Эпизод 5
Виктор упал в душистое сено и на этом, слава богу, всё закончилось.
– Отлично, – сказал он, снимая немуль.
– Да врешь ты всё! – Мила небрежно бросила обруч в коробку. – Или правда понравилось?
– Правда. – Сигалов приложился к чашке остывшего кофе и начал пить маленькими глотками, выигрывая время, чтобы получше сформулировать. Ничего он в итоге не выиграл. – Любовная линия впечатляет… – заблеял он, проклиная себя за бесхребетность. – Впечатляет, да. Ну ты по этой части всегда была мастерица. Вот что: свари еще кофе, а я пока с мыслями соберусь.
– Что, прям такой экстаз? Или это в плохом смысле? – насторожилась Мила.
– В хорошем, конечно, – заверил Виктор, снова хватаясь за чашку. – Экстаз, да.
Требовать с женщины деньги ему не позволял налет культуры, а оплачивать услуги алкоголем Мила не догадывалась. Выходило, что Виктор возится с ее скриптами за просто так, благо это было редко и не особо обременительно. Старая подруга носила фамилию Майская и утверждала, что это не псевдоним. За глаза Милу Майскую звали не иначе как Неломайская, что когда-то давало Виктору определенные надежды. Однако, приезжая в гости, он каждый раз откладывал это на потом и в итоге угодил во френдзону. Сигалов не желал этого признавать, хотя подсознательно давно смирился.
«Не очень-то и хотелось, – говорил он себе. – Мила и в одежде довольно милая, фиг ее знает, что там под блузкой. Моложе с каждым годом она не становится».
Неломайской было хорошо за тридцать, Виктор уже и не помнил, когда и где они познакомились. Скорее всего, в каком-нибудь кафе, на одной из бесчисленных посиделок начинающих морфоскриптеров. В этом сегменте мультимедийного бизнеса больших денег еще не было, зато было много надежд, все казались друзьями и братьями. Все обнимались, много пили, а иногда и пели. Сигалов был почти школьником, Мила была почти студенткой. «Гипностик» в те времена был еще не лидером рынка, а обычным стартапом, арендовавшим дешевый офис в Подмосковье. Несколько энтузиастов тянули его на собственные деньги, и мало кто верил в успех – тем ценней казалась идея. Потом пришел и успех, и новые владельцы, а вместе с ними и новые отношения. Романтика выветрилась, номера друзей в коммуникаторе превратились в список полезных знакомств. Мила была одной из немногих, с кем у Виктора всё оставалось по-старому, за это он ее и ценил. А выяснять, что там у нее под блузкой… Этот поезд и правда уже ушел.
– Как тебе аромат? – осведомилась Мила, возвращаясь из кухни.
Сигалов осторожно понюхал пустую чашку и затряс головой:
– Кофе отличный.
– Я не про кофе, я про сеновал! – драматически воскликнула Майская. – Четыре дня конструировала запах, парфюмеры так не выкладываются, как я. Хотела составить уникальный букет, сильный, но не удушливый и при этом натуральный. А ты и не заметил даже?!
– Давай я лучше честно скажу, ладно? – Виктор посмотрел ей в глаза так, словно намеревался сообщить о смертельном диагнозе. – Та блондинка с волосами до жопы… Она настолько хороша, что какой-то запах соломы… Ну вот не отложился он, понимаешь? Не до него мне было. Ты могла бы и навоз там раскидать, блондинка перекрывает всё. Какие же у нее волосы, господи!
– Все вы, мужики, одинаковые. – Мила поиграла бровями, соображая, как реагировать на завернутую в мусор лесть.
Соображала она так долго, что Виктор обеспокоился: не слишком ли туго завернул? Оказалось, не слишком. Всё-таки Майская была умницей.
– Отмазался технично, – сказала она с улыбкой.
– Я только думаю: Комитет не зарубит?
– Голенькие люди – это еще не порнуха, для «шестнадцать плюс» покатит. Я на этом собаку съела.
– Тебе видней. Кстати, о голеньких. Хотел спросить про эпизод, где они едут на лошадях.
– А что там не так?
