2
Он стоит под дверью у отцовского кабинета. Ему жутко страшно, но он стоит и нагло подслушивает. Потому что хочет знать о папе больше, а бушующие гормоны, наконец, позволяют пойти на такой риск.
Вячеслав Юрьевич Беспалов – человек крайне занятой. Все свое детство его единственный сын Левка практически не видит отца. Няньки, слуги, изредка – родная мама, но отец – вообще почти только по фото. Лева мечтал, чтобы папа работал на дому. По какой-то дикой случайности, в свои тринадцать мечта осуществилась, добавив мальчику массу проблем, дополнительных запретов.
«Не ходи так громко, папа работает!», «Ступай в свою комнату, у папы совещание!» – тут и там Левушка слышит подобные наставления от няньки теперь гораздо чаще. Он лишь недавно однажды дерзко бросает отцу на его строгое замечание: «Что мне, не дышать?», в ответ получает невозмутимое: «Если понадобится, да». И не поспорить, потому что тяжелый взгляд отца – и ладошки уже взмокли от страха, лоб покрылся испариной.
Внешний облик папы всегда восхищал Леву. Высокий, статный, с идеальными чертами лица (как и у самого мальчика), всегда сдержанный. Взгляд – жесткий, подавляющий, властный. Улыбка на лице, которую раньше Лев принимал за искреннюю и добрую, но теперь он знает, что это глубокое заблуждение. Маленький наследник не раз примерял одежду папы, хотел быть похожим, но за такие примерки ему часто попадало – не от отца, к счастью.
Вячеслав Юрьевич – бизнесмен. В провинции сильно не развернешься, но ему достаточно. Еще до рождения Левы, даже до свадьбы с его мамой Юлией, он начинал с открытия маленького рыбного ларька на оптовом рынке. Теперь папа – депутат, владелец ресторана с морским меню, пары комбинатов и одной сельско-хозяйственной фермы за пределами города. У Беспаловых шикарный коттедж, яхта, автопарк крутых машин. У них неприличная сумма на счету в банке, которой и так было непомерно много, доставшихся в наследство от деда, но сейчас этих капиталов хватит на отличную жизнь не одному поколению.
Все это известно Льву. Но он не в курсе, что отец любит делать в свободное время, какие у него вкусы, кроме гастрономических. Чем занимался в юности, какие кружки посещал. Как познакомился с мамой… Самого Левку с трех лет репетиторы допытывались с языками, дипломатией, шахматами, культурологией, этикетом, историей, общеукрепляющим спортом (бег, легкие элементы гимнастики, чуточка борьбы). Но что-то подсказывает ему, что у папы детство было другим.
Прыщавый пацан буквально трясется под заветной дверью, едва ли улавливая обрывки разговора отца. Тот постоянно с кем-то говорит – или лично, или по телефону, в данном случае посетителей у него нет. Время – обеденное. Значит, скоро он выйдет. Но Левка упорно вслушивается. Сперва занудные беседы с поставщиками продуктов для ресторана, потом с шеф-поваром – отец любит именно это свое детище. Потом разбирательства с кем-то по поводу несчастного случая на одном из комбинатов. Много грязных ругательств не в правилах Вячеслава Юрьевича, но, очевидно, ситуация патовая. Лев морщится, но ждет дальше. Внезапно голос отца становится тише, мальчишка практически сливается с дверью, любопытство зашкаливает вместе с пульсом.
«Нет, послушай, Эрик, курьер надежен».
Далее следовало молчание отца, обусловленное ответом оппонента по телефону.
«Я лично проверял», – стальным голосом бросает Вячеслав Юрьевич.
«Я понимаю ценность груза. Да, партия велика. Но я сам это не повезу – тема закрыта».
Пауза в речи отца затягивается, Лев подумывает уйти, но внезапно папа переходит на резкий полукрик:
«Черт возьми, да, я, блин, в курсе, что он повезет марихуану!»
У Левы резко темнеет в глазах. Он отступается от двери, как от прокаженного места. Немного шатаясь, медленно уходит прочь. Никогда бы Лева не догадался, о чем папа говорит, пусть и были намеки, но теперь все очевидно, как никогда. Его отец поставляет кому-то марихуану. Умный Левушка быстро складывает дважды два: ну неспроста в его владениях какая-то ферма, неспроста. Так даже однажды вскользь заметила мама, обычно не предрасположенная к обсуждению дел папы, не говоря уже о критике.
