Лифт
Лифт конвульсивно дернулся и замер.
– Приехали, – мрачно констатировал Петр Николаевич.
Он вообще всё делал мрачно, такой у него был характер.
Тоня панически пискнула. Ася и Кристина промолчали.
Подождали минуту, две. Лифт не ожил.
– Наверняка не работает, – пробормотал Петр Николаевич, но всё же нажал кнопку вызова диспетчера.
Кнопка, разумеется, не работала.
– Я же говорил, – удовлетворенно заключил Петр Николаевич.
– Я боюсь, – сказала Тоня.
Ася приобняла ее за плечи:
– Да ну, ерунда. Скоро заработает.
Кристина поджала губы. Она сильно недолюбливала Асю. Было за что: Ася жизнерадостная, выглядит молодо, еще и должностью повыше многих, хотя пришла в компанию недавно. Сама Кристина работу переносила стоически, на перерывах тщательно расписывая, как ей тяжело. Ей казалось, что иначе никто не заметит повседневного героизма. Мученическое выражение намертво присохло к ее костлявому лицу со впалыми глазами, проникло в осанку, ссутулив плечи, и тяжелыми кирпичами привязалось к ногам, заставляя их по-стариковски шаркать. Кристина выглядела больной, будучи здоровее многих.
Ася не замечала испепеляющих взглядов. Она была слишком увлечена достижением своих целей. Вот и сейчас она решила во что бы то ни стало подбодрить несчастную Тоню и жестом фокусника извлекла из сумки браслет.
– Смотри, что я дочке купила. Как думаешь, ей понравится?
– Чертовы глушилки, – пробормотал между тем Петр Николаевич, тщетно поводив телефоном по периметру лифта. Связи не было во всем здании.
Браслет заинтересовал и Кристину. Хищно сверкнув глазами, она спросила:
– У тебя есть дочь?
– Да, есть, – ответила Ася. – Как думаешь, Тоня, хороший браслет?
Тоня послушно посмотрела на браслет. Широкий, весь в переливающихся серовато-жемчужных бусинах.
– Очень хороший, – искренне ответила она и благодарно улыбнулась.
Тоня Асю любила. И завидовала ей тоже, но той теплой, восхищенно безнадежной завистью, какую свеча может испытывать к солнцу. Тоне было немного за сорок. Замужем она никогда не была. Принцы не звали, а за настойчивого слесаря Толика она сама не хотела. Полноватая, бесцветная, стеснительная, нелюбимая – разве ей сравниться с Асей? В Асе ее восхищало всё. И рыжеватые волосы, убранные чаще всего в два легкомысленных хвостика, и крупные веснушки, и «вареные» обтягивающие джинсы в сочетании с разноцветными майками и огромным рюкзаком. Разве может обычная женщина так выглядеть в пятьдесят лет? Нет, Ася – богиня. Да еще и такая искренняя, открытая, добрая… И успешная. И любимая. У нее муж по имени Роберт, какой-то иностранец-дипломат. И куры. И щенок. И дочь вот, оказывается, есть.
– Только одна дочь? – деловито спросила Кристина, будто прочитав Тонины мысли.
Ася не любила разговаривать на посторонние темы в рабочее время, а на перерывах обычно гуляла, поэтому Кристине редко удавалось развести ее на информацию о личном.
– Да. Был еще сын, но он… его больше нет в живых, – ответила Ася.
– А почему? – Кристина вцепилась в кусок информации хищными когтями и принялась было потрошить его, но тут же с сожалением вспомнила о правилах приличия: – Надеюсь, ты не против, что я спрашиваю? Это был несчастный случай?
– Можно и так сказать, – ответила Ася.
Тоня поспешно помогла ей закрыть тему:
– Браслет просто чудесный. А сколько лет дочке?
– Сыну было бы тридцать три, значит, ей… тридцать два, – несколько неуверенно сказала Ася.
– Ты не знаешь, сколько лет твоей дочери? – Кристина злорадно изобразила шок и непонимание.
– По-моему, ей очень пойдет, – перебила ее Тоня.
– Правда? – обрадовалась Ася.
– Конечно. А как ее зовут?
– Вика. Виктория.
– Красивое имя. Она живет отдельно?
– Да. У нее только одна нога, так что ей нелегко, – задумчиво ответила Ася. И тут же одернула себя: – Значит, хороший браслет? Ну и замечательно, надеюсь, ей тоже понравится…
Браслет, сверкнув бусинами, снова исчез в сумке.
– Сколько можно ждать, – мрачно изрек из своего угла Петр Николаевич.
Кристина старательно переваривала новости. Она припомнила теперь, что кто-то рассказывал ей об Асиной травме. Что-то у нее было с мозгом, какое-то повреждение, позволяющее ей работать только четыре дня в неделю, чтобы не переутомляться. Подумаешь, какая цаца! Интересно, эта травма, мертвый сын и дочь-калека – последствия одного несчастного случая? Так ей и надо.
Тоня тоже думала. Какая удивительная сила духа! Не сдаться, жить и радоваться, неся такой багаж… А она, Тоня, готова впасть в уныние только из-за пары лишних килограммов. И что это она напридумывала себе, будто бы ее никто не любит? Толик, конечно, не романтик, но он всегда рядом, всегда… Может, пора решиться?
Даже Петр Николаевич, не проявивший никакого видимого интереса к беседе, задумался. Ему уже второй месяц не давали покоя мысли о сыне, поступившем не в тот университет. Где это видано, чтобы человек шел в ветеринары, пренебрегая блестящей карьерой в сфере, скажем, юриспруденции или экономики? Петр Николаевич подумывал было лишить его наследства за такое легкомыслие, но этот красивый жест был невозможен по причине отсутствия у самого Петра Николаевича хоть какого-нибудь ценного имущества. Нельзя же в праведном гневе угрожать попросить бабушку не переписывать на внука квартиру, в которой на данный момент живут они все… Услышав же, что буквально рядом бывают, оказывается, родители с мертвыми и одноногими детьми, Петр Николаевич пришел к внезапному выводу: а пускай себе лечит животных, если ему так надо. Не конец света.
Лифт, почувствовав, что все собравшиеся извлекли нужный для себя урок, мягко загудел и тронулся.
– Ну вот! – радостно заключила Ася.
Они вышли на свободу. Тоня, Петр Николаевич и Кристина испытывали чувство благодарности к Асе и ее истории. Да-да, даже Кристина. Она наконец-то разгадала Асю, нашла подвох и удовлетворенно констатировала, что не обделена судьбой.
На ступеньках они распрощались и пошли по своим делам. Тоня, твердо решившая принять при первом же случае предложение Толика, посмотрела вслед удаляющейся Асе. Стройная фигурка, рюкзак, подпрыгивающие при ходьбе рыжеватые хвостики…
Вы ведь хотите узнать, о чем думала Ася, правда? Я не буду этого скрывать. Она думала о событиях двадцатишестилетней давности. В тот день Ася узнала, что муж (не Роберт, а другой, первый) от нее уходит. Всё тщательно обдумав, Ася запила снотворное вином, усадила детей на заднее сиденье, сама села за руль и поехала. Ехала долго. Таблетки почему-то не действовали, единственной помехой были слёзы, застилающие глаза. Но вот навалилась долгожданная усталость. Ася увидела, как по встречной едет грузовик. Поняла, что сама направляет машину всё левее и левее. А потом раздумала умирать и резко вывернула руль.