Вы здесь

В закрытом гарнизоне. Правдоруб (В. Н. Ковалев)

Правдоруб

Вернувшись после ночного обхода кораблей дивизии, дежурный по соединению капитан 1 ранга Охлобыстин разоблачился, водрузил шинель и фуражку с «крабом» на штатив вешалки, после чего опоясал торс пистолетной портупеей и нацепил повязку «РЦЫ» на рукав кителя.

Затем он отправил клюющего носом помощника отдыхать, уселся в вертящееся кресло перед металлическим столом с несколькими телефонами и учинил в журнале дежурного запись о проверке несения корабельной службы.

На восьми из стоящих в базе лодок она была на должном уровне, а на двух имели место нарушения.

«…Верхневахтенный АПЛ „К-240“ спал на брезентовых чехлах в ограждении рубки. При сыгрании учебной аварийной тревоги на АПЛ „К-312“, аварийная партия 1 отсека имитировала борьбу с водой без использования штатных средств и механизмов», завершил ее Охлобыстин и витиевато расписался.

Своей властью он «вставил фитили» обеим дежурным по кораблям, а завтра, после утреннего доклада адмиралу, аналогичные вставят командирам.

Еще раз пробежав глазами написанное, «капраз» удовлетворенно хрюкнул, и, закрыв журнал, с чувством выполненного долга извлек из лежащей на столе коробки, длинную «Герцеговину флор»

– М-м-м, – довольно замычал, окутавшись дымом и, вытянув ноги, уставился в темное пятно иллюминатора.

В него дробью стучал осенний дождь, на выходе из залива всплескивал далекий огонь створа, где-то в казарменном городке тоскливо выла собака.

Охлобыстин размышлял над тем, что предстояло сделать, и проникался его важностью.

Еще с курсантских времен капитан 1 ранга всячески боролся за справедливость, резал везде правду-матку и здорово поднаторел в этом деле.

Данное сказывалось на его служебном продвижении и взаимоотношениях с начальством, но свое жизненное кредо Охлобыстин не менял.

Очередной, нанесенный им по несправедливости удар, сделал его в соединении еще более известным, и капитан 1 ранга этим по праву гордился.

Тогда, как раз, завершились небывалого размаха морские учения «Океан», Флот показал свой ядерный оскал акулам империализма, и в его передовое соединение нагрянул сам маршал Гречко с многочисленной свитой.

По этому поводу состоялся торжественный смотр, а затем всех офицеров собрали в гарнизонном ДОФе.

Далее были выступления Маршала, Главкома и Начальника Главпура*, читка приказа о присвоении очередных воинских званий и вручение наград, а также ответные речи награжденных.

– А теперь вопросы, – милостиво кивнул Маршал командующему соединением, и тот продублировал его веление залу.

Зал ответил скрипом кресел, тихим покашливанием и полетом жужжащей мухи.

Когда же этот звук затих, там поочередно материализовались назначенные политотделом «дежурные» и огласили заранее подготовленные вопросы.

Все они касались того, что могло понравиться главному стратегу, и он привычно на них ответил.

– Так, еще вопросы? – обвел глазами зал командующий и напрягся.

В третьем ряду, в центре, вверх поднялась рука с четырьмя золотыми нашивками, и вставший представился – капитан 2 ранга Охлобыстин!

Сидевший позади командующего начальник политотдела стал потеть, а его сосед, начальник особого отдела, подозрительно уставился на самозванца.

– Мы вас слушаем, товарищ Охлобыстин, – последовал кивок Маршала, – говорите.

– Я хочу сказать о той несправедливости, в которой находится Военно – Морской Флот, – значительно произнес оратор, и все навострили уши.

– Однако, – покосился Министр на сидящего рядом главкома, и тот беспокойно заворочал шеей.

– Насколько известно всем здесь присутствующим, – невозмутимо продолжал Охлобыстин, – командиры дивизий РВСН базирующихся на суше, по должности являются генералами.

В то же время командиры наших стратегических подводных ракетоносцев, не уступающие им по мощи и несущие боевое дежурство у берегов вероятного противника, всего лишь капитаны 1 ранга.

Это несправедливо, товарищ маршал!

В зале наступила грозовая тишина, а в заднем ряду под кем-то сломалось кресло.

Озадаченный Министр прозрачно воззрился на Охлобыстина, потом перевел взгляд на Главкома, и тот стал наливаться краской.

Дело в том, что этот вопрос уже давно витал в морских штабах, но озвучивать его на высшем уровне никто не решался.

Как и его грозный предшественник, Гречко не питал особой любви к флоту и все, касающееся его, считал второстепенным.

– К-х-м, – сказал Министр, после чего выпил стакан боржома и разродился ответной речью.

Из нее следовало, что Партия и Правительство уделяют особое внимание Флоту, который располагает всем необходимое для решения поставленных перед ним задач, командиры ракетоносцев имеют те звания, которые заслуживают, и ни о какой несправедливости не может быть и речи.

– А за прямо поставленный вопрос благодарю, – сказал в завершение Министр. – Можете обращаться ко мне и впредь. Я всегда выслушаю.

Затем действо закончилось, плотно отобедав, высокие гости отбыли в столицу, а над Охлобыстиным стали сгущаться тучи.

Однако гром не грянул.

Спустя некоторое время, в громоздком военном механизме что-то со скрипом провернулось, из Москвы последовал высочайший Указ, и в среде командиров подводных ракетоносцев возник первый адмирал.

Данное в подплаве восприняли на «ура», начальство сменило гнев на милость и Охлобыстину присвоили очередное звание.

А он, между тем, размышлял над новой несправедливостью.

Она касалась различия в головных уборах высших и старших офицеров Армии и Военно-Морского Флота.

И если армейские генералы и полковники носили овеянные героикой гражданской войны серебристые папахи, то равные им по званию на флоте, довольствовались почти цивильными каракулевыми шапками.

– Непорядок, – решил Охлобыстин и обратился, как водится, «по команде».

А когда сверху поступило грозное «отказать», он вспомнил последние слова маршала.

– Ну, на нет и суда нет, – докурив папиросу, воткнул ее Охлобыстин в медь пепельницы и решительно выдвинул из стола верхний ящик.

– Тэ-экс, – положил перед собой лист бумаги и вверху, в центре, аккуратно вывел, «Рапорт».

Далее, сославшись на высочайшее разрешение, он обстоятельно изложил суть проблемы, а поутру, сменившись, отправил свое творение Министру, заказным письмом.

Прошел месяц и Охлобыстина вызвал командующий соединением.

– Так, значит, говоришь папахи? – предложив сесть, открыл он сафьяновую папку.

– Именно так, товарищ адмирал, – последовал ответ. – Они.

– В таком случае ознакомься, – протянулась к нему рука с бумагой, – лично.

Охлобыстин осторожно принял документ – это был его рапорт.

Судя по красному, с входящим номером штемпелем, он прошел регистрацию в Министерстве обороны, а вверху слева, синим карандашом было размашисто начертано «Выдать в порядке исключения папаху. Гречко».

Получил ли ее борец за справедливость, история умалчивает.

Но по прошествии не столь долгого времени, флотские адмиралы и капитаны 1 ранга стали щеголять в весьма модных, нового образца шапках.

Куда до них папахам!