– Как бы тебе объяснить…
– Боишься отбить причиндалы? – прямо заявила Майская.
– Особенно если лошади пойдут вскачь.
– Во-первых, не пойдут. Это не тренажер для жокеев, а сентиментальная история. Во-вторых, пользователи – женщины, им начхать на ваши вечные фобии. И в-третьих, Витя, шел бы ты подальше со своим реализмом. В моих скриптах ничего плохого не случается, даже если упасть башкой о камень. Любое происшествие – это лишний повод обняться.
– У тебя кофе убежал, – невпопад заметил Сигалов.
На кухне действительно шипело, и Майская, опомнившись, упорхнула к плите.
Она была права, учить ее не имело смысла. Ее сочинения были бессюжетны и безыдейны – если рассматривать их с точки зрения идеи и сюжета. Но целевая аудитория Неломайской искала в скриптах совсем другое и получала это от Милы сполна. Никто не умел так выстраивать извивы меняющегося настроения, как она. Никто не мог за пятнадцать минут провести пользователя через десятки оттенков одного и того же чувства. Майская – могла. Все ее локации были до боли банальны – и тропический остров, и корзина воздушного шара, и сеновал, – но именно этого жаждали одинокие дамы среднего возраста. Как любой профессиональный автор, Мила эксплуатировала то, в чем прекрасно разбиралась сама. Грезы про героических полковников с благородной сединой и телом двадцатилетнего латиноамериканца Неломайская не создавала, а просто брала готовыми с какой-то дальней полочки своего бессознательного.
Виктор с печалью подумал о том, что у большинства его знакомых семейная жизнь либо совсем не устроена, либо устроена так, что лучше бы они были холостяками. Общего правила на сей счет никто не формулировал, и каждый морфоскриптер мог верить, что его собственная жизнь сложится иначе. Но практика показывала обратное: креатив забирал все душевные силы, близким людям мало что оставалось. Если ты любишь человека, но не даешь ему живых эмоций, твоя любовь похожа на фальшь. А где взять эти эмоции, когда из тебя их высосал немуль, всё до капли – высосал и передал на рабочую станцию, где они превратились в строчки кода, сконвертировались в очередной фрагмент морфоскрипта. Не для близких, а как бы для всех сразу. Ни для кого персонально.
– Кухарка из меня слабая, – поделилась Майская, заходя в комнату с подносом. – Всегда что-нибудь убежит, пригорит или пересолится.
Сигалов взял новую чашку и отхлебнул. Мила кокетничала, варить кофе она умела вполне. Ей бы только собранности побольше.
– Чуть не забыл! – спохватился Виктор. – Фамилия Керенский тебе о чем-нибудь говорит?
– Ни о чем.
– Сан Саныч, – добавил он.
– М-м… Нет.
– В смысле, Александр Александрович, – уточнил Сигалов.
– Я поняла, не тупая! Нет же. А кто это?
– Вчера вечером позвонил и предложил работу. А вот кто он – это вопрос. Потому и спрашиваю.
– А откуда он взялся, этот Сан Саныч?
– В том-то и дело, что ниоткуда. Сам по себе.
– Так не бывает. Кто ему дал твой номер?
– Мила, – вздохнул Виктор. – Если бы я знал, кто ему дал мой номер, с кем он работает или работал раньше… Если бы я знал о нем хоть что-нибудь, зачем бы я у тебя спрашивал?
– Давай по порядку, а то как-то странно. Ты же объявления на заборах не развешивал?
– Звонит вчера вечером: «Здравствуйте, мне Сигалова». «Это я», – говорю. Он говорит: «Мы ищем бета-тестера, решили обратиться к вам». Я говорю: «Ну хорошо, а что да как? Что за работа?» И так далее. Он мне: «Все подробности при встрече, но гонорар могу назвать сейчас. Чтобы убедить в серьезности». И всё такое.
– Ну и сколько предложил?
– В пять раз больше, чем я ждал. Такие деньги мне только Лаврик… – Виктор резко умолк и снова схватился за чашку.
