Глава 7
Библиотека среди скал
Мы шли к маленькому монастырю, расположенному на западном склоне каньона высоко среди скал. Дойдя до монастыря, который был похож на келью отшельника, мы крикнули:
– Эй, кто там есть?
Навстречу вышел человек в цветастом свитере и представился, сказав, что он монах.
Через проводника Тату мы попросили разрешения поговорить с ним и побывать внутри монастыря.
– Хорошо. Только внутри монастыря можно быть всего несколько минут. А поговорим мы в другом месте, – ответил монах-отшельник.
– Почему так?
– А потому, что здесь находится хранилище древних книг.
Монах-хранитель древних книг
Мы недоуменно переглянулись.
– Древние книги не любят чужих людей, – пояснил монах.
– Как это?
– А так, что древние книги чувствуют человеческие мысли.
Здесь нельзя думать!
– Книги чувствуют? – мы еще раз недоуменно переглянулись.
– Да, – кивнул монах, – древние книги чувствуют мысли. Мысли чужих людей опасны для древних книг, потому что они могут изменить записи в книгах.
– А вдруг здесь тоже находятся золотые пластины лемурийцев, в которых записано истинное знание? Из рассказа «старшего человека» я понял, что на золотых пластинах самопроизвольно записывалась мысль, и она же считывалась с помощью рук, – прошептал мне в ухо Равиль.
– А эти книги толстые или в виде пластин? – спросил я.
– Толстые, очень толстые, – ответил монах. – Толще книг не бывает.
– Эти книги буквами написаны или без букв? – Решил уточнить Равиль.
– Буквами на санскрите.
– Вы считаете, – обратился я к монаху, – что мысли чужих людей могут изменить буквы и слова в книге, что ли? Этого не может быть.
– Нет, – спокойно возразил монах, – слова и буквы останутся теми же, но человек, который будет читать книгу, будет неправильно понимать текст.
Хранилище древних книг
Я вспомнил исследования профессора Степанова о том, что любая фотография несет на себе тонкоэнергетический отпечаток самого человека, и представил, что, видимо, и любая запись может нести в себе отпечаток мыслей человека, который ее делал.
– Так что же, нам внутри хранилища древних книг совсем не думать, что ли? – иронично спросил Рафаэль Юсупов, прищурив глаза.
– Да, там думать нельзя, – невозмутимо ответил монах.
– Совсем?
– Совсем.
Мы вошли внутрь хранилища древних книг, стараясь… м… м… не думать. Хранилище представляло собой довольно большую комнату, вдоль двух стен которой были сделаны высокие полки для книг, а у третьей стены было расположено что-то вроде алтаря со статуями богов. В каждой ячейке полки помещалось по четыре толстенные книги. Каждая книга имела толщину около 20 сантиметров и была аккуратно обернута ажурной желтой, красной или сиреневой материей. Чувствовалось, что до книг давно никто не дотрагивался.
Равиль, обнаглев, достал фотоаппарат и быстро щелкнул, хотя знал, что в храмах и монастырях фотографирование обычно запрещено.
– Нельзя, нельзя этого делать! – вскричал монах.
Равиль виновато склонил голову, пряча довольную улыбку.
Когда мы вышли из хранилища древних книг, Рафаэль Юсупов спросил Селиверстова:
– Вы, Сергей Анатольевич, по-моему, о чем-то думали!
– Но только не о Вас, Рафаэль Гаязович!
Монах предложил пройти к роднику у склона каньона, чтобы поговорить с нами. Около полукилометра мы пропетляли по склону среди огромных валунов, пока не дошли до родника и не уселись на плоский камень рядом с ним.
– А зачем так далеко надо было уходить, чтобы поговорить? – удивился Селиверстов.
– Чтобы наши мысли не нарушали покой древних книг, – пояснил монах.
Э. М.: Во всех последующих экспедициях я таких библиотек не встречал. Только здесь. А вот информация о существовании золотых книг, в частности, золотых книг вампиров, встречалась довольно часто. Но там, видимо, иной способ записи информации.
Эти книги читают раз в год
Ледяной ветер и холодный камень явно не располагали к долгой задушевной беседе. Тем не менее, я достал полевой дневник и спросил монаха:
– Вы сами-то читали эти древние книги?
– Да, я их читаю каждый год.
– Как понять?
– А так, что я каждый год читаю их один день.
– А почему так редко? Я бы зачитался этими книгами…
– Я бы тоже так хотел… – монах замешкался, – но мне разрешено читать их только один день в году.
