Георгий.
– Алло, – сказала я. Шума уже не было.
– Алло, это Маша?
– Да, это я.
– Машенька, извини, я работал, был занят. Я ответил на звонок, даже не посмотрев на дисплей. Думал, это из офиса. А когда увидел незнакомый номер, догадался, что это ты. Может, в качестве извинения мы пообедаем сегодня? Я сейчас как раз еду в город.
– Не знаю. А во сколько?
– В двенадцать. Куда заехать?
Мы договорились, что Георгий заедет за мной домой. Даня провожал меня, стоя в дверях, как мама. На его лице сияла довольная улыбка, какая бывает только у родителей, отправляющих дочь на свидание с правильным, по их мнению, ухажёром.
Я вышла из подъезда. Георгий стоял возле машины с охапкой белых роз.
– Ещё раз извини меня.
– Ничего страшного. Спасибо, мне очень приятно. А что это за шум был такой, когда я звонила?
– Я был на стройке.
– Что строишь?
– Сам – ничего. Моя компания – в основном загородные дома, коттеджи.
– Здорово.
– А ты чем занимаешься?
– Рекламой.
– У тебя своё агентство?
– Это ты сильно загнул. Я пока для этого слишком молодая. Я всего лишь копирайтер.
– Тоже неплохо. Может, напишешь для нас какой-нибудь лозунг?
– Может. Хотя вообще-то я больше специализируюсь на косметике и парфюмерии.
– Я вначале подумал, что ты журналистка из какого-нибудь женского журнала и у тебя задание выяснить, почему мужчина с тобой не познакомился.
– Нет, просто я так рассердилась тогда. Да и…
– Что?
– Нет, ничего, проехали. Просто было плохое настроение.
– Спорим, поругалась с молодым человеком?
– Как ты догадался?
– Это несложно. Ну вы помирились?
– Нет, хуже.
– Что может быть хуже?
– Наговорила кучу гадостей и бросила трубку.
– Это нехорошо. Я смотрю, ты девушка с характером, говоришь то, что думаешь.
– Да, бывает. Хотя на самом деле я, наверное, не такая. Просто иногда доведут, так доведут.
– Значит, он что-то серьезное сделал, раз ты себе позволила такое?
– И да, и нет.
– Мне интересно.
«Начало не особо впечатляет, – подумала я. – Цветы – это супер, конечно. Но дневной обед на первом свидании и разговор о бывшем любовнике… плохой знак».
– Он ушёл к другой.
– Он дурак.
– Не смеши меня.
– Нет, он серьезно дурак, если от такой девушки, как ты, ушёл.
– Но ты же меня совсем не знаешь.
– А мне не нужно тебя знать – я вижу твои глаза. Они говорят очень многое. Глаза – зеркало души, в них отражается больше, чем может сказать человек. А в твоих я вижу свет.
«Красиво говорит… – Я продолжала про себя комментировать его слова и поступки. – Куда мы едем? Уже за Садовым кольцом… Интересно, и где мы будем обедать? Неужели тут есть какое-то приличное заведение? Все хорошие места мы уже проехали».
Остановились возле небольшого дома. Я вышла из машины, взяла цветы и прочитала название улицы – Сергия Радонежского. Это мне ни о чём не говорило, кроме того, что здесь недалеко должен быть монастырь. Я посмотрела вокруг – ничего даже наподобие суши-бара рядом не было.
– Пойдем, – сказал Георгий.
Мы вошли в небольшое кафе. Внутри было темно, но пахло приятно. Подошла девушка восточной внешности с длинным черными волосами, стянутыми в хвост.
– Зарина, здравствуй, – сказал Георгий. Я сразу поняла, что он тут постоянный клиент, раз знает имя официантки.
– Здравствуйте, проходите.
Мы двинулись дальше. Пройдя через арку, вошли в соседний зал, выложенный красным кирпичом. Здесь оказалось ещё темнее. В зале никого не было. Зарина принесла меню.
– Что ты будешь?
– Не знаю. Посоветуй, – сказала я, читая меню и удивляясь невысоким ценам.
Мне почему-то сразу вспомнился Сергей. Наши отношения развивались стремительно, и на ноябрьские праздники, через месяц после знакомства, он пригласил меня в Ригу. Я согласилась. Мы отлично провели время. В последний день пребывания в Риге я вспомнила, что обещала Дане прислать открытку. Зашла на почту и отправила ему послание, которое он, конечно, получил, когда я уже давно была дома. Но всё-таки приятно получить весточку издалека. Как сейчас помню, Германов стоит с утренней газетой под мышкой, пьет свежесваренный кофе и читает мою открытку вслух: «Хоть он и не горилла, зато в зелени».
– Остроумно, Машинский. Не знал, что ты такая меркантильная.
– А что, – отвечаю я, – ты хочешь, чтобы я умирала с голоду? Ты же знаешь, что волосатые красавцы с деньгами – это моё любимое блюдо.
– Но ты же сама пишешь, что тут одного параметра не хватает.
– Да ладно, его светлые волосы можно и перекрасить. В конечном счете, любому мужчине недалеко до обезьяны.
– Ну спасибо, обрадовала. Пойду-ка я лучше побреюсь. – Даня удалился в ванную, оставив дверь приоткрытой. Наш диалог не прекратился. – Скажи, а Сергей знает о твоих пристрастиях?
– Нет, но думаю, догадывается. Когда мы в самолёте летели, рядом со мной сидел араб. Я с него глаз не спускала.
– Ты с него или он с тебя?
– Друг с друга.
– А что Сергей?
– По-моему, начал ревновать.
– Зачем же ты так открыто провоцировала?
– Араб очень понравился.
– Это не повод.
– Ещё какой повод. Потому что этот распрекрасный Серёжа накануне вечером в баре рассматривал танцовщицу так детально, будто пытался найти у неё целлюлит. Вот я ему и отомстила.
– Делать тебе нечего, – сказал Даня, выходя и ванны и вытирая лицо. – По твоей теории, мужчина – обезьяна, зверь. Вот он и смотрит на всё, что движется.
– Да, но я тоже двигаюсь.
– Ты уже пойманная жертва.
– Это я-то жертва? Ха! Если я жертва, то Сережа плохой охотник. Потому что вряд ли какой-нибудь охотник будет дарить жертве такое кольцо. – Я протянула Дане руку, на которой красовалось изящное колечко из белого золота с пятью бриллиантами.
– Да, неплохой улов.
– То-то.
– И что это значит? Поездка пошла на пользу – скоро пойдете в загс. Уже одиннадцать утра, они работают.
– Нет, просто он влюблён.
– Неужели?
– Дань, ты сам прекрасно знаешь, что это значит. Ты своей Насте тоже кольцо дарил.
– Да, было дело.
– Ну так что это значит?
– Серьёзный, очень серьёзный поступок, не переживай. Скоро услышишь марш Мендельсона.
– Не хочу я его слышать. Вечно ты со своими шуточками.
– А я люблю тебя с утра позлить.
– Оно и видно.
– Когда это он тебе кольцо подарил?
– Вчера за ужином.
Потом Сергей потребовал это кольцо назад. Я отдала его вместе с вещами, за которыми приезжал его папочка. Засунула в его трусы.
Сейчас, сидя в этом безымянном кафе, я поняла, что параметры в моём любимом блюде поменялись – знойный кавказский парень, сводящий меня с ума, есть, а денег нет… Что же делать? Оставалось одно – пить чачу.