VII. Месть Афзы
– Кто идет?
– Звезда Атласа.
– Проходи: тебя ждут…
Из-за стены бледа поднялся солдат и подошел к молодой женщине, сидевшей на своем махари в бледном сиянии луны, при свете которой ярко блестели золотые позументы одежды мавританки.
– Это ты, красавица? – спросил спаги, подходя к верблюду. – Поставь ножки мне на ладонь: я помогу тебе слезть.
– Не надо, – ответила Афза.
Она издала гортанный звук, и тотчас же послушный верблюд опустился на колени.
Не успел часовой протянуть руку, как Афза, легче газели, соскочила на землю.
– А отец? – спросил спаги.
– Он остановился на равнине, – коротко ответила девушка.
– Отвести твоего махари под навес?
– Нет. Он не уйдет с места, пока не вернется хозяйка. Его не надо привязывать.
– Ваши верблюды послушней наших лошадей.
– Да, правда.
Она быстро поправила платье и спросила с легкой дрожью в голосе:
– Где вахмистр?
– Он приказал всем часовым пропустить тебя и отвести к нему.
– Отлично, веди. Я не знаю дороги в блед: я видела его только издали.
Афза говорила отрывисто, будто ища слова. По временам она вздрагивала, и при этом цехины, украшавшие ее волосы, звенели.
Спаги смотрел несколько секунд на ее глаза, блестевшие при лунном свете, и, направляясь к канцелярии бледа, проговорил про себя:
– Когда сделаюсь вахмистром, может быть, и на мою долю найдется такая же красавица и придет поужинать со мной.
Они молча вошли в большую ограду и направились к белой казарме. У дверей стоял сержант и курил. Это был Рибо.
– Здравствуй, Афза, – приветствовал он девушку.
– Магомет с тобой, – отвечала она, – я принесла тебе поклон от отца.
Рибо отпустил знаком спаги.
– Что граф? – спросила Афза, когда они остались одни.
– Пилит свои цепи. Должно быть, скоро кончит. А твой отец?
– Ждет недалеко от бледа с Ару. Махари готовы.
– Сколько? С графом бежит его товарищ.
– Знаю, у нас пять великолепных бегунов. Лошадям спаги не так-то легко будет догнать их. Мы сберегли себе самых лучших.
– Будь осторожнее, Афза.
– Я готова на все.
– Он не подарит тебе свободу, то есть не даст ему бежать.
– Я покажу ему, кто такая Афза. Вы еще не знаете мавританских женщин. Проведи меня.
– Он ждет тебя с ужином.
– Я так и думала. Ну, сержант, идем…
Рибо поднялся по лестнице и остановился перед дверью, но, прежде чем постучаться, сказал Афзе:
– Обдумай, на что ты решилась; блеск твоих глаз вовсе не успокаивает меня.
– Афза спокойна, – ответила мавританка. – Доложи обо мне. – Сержант два раза постучался в дверь, которая тотчас отворилась в небольшую гостиную, правда, не особенно изящную, – но какого же изящества можно ожидать в бледе, затерявшемся среди бесплодных африканских равнин?
В комнате был накрыт стол, освещенный двумя керосиновыми лампами.
Дверь отворил сам усатый вахмистр.
– Афза! – воскликнул он. – Сияющая Звезда Атласа! А я уж и ждать перестал.
– У мавританских женщин одно слово, и они умеют держать его, – ответила Афза.
Вахмистр сделал сержанту знак удалиться.
– Справедливо бедуины и кабилы назвали тебя Звездой Атласа, – сказал вахмистр, подавая стул Афзе. – Такой красавицы, как ты, я не видал во всей Берберии.
Афза слабо улыбнулась.
– Ты шутишь, господин, – сказала она.
– Отец знает, что ты пришла сюда?
– Нет, я подсыпала в табак его наргиле крошечку опиума, и отец крепко проспит несколько часов.
– Брюхо кита! – воскликнул вахмистр, крутя свои черные усы. – И мавританские девушки умеют хитрить! Хочешь поужинать со мной? Закусывая, поговорим. Мы не совсем еще заброшенные в этом проклятом бледе: есть у меня и жареная баранина, и курица, и коробка сухих фиников, только вчера присланных мне из Константины. Ах, черт! Есть и хорошее французское вино, даже бутылка шампанского! Тебе приходилось когда-нибудь пить шампанское за десертом?
– Нет, – ответила Афза, садясь за стол.
Вахмистр взял с буфета жаркое, фрукты, бутылки и поставил все перед Афзой, говоря:
– Надеюсь, что Звезда Атласа окажет честь французской кухне. Как жаль, что мы не в Марселе и не в Париже! Но я надеюсь со временем увидать эти города… И с тобой вместе!..
