Не отлынивай старая образина
– Чарли! Я собираюсь написать письмо Лоле, слышишь, старый прохиндей?
– Так пиши, что тебе благословение от меня треба?.. Благословляю тебя, венценосный, золотоносный, победоносный долбаный говнюк, пусть на тебя снизойдет божье озарение, очищение, причастие и омо… омово… тьфу, омововение, аминь, уфф, ну, как довольно?
– Нет, Чарли… не отлынивай, старая образина, мне нужно деятельное участие, а не твои дебильные молитвы, которые ты произносишь в сортире по утрам… Чарли, как лучше начать письмо, может быть, так: Здравствуй, Лола, я так скучаю, что готов неделю целовать твою задницу? – А, Чарли?…
– Кхо-кхо, – Чарли поперхнулся, – ты охренел, мать твою, долбаный засранец, не вздумай позорить мою задницу, если тебе на свою плевать, то мою хотя бы туда не вписывай, Лола – леди, понимаешь, оболтус?
– Да, об этом я не подумал, тогда, наверно, так начать можно: Здравствуй, дорогая Лола. Я так соскучился по тебе, что мечтаю неделю целовать твою прекрасную ирландскую задницу, – ну, совсем другое дело, а, Чарли?
– Ах, ты, говнюк ссаный, ты че меня доводить вздумал? Сейчас я научу тебя писать письма леди, иди сюда, – Чарли подскакивает и кидается в мою сторону, но у меня хорошая реакция и старичок остается с носом, я уже у дверей.
– Чарли, Чарли, ну, что ты, что ты, бог с тобой, я пошутил же, всего лишь пошутил, я знаю твои теплые отеческие чувства к Лоле, просто помоги мне составить необходимый текст и все… Чарли!
– Он пошутил, – Чарли берет легкая одышка, – ты читал Набокова? Вот возьми, почитай, а потом садись писать письмо Лоле…
– Читал, Чарли, и Набокова, и Насухова, и Безухова, и Безрукова по телевизору смотрел, и что теперь всем писать, как Набоков…
– Нет, ну, Вы посмотрите на этого засранца, ты чего себе возомнил, – пиши, что хочешь только оставь меня в покое.
– Чарли, мне нравится Набоков, но его Лола несколько рафинирована, понимаешь, вообще, я считаю «Лолита» не лучшее его творение, его излияния в ней походят на какой-то метафизический онанизм, прости Чарли, меня больше потрясла «Защита Лужина», там, по крайней мере, гениально преподнесена суть шахмат, именно психологический аспект, и еще одна занятная вещица, «Игрок», кажется… Чарли, бог с ним, с Набоковым, как бы ты написал письмо моей Лоле?
– Лучше спроси, с каким удовольствие я надрал бы твою возгордившуюся задницу, сынок…
– Чарли, не будь снобом, что ты так на все остро реагируешь в твои годы давно пора расслабиться и наслаждаться жизнью…
– И это ты мне говоришь, ссаный говнюк, как мне, по-твоему, наслаждаться жизнью, когда у тебя, что ни день – припасены новые выкрутасы для меня, как будто идущие откуда-то свыше на мою голову, прости Господи, за что мне это наказание, чем я прогневил тебя, отец наш…
– Нннннннет, Чарли, только не причитай, он тебя не услышит, слишком солидная прослойка рома между ним и твоим астральным телом… гы-гы, давай я лучше принесу тебе твоего любимого рома, приготовлю, как ты любишь, с двумя кубиками льда, а Чарльз?
Чарли начинает поерзывать на диване…
– Что ты там придумал опять… – недоверчиво спрашивает он.
– Чарли, я хочу чтобы ты успокоился и помог мне с письмом к драгоценной Лоле, вот и все… все банально как ночная поллюция у маленьких мальчиков, Чарли, ты смекаешь?
– Лола – леди, обормот, пойми, с ней нужно мягко, аккуратно, а то она тебя отвергнет сразу и насовсем, и тогда твои стенания о ее прекрасной ирландской заднице, а они, по моему субъективному мнению, самые прекрасные, останутся невостребованными, мой мальчик…
– Да… Чарли, ты кажется начинаешь врубаться, именно этого я и опасаюсь, иначе бы не пришел к тебе, старой образине, и редкому ценителю ирландских задниц, видишь, как все прозрачно, на самом деле…
– Ладно, я помогу тебе, но с одним условием…
– Каким еще условием, Чарли? Я думал ты поможешь мне по доброте ирландской души – безвозмездно…
– Нет, ни в этот раз, вернее, мне не нужно материальных и иных благ, мне необходимо, чтобы ты ни при каких условиях, и ни при каких обстоятельствах и действиях с ее стороны, никогда не открыл перед ней эту тайну, хорошо?
– Что в этом такого, конечно, Чарли, ей богу ты чудной малый, да, я согласен…