– А Лаврик – это кто? – заинтересовалась Мила. – Что-то я от жизни отстала, столько новых имен…
– Лаврик – это из другой оперы, забудь.
– Какие-то сказки, Витя, – подумав, сказала Майская. – Я бы поверила, если бы тебя «Гипностик» в новый проект позвал. Но у них сейчас такие дела… Прям шпионский триллер. Все на ушах стоят.
– Ну-ка, просвети.
– Туманова ты помнишь? – не совсем уверенно проговорила Мила.
– Егорку-то? Ну еще бы. Правда, давно не виделись.
– Он недавно в аварию попал. Ехал на скутере, кто-то его сбил вроде… Подробностей я не знаю. В общем, Егор сейчас лежит с сотрясением. А работал он последнее время как раз на «Гипностик», у них новый проект. Тема, как всегда, покрыта мраком, но бюджет – мне так на ушко шепнули… Ладно, я не туда углубляюсь. Дело не в этом. Егор попадает в больницу, неизвестно насколько. А через два дня исчезает Максимов.
– Максимова не помню, – вставил Виктор.
– Это из молодых. Хотя по возрасту ты вроде помоложе будешь… Но ты у нас старая гвардия, а этот из новых. Ну, не важно! – одернула себя Майская. – Короче, Туманов был штатным скриптером в проекте, а Максимов – так, на подхвате. И вот Максимов исчезает. Родители, друзья, подруги – никто не может найти. В «Гипностике» засуетились, подключили кой-какие связи, проверили, не покупал ли он билеты, где расплачивался последний раз… Выяснилось, что никуда он не уезжал и нигде не платил. Просто вот залег человек на дно, представляешь? В больницах нет, среди неопознанных трупов тоже нет… Но это еще не всё! На место Максимова студия приглашает Левашова. Этого я и сама плохо знаю, видела всего пару раз. Проходит два дня!.. – Неломайская напряженно замерла с поднятым пальцем. – И Левашов точно так же пропадает. Вслед за Максимовым. Третий человек на проекте – за одну неделю. Тут либо мистика, либо шпионский детектив.
До сих пор Виктор слушал скорее из вежливости, но упоминание третьего скриптера пробудило в нем какую-то неясную тревогу.
– И этого… Левашова… Его тоже найти не могут? – уточнил Сигалов.
– Нет! – возбужденно воскликнула Майская. – С ним еще хуже: он, говорят, жениться собирался. Невеста уже с пузом, они давно вместе жили.
– Двое смылись, еще один в больнице. – Виктор пожал плечами. – На сенсацию не тянет.
– Левашов бросил беременную невесту прямо перед свадьбой.
– Бывает.
– Послушай, – со значением произнесла Мила. – За одну неделю. С одного проекта. Слетают три разных человека. Я имею в виду – не разных, а отдельных. Так-то они все знакомы: и Максимова, и Левашова в «Гипностик» привел Егорка Туманов, как я слышала.
Смутная догадка, одолевавшая Виктора, вдруг преобразилась в нечто такое, от чего отмахнуться уже было невозможно.
– Егор знал обоих, и как только он выпал из рабочего процесса, те двое тоже исчезли, – подытожил Сигалов.
– Один за другим! – подтвердила Майская.
– Сначала первый, потом второй… – пробормотал Виктор. – А сам Туманов в каком состоянии?
– С ним всё нормально вроде. Но – постельный режим и никакой работы.
– Узнаешь для меня, где он лежит?
– О-ой, Витя, какой ты молодец. Надо навестить, конечно. Съездим вместе? А в «Гипностик» звонить будешь? – спросила Майская без паузы.
– Зачем? – не понял Сигалов.
– Как зачем?! Я тебе о чем тут рассказываю? У них недобор, у них аврал, у них к тому же началась паранойя: они подозревают, что это происки конкурентов.
– Паранойя, – согласился Виктор.
– А ты свой парень, на тебя можно положиться. Вникнешь быстро, Туманова заменишь легко, в другой проект не слиняешь. Я, например, на твоем месте попросила бы хороших денег. И уверена, что получила бы.
– Туманова я не заменю, – отрезал Сигалов. – И работу я не ищу.