Решительным усилием Афза сдержала дрожь и улыбнулась.
Оба сели за стол, один против другого. Однако Афза, по-видимому, не собиралась оказать чести ни баранине, ни курице, ни сухим финикам из Константины, а тем менее вину: бокал ее оставался постоянно полным.
– Клянусь брюхом трески! – воскликнул вахмистр, евший за двоих. – Что же едите вы, мавры, в своей пустыне? Ты не прикасаешься ни к чему, а главное, не пьешь. Между тем все вина известных марок!
– Ты знаешь, господин, что арабы народ умеренный. Мы никогда не пьем, потому что Магомет запрещает пить вино и спиртные напитки, – ответила Афза.
– Это потому, что во времена Магомета не умели делать таких превосходных вин, – ответил вахмистр с некоторой досадой. – Готов поставить свои нашивки против трубки табака, что, живи он в наше время, не отказался бы от стаканчика этого прекрасного бургундского. Ах, что за бургундское!
Вино, очевидно, очень понравилось ему, потому что, не переставая есть и разговаривать, он выпил не один стакан, но вся эта жидкость исчезла будто в бездонном колодце.
Когда ужин закончился, вахмистр закурил толстую испанскую сигару, вероятно, провезенную контрабандой через марокканскую границу, откинулся на спинку стула и, заложив нога за ногу, начал:
– Теперь поговорим, Афза.
Афза в эту минуту смотрела на золотую медаль, блестевшую на груди вахмистра.
– Что это такое? – спросила она.
– Это? – спросил вахмистр, выпуская облако ароматного дыма. – Этому кусочку золота я обязан своими нашивками. Не даром он дался мне. Даже не знаю, как я остался жив и состою в настоящую минуту начальником бледа.
Афза ограничилась неопределенным восклицанием.
– Хочешь послушать, как это случилось? Ведь ты не спешишь вернуться в дуар?
– Нисколько, – ответила Афза, имевшая все причины стараться, чтобы вахмистр задержал ее подольше, пока граф и его товарищ не перепилят свои оковы.
Вахмистр выпил еще стакан бургундского и начал:
– Я был в это время в Сенегале, стране, тоже завоеванной Францией, только вовсе не похожей на этот проклятый Алжир, где не найдешь и кусочка тени, чтоб вздремнуть спокойно.
Амафу, один из королей Верхнего Сенегала, в это время подавал повод к неудовольствию, и губернатор колонии отдал приказ одной колонии двинуться для усмирения этого негра, позволявшего себе обращаться с нами, сыновьями славной Франции, как со своими оборванцами-подданными.
Нами командовал генерал, не побоявшийся бы самого дьявола, – настоящий солдат в моем вкусе.
Мы уже разбили несколько племен, как в один прекрасный день подошли к широкой реке с перекинутым через нее деревянным мостом, сколоченным кое-как, однако довольно крепким, чтобы наша колонна могла перейти по нему.
Воины Амафу заняли другой его конец и открыли адский огонь, стараясь задержать нас, но… Тебе скучно слушать меня, Афза?
– Нет, господин, – ответила она. – Ты знаешь, мы любим рассказы, особенно из военной жизни. Ведь мы потомки завоевателей Испании. Продолжай, господин, я слушаю тебя…
Афза лгала. Ее вовсе не интересовал рассказ о необыкновенных приключениях храброго вахмистра, и она только делала вид, что слушает его. Ее мысли в это время были слишком поглощены другим. Она как бы следила за движением маленьких пилок, распиливавших в эту минуту цепи ее мужа и его товарища.
Лицо ее выражало крайнее напряжение. Она каждое мгновение ожидала, что вот-вот услышит крики часовых, окружавших блед, и выстрелы их вдогонку беглецам.
Вахмистр осушил четырнадцатый или пятнадцатый стакан вина и продолжал:
– Итак, мы были на мосту. Негры Амафу бились геройски, и трудно было перебраться через реку, хотя они и были вооружены дрянными ружьями, из которых вместо пуль в нас летели куски железа и гвозди, производившие большие опустошения.
Прошла ночь; мы все оставались на берегу реки и никак не могли прогнать этих проклятых дикарей.
Генерал выходил из себя. Напрасно он направил на мост пол-эскадрона спаги. Ружья негров смели его почти моментально.
Со всех сторон неслись стоны и крики вперемешку с лошадиным ржанием.
Генерал, взволнованный внезапными потерями и упорным сопротивлением этой шайки всякого сброда, в ярости ходил по берегу реки.
Конец ознакомительного фрагмента.