Вы здесь

Вятские рассказы (сборник). Печное отопление (Эдуард Валентинович, 2013)

Печное отопление

Это дом моего детства, снятый «сегодня» одной «девочкой» по моей просьбе. Надо же, «жив курилка»! Только крылечко пониже, зато, иномарка стоит перед покосившимися дверями, да деревья «пожиже». А стояли здесь два огромных тополя, осыпавшие по весне весь двор красными сережками с дурманящим тополиным ароматом! В годы моего детства вместо иномарки почти на этом самом месте жильцы дома раскладывали поленницы с дровами. У всех было «печное отопление» и поленницы дров «украшали» двор все лето. С наступлением зимы дрова переносились в «дровяники» – сараи, которые также были у каждой семьи, и которые были построены для всех жильцов бесплатно! А иногда оставались и на зиму. Я помню, как со снегом и даже обледеневшие полешки мы с бабушкой приносили домой, где они подсыхали перед печкой.

Несколько слов о жильцах, населяющих наш дом. На первом этаже большинство были потомки ссыльных на поселение, «раскулаченных» в послереволюционные годы семей. На втором этаже, где жила и моя семья, проживали советские служащие. Мой отец, получивший в финскую войну орден Боевого Красного Знамени, был «командирован» на работу в НКВД, в дальнейшем КГБ. Он работал «оперативным уполномоченным», следователем и закончил службу в чине майора.

P. S. Я обратил внимание, что Шарапов из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», которого направили из рядов Советской армии в МУР, тоже был награжден этим орденом.

За работу «в органах» от начальника КГБ по Кировской области отец был награжден в разные годы именными «пистолетами»: браунингом и парабеллумом.


Браунинг


Парабеллум

Хромированный, почти «игрушечный», браунинг лежал всегда дома в ящике комода. Парабеллум тоже хранился дома, отец брал его только «в командировки». На каждый день было у него и «табельное оружие», кобуру от которого отец всегда носил на ремне. Почему я браунинг назвал «игрушечным», а потому что, когда я порой лежал больной в кровати, мне разрешалось «пощелкать» разряженным пистолетом. В ящике комода у отца было несколько коробок с патронами для этих «шедевров оружейного искусства».

С парабеллумом была связана одна «история», о которой как-то рассказал отец. Он с товарищем поехал в «командировку», «кого-то ловить». Естественно он взял с собой эту «пушку». Он положил парабеллум на дно чемодана. В поезде его товарищ однажды вышел из купе… и долго не возвращался. Отец пошел проверить, где же товарищ? Оружие оставил в чемодане. Товарища в вагоне он не нашел. А обнаружил открытую в тамбуре вагонную дверь и «следы», как ему показалось, «борьбы». Он тут же побежал через вагоны в купе, где должен был находиться начальник поезда. С ним они оформили соответствующие «бумаги». Отец должен был сойти на следующей станции. Пока они говорили с начальником поезда, к ним в купе пришли отцовские попутчики с заявлением, что «у попутчика в чемодане они обнаружили револьвер». Узнав, кем являлся их попутчик, они все поняли, и инцидент был исчерпан. Но история окончилась трагично. Отцов товарищ действительно вступил с «кем-то» в борьбу, но «тот» оказался сильнее или хитрее и сбросил чекиста с поезда. Отец с «путейцами» обнаружил на одном участке своего мертвого товарища.

«Бандит» вскоре был найден и «обезврежен». Вот такая у них была «работа». Но это я так, «к слову».

Другая история, о которой я хочу рассказать, связана с «дровами и патронами». Однажды бабушка обнаружила, что из поленницы кто-то вытаскивает дровишки. Надо было узнать, кто же это ворует дрова. Тогда отец проделал следующую операцию. Он вытащил из нескольких патронов пули и заколотил гильзы с порохом в «полешки», которые мы уложили в поленницу. «Наживка» не заставила себя ждать. На второй или третий день, на первом этаже, в квартире у Мосуновых (фамилия подлинная) раздался сильный взрыв. Это в печке взорвался порох в заколоченных гильзах. Из печки вылетела дверца и несколько кирпичей. Это мы увидели, когда полдома сбежалась на взрыв.

Вор был уличен и получил «по заслугам». Сказать к слову, с сыном этого Мосунова – Вовкой никогда «не водились» ребята, не только из нашего дома, но и из соседнего. Эти «депортированные кулаки» всегда питали откровенную ненависть к нашей семье – «семье чекистов». Они даже завели собаку – «волкодава», чтобы тот, как мы думали, «загрыз» нашего Тузика. Но наш Тузик, смесь настоящего дворянина и лайки «давал прикурить кулацкому волкодаву». Однажды мы вытаскивали этого «волкодава» из пасти нашего Тузика.

Результатом такого «громкого» разоблачения у воровской семьи было «заслуженное уважение» всех жильцов нашего дома, которое им давали почувствовать. Никто с ними не общался, а их сына Вовку никогда не звали на «елки», устраиваемые всеми жильцами дома в каждый Новый Год или Рождество Христово. Правда это было и до взрыва в печке, так как эти «кулаки» и сами никогда не устраивали «елок» и не приглашали на праздники ребят из нашего дома…

К сожалению, моя мамаша, через 16 лет вернувшаяся к отцу, выбросