Глава 6
«Трудились они в болотах и топях».
Драгия – небольшая планета на самом краю галактики SO-88. В прошлом эта планета-малышка выглядела довольно симпатично: буйная, сочная зелень трав и деревьев, великое разнообразие фруктов, поля ярких цветов, множество рек с теплой мутно – зеленой водой и крупными ленивыми рыбами, пестрые жуки, легкие бабочки, порхающие в лучах розового солнца…
Никто из сегодняшних жителей Драгии уже не верил, что все это великолепие, запечатленное на картинах «старых мастеров», существовало на самом деле. Приятный климат резко изменился. А вместе с ним изменилась и жизнь.
Сегодняшняя Драгия являла собою жалкое зрелище. Иссиня-черные тучи тяжело плыли над жидким болотом, в которое превратилась ее некогда благодатная почва. Воздух пропитался гнилостными парами. С низкого, затянутого тучами неба безостановочно лил дождь, то мелкий, то проливной. И лишь изредка небо светлело, но и тогда оно оставалось непроглядно – серым и унылым. Не осталось ни одного деревца, ни одного чахлого кустика – все сгнило и растворилось в жидкой грязи. Тучи мелких насекомых, которые раньше вились над зловонной жижей, простиравшейся от края и до края небес, и те исчезли. И только в глубине планеты, под солидной толщей грунта, искусственно освещенный и обогретый, жил большой подземный город Жад.
Все, что Драгия еще могла дать обитателям Жада – были воздух и золото. Остальное – продукты питания и сырье для изготовления необходимых предметов обихода – они вынуждены были обменивать на золото у соседей, жителей других планет.
Спрос на золото неуклонно возрастал. Особенно ценились крупные самородки, которые добывали на поверхности Драгии прямо из болота. Воды, размывая почву планеты, обнажали золотоносные жилы, которые тонкими пластами располагались у самой поверхности. Глубина болота только в некоторых местах была значительной; в основном, ее уровень позволял осуществлять добычу золота без всякой особой техники.
Собранное золото не требовало почти никакой дополнительной обработки. Жители соседней галактики, прилетавшие на Драгию с планеты Хелион, щедро платили за найденные самородки техникой и приборами. Затхлая атмосфера, насыщенная миазмами болот, не подходила хелионцам, и они использовали роботов, которые безукоризненно исполняли волю своих создателей. Хелионцы выполняли проектировку и расчеты для реконструкции Жада. Многие произведения искусства, декоративные рельефы и панно, украшавшие город, создавались на Хелионе. За короткий срок Жад чудесным образом преобразился. Однако добыча золота по-прежнему велась вручную.
Верховный правитель Драгии берег ресурсы своей планеты и постоянно ограничивал количество золота, подлежащее обмену. Кроме того, благодаря ручному труду, непомерно высокая цена на него оправдывалась.
Из – за медленного неумолимого ухудшения погоды на Драгии, условия добычи желтого металла становились все более тяжелыми: лил дождь, в воздухе накапливались испарения болота. Несмотря на высокую оплату труда, желающих выполнять такую работу найти не удавалось. Даже раньше, когда климат на поверхности планеты не был еще настолько суров, драгийцы считали добычу золота унизительным занятием. Попытки правителей силой заставить их работать вызвали жестокий бунт. Некоторые лишали себя жизни, лишь бы не копаться в грязи под проливным дождем. Произошло неслыханное: несколько покушений на самого Канто, верховного правителя Драгии. Численность населения планеты резко падала, многие семьи отказались от рождения детей.
Неожиданно проблема решилась. Как? Об этом не думали. Главное – горожане забыли о трудовой повинности по добыче золота и зажили припеваючи. Никому не хотелось выяснять настоящие причины счастливых перемен.
Изящный сетлей[4] мчался по особо охраняемой трассе на предельной скорости. По обеим сторонам магнитной дороги «росли» светящиеся искусственные деревья. Их ажурные кроны сплетались в сложные, замысловатые узоры, но Касс этого не видел. Для него все, несущееся мимо, сливалось в широкие световые ленты. Иногда на несколько мгновений они пропадали, а потом появлялись вновь. Мало кто вообще знал об этой трассе.