Нет, он действительно догадывался, что его папа – не святой. Подробностей бизнеса Лев не знает, но по уничижительному взгляду отца на своих коллег, которые часто бывают у них дома, нетрудно понять, что человек он жесткий. Но чтобы заниматься наркотиками… как-то слишком!
Но не успевает мальчик все обдумать, убраться подальше от гнева отца за подслушивание – а в этой стороне коттеджа ему бывать незачем, как Вячеслав Юрьевич самолично окликает Льва. Холодок пробегается по спине, на нетвердых ногах он медленно оборачивается с перепуганными глазами. Во взгляде отца укоризна, но по большому счету прочесть что-либо сложно. Тем страшнее…
В памяти вдруг всплывает случай, когда ему было три года. Говорят, дети в этом возрасте не могут надолго запомнить что-то. Те события не были четкими, но определенные образы Лев уловил на всю жизнь. Он уверен, что никогда не сумеет забыть, даже если захочет.
Маленький Левка гуляет с мамой во дворе дома, где живет бабушка (по материнской линии). Бабуля проживает в обычной квартире, в самом стандартном панельном доме с хорошим двором и детской площадкой.
Лева крайне редко бывал там, среди таких же малышей, которым до лампочки его происхождение, деньги, отцовский авторитет и влияние. Они детишки, копошащиеся в песочнице – общей, безликой, созданной для всех. Отец просто отъехал на сделку где-то неподалеку. Но, по правде-то говоря, о чем Лев узнал позже, не тогда, мать тоже не любила бывать в месте, где выросла сама. Она строила из себя высокомерную, строгую особу. А тут, среди простых домохозяек, сильно-то не выделишься – не перед кем. Да и сидеть на посыпанной песком лавке в белом дорогущем костюме не особо приятно.
Но в тот солнечный летний день они были там. Лева игрался с машинкой, познакомился с девочкой своих же лет. Милая девчушка протягивает Левке куклу – он и берет, приучен не отказываться. Они вместе здорово болтают, изображая голоса кукол. Потом она дает ему покатать детскую колясочку, Лева и катает. Из-за угла дома показывается фигура отца. Тот в упор смотрит на сына, и даже на отдалении видно, как они сверкают гневом. Левка играется, не замечая. Мама заметно напрягается, кусая губу.
– Что за девчачьи игры? – доносится до мальчика холодный голос отца, что отдается презрением.
– Милый, Левушка еще мал, понимаешь, – робко объясняет его жена.
– Так на это я и покупаю ему солдатиков, машинки, приставку, но не ЭТО, – отец смотрит на коляску, куклы с нескрываемым презрением, кривит губы. Он и к детям-то не приближается, стоит в стороне, на асфальтированной части. Юлия отряхивает от песка костюмчик, берет Леву за руку и молча подходит к нему.
– Извини, – лепечет жена.
Левушка вдруг хнычет и требует вернуть его обратно. Юлия старается угомонить обычно тихого и кроткого мальчишку, но не выходит. Лева тянет ее за руку, плачет громче. Наконец, нервы сдают у отца. Он резко выхватывает его ладошку у матери, привлекает к себе и грозно, пристально всматривается. Так, что у Льва сперва уходит с лица обида, а потом он не в силах противостоять волне страха, окутывающей мальчонку. Детское упрямство еще где-то колотится внутри, но ощущение опасности, энергетика отца не дают Лёве шанса усомниться в серьезности ситуации.
– Запомни меня, Лев, – отчеканивает Вячеслав Юрьевич, – ты вырастешь сильным, мужественным, достойным продолжателем рода. Мне не нужен слабый наследник, – смысл слов едва ли доходит до ребенка, но он завороженно слушает, выпучив глаза. Крепкая ладонь, к тому же, прочно удерживает его на месте. – А потому я не позволю, слышишь, якшаться с оборванками вроде нее.
Беспалов определенно не боится быть услышанным: мама девочки, на которую с отвращением смотрит он, бросает на него враждебный взгляд, полный возмущения. Вячеслав Юрьевич остается непоколебим и суров.
– И никаких посторонних игр, всех этих женских штучек. Ты – мужчина.
– Па, поши домой? – писклявым, детским голоском отзывается Лев. Отец тяжело вздыхает.