– А как же Керенский? Перезванивать ему не будешь?
– Да чего перезванивать… – Виктор достал коммуникатор и проверил время. – Договорились на шесть вечера. Сейчас поеду.
– В шесть? – опешила Мила. – Кто назначает собеседование на вечер? И ты же сказал, что не ищешь работу.
– За такие деньги это не работа, а удовольствие.
– Мне кажется, там какая-то засада, Витя… Давай я съезжу с тобой!
– Зачем? Вместе отстреливаться? – хрюкнул Сигалов.
– Посмотрю на договор, я же юрист по первому образованию. Может, помогу чем. Мы ведь с тобой кореша?
– Кореш и корюшка. – Он чмокнул Милу в щеку. – Я сам справлюсь, но всё равно спасибо. Я-то вот ничем тебе не помог сегодня.
– Помог, не переживай. И когда бы ты еще голым на коне покатался? После собеседования звони, прямо сразу. Хочу всё знать! Ну и кстати: если это не пустышка, тем более держи меня в курсе. Мне машину давно поменять надо, и еще мебель, и еще кое-что. – Майская поймала его взгляд на своей груди и погрозила пальчиком: – Но это тебя не касается, ясно?
– Конечно. Я по духовной части. – Сигалов развернулся и пошел к лифту.
Поленившись вызывать такси, Виктор решил поймать его на перекрестке. Проторчать пришлось минут десять, но свободная машина всё же объявилась. Сверившись с записью в коммуникаторе, он назвал адрес, водитель молча кивнул и так же молча поехал, за что Сигалов был несказанно ему благодарен. Следующие сорок минут он провел в благодатной тишине. Неломайская была хорошей женщиной и даже совсем неглупой, но Виктор слишком быстро ею наедался.
– Где-то справа… – таксист нарушил молчание не раньше, чем свернул на старую улочку, узкую и нерационально изогнутую.
Виктор в этом районе никогда не бывал и даже удивился, обнаружив, что раньше в Москве могли строить и так.
– Вот ваш дом, – объявил водитель, останавливаясь возле неприметного двухэтажного здания, зажатого между корпусами повыше.
У стеклянных дверей Сигалова ждала заурядная офисная девица. Она была бы симпатичной, но ее убивал дресс-код: длинная черная юбка, белая кофточка под горло и тугой пучок на голове «сегодня училка не в духе».
Виктор мысленно поставил «минус» конторе, в которой заставляют так одеваться нормальных молодых девчонок, и оглядел фасад здания в поисках какой-нибудь вывески. Но тщетно.
Не задавая вопросов, девушка вручила ему пластиковый диск белого цвета с длинным белым шнурком. На бейджике не было ни надписей, ни логотипа – вообще ничего. У встречающей на шее висел точно такой же, и Виктор сунул голову в белую петлю.
– Вот почему мне название вашей компании не сказали, – протянул Сигалов. – Вы его еще не придумали!
Девица скупо усмехнулась и жестом пригласила внутрь. На посту охраны сидел какой-то дородный пенсионер, открывший турникет раньше, чем Виктор успел к нему приблизиться. За турникетом был лифт – и, собственно, всё.
– Снаружи офис побольше как-то выглядел, – пробормотал Сигалов, не рассчитывая, что девушка ответит.
Она и не ответила. Молча приложила свой бейджик к панели и показала на открывшиеся створки. Кнопок в кабине не было. Вместо них, как и снаружи, висело считывающее устройство для магнитного пропуска. Светового табло не было тоже, и Сигалов лишь теперь сообразил, что в здании всего два этажа.
Девица вновь приложилась диском к панели. В стенке что-то пискнуло, но кабина продолжала стоять на месте, и это длилось довольно долго – достаточно, чтобы заподозрить неладное. Однако сопровождающая вела себя спокойно, поэтому Виктор подумал, что лучше помолчать и ему.
