Наполеон
(сценка)
Барон Шнуп.
Анна Николаевна.
Барон лежит, развалясь в кресле, задрав ноги кверху, курит, пускает дым колечками и старается воткнуть палец в колечко. Напевает на мотив матчиша:
Ouvrez votre dentelle
Mademoiselle…[22]
Анна Николаевна (вбегает, в шляпе). Cher baron![23]
Барон (вскакивает, перепуганный). Ай! Ай! Уф! до чего вы меня перепугали! Уф, как сердце…
Анна Ник. Да, что с вами, cher baron?
Барон. Я думал, что это, эти… коммунисты. Я тут сидел, работал, углубился и вдруг слышу, кто-то кричит: «Cher baron!» Я и решил, что это меня резать пришли. Ниниш, cherie![24] Дайте вашу ручку (хочет поцеловать ей руку).
Анна Ник. (вырывая руку, пищит). Ай, ай! Нельзя, нельзя, нельзя! Что вы делаете! Мне нельзя руку целовать!
Барон. А? Что у вас с рукой?
Анна Ник. Я не дама. Я делегатка.
Барон. А? Что гадко?
Анна Ник. Я, я. Я делегатка от первого женского общества распространения просветительных идей космографии среди бездетных матерей.
Барон. Бездетных матерей?
Анна Ник. Ну да. Понимаете? Мать, и вдруг у неё совершенно нет никаких детей. Ведь это очень тяжело. Так вот, чтобы чем-нибудь утешить.
Барон. Ну, это чрезвычайно великодушно с вашей стороны!
Анна Ник. Так вот я делегатка от этого общества. Для сокращения я называю себя просто: д.о.п.ж.р.п.и.к.с.б.м.
Барон. Бе… ме… ке… да, это очень…
Анна Ник. Общество выбрало меня своей делегаткой и направило к вам.
Барон (испуганно). Ко мне? Но ведь я же не бездетная мать!
Анна Ник. Это уже по другому делу. И чего вы всё время пугаетесь? Меня просили просить вас, чтобы вы согласились быть Наполеоном. Да! Да! Голубчик! Миленький! Вы не должны отказываться! Теперь все кричат, что только Наполеон спасёт Россию. Так вот нам необходимо, чтобы именно наше общество первое отыскало Наполеона, нужно поторопиться. Я уверена, что через месяц у нас будет по два Наполеона на каждую улицу. А мы не хотим плестись в хвосте. Ну, милочка, не отказывайтесь.
Барон. Но почему же именно я? Я совсем не подготовлен.
Анна Ник. Ах, не спорьте! Именно вы! Из всех моих знакомых вы самый сильный и властный.
Барон (скромно). Да… положим, это верно. Говорят, что мой взгляд трудно выдержать, и потом я очень страшен во гневе.
Анна Ник. Ну, вот, видите! Ах, как чудесно! А скажите, у вас есть эта… как её… ну, эта… которая на вокзале бывает?
Барон. Буфет?
Анна Ник. Ах, что за вздор, эта, к которой поезда…
Барон. Платформа?
Анна Ник. Ну да… Как не стыдно, – политикой занимается и такого простого слова не знает. Ну, так говорите, – есть у вас политическая платформа?
Барон (гордо разваливается в кресле и задирает ноги). Да. Я уже объявил себя пролетарием. И я, и барон Шлапен, и Жорж, и Вово маленький, – мы все объявили себя безработными пролета риями. Из министерства нас всех выперли.
Анна Ник. C’est affreux![25] Что же вы теперь делаете?
Барон. Самоопределяемся. Стараемся самоопределиться на хорошее место с приличным жалованьем.
Анна Ник. Ах, cher baron! Идите лучше к нам в Наполеоны!
Барон. И, пожалуйста, не называйте меня больше «cher baron». Я больше уже не барон Шнуп. Я выбрал себе партийный псевдоним Лев Толстой. Товарищ Лев Толстой.
Анна Ник. Очень, очень мило. Но, знаете, cher… то есть товарищ барон, вы, кажется, стали совершенно красный?
Барон. Да, абсолютно. Левее меня совсем уж никого нет. И я того мнения, что всех нужно резать. Прежде всего, пусть солдаты перережут всех своих офицеров.
Анна Ник. Ах, cher товарищ, но кто же тогда будет командовать?
Барон. Солдаты выберут офицеров из своей среды.
Анна Ник. Но ведь для того, чтобы быть офицером, нужно знать какие-то военные науки – тактику, фортификацию…
Барон. Выучат.
Анна Ник. А если выучат, так ведь они тогда станут настоящими офицерами. Что же тогда делать?
Барон. За-ре-зать.
Анна Ник. А кто же будет командовать?