Касс был начальником колонии, существование которой держалось в строжайшей тайне. Он заслужил отдых и ехал домой. Касс устал видеть грязные, изможденные тела полубезумных идиотов, населявших колонию, слышать с утра до вечера предназначенную для них речь, которая призывала к подчинению и порядку. Он устал следить за тем, чтобы безмозглую толпу вовремя выводили на работу и загоняли обратно. Единственное, что Кассу нравилось делать, – принимать собранное золото. Созерцание насыпанного в специальные емкости блестящего металла действовало на него очень благотворно. Касс ощущал прилив бодрости и непонятную радость, словно все это богатство принадлежало ему. Хотя на самом деле ему принадлежала только зарплата начальника колонии.
В центре Жада у Касса был отличный дом, его ждала жена. Они с Лет давно не виделись, и Касс, кажется, слегка соскучился. Касс и Лет ладили с трудом. Вместе им было хорошо только сразу после разлуки, а потом очень скоро появлялось раздражение и взаимные претензии. Двух номов[5] вполне хватало, чтобы Лет смертельно надоела Кассу, а он ей.
Больше всего Кассу хотелось повидаться с Хеттом и узнать последние новости. Хетт – старый друг Касса, единственный, с кем ему всегда удавалось находить общий язык.
Перед водителем сетлея на панели приборов вспыхнуло табло. На нем настойчиво мигала надпись: «немедленно ответить».
– Касс, – отозвался водитель.
Его голос прозвучал умеренно громко, ровно. Каменное выражение лица тоже не изменилось. Он привык быть собранным и предельно внимательным, иначе его жизнь могла оказаться в опасности. Одно лишнее слово, оброненное не там, где надо, и… какой-нибудь трагический несчастный случай положит конец его карьере.
– Ваш код для въезда в город – 20105. Срок пребывания – два нома, – отчеканило табло.
– Понял.
Дважды прозвучал громкий неприятный сигнал, и табло потухло. У определенного знака на трассе Касс должен набрать код. Если он немного замешкается или ошибется, его сетлей на одном из темных участков дороги налетит на невидимую преграду и превратится в обломки. Любого, кто мог случайно обнаружить эту трассу, ждала неминуемая смерть. Только смерть по-настоящему гарантирует сохранение тайны.
Показался знак, и Касс набрал код. Несколько темных пролетов дороги его не покидало неприятное чувство страха, потом он расслабился. Еще немного, он выедет на трассу общего пользования и станет таким же, как все, гражданином Жада.
Касс подумал о том, как хорошо быть простым и незаметным горожанином. Обыкновенные драгийцы не пребывают в постоянном напряжении, могут позволить себе лень и беззаботность. Касс им завидовал. Все так легко, – живи и ни о чем не думай! Почему же он раньше не понимал этого? Он всегда старался выделиться и преуспел. Теперь его жизнь уже не принадлежит только ему. Касс подчинил ее чужим интересам.
Ярко освещенные улицы города вызывали ощущение праздника. Повсюду сияли огни и звучала музыка. Только теперь Касс до конца поверил, что у него начался отпуск. Целых два нома он сможет развлекаться и получать удовольствие!
Жад состоял из сети туннелей, переходов с одного уровня глубины на другой, многочисленных лестниц, навесных тротуаров с ажурными решетками – поручня – ми, мостиков, соединяющих здания, арок, выложенных разноцветными полированными плитками. Город сиял чистотой, неоновым светом и переливами красок.
Синий сетлей Касса медленно и плавно скользил вдоль зданий, примыкающих к стенам узких туннелей. Сами здания располагались в толще грунта; наружу выходили только их фасады, украшенные орнаментами из керамической мозаики. Светящиеся таблички с символами указывали на предназначение сооружений. Как правило, каждое здание имело несколько парадных входов. У лестниц, на поворотах улиц, в углублениях ниш, подсвеченных изнутри, стояли скульптуры. Раскрашенные цветной эмалью, они являли собой дивное зрелище. Скульптуры изображали инопланетян, фантастических животных и птиц.
По туннелям бесшумно скользили разноцветные сетлей. Вереницы прохожих праздно слонялись вдоль зданий по навесным тротуарам. Жители Жада не знали, что значит одеваться по погоде. Они привыкли к одной и той же комфортной температуре, слабому движению воздуха, уюту, налаженной жизни. Население города становилось все более изнеженным и слабым, но никто всерьез не задумывался об этом.
