Валентин
***
Валентин лежит на песке. Ветер шевелит его редкие волосы, поднимая хитроумный зачес и обнажая залысины. На правую ладонь садится бабочка. Она совсем не боится людей, наверное, только что родилась.
Бабочка передвигается вниз, к самым кончикам пальцев. Лапки у нее цепкие и как будто немного липкие. Ветер колышет и сложенные крылья бабочки. Видна только их коричневая изнанка, а на самом деле бабочка, должно быть, кирпично-красная с пятнышками.
Тихо умирают волны, мягко растворяясь в песке. Бабочка огибает полусогнутый указательный палец и садится на самый его кончик. Ногтя почти нет, он обкусан под корень.
Валентин всегда боялся колдовства и сглаза, поэтому остриженные ногти не выбрасывал. Сначала он их грыз и ел. Доведя себя таким рационом до аппендицита, грызть не перестал, но начал сплевывать кусочки ногтей в специальные пакеты, которые прятал за шкафом и под диваном. Остриженные и выпавшие волосы Валентин тоже тщательно собирал и складывал в пакеты. До недавнего времени его коллекция так и лежала по углам, но теперь всё собрано в один большой мешок и закопано возле обрыва.
Еще Валентин периодически боялся, что еда начнет в нем тухнуть, и бросал есть. Но этот страх был менее постоянным, чем боязнь оказаться уязвимым, предоставив кому-то доступ к собственным ногтям и волосам.
***
Над водой порхает белая стрекоза, напоминая о Марине. Когда-то давно, когда Валентину было лет одиннадцать, он влюбился в соседку по даче. Марина была намного старше и не обращала на него внимания, что было даже удобно. Валентин мог смотреть на нее часами, оставаясь незамеченным. Марина предпочитала белые платья и никогда ничего не делала, просто неуловимой нимфой носилась туда-сюда. Валентин прятался в малиннике и наблюдал, как она скользит по дощатому полу террасы. Красивая, так и хотелось проткнуть ее булавкой и законсервировать, а потом выставить напоказ под стеклом. И спрятать, чтобы никто не видел. И любоваться самому в любое время. Взаимность Валентина не интересовала, ему хотелось всецелого поглощения. А пока он пожирал Марину взглядом, одновременно обгладывая ногти до мяса.
Однажды после грозы Валентин смотрел на Марину, расхаживающую по мокрому полу. И на провода, тянувшиеся над крышами. Он представлял, как подберет провод, оборванный ураганом, и бросит к ее ногам. Эта картина наполнила Валентина прекрасным, упоительным ощущением власти. И он влюбился.
Марина упорхнула из жизни Валентина, а любовь к власти осталась.
***
Где-то вдалеке проплывает катер. Он шумный, но быстрый. Вскоре он скрывается за горизонтом, оставив после себя запоздалые волны. Вода касается босых ног Валентина, нежно облизывает тонкий шрам на лодыжке.
Этот шрам достался ему в результате маленького недоразумения. Вообще Валентин был аккуратным и упивался своей страстью по чуть-чуть. Он мечтал заполучить себе полностью покорную партнершу (а в идеале – Марину под стеклом), но был реалистом, поэтому удовлетворял свои потребности вполне законными и невинными способами. Во-первых, выучился на массажиста. Это позволяло ему полностью контролировать свою жертву и причинять безопасную, но весьма существенную боль. Приятным бонусом было то, что за издевательства ему благодарно платили. Во-вторых, встречался с мамашами-неудачницами, развлекаясь разрушением их отношений с детьми.
К детям Валентин испытывал легкое отвращение, смешанное с азартом. Его очень привлекала их незащищенность. Можно было делать что угодно, оставаясь безнаказанным. Да Валентину и надо было всего ничего: показать, что мать больше дорожит кавалером, чем собственными детьми, немного напугать… Пугал он своей молчаливостью и минимальными действиями, так что и зацепиться было бы не за что, если бы детям вздумалось на него донести. Но они никогда никому не рассказывали. Валентин умел превращаться в иррациональный кошмар, которого вроде бы и не было. Молча зажимал в угол и сверлил взглядом (не трогая руками), молча клал жертве на лицо подушку (не прижимая), молча проводил рукой по лицу, закрывая глаза, как покойнику (едва касаясь). Каждая такая внезапная пятиминутка ужаса была порывом его вдохновения, который держался на сиюсекундной атмосфере и быстро испарялся. Вроде бы и было, вроде бы и нет. И заканчивались все его романы как-то никак, незаметно сходя на нет. Потому что вроде бы всё было хорошо, а вроде бы и нет.
