Ветер
Над Кольской землей, завывая, несется ветер. Он кружит в воздухе снежные вихри, гонит по заливу свинцовые волны и тоскливо воет в сопках.
Пролетая над одной из отдаленных губ, так в Заполярье именуются заливы, ветер замедляет свой бег и немного стихает.
Внизу, в мутной полутьме, размыто просматривается база, холодные, застывшие в припайном льду, тела ракетоносцев и обшарпанные казармы на берегу.
Справа от них, в отдельно стоящем здании, с приткнувшимися рядом «Волгой» и несколькими «Уазами», в окнах тускло горит свет.
В просторном, расположенном на втором этаже кабинете, меряя его шагами, задумчиво расхаживает человек.
Ему далеко за сорок, на черной, с орденскими планками, габардиновой тужурке погоны вице-адмирала, а в зубах дымящаяся сигарета.
Внезапно за спиной раздается вкрадчивый звонок «вч», человек подходит к покрытому плексигласом массивному столу и снимает с аппарата, телефонную трубку.
– Слушаю, вас товарищ командующий, – щурится он от табачного дыма.
– В море? Приказ Главкома?! Да они что там, охренели! И сигарета впечатывается в бронзу пепельницы.
– Есть, понял. Будет исполнено, – через минуту с безысходностью говорит он, и осторожно кладет трубку на рычаг. Потом с ненавистью глядит на висящий на стене портрет и давит кнопку селектора.
Вскоре бесшумно открывается обитая кожей дверь тамбура, и на пороге появляется молодой контр-адмирал.
– Давай, Александр Иванович, присаживайся, – кивает ему на приставной стул хозяин кабинета, тянет из лежащей на столе пачки вторую сигарету и щелкает зажигалкой.
– Значит так, – жадно затягивается он дымом и подходит к висящей на стене карте. – Срочно готовь к выходу на боевую службу экипаж Павлова. – Вот в этот район, – и тычет пальцем в координатную сетку.
– Но это же операционная зона Тихоокеанского флота, – привстает на стуле начальник штаба.
– А теперь и наша! – рявкает вице-адмирал. – Мне только что звонил комфлота, это приказ из Москвы!
– Понял, – кивает контр-адмирал. – Но как же так?
– А вот так, – тянется к подстаканнику с остывшим чаем командующий флотилией. – Там нет боеготовых крейсеров. Просрали флот, гребаные демократы!
– М-да, – жует губами начальник штаба. – Срок выхода?
– Еще вчера. Но постарайся уложиться в неделю, а я пока буду отбиваться от начальства. Глядишь, и для соединения, чего-нибудь выбью.
Когда начальник штаба уходит, вице-адмирал извлекает из стоящего рядом сейфа початую бутылку водки, плещет в подстаканник и залпом выпивает.
Выйдя от командующего, начальника штаба прошел через приемную со скучающим адъютантом к себе и срочно вызвал с лодки командира 410-й Павлова.
– Здравия желаю, Александр Иванович, – хмуро козырнул тот, появившись в кабинете.
– Здравствуй, Олег Николаевич, присаживайся. У тебя весь личный состав на месте?
– Почти, – если не считать помощника, он в госпитале, и двух подавших рапорта на увольнение офицеров.
– Да, теряем людей, теряем, – забарабанил пальцами по столу начштаба. В море хочешь?
– Да хоть к черту на рога, надоел весь этот бардак на берегу, – хмыкнул капитан 1 ранга.
– Ну что ж, в таком случае, готовься к выходу на боевую службу.
– Вы это серьезно? – вскинул голову командир.
– Вполне. На этот счет только что поступил приказ комфлота. Твоя лодка идет вне плана, вместо ТОФовской. У них там какая-то накладка.
– Ясно. Просели тихоокеанцы, – нахмурился Павлов. – Когда выход?
– Еще вчера, – отвел глаза начштаба. Так что давай, Олег, озадачивай личный состав и завтра в семь встречаемся у командующего.
– Слушаюсь, – встал со своего места Павлов. – Но чтобы перед походом всем моим офицерам и мичманам были выданы зарплата и паек. Третий месяц бедствуют.
– Добро, сделаем все что можем.
Подкрепив себя живительной влагой и закурив очередную сигарету, вице-адмирал Орлов, так звали командующего, вызвал к себе заместителя по тылу.
– Как дела с довольствием личного состава, Иван Лазаревич, – вскинул он на него набрякшие глаза. Не повторим остров Русский?