– А кто так повелел? – удивился я.
– Прежний хранитель книг сказал, что только один день в году я имею право открывать эти книги и читать. Я знаю, в какой день мне разрешено читать, и свято это соблюдаю. Под глубоким секретом держу я эту дату. Хранитель говорил, что в этот день мои мысли не повлияют на книги и… не испортят их.
– А Вы санскрит знаете?
– Да, конечно. Но забывается этот язык, ведь приходится читать всего один день в год.
– И много книг Вы так прочитали?
– Нет. Книги ведь толстые, а я еще молодой. Надо длинную жизнь прожить, чтобы все их прочитать.
– О чем написано в книгах, которые Вы успели прочитать? – продолжал домогаться я.
– О священном Кайласе все книги пишут.
– А что именно? Постарайтесь систематизировать.
Монах задумался минут на десять. Я с завистью смотрел на ребят, которые встали с камня и переминались с ноги на ногу, а я был вынужден из деликатности сидеть на камне и морозить заднее место. Наконец монах поднял голову и сказал:
– В древних книгах описывается принцип строительства комплекса Кайласа, описывается Шамбала и Царство Мертвых.
– И что там написано? – насторожился я. – Расскажите подробнее, пожалуйста.
– Ну, я же… ну я же, – растерялся монах, – читаю всего лишь один раз в год, поэтому плохо знаю.
– А все-таки, что там написано?
– Написано там, – монах насупил брови, – что весь комплекс Кайласа был построен древними по принципу мандалы, которая называется Калачакра. Говорится, что Калачакра является главной мандалой чудодейственных сил, называемых Тантра, а также указывается, что главной составной частью сил Тантры является Время.
– Чего? Время?! Расскажите об этом подробнее, – попросил я.
– Ну… – смущенно улыбнулся монах, – я знаю только то, что Калачакра управляет Временем. А больше… я не успел прочитать.
О, как важны для меня были эти слова! О, как многого я тогда не знал! Я тогда и представления не имел, что главным телом человека является «тело времени», которое создавалось здесь… для новых людей…
Фигуры Просвещения
Холод камня, на котором я сидел, вывел меня из оцепенения. Хриплым голосом я попросил монаха продолжить свой рассказ.
– Написано в книгах, – врастяжку сказал монах, – что в древности весь этот Город…
– Город Богов? – не удержался и встрял я с вопросом.
– Мы его немного по-другому называем… в книгах написано, что в этом прекрасном когда-то Городе, кроме больших архитектурных монументов, было построено около 1000 Фигур Просвещения, части которых можно и сейчас увидеть в виде каменных столбов и других фигур. Чаще всего они стоят группами или в ряд, образуют квадрат или круг. На некоторых из них даже сохранились изображения…
– Да уж, – удовлетворенно крякнул я, вспомнив, что одним из наших объяснений существования групп необычных останцев было предположение о том, что когда-то они были искусственно сделанными фигурами.
– Написано, что Фигуры Просвещения были такими красивыми, что их красоте удивлялись даже Боги.
– А что написано про Шамбалу… то есть про страну Олмолонгрен?
– Много написано, но я не успел прочитать, – я ведь молодой еще.
– А что написано про Царство Мертвых?
– Тоже много написано, но я тоже не успел прочитать. Но… я знаю здесь недалеко пещеру, которую предыдущий хранитель считал одним из входов в Царство Мертвых.
– И мы можем пойти туда? – я недоверчиво вскинул брови.
– Да. Это рядом…
Через несколько сотен метров карабканий по крупнокаменистой осыпи монах привел нас к небольшой пещере.
– Здесь надо посидеть, отдышаться и начать думать только о хорошем; лучше всего – о вечном. С плохими мыслями в пещеру входить нельзя, пещере это не понравится, – сказал монах и присел на камень.
Мы тоже уселись на камни и стали молчать.
– Ты, Сергей Анатольевич, о хорошем думаешь? – через пару минут прервал молчание Рафаэль Юсупов.
– Да, о хорошем. А Вы, Рафаэль Гаязович?
– Тоже вроде бы о хорошем…
Еще одна Сомати-пещера
Через несколько минут монах поднялся и завел нас в пещеру. К нашему удивлению, пещера оказалась всего лишь небольшим гротом.
– Сомневаюсь, чтобы этот грот являлся местом входа в Царство Мертвых, – недовольно высказался я.
– Но это так! – улыбнулся монах. – Вход вон там, где при свете фонарика видна узкая щель.
