Глава седьмая. Плюшевый приёмыш
Мишка, спи.
Не сопи.
Лапа Мишкина, усни,
Лапа будет трогать сны:
По мху ступать,
Похрустывать…
Ухо Мишкино, усни.
Ухо будет слушать сны:
Будут сниться Мишке
Шор-шур шишки…
У медведя в доме было очень тепло. Жарко горела печка, и серебряные искры так и вылетали из неё!
В доме, наверно, была мастерская. Михайло Иваныч как только впустил гостей, так сейчас же ушёл в угол и принялся за работу, что-то мурлыча себе под нос и не обращая никакого внимания на детей.
– Лыжи делает! – сказал Серёжа. – Вот здорово! Михайло Иваныч лыжи делает!
Морозко снял тулуп, погрел у печки руки и стал большой иглой зашивать дыру в валенке.
– Не полагается! – ворчал он, ворочая валенок. – Не полагается… Сколько служу, а новых валенок не выслужил.
Михайлу Иванычу, видно, давно надоела Морозкина воркотня, и он громко запел:
Я лыжи детям делаю,
Прочней вам не сыскать.
Секрет таков: лишь смелые
Их могут надевать.
Трусишка в яму упадёт,
А смелый на́ гору взойдёт!
– А куда на них можно дойти? – спросил Серёжа.
– Это смотря по тому, кто наденет, – сурово ответил Михайло Иваныч.
– Да куда хочешь, милый, – сказал Морозко.
– Мы, дедушка, дом с серебряными окнами ищем, – сказала Таня. – Ай! – закричала она, потому что Серёжа наступил ей на ногу. – Ты что это… – начала она, но, увидев, какие знаки делает ей Серёжа, замолчала.
Морозко сделал вид, что ничего не заметил.
– Куда вам надо, туда и доедете, – сказал он, откусывая нитку.
– Ищите – и найдёте, – пробурчал Михайло Иваныч.
– Нам ведь торопиться надо, дедушка, – сказала Таня, – очень торопиться! А то мы останемся в Старом году!
– Ну что ж, попросите Михайла Иваныча, он вам лыжи и даст.
– Даст, миленькая девочка, даст, – суетилась лисичка.
Она всё бегала около Тани и угощала её и Серёжу вкусными морожеными яблоками и клюквой в сахаре.
– Да не юли ты! – прикрикнул на неё Морозко. – Пойди лучше малого побуди – что он всё спит да спит…
– Иду, иду, – засуетилась лисичка и юркнула за пёстрый ситцевый полог.
Таня заглянула туда и увидела деревянную колыбельку.
– Можно мне маленького посмотреть? – спросила она.
– Можно, миленькая девочка, можно… – И лисичка отдернула пёстрый полог.
За пологом в деревянной колыбельке сладко спал плюшевый медвежонок.
– Плюшкиным звать, миленькая девочка, – сказала лисичка. – Маленький ещё, вот и спит всё.
– И что за малый! – сказал Морозко недовольно. – Всё спит да спит, хоть бы разок проснулся!
– Какой хорошенький! – сказала Таня. – А откуда он у вас, дедушка?
– На дороге нашёл, милая. Я бы не стал брать, да вот Михайло Иваныч сказал: «Давай усыновим». А он мужик серьёзный, мастер хороший, я его и уважил. Да что толку! Вот и няньку взяли, юлу такую, а дитя всё спит да спит!
– Постойте-ка, я попробую его разбудить, – сказала Таня.
Она вынула медвежонка из колыбельки и прижала его к себе. Медвежонок был тёплый, плюшевый, и Таня прижалась к нему щекой.
Серёжа тоже просунул голову за занавеску.
Конец ознакомительного фрагмента.