– Не повторим, но плохо, – вздохнул лысый капитан 1 ранга, присаживаясь к приставному столу и раскрывая захваченную с собой папку. – Мясо и рыба на складах кончились, а овощей, круп и муки, едва хватит на месяц.
– Что обещает тыл флота?
– На этой неделе подкинут пару барж с картофелем, и это пока все.
– Твою мать, дослужились, – горько произносит вице-адмирал. – Вот тебе и бартер!
Слово «бартер» появилось на флоте несколько лет назад, когда началось тотальное разграбление страны, и он оказался никому не нужным.
Для начала продали на металлолом Ленинградскую ВМБ, а потом дело пошло. С благословления Кремля, из состава флота стали выводить боеспособную технику и отправлять на «утилизацию», а оставшихся не у дел офицеров и мичманов, выбрасывать на улицу. В чьи-то карманы потекли миллионы долларов, а в уцелевшие гарнизоны просроченные продукты, гнилое обмундирование и заморский спирт «Роял».
Не миновала сия чаша и флотилию Орлова. Сначала на ней расформировали одну из дивизий, а потом ужали до размеров бригады. Теперь вместо десятка, на боевую службу в Атлантику выходили считанные корабли, а остальные ржавели у пирсов.
Выйдя из кабинета командующего и напялив на себя потрепанную канадку, Павлов поспешил на лодку, озадачивать личный состав.
Стоявший у заснеженного пирса крейсер, встретил командира тусклым светом рубочных иллюминаторов и дремлющим у трапа верхневахтенным.
– Не спать, твою мать! – рявкнул капитан 1 ранга и потряс моряка за плечо.
Тот открыл опушенные инеем ресницы и испуганно захлопал глазами.
Пару лет назад, Павлов не задумываясь, снял бы разгильдяя с вахты и арестовал на полные пятнадцать суток, но сейчас это был не тот случай.
Моряк из учебных отрядов стал поступать мелкий, истощенный и никуда не годный. И таких в команде, был добрый десяток.
Спустившись в центральный, командир безотлагательно собрал всех офицеров и сообщил о предстоящем походе. В кают-компании возникло веселое оживление, тусклые глаза засветились радостью, а старпом даже весело выругался.
– Отставить фольклор! – деланно рассердился Павлов, и стал отдавать необходимые распоряжения.
Ровно через неделю, расталкивая тупым форштевнем ледяную кашу, сопровождаемый двумя облезлыми буксирами, крейсер отошел от стенки.
– Что и требовалось, доказать, – провожая его глазами, пробурчал Орлов, стоящим рядом с ним на пирсе, офицерам штаба и сутуло пошагал к машине.
А в это время, в стоящем за сопкой балке, стройбатовцы варили собаку. Точнее варил один, кореец по национальности. А остальные пятеро, в замызганных ватниках и штанах, жадно пялились на ведро и вдыхали мясной запах.
Когда-то, их приданный флотилии батальон, рвал в скалах базальт и возводил под ними, соединенное с морем фантастическое укрытие для ракетоносцев, а теперь был сокращен до роты и выполнял хозяйственные работы. Солдаты топили последнюю, из оставшихся в гарнизоне котельных, кое-как поддерживали в рабочем состоянии системы энергоснабжения, а заодно воровали и охотились на собак.
В их темной холодной столовой давно уже подавали одну кирзу и пахнущий соломой чай с хлебом, а в когда-то обильном матросском камбузе, больше не оставалось объедков.
– Ну, все Ким, хватит, – сглотнул слюну «дед» по кличке «Слон» и щелкнул самодельной финкой.
– Хороший попался собачик, молодой, – заулыбался узкими глазами Ким, прихватил дужку ведра рукавицей и, слив воду в облупленную мойку, шмякнул его на стол.
Через полчаса, обглодав последние кости, бойцы отвалились от стола и, свернув из собранных в поселке окурков самокрутки, закурили.
– Слышь, Слон, а может подорвем на хрен отсюда, – глубоко затягиваясь процедил рыжий солдат. – Подломим у флотских оружейный склад и тю-тю. Как даги, в губе Белушья.
– Не, – мотнул чубатой головой Слон. – У меня весной дембель. К тому же тех дагов, я слышал от моряков, потом альфовцы постреляли.
– Иди ты! – не верит рыжий.
– Сам иди, – басит Слон и метко харкает в печку.