Обуреваемый исследовательским инстинктом, я полез в эту щель, с трудом протискивая свое тело. Щель оказалась зигзагообразно изогнутой и очень неудобной для продвижения, а камни, окружающие меня, были мокрыми и скользкими. Вскоре щель совсем сузилась. Впереди, почти на уровне пола, я увидел отверстие. Я согнулся и приблизился к нему.
– Шеф, может, не стоит совсем близко приближаться к отверстию? Мне так почему-то кажется, – послышался голос Равиля, который пробирался за мной с видеокамерой.
– Да ладно! – нервозно ответил я, раздосадованный тем, что одним из предполагаемых входов в Царство Мертвых является не огромная красивая пещера с типичным психоэнергетическим барьером, а какой-то сырой темный грот.
Отверстие было размером с голову человека. Я смело сунул туда руку с фонариком и, совсем склонившись, постарался увидеть то, что было за отверстием. Голова уперлась в какой-то уступ, в спину впился острый камень, не давая приблизить лицо к отверстию.
Вдруг я почувствовал, что по моей руке, засунутой в отверстие, пробежали мурашки, и она начала неметь. Я чуть не выронил фонарик. Я выдернул руку, после чего чувство онемения постепенно прошло. Тогда я с экспериментальной целью засунул в отверстие другую руку, но уже без фонарика, – онемение наступило почти сразу.
Я смело сунул руку с фонариком в отверстие и почувствовал, что она начала неметь
– Равиль, рука в отверстии немеет… – пробурчал я. – Хорошо еще, что не смог засунуть туда голову, а то бы мозги еще онемели!
Нервозность постепенно проходила, но на смену ей пришел какой-то непонятный страх. Я с трудом развернулся в щели и выбрался обратно. Дневной свет показался мне сущим благом.
– А почему рука, засунутая в отверстие, немеет? – спросил я монаха.
– А потому, что Вы, дорогой ученый, не думали только о хорошем и вечном. Пещере это не понравилось, – ответил он.
– Чувство онемения вызывают тантрические силы Кайласа?
– Да. Они защищают пещеру. Но управляют тантрическими силами Мертвые.
– Их там много, Мертвых-то? – я ткнул рукой в землю.
– Много, очень много. Там целое Царство Мертвых, – как само собой разумеющееся, сказал монах.
– Скажите, дорогой монах, а вход в пещеру был заделан искусственно? – задал я вопрос.
– Много лет назад в пещере произошел обвал, который перекрыл часть входа. Тогда монахи решили заделать весь вход, чтобы люди, входящие в пещеру, не гибли. Только маленькое отверстие оставили, – пояснил монах.
– А от чего люди гибли? Тело их полностью немело, что ли?!
– Да, люди переставали чувствовать свое тело, а потом тело переставало слушаться человека.
Мне сразу на ум пришли Сомати-пещеры, которые нам встречались в экспедициях. Во всех них действовали какие-то странные силы, то есть работал так называемый психоэнергетический барьер, препятствующий доступу человека в эти засекреченные пещеры. Любопытным было то, что во всех Сомати-пещерах эти силы, которые на Востоке называют тантрическими, оказывали разное влияние на входящего человека: в первой пещере ощущалась череда чувств, состоящая из страха, негодования, головной боли и слабости, во второй – пещера выступала как энергетический вампир, как бы «обесточивая» человека, в третьей (пещера Харати) – тантрические силы делали человека слепым и, наконец, в четвертой пещере, то есть здесь, на Тибете, тантрические силы вызывали чувство онемения.
Я также вспомнил, что одна из Сомати-пещер в Гималаях – та самая, которая энергетически «обесточивала» человека,[3] – была также заделана камнями недалеко от входа и там также было оставлено небольшое отверстие. Тогда, в Гималаях, я уже понимал, что люди в состоянии самоконсервации (Сомати) могут ожить и будут искать выход на поверхность. Помню, я недоумевал по поводу возведения каменной преграды, но вразумительного ответа от монахов не получил, кроме слов «камень для них не преграда». Поэтому и тибетского монаха я спросил о том же.
Настоящие Мертвые
Тибетский монах надолго задумался и тихо сказал:
– Мне рассказывали, что много-много лет назад в этом монастыре жил монах, который умел разговаривать с Мертвыми…
– С Мертвыми из Царства Мертвых?
– Да.
– И о чем они говорили?