Стоя рядом с девушкой, он невольно начал рассматривать ее профиль, больше в кабине смотреть было не на что. Она покосилась в ответ, и Сигалов вспомнил, как час назад его в том же самом уличила Майская. Смутившись, он вдобавок сообразил, что ему не мешало бы побриться, да и штаны надеть другие, а не эти, мятые и побитые до бахромы. То, что с Неломайской и прочими друганами катило за творческий кэжуал, здесь, в офисе с охраной, выглядело как неряшливость. Вероятно, этой офисной цыпе находиться в его обществе было не особенно приятно.
Лифт тем временем продолжал стоять на месте, и это было уже просто смешно.
– Может, пешком? – предложил Виктор. – Здесь же невысоко, по идее.
Попутчица не реагировала.
– А какой здесь график вообще?
Девушка вновь промолчала.
– Тебе по инструкции разговаривать не положено, или у тебя ко мне что-то личное? – не выдержал Сигалов.
Сопровождающая наконец-то повернулась к нему, одарила прелестной улыбкой с ямочками на щеках и вдруг широко раскрыла рот. И Виктор впервые в жизни увидел, как выглядит отрезанный язык. Вернее, его отсутствие.
– Прости… – пробормотал он, растерянно отступая назад. – Надеюсь, это не здесь с тобой сделали? Ох, черт… Я не то хотел… – Сигалов, проклиная себя, стиснул зубы до боли.
Девушка отрицательно покачала головой и опять отвернулась к створкам.
– Прости, я дурак, – продолжал бубнить Виктор. – С моей работой чувство юмора становится… немножко странным.
Пока он терзал извинениями и себя, и спутницу, лифт незаметно тронулся – но не вверх, а вниз. Несколько секунд кабина плавно опускалась, потом остановилась с мягким толчком.
Впереди открылся пустой холл с кофейными автоматами, от которого расходились три коридора. Вместо офисных перегородок на этаже стояли высокие секции из молочно-белого стекла, поэтому проходы выглядели как психоделические тоннели.
Девушка повела Виктора прямо.
По обеим сторонам попадались двери с номерами и какими-то аббревиатурами – все закрытые, каждая со сканирующей панелью. Судя по их расположению, большие залы чередовались с крошечными комнатушками.
В коридоре никого не было, хотя жизнь в офисе, несмотря на вечернее время, кипела. Везде горел свет, за стеклянными стенами ощущалось присутствие людей, иногда доносились обрывки разговоров, но настолько неявные, что нельзя было разобрать ни слова.
Как Виктор и ожидал, начальство сидело в конце коридора. Немая остановилась в тупике перед дверью – тоже белой, но деревянной и без панели под бейджик, – и показала на табличку: «Керенский Александр Александрович». Затем развернулась и направилась обратно к лифту.
– Прости меня еще раз, я не хотел, – сказал ей Сигалов шепотом и, постучавшись, вошел.
Кабинет ему сразу понравился. Виктор опасался увидеть гигантский дубовый стол, загроможденный бездарными офисными сувенирами, или иконостас из неведомых дипломов, или даже целый стеллаж с пафосными призами. Виктор хоть и жил вольным стрелком, но периодически сталкивался с обитателями подобных храмов. Эти люди предпочитали спрашивать не о профессии, в которой они сами смыслили чуть больше уборщицы, а о каких-то отвлеченных материях. Как будто единственное, что их интересовало, это способность человека сформулировать «семь своих достоинств и семь своих недостатков», а вовсе не то, что он умеет делать.
Здесь всё было не так. Кабинет оказался небольшим и строго функциональным, а отсутствие окон придавало ему особенно аскетичный вид. Поклонники красного дерева в таких помещениях не приживались, здесь были заняты работой.
За простым серым столом сидел суховатый и, видимо, невысокий человек лет сорока пяти со смоляными усами, которые были подстрижены так коротко, что как бы существовали над верхней губой сами по себе. Вероятно, усики были объектом неустанных забот Керенского. Сигалов отрешенно подумал, что такому персонажу подошла бы плоская соломенная шляпа-канотье и контрастный полосатый пиджак. Впрочем, на комика Керенский был не похож.
Он поднялся из-за стола и, доброжелательно улыбнувшись, протянул руку:
– Рад встрече, Виктор! Спасибо за пунктуальность.
Конец ознакомительного фрагмента.