Через полчаса, прихватив сварочный аппарат и электроды, солдаты выходят наружу, запирают дверь балка и направляются в сторону поселка, заваривать очередную дыру в теплотрассе.
– Ты смотри, никак в море вышли? – тычет рукавицей в сторону залива очкастый ефрейтор и все останавливаются.
– Да, давно такого не было, – шмыгает носом рыжий, провожая взглядом исчезающий в тумане ракетоносец. – А может это снова захват, а Слон? Мореманы сперли лодку и дрыскают в Америку!
Прошлой осенью в базе случилось невиданное. Один из матросов, ночью перестрелял восемь человек вахты, забаррикадировался в торпедном отсеке и пытался взорвать атомоход.
Матроса угрохали, понаехало невиданно начальства, и был большой шум.
– Не, – ухмыльнулся Слон. – Непохоже. И все двинулись дальше.
Поселок встретил их безлюдьем, провалами выбитых в пустующих домах окон и грызущимися на свалках псами.
Когда заварив дыру в парящей на холоде теплотрассе, солдаты грелись у разложенного неподелеку костерка, к ним от одного из домов подошла женщина.
– Здравствуйте мальчики, – сказала она. – Вы мне не поможете?
– А это смотря в чем, – солидно прогудел Слон. – Может и поможем.
– Печку надо наладить, не горит.
– Какой этаж?
– Пятый.
– Что ж, это можно – последовал ответ, – пошли, Витька.
Через несколько минут вся тройка исчезла в темном зеве подъезда.
Квартира была обычной, со стоящим на полу включенным обогревателем и двумя, укутанными в одежки маленькими пацанами.
– Привет, дядя, – сказал старший, с худеньким прозрачным личиком, и протянул Слону маленькую ладошку.
– Привет, – улыбнулся тот и осторожно ее пожал.
– Вот сюда, мальчики, – открыла хозяйка застекленную дверь, и они прошли на кухню.
Она тоже была обычной, с наросшим по углам инеем и небольшой «голландкой» в углу, перед которой, на полу, лежала горка тонких дощечек от ящика, а из открытой дверцы пахло гарью. Такие печки, с учетом северного климата, помимо парового отопления, при строительстве были установлены во всех пятиэтажках гарнизона, и теперь пришло их время.
– Тэкс, – присел на корточки Слон. – Значит нету тяги?
– Нету, – вздохнула женщина. – А электричество часто отключают.
– Ну что ж, посмотрим, – последовал ответ, и из печки были извлечены обугленные щепки и бумага.
Потом Витька щелкнул извлеченной из кармана зажигалкой и поднес ее к топке.
– Точно нету, – хмыкнул Слон, засунул руку по плечо в топку и извлек оттуда свернутую в тугой кокон, черную офицерскую шинель.
– А вот и причина, – сказал Витька. – Никак утеплялись? И весело взглянул на хозяйку.
– Н-нет, – сделала та большие глаза. – Здесь до нас жила другая семья. Может они?
– Вполне возможно, – философски изрек Витька, нагнулся к топке и снова щелкнул зажигалкой.
– Порядок, – сказал Слон, после чего щепки были возвращены на место, и через минуту печка весело загудела.
– А вот дров у вас маловато, – сказал он, сломав и запихнув в топку несколько дощечек. Скажите мужу, чтоб еще достал.
– А мужа нет, – вздохнула женщина, – сегодня ушел в море. Сколько я вам должна?
– Ничего, – переглянулись солдаты. – Тут делов с гулькин нос.
– Нет, так нельзя, – не согласилась хозяйка и вышла из кухни.
Вскоре она вернулась и сунула в руки Слона целлофановый пакет.
– Держите, мужу перед походом выдали.
– Ну что ж, спасибо, – растроганно прогудел Слон. – Пошли, Витек. Бывайте.
Чуть позже парни сидели у костра и рассматривали его содержимое.
В пакете были две банки тушенки, пачка сахара и несколько пачек «Примы».
– Хорошая баба, – с чувством сказал рыжий, – добрая. Давайте ей дров притараним.
Через час, на лестничной площадке пятого, высился аккуратный штабель наломанных ящиков, а стройбатовцы хрустели снегом в сторону базы.
Над Кольской землей снова летел ветер.
Крейсер Павлова, завывая турбинами и круша волны, шел в точку погружения, где-то в сопках слышался тоскливый вой полярного волка, а в Видяево, на еще живом «Курске», менялась корабельная вахта.