– Они говорили о том, – монах насупил брови, вспоминая кем-то, видимо, рассказанную историю, – что люди, погибающие при входе в эту пещеру, то есть умирающие здесь… то есть становящиеся мертвыми… не являются настоящими Мертвыми. Настоящие Мертвые там – в глубине. Настоящие Мертвые не хотят, чтобы люди, из-за страстного желания приобщаться к Царству Мертвых, превращались не в настоящих мертвых.
– Поэтому настоящие Мертвые дали команду построить эту преграду?
– Да, тот самый монах, который жил много-много лет назад и умел разговаривать с Мертвыми, созвал монахов и попросил построить преграду в этой пещере. Да и мы периодически обновляем эту преграду.
– Не говорил ли тот самый древний монах в отношении Мертвых фразу «камень для них не преграда»? – задал я вопрос, припоминая, что в предыдущих экспедициях эта фраза не раз мелькала касательно Сомати-пещер.
– Не знаю, может, говорил, а может быть, и нет, – ответил монах. – Но я знаю, что Мертвые могут приказать разобрать нам эту преграду, да и сами Мертвые могут ее снести.
– Вы что-нибудь знаете о Сомати, то есть о самоконсервации тела?
– Я слышал об этом, но знаю плохо.
– Царство Мертвых – это Царство людей в состоянии Сомати?
– Я не могу сказать, но я уверен, что Царство Мертвых живое, – твердо произнес монах. – Я еще знаю, что Царство Мертвых сильнее нас.
– Мне кажется, что Царство Мертвых возглавляет человек, «мертвое» тело которого огромно, – я хитро посмотрел на монаха, предполагая возможность существования и здесь древнего человека по типу легендарного Харати.
– Почему Вы так думаете? – переспросил монах.
– Мне так кажется.
– Там, в Царстве Мертвых, есть царь, но его имени я не имею права назвать.
– Его тело большое?
– Не знаю.
Мы замолчали. Я привстал с камня, приговаривая – «очень интересно, очень интересно…».
– Здесь есть еще один родник. Говорят, вода, вытекающая из него, течет из Царства Мертвых, – неожиданно произнес монах.
– Где?!
– Да вот здесь, за скалой!
Вода Долгой Жизни
Мы подошли к роднику. На вид это был обычный горный родник, которые можно во множестве встретить на Тибете.
– Вода этого родника называется Водой Долгой Жизни, – монах поднял указательный палец.
– И что, если будешь пить воду из этого родника, то будешь долго жить? – задал я естественный вопрос.
– Ну… – смутился монах.
– Скажите, – вставился в разговор Рафаэль Юсупов, – монахи, которые служили в этом монастыре, жили дольше других людей?
– Нет, не дольше, даже иногда меньше.
– Тогда чем обосновано название «Вода Долгой Жизни»? – не унимался Юсупов.
– Я же говорил, что этот родник вытекает из того места подземелья, где находится Царство Мертвых, – совсем смутился монах.
– Ну и что?
– А то, что человек, который пьет эту воду, может приобщиться к Царству Мертвых. А Мертвые «живут» очень и очень долго.
Вода Долгой Жизни
– Тысячи и миллионы лет?! – воскликнул я, по рассказам лам зная, что люди, вошедшие в состояние Сомати, способны «прожить» тысячи и миллионы лет, сохраняя свое тело в законсервированном состоянии.
– Я не знаю, сколько лет могут «прожить» Мертвые, но я знаю, что очень долго, – ответил монах. – Я и сам пью Воду Долгой Жизни и тоже хочу приобщиться к Царству Мертвых.
– А как Вы представляете процедуру того, как стать настоящим Мертвым? – Рафаэль Юсупов испытующе посмотрел на монаха. – Ну, как Вы станете Мертвым?
– Об этом написано в древних книгах. Придет время, когда я это прочитаю, – проговорил монах.
В этот момент мне припомнились наши поиски «мертвой» и «живой» воды в третьей гималайской экспедиции, когда из весьма серьезных религиозных источников удалось выяснить, что йоги, стремящиеся войти в состояние Сомати, обязательно пьют воду особых источников («мертвую» воду?), а для того, чтобы йог вышел из Сомати, его окропляют и поят другой особой водой («живой» водой?). Нам даже удалось найти эти источники и доставить воду из них для лабораторных исследований, после проведения которых мы удивлялись тому, что действие этих двух видов воды на культуры клеток оказалось диаметрально противоположным.
