Начальник доктор Кнорре
Подавленные, мы молча едем дальше. Слева виден штаб Красной армии, деревянная неотесанная изба с белыми столбами. Мы, не останавливаясь, сворачиваем к югу и направляемся через разрушенный город прямо в парк, где находится курорт Старой Руссы, солеварня и старинная, построенная в стиле 1830-х годов, сильно поврежденная гостиница. В парке, в большом деревянном доме, расположился полевой госпиталь одной из наших ударных дивизий.
Старая Русса, знаменитый грязевой курорт еще с царских времен, одновременно являлась гарнизоном лучших кавалерийских полков, среди которых был и полк кирасир под командованием кайзера Вильгельма П. Каждый год сюда съезжались представители высшей знати, великие князья, в том числе и Николай Николаевич,[12] игравший важную роль при дворе до 1914 года. Прекрасная королева Румынии Мария[13] тоже здесь гостила. Необыкновенно красивые монастыри и церкви дополняют романтический образ этого небольшого города. Многочисленные реки, соединенные мостами, вьются змейками через город, стекаясь в устье Ловати. Старая Русса до 1900 года была русским Гамбургом. Затем над ней бурей пронеслась красная революция, оставив здесь свои кровавые следы. Место аристократии на курорте заняли новые господа красной империи – Ленин, Сталин, Молотов и другие. Теперь уже они приезжали сюда поправлять свое здоровье и пользоваться услугами оставшегося здесь врача-немца. Большевики лишили его собственной практики, но предложили государственную службу с жалким окладом.
Сердце сжимается от боли за Старую Руссу. Повсюду среди развалин еще пылает огонь. Над хламом и пеплом руин клубится черный дым.
Добравшись до госпиталя, мы видим, что там кипит работа. Люди трудятся по всем углам и закоулкам. Драят до блеска полы и стены, расставляют кровати, организуют разные отделения. Одна старушка, моющая пол, заговаривает со мной по-немецки: это жена старого врача. Она вынуждена работать уборщицей, чтобы прокормить себя и своего мужа. При виде этих двоих старых людей сердце сжимается от жалости. Мы как можем помогаем им.
Хирурги уже оперируют, и среди них – пожилой хирург из Берлина, чудесный остроумный человек старой закалки, – профессор Термойлен, назначенный сюда для подкрепления. Мы немного знакомы по берлинским конгрессам и хорошо понимаем друг друга.
Я тотчас докладываю о своем прибытии начальнику полевого госпиталя майору медицинской службы в запасе доктору Кнорре, врачу, имеющему на родине свою практику. Насколько мне известно, ничего выдающегося его практика собой не представляет. Но здесь он чувствует себя владыкой и центром вселенной. Корректно и подчеркнуто любезно я прошу его предоставить мне квартиру. Мне выделяют небольшую комнату. Густеля тоже хорошо разместили.
Немедленно начинается работа. Осматриваем нескольких пациентов, многое обсуждаем, однако я не хочу мешать хирургам и уезжаю обратно в дивизионный медпункт, расположенный в штабе Красной армии.
Молодой хирург показывает мне целую группу раненых с переломами бедер, которым уже сняли гипсовые повязки. Заботятся о них превосходно, они лежат в своих кроватях, их не беспокоят ни боли, ни высокая температура.
В сумерках еду обратно в госпиталь. Напряжение спало, все вроде бы улеглось. Мы немного приводим себя в порядок и доверительно болтаем друг с другом. То, что я слышу, просто возмутительно. По всей видимости, начальник решил компенсировать свои неудовлетворительные достижения в медицине военной педантичностью и грубостью. Я иду к нему в кабинет, чтобы обсудить некоторые вопросы. На письменном столе у него лежат карточки с историями болезней. Он сидит и подчеркивает красными чернилами все ошибки и описки; если же в какой-то истории болезни он обнаруживает слишком много ошибок, то просто рвет карточку на части. Тот, кто писал, должен переписывать заново. Крайне удивленный, я спрашиваю его:
– Скажите, коллега, зачем вы это делаете, ведь мы, в конце концов, на войне?
Он смерил меня удивленным и вместе с тем презрительным взглядом и заявил авторитетным тоном:
– Ответственность, господин капитан!
Да, такому уже ничем не поможешь, подумалось мне.
Но это еще не все! Майор медицинской службы доктор Теобальд Кнорре тиранит своих людей и доводит их своей несговорчивостью и начальственными замашками до белого каления. Того и гляди разразится мятеж. Он беспокоится только об административных мелочах, да с какой въедливостью! Чтобы при необходимости помочь кому-то из врачей – это он, как начальник, считает ниже своего достоинства. Коллеги отзываются о нем с горечью.
Конец ознакомительного фрагмента.