– Идем, – кивает, наконец.
– А ты покачаешь меня на качельке? – с надеждой вопрошает Левушка.
– Ты не слышал меня?! – вдруг приходит в ярость отец.
Мама кидается в защиту сына и с трудом, но отбирает у него Левку, который теперь и вправду напуган тоном папы.
– Да что с тобой? – не понимает Юлия.
– Твари, – выплевывает куда-то в сторону Вячеслав Юрьевич и быстрым шагом удаляется. Мама с сыном семенят сзади, Левка крепко сжимает ее ладонь.
Тринадцатилетний Лев смотрит на отца более затравленно, чем тогда, потому что осознает в полной мере свой проступок.
– Няньки и твоя мать вконец испортили тебя, – разочаровано произносит Беспалов, чуть прибавив жесткому взгляду мягкости. – Ты совершенно не приспособлен. Из тебя не выйдет хорошего бизнесмена, – качает головой он.
– И к счастью, – выдыхает Лев, не сразу сообразив, что сказал это вслух. Бровь отца взмывает вверх: тонкое движение, но крайне опасное свидетельство буйного недовольства.
– К счастью? – уточняет он.
– Ну да, – тихо подтверждает Лев. – Я не люблю риск и власть. Скажи, а… м… правда, что ты занимаешься не очень хорошими делами? Не в ресторане, а на ферме, – не глядя на Беспалова, решается спросить подросток.
Секунду Льву кажется, что отец реально пришибет его за такие вопросы и признания. Сам в шоке от своей смелости, но вопрос задан, его не вернуть.
– И много ты слышал? – сузив глаза, спрашивает отец.
– Клянусь, я не нарочно! – выпаливает он.
Отец многозначительно молчит, шумно вдыхая и выдыхая.
– Иногда приходится делать что-то, чего ты не желаешь, – поразительно спокойно отвечает он. – Либо думать, что тебе это нужно, рваться завладеть, но в конечном счете отказаться. А еще бывает, что и дело так себе, и отказаться от него тебе не дают.
Отвлеченные разговоры вроде этого, один на один с сыном – удивительная роскошь для Левы. Он проглатывает страх и на время опять стремится к близости с отцом.
– Но разве ты не настолько могущественен, чтобы кто-то мог тебя заставить?
– Есть силы, – кивает Беспалов со злой усмешкой. – Но они не дождутся, что я склоню перед ними колени, сынок. Может, и хорошо, что ты не любишь власть – будет легче пробиваться. Кем ты хочешь стать? В этом году ты идешь, наконец, в хорошую школу.
– Да, на лингвистический профиль. Я бы занялся юриспруденцией, папа.
– Да, неплохо, – в его словах одобрение, наконец, впервые за тринадцать лет. – Все же не понимаю, почему в этой школе дурацкие правила – принимать только в восьмые классы. Не пришлось бы тебе тогда учиться с обормотами и увальнями. И все ведь мать твоя, не позволила отдать в Западную школу, – вздыхает и хмурится. От мягкости не остается следа.
– Так уж вышло, – растеряно говорит Лев, который сам истерично упрашивал маму отстоять его право обучаться в родном городе, а не черте где. Только тут за спиной всегда авторитет и власть отца, а там он был бы предоставлен сам себе.
– Вышло, – опять вздыхает Беспалов-старший. – Ладно, иди. Скоро педагог по музыке придет.
– Конечно, папа.
Вячеслав Юрьевич в задумчивости разворачивается и опять уходит в свой кабинет. Лев в прострации осматривает просторный холл: господи, как он боялся безграничного пространства этого огромного домища! Всюду казались призраки. К счастью, теперь он полностью привык к дому, его оглушающей тишине и пустоте. Лева и сам как тень, бесшумен и тих. Но он чувствует, что в новой школе таким паинькой не будет. В младших классах над Левкой подтрунивали, толкали, недолюбливали. Все его скудные навыки борьбы катились коту под хвост, когда сразу несколько оголтелых крепышей несутся на тебя с другого конца коридора…
Ох, держите его семеро, и оторвется же богатенький наследничек на новых одноклассничках! Там нельзя показывать слабый характер, а сразу надо показать, где его место. Наконец-то, деньги, статус отца реально играют весомую роль. Собственный дар красноречия поможет ему обрести нужных «друзей» рядом – и вперед.