– Наверное, «мертвая» вода течет здесь, то есть вода, способствующая вхождению человеческого тела в состояние Сомати, когда тело выглядит как мертвое, – подумал я и представил, что в Царстве Мертвых, наверное, тоже течет такая же вода – та вода, которая является «родной» для странного подземного Царства, где в неподвижном состоянии сидят тысячи и тысячи человеческих тел разных рас и цивилизаций, а Духи их ведут длинную-длинную и прекрасную летучую жизнь, полную впечатлений и событий, жизнь, значимость которой определяется хотя бы тем, что к когорте Мертвых имели возможность приобщиться только лучшие сыновья и дочери земных Человеческих Рас, умевших и на поверхности земли жить с Чистой Душой.
Э. М.: В последние годы мы пришли к выводу, что водное тело человека и всего живого управляется Геном Воды. Это позволило во многом пересмотреть концепцию регенерации тканей, когда мы стали в первую очередь добиваться регенерации воды и лишь потом клеток и волокон. Я даже нарисовал картину «Ген Воды».
«Ген Воды» (рис. автора)
Мертвые оберегают древние Знания
Мы взяли пробу Воды Долгой Жизни и вместе с монахом пошли обратно к монастырю. Вспомнив, что разговор около монастыря может «нарушить покой» древних книг, я остановил монаха метров за 250–300 до монастыря, чтобы еще порасспросить.
– Сколько лет древним книгам? – спросил я его.
– Две тысячи лет. Написаны они на папирусе, а не на бумаге. Прежний хранитель книг говорил, что 2000 лет тому назад их переписали с еще более древних книг.
– Скажите, дорогой монах, – я сделал многозначительную паузу, – не переписаны ли эти книги с древних золотых пластин, где хранятся главные знания древних?
– С золотых пластин? – монах поднял на меня глаза и тоже сделал паузу. – Я не знаю этого.
– Вы когда-нибудь видели статую Читающего Человека? – я неморгающим взглядом уставился на него.
– Я… я много раз пытался увидеть ее, ходил на то место, откуда она видна, но ни разу не видел эту легендарную статую – она всегда была закрыта облаками.
– А Вы знаете, что под статуей Читающего Человека хранятся главные золотые пластины? – с видом всезнайки задал я провокационный вопрос, сам, конечно же, не будучи в этом уверенным.
Монах пристально посмотрел на меня и ухмыльнулся.
– Никто не может добраться до этих золотых пластин, – сказал он.
– Почему?
– Царство Мертвых оберегает их.
– Как оно это делает?
Монах оставил мой вопрос без ответа.
Я вполне осознавал, что главные знания древних цивилизаций, включая чудотворные заклинания, вряд ли могли быть когда-то и кем-то переписаны в книги, чтобы до поры до времени не раскрывать их еще коварным и страждущим власти людям, но мне почему-то казалось, что источником знаний, описанных в этих древних книгах, являются золотые пластины Шамбалы.
Монументы дарят книгам долгую жизнь
– А почему монастырь построен на таком неудобном месте – на склоне горы, среди камней? – послышался вопрос Селиверстова.
– Это место выбрано не зря, – монах с любовью посмотрел на свой монастырь. – Древние книги должны храниться рядом со входом в Царство Мертвых… рядом с Водой Долгой Жизни… и…
– Что? Что и…?
– Ну… древние книги должны храниться в том месте, откуда одновременно видны два самых священных монумента мандалы Калачакры – Гомпо-Панг и Дом счастливого камня, – эти монументы даруют книгам долгую жизнь.
При этих словах монаха у меня мелькнула мысль о том, что (кто знает?) эти монументы могут влиять на изменение характеристик времени и что мандала Калачакры есть мандала Времени. И совершенно нельзя исключить того, что Время есть невообразимо сложная, а возможно и самая сложная энергетическая субстанция, способная избирательно устанавливать индивидуальные характеристики течения жизни для отдельного человека, отдельной клеточки и даже отдельного предмета, – имеются же вполне достоверные сведения о существовании человека, прожившего 300 лет и многое другое, что не укладывается в обычную человеческую логику. Да и кто скажет, что выражение «монументы дарят книгам долгую жизнь» является полной чушью?
Монастырь, на первый взгляд, располагался на неудобном и неудачном месте
– Покажите нам, где эти два монумента! – попросил Селиверстов.
– Да вот они, высятся перед нами. Вот этот, – монах показал на не очень хорошо узнаваемый отсюда «латино-американский» монумент, – называется Гомпо-Панг, а вон тот, выглядывающий из-за этого монумента и похожий на отполированную прямоугольную скалу, называется Дом Счастливого Камня.