Только один раз всё вышло из-под контроля, потому что сын очередной пассии не испугался, а возмутился. Валентин запаниковал и прижал его уже по-настоящему. Некрасивая сцена завершилась совсем по-дурацки. Мальчик улетел с третьего этажа недостроенного дома и приземлился на арматуру. Валентин подозревал, что гаденыш специально прыгнул, дабы его подставить. Потом мать мальчика, неотесанная бабища, с которой Валентин сожительствовал, закатила скандал. Несчастного Валентина выставили за дверь.
Валентин, стремившийся всего лишь поселить комплексы в неокрепшей психике и никого не собиравшийся физически калечить, очень переживал и чувствовал себя несправедливо обвиненным. Он попробовал было попроситься обратно, но ненормальная баба швырнула в него тумбочку. Оскорбленный Валентин отступил, унося с собой свежие шрамы: один на лодыжке, второй – в душе. Он ощущал себя скульптором, чья недолепленная статуя вдруг развернулась и ушла.
Валентин переживал неудачу, сгрызая под корень ногти и вызывая в памяти образ Марины на мокром полу. Он упивался мыслью о том, что запросто мог убить ее тогда, если бы захотел. Но он решил даровать ей жизнь, потому что он добрый. Да, добрый и великодушный. А не такой, каким его попытались выставить… Валентин с горечью сплевывал очередной кусок ногтя в пакет и тяжело вздыхал.
***
Ласточка проносится над самой землей, обнадеживая мыслью о приближающемся дожде.
Валентин всегда радовался дождю, потому что с первыми же каплями в его голову приходила Марина. Плескалась там своим белым платьем, трепетала, заполняя собой всё пространство, и увлекала в прекрасную альтернативную реальность, где Валентин полностью контролировал любое ее движение, любое действие. Мысли Марины в список контролируемого не входили, потому что Марина из фантазий не думала. (Возможно, что и реальная Марина тоже. Валентин не интересовался ее умственными способностями.)
***
На грудь Валентина падает желтый листок. Увядание…
Однажды Валентин разыскал Марину. И не узнал ее. Отяжелевшая, скучная тетка, поглощенная бытом. Она больше не порхала и не носила белых платьев. Темные волосы теперь не струились по плечам, а топорщились дурацким ежиком. Ах, лучше бы Валентин ее законсервировал тогда… Операцию эту он представлял себе смутно, но не сомневался, что так было бы лучше. Но замораживать понравившуюся картинку взглядом он не умел, да и нечего уже было замораживать.
Валентин по-прежнему носил в сердце образ юной Марины, но к жажде обладания теперь примешивалась горькая ненависть с оттенком брезгливости. Как она могла состариться без разрешения?
***
По щеке Валентина ползет муха. В любое другое время Валентин смахнул бы ее нетерпеливым движением. Вроде бы и вреда никакого, а раздражает.
В последние годы Валентин стал позволять себе мелкие пакости. Например, ковырялся в носу и вытирал руки о сиденье автобуса. Мыл черешню в унитазе, а потом угощал ею своих клиенток. Подмешивал соль в сахарницы в кафе. Наверное, это настиг его кризис среднего возраста.
Женщин у Валентина давно уже не было, и он подозревал, что кто-то всё же завладел его ногтем или волосом и наслал порчу. Может, сумасшедшая фельдшерица, швырнувшая в него тумбочку? Нашла тайник в квартире Валентина, стащила парочку ногтей и унесла к колдунье. Наверняка так всё и было… Надо было каждый раз взвешивать содержимое пакетов, чтобы заметить недостачу. Да и пускать ее к себе домой не следовало. Глупо, очень глупо так доверять посторонним.
Валентин собрал все свои пакеты в мешок и закопал, злорадно улыбаясь. Всё, больше никто его не сглазит…
***
По берегу идет девушка в белом. Забавно, но ее тоже зовут Мариной. Увы, Валентин об этом никогда не узнает.
Девушка замедляет шаг, всматривается в Валентина. Впервые на него смотрит с таким интересом хорошенькая молодая девушка, а не отчаявшаяся разведенка. Девушка поражена. Несомненно, рассмотрела прекрасную душу Валентина и решила отдаться ему навеки, добровольно лечь под стекло и стать драгоценным экспонатом… Девушка остановилась и смотрит.
Девушка вынимает из сумки телефон, набирает номер и дрожащим голосом говорит:
– Помогите, пожалуйста… Тут мужчина на берегу… Он, кажется, умер.
***
Валентин лежит на берегу и ни о чем не думает. Его судьба печальна. Он так мерзок, что даже автор, его породивший, воспользовался своим всемогуществом и убил его. Вот.