Барон. Ах ты, господи! Солдаты выберут из своей среды!
Анна Ник. Так ведь им же придётся науки учить!
Барон. Ну и выучат.
Анна Ник. (чуть не плача). Так ведь они тогда настоящими офицерами станут!
Барон. А тогда – за-ре-зать.
Анна Ник. Да ведь вы тогда всю нашу армию перережете.
Барон. Ну что же – вот война и кончится сама собой.
Анна Ник. Ах, cher baron, как это всё планомерно! Нет, вы непременно должны идти к нам в Наполеоны.
Барон. А какие будут мои обязанности?
Анна Ник. Вы должны быть… как вам это объяснить… должны быть большого роста, очень величественным, выйти и рявкнуть. Все сейчас объединятся, и продовольственный кризис наладится. У нас это всё подробно обдумано.
Барон. Позвольте, я не могу рявкать. Мои голосовые связки очень нежны. Нет, рявкать я не могу.
Анна Ник. Ах, боже мой! Ну, тогда просто возьмите ружьё…
Барон (в ужасе). Я? Ружьё? Ни за что. Я его боюсь. Я его так боюсь, что даже на военную службу не пошёл, заболел.
Анна Ник. Заболели? Что же у вас нашли?
Барон. Очень много. Три тысячи нашли… Нет, я ружьё ни за что в руки не возьму. По-моему, так трудно отличить, где у него лафет, где у него дырка.
Анна Ник. Лафет? У ружья приклад, а не лафет.
Барон. Приклад это у портного. Ах, не спорьте, пожалуйста, мне портной за последний костюм поставил в счёт триста рублей за приклад, так уж я не ошибусь.
Анна Ник. Ах, боже мой! Как он спорит! Я сама читала в газетах, что один солдат убил немца прикладом. Понимаете? Не дулом, а прикладом. Значит, из приклада тоже можно стрелять.
Барон. Мой портной тоже убил меня прикладом, однако ружьё тут не причём. Нет, cherie, вы женщина, вы ничего в военной технике не понимаете.
Анна Ник. Я вам не женщина, а делегат д.о.п.ж.р.п.и.к.с.б.м. Вот кто я. И от лица д.о.п.ж.р.п.и.к.с.б.м. я спрашиваю вас: согласны вы спасти Россию или нет?
Барон. Гм… Я, конечно, не прочь, но…
Анна Ник. Отвечайте категорически: согласны ли вы поступить к нам в Наполеоны? Да или нет?
Барон (подумав). А сколько жалованье?
Анна Ник. Да рублей восемьдесят дадут.
Барон. Да вы с ума спятили! Восемьдесят рублей Наполеону? Ха-ха! Баба-метельщица получает двести пятьдесят, а Наполеон Бонапарт за спасение России – восемьдесят рублей в месяц. Да ещё рявкай им за это и из портновского приклада пали. Нет, ищите себе другого. Может быть, и найдётся такой дурак. Ха-ха! Восемьдесят рублей.
Анна Ник. Ах, cher baron, вы не волнуйтесь, мы уладим.
Барон. Уладите! Знаю я вас капиталистов. Нет, передайте от меня вашему ме…ме…бе…ке…ке… что я предъявляю свои требования: пятьсот, да-с, пятьсот рублей жалованья и восьмичасовой рабочий день. И скажите, что я вообще соединяюсь с пролетариями всех прочих стран и объявляю забастовку.
Анна Ник. Ах, cher baron! Значит, вы всё-таки в принципе согласны идти в Наполеоны? Счастливый! Счастливый! Ах, я так мечтала сыграть тоже какую-нибудь роль в нашей революции. Быть, например, Марией-Антуанеттой и сложить голову под ножом гильотины. Но говорят, теперь ни одной гильотины днём с огнём не найдёшь. Не закладывать же мне её на собственные средства.
Барон. Вы можете быть Шарлоттой Корде.
Анна Ник. А кто же Марат?
Барон. Гм… Совет Солдатских и Рабочих депутатов. Наденьте белый чепчик, и когда Совет отправится брать ванну…
Анна Ник. Да, да, чепчик и передничек. Сколько аршин нужно на передничек?
Барон. Cherie! Ниниш! Вы будете очаровательна! Поцелуйте меня, Ниниш!
Анна Ник. Я не знаю… я не уполномочена от д.о.п.р.п.
Барон. Ну, в виду важности момента единоличное решение. Скорей, скорей, потому что я сейчас уже начинаю забастовку (целует её).
Анна Ник. Ах!.. А может быть, можно забастовку отложить? Я как уполномоченный от лица о.п.ж.о.р.п.и.к.с.б.м. (после каждой буквы он её целует) соглашаюсь удовлетворить предъявленные вами требования… единолично. В виду важности момента.