Я еще раз всмотрелся на хорошо уже знакомый монумент Гомпо-Панг, который мы называли «латино-американским», и удивился тому, что с этого ракурса он выглядит по иному; изображения скрыты за уступом, а форма приобрела другие очертания.
Эти два монумента дарят древним книгам долгую жизнь
– Ох и сложную же конструкцию имеет этот монумент! – воскликнул я про себя.
Равиль начал снимать на видеокамеру эти два монумента и, когда направил окуляр в сторону Дома Счастливого Камня, неожиданно отдернулся и схватился за глаза.
– Что с тобой? – испугался я.
– Какая-то резкая боль возникла в глазах, когда я посмотрел через окуляр на этот «дом», – сказал он. – Сейчас боль вроде бы утихает. Странная боль какая-то, как будто ножом резануло.
На Дом Счастливого Камня смотрите с любовью
Я посмотрел глаза Равиля и ничего не нашел, кроме легкого покраснения конъюнктивы.
– Странный он, этот Дом Счастливого Камня, – тихо заговорил монах, – иногда он даже не позволяет на себя смотреть. Но запомните – подходить к Дому Счастливого Камня нельзя – там действуют особые силы.
– Которые превращают людей в стариков? – вставил я вопрос, вспомнив рассказы лам об этом «доме» и предполагая, что такой эффект может вызвать сжатое время.
– Кого-то «Дом» превращает в старика, а кого-то и нет, – ухмыльнулся монах, – все зависит от самого человека. Кто-то в этом Каменном Доме находит Великое Счастье, а кто-то находит просто смерть… Через мучения умирающего старика.
Равиль Мирхайдаров: – Резкая боль возникла в глазах, когда я через окуляр стал смотреть на Дом Счастливого Камня
Я вдруг ясно и четко, как наяву, почувствовал значимость мыслей человека и стал даже бояться того, что какая-то поганенькая мысль посетит мое сознание; в этом странном Городе Богов, где я находился, было все обострено – и чувства, и мысли, и многое другое. Мне даже стало казаться, что мысль человека здесь находится как бы на острие ножа и способна легко склониться в ту или иную сторону, где находятся или Великое Счастье, или Фатальный Конец.
– Счастье состоит, наверное, в том, что через «Дом» можно попасть в прекрасный подземный мир Шамбалы, – высказал я предположение, посмотрев на монаха.
– Я не знаю этого, не читал еще… – простодушно сказал монах. – Но я знаю, что на одной из стен Дома Счастливого Камня есть большое квадратное отверстие, с внутренней стороны прикрытое каменной плитой. Есть еще несколько маленьких отверстий, которые тоже можно увидеть. Но подходить ни к одному из этих отверстий нельзя – человек, сделавший это, обязательно понесет тяжелую Божью кару.
Монах лепил священную форму
– Врата в Шамбалу… – мечтательно произнес я. – Если бы знать заклинание, то врата могли бы и открыться.
– Мне говорили про это заклинание. Но никто не сможет прочитать его, никто, пока на то не будет Божьей воли. Только очень и очень редким людям Бог дает возможность узнать это заклинание, чтобы войти внутрь Дома Счастливого Камня и обрести Великое и Вечное Счастье.
Через минуту молчания я спросил:
– А в Долине Смерти Вы не были?
– Нет, не был.
– Про два камня там, в Долине Смерти, слышали? Ну, про те камни, рядом с которыми идет суд Совести Бога Смерти Ямы?
– Что-то слышал, но знаю плохо.
Монах на некоторое время замолчал, потом, подняв руку, показал на монументы Гомпо-Панг и Дом Счастливого Камня и мягко, на полутонах сказал:
– Каждый паломник поклоняется этим монументам.
Монах опять замолчал. Через минуту он, не поднимая головы, тихо проговорил:
– Есть еще третий монумент, которому обязательно поклоняются паломники. Он в 15 километрах отсюда, на севере. Его мы зовем пики Тшела Намсум.
– Пики?
– Да, пики, то есть горные вершины. Там два плоских и абсолютно одинаковых пика торчат, соединенные между собой. Это священный монумент – монумент, олицетворяющий силу.
– Силу?
– Да, силу.
Монах достал из кармана мякиш хлеба и стал его разминать между пальцев. Мякиш хлеба постепенно в его руках превратился в пирамидку, а потом в конус.
– Скажите, что это? – обратился к нему Равиль.
– Священная форма, – ответил монах.
Мы попрощались. Монах бросил нам вслед:
– На Дом Счастливого Камня смотрите с любовью.