Касс обратил внимание на лица драгийцев. Их нельзя было назвать счастливыми. Начальник колонии вспомнил свои размышления о беззаботной жизни простых горожан. Теперь они не казались ему такими уж правильными. Во всяком случае, он гораздо больше знал о реальной жизни на Драгии, чем все эти двуногие «земляные черви». Наверное, они даже не представляют себе, как на самом деле выглядит их планета. Большинство из тех, кто родился и вырос в Жаде, ни разу не бывали на поверхности Драгии.
Нет, ему не подходит такое существование! Уж лучше знать правду. Впервые Касс задумался: возможно, он тоже знает далеко не все.
Сетлей остановился у лестницы, ведущей наверх, к входу в одно из узких серых зданий жилого района. У дверей красовались два больших цветка, вырезанных из камня.
Касс вошел в дом. Хотелось пить. Неужели он волнуется? С каждым приездом собственное жилище казалось Кассу все более чужим. Он не понимал почему.
Его никто не встретил. Хорошо, что код замка остался прежним, иначе ему пришлось бы стоять под дверями. Или разыскивать Лет. Интересно, где она?
Широкий пустой холл был слабо освещен. Кассу захотелось немного вздремнуть. Он посмотрел на трейл, миниатюрный аппарат связи, по которому можно поболтать с Хеттом, узнать последние городские новости. Нет… сначала он отдохнет как следует.
По дороге в гостиную Касс продолжал осматриваться. Почти ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз. Разве что Лет приобрела несколько новых светильников и безделушек непонятного назначения. Она была помешана на безделушках.
Касс вошел в столовую. Сквозь прозрачные дверцы камеры для хранения продуктов виднелись спелые фрукты, разные напитки, стеклянная посуда с какими-то блюдами. Он открыл камеру и взял мягкий оранжевый плод с желеобразной зеленой сердцевиной, откусил кусок в надежде утолить жажду и скривился. Ему в рот брызнуло что-то неимоверно жгучее, то ли кислое, то ли горячее – он не смог разобрать. Касс все выплюнул и с опаской посмотрел на остальные продукты.
– Что это такое? Что за гадость? – пробормотал он.
Как жаль, что Лет отсутствует. Он бы высказал ей все, что полагается.
– Неужели кто-то ест такую мерзость? Где она это взяла? – ворчал Касс по пути к кухонной машине.
Он нажал голубую кнопку. Механическая рука услужливо подала керамическую чашу, наполненную ароматизированной водой. Он поспешил прополоскать рот.
– Убери это! – приказал Касс кухонной машине.
Механическая рука забрала чашу. Потом она принялась вытирать пол. Касс плавал в теплой желтоватой воде бассейна и все еще слышал, как машина щелкала и гудела, выполняя работу.
Бассейн располагался в большом, похожем на грот помещении. Каменные стены «грота» были с одной стороны гладкие, отполированные, а с другой – грубые и шершавые. В зависимости от освещения, настроения и фантазии хозяев «грот» мог выглядеть по-разному. Он казался то сумрачным, когда тусклый свет отражался в черной воде, то сверкающим, как пещера горного короля, когда освещался цветными прожекторами, от которых появлялись узоры на стенах и потолке.
Касс наслаждался прикосновениями струй, включив водный массаж. Наконец он полностью расслабился. Захотелось спать. Он выбрался из бассейна, улегся на полосу подогретого песка и включил лампу «искусственное солнце»…
Марату больше не пришлось спать. Через окно лился в комнату бледный рассвет. Глафира, растрепанная и бледная, с заспанным лицом, шепотом отвечала на его вопросы.
– Вы это серьезно, насчет золота? Она лихорадочно кивала головой.
– Да! Да… Я сама видела. Лариса мне показала…
– Где она взяла самородок, не говорила?
Глафира всплакнула и долго сморкалась, прежде чем ответить.
– Честно сказать, я была шокирована. Они с Изотовым… ну… симпатизируют друг другу. Вот. И Лариса попросила его устроить нечто вроде экскурсии…
– Экскурсии? Куда?
– В туннель… Интересно же! Он, разумеется, охотно согласился. Они пошли. И там… что-то случилось непонятное. Вдруг погас свет. Лариса очень испугалась, упала и потеряла сознание. Изотов ее на руках вынес наружу, потом… мы привели ее в чувство.
«И правда, нервная барышня, – подумал Марат. – Чуть что – в обморок. Может, у нее в самом деле горная болезнь?»
– Часто у Мельниковой случались обмороки? – спросил он.
– Бывало… – кивнула администраторша. – Видать, здоровье слабое. Наш доктор тоже так считает.
– Хорошо. Допустим, Лариса пошла с Изотовым в туннель, там погас свет, она испугалась, потеряла сознание. Ну и что? При чем тут золото?
– Я точно не знаю, – ответила Глафира. – Но, думаю, связь есть. Мы вернулись в кишлак, Лариса все время лежала. Никуда не отлучалась. На следующее утро мы снова поехали к туннелю: на съемки последнего эпизода. Мы никак не могли снять взрыв.
– Почему?
– Паршин не разрешал. На наше счастье, он слег с радикулитом. Ларисе удалось уговорить Изотова, и тот пустил нас в туннель. Благодаря ей, понимаете? Эпизод мы благополучно отсняли. Но Мельникова… она все время нервничала, была сама не своя. Я думала, она боится из-за того… происшествия, или ей все еще нездоровится. Когда мы начали собираться, вещи складывать после съемок, Лариса отозвала меня в сторонку. Мы спрятались за ящиками, и она показала мне самородок. Вытащила из кармана куртки и спрашивает, мол, что это такое? Я глянула – сразу мурашки по коже побежали. Золото! Спрашиваю, где взяла? Она говорит, нашла…
– Где нашла?
– В кармане собственной куртки.
– Вы ничего не путаете? – удивился Марат.
– Я тоже не поверила. Но она именно так ответила: «В кармане куртки». Я точно помню.
– Какого размера был самородок?
– Не очень большой, как морской камушек…
– Ваш разговор мог кто-нибудь слышать? Глафира задумалась, поправляя волосы.
– Мы спрятались… но, кажется, кто-то подходил к ящикам. Мелькнула тень, и Лариса быстро сунула золото обратно в карман. Тут погас свет. Началась паника, беготня… было уже не до разговоров. Изотов помог нам выбраться из туннеля. Потом, когда мы садились в автобус, выяснилось, что Бахмет пропал. Его искали… В общем, нам с Мельниковой больше поговорить не довелось.
– Вы вернулись в кишлак вместе с Ларисой?
– Да. В автобусе рядом сидели. Она заснула. В дом я ее втащила полусонную, уложила в постель. Сама долго не спала. Думала, куда Бахмет делся? О золоте решила поговорить с ней утром. Ворочалась, ворочалась, и все-таки усталость взяла свое…
– То есть вы уснули? Глафира виновато кивнула.
– Ага. Крепко, как на грех. А утром… Ларисы уже в комнате не было. Остальное вы знаете. Я хотела промолчать о золоте. Никто, кроме меня, его не видел. Неприятно, если обо мне будут говорить, что я придумываю всякую галиматью. Вы-то хоть верите?
Марат сразу поверил Глафире. Такое она бы сочинять не стала. Да и зачем?
– Спасибо вам, Глафира, – серьезно сказал он. – Вы правильно сделали, что все мне рассказали. Я постараюсь найти Ларису. Самородок мог послужить причиной ее исчезновения. Но больше никому ни слова. Обещаете?
– Обещаю… вот вам крест!
Господин «Багров» знал цену женским обещаниям, поэтому добавил для острастки:
– Мы не знаем, что случилось с Мельниковой. Ее могли убить…
– Из-за золота? – ахнула Глафира. Ее глаза стали большими, как два блюдца. – Вы думаете, что и меня…
– Вам лучше забыть о самородке, – зловеще прошептал Марат, оглядываясь на дверь. – Вы меня поняли?
– Господь милостивый! – запричитала Глафира, тоже невольно оглядываясь на дверь. – Спаси и помилуй! А я-то, дурочка, все на голуб-явана грешила… простофиля. Спасибо, что подсказали. Я теперь рот на замок закрою. Не сомневайтесь.
Конец ознакомительного фрагмента.