Печное отопление
Это дом моего детства, снятый «сегодня» одной «девочкой» по моей просьбе. Надо же, «жив курилка»! Только крылечко пониже, зато, иномарка стоит перед покосившимися дверями, да деревья «пожиже». А стояли здесь два огромных тополя, осыпавшие по весне весь двор красными сережками с дурманящим тополиным ароматом! В годы моего детства вместо иномарки почти на этом самом месте жильцы дома раскладывали поленницы с дровами. У всех было «печное отопление» и поленницы дров «украшали» двор все лето. С наступлением зимы дрова переносились в «дровяники» – сараи, которые также были у каждой семьи, и которые были построены для всех жильцов бесплатно! А иногда оставались и на зиму. Я помню, как со снегом и даже обледеневшие полешки мы с бабушкой приносили домой, где они подсыхали перед печкой.
Несколько слов о жильцах, населяющих наш дом. На первом этаже большинство были потомки ссыльных на поселение, «раскулаченных» в послереволюционные годы семей. На втором этаже, где жила и моя семья, проживали советские служащие. Мой отец, получивший в финскую войну орден Боевого Красного Знамени, был «командирован» на работу в НКВД, в дальнейшем КГБ. Он работал «оперативным уполномоченным», следователем и закончил службу в чине майора.
P. S. Я обратил внимание, что Шарапов из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», которого направили из рядов Советской армии в МУР, тоже был награжден этим орденом.
За работу «в органах» от начальника КГБ по Кировской области отец был награжден в разные годы именными «пистолетами»: браунингом и парабеллумом.
Браунинг
Парабеллум
Хромированный, почти «игрушечный», браунинг лежал всегда дома в ящике комода. Парабеллум тоже хранился дома, отец брал его только «в командировки». На каждый день было у него и «табельное оружие», кобуру от которого отец всегда носил на ремне. Почему я браунинг назвал «игрушечным», а потому что, когда я порой лежал больной в кровати, мне разрешалось «пощелкать» разряженным пистолетом. В ящике комода у отца было несколько коробок с патронами для этих «шедевров оружейного искусства».
С парабеллумом была связана одна «история», о которой как-то рассказал отец. Он с товарищем поехал в «командировку», «кого-то ловить». Естественно он взял с собой эту «пушку». Он положил парабеллум на дно чемодана. В поезде его товарищ однажды вышел из купе… и долго не возвращался. Отец пошел проверить, где же товарищ? Оружие оставил в чемодане. Товарища в вагоне он не нашел. А обнаружил открытую в тамбуре вагонную дверь и «следы», как ему показалось, «борьбы». Он тут же побежал через вагоны в купе, где должен был находиться начальник поезда. С ним они оформили соответствующие «бумаги». Отец должен был сойти на следующей станции. Пока они говорили с начальником поезда, к ним в купе пришли отцовские попутчики с заявлением, что «у попутчика в чемодане они обнаружили револьвер». Узнав, кем являлся их попутчик, они все поняли, и инцидент был исчерпан. Но история окончилась трагично. Отцов товарищ действительно вступил с «кем-то» в борьбу, но «тот» оказался сильнее или хитрее и сбросил чекиста с поезда. Отец с «путейцами» обнаружил на одном участке своего мертвого товарища.
«Бандит» вскоре был найден и «обезврежен». Вот такая у них была «работа». Но это я так, «к слову».
Другая история, о которой я хочу рассказать, связана с «дровами и патронами». Однажды бабушка обнаружила, что из поленницы кто-то вытаскивает дровишки. Надо было узнать, кто же это ворует дрова. Тогда отец проделал следующую операцию. Он вытащил из нескольких патронов пули и заколотил гильзы с порохом в «полешки», которые мы уложили в поленницу. «Наживка» не заставила себя ждать. На второй или третий день, на первом этаже, в квартире у Мосуновых (фамилия подлинная) раздался сильный взрыв. Это в печке взорвался порох в заколоченных гильзах. Из печки вылетела дверца и несколько кирпичей. Это мы увидели, когда полдома сбежалась на взрыв.
Вор был уличен и получил «по заслугам». Сказать к слову, с сыном этого Мосунова – Вовкой никогда «не водились» ребята, не только из нашего дома, но и из соседнего. Эти «депортированные кулаки» всегда питали откровенную ненависть к нашей семье – «семье чекистов». Они даже завели собаку – «волкодава», чтобы тот, как мы думали, «загрыз» нашего Тузика. Но наш Тузик, смесь настоящего дворянина и лайки «давал прикурить кулацкому волкодаву». Однажды мы вытаскивали этого «волкодава» из пасти нашего Тузика.
Результатом такого «громкого» разоблачения у воровской семьи было «заслуженное уважение» всех жильцов нашего дома, которое им давали почувствовать. Никто с ними не общался, а их сына Вовку никогда не звали на «елки», устраиваемые всеми жильцами дома в каждый Новый Год или Рождество Христово. Правда это было и до взрыва в печке, так как эти «кулаки» и сами никогда не устраивали «елок» и не приглашали на праздники ребят из нашего дома…
К сожалению, моя мамаша, через 16 лет вернувшаяся к отцу, выбросила в Вятку отцовские «наганы». После увольнения из КГБ по закону отец должен был их сдать «государству». Ах! Как бы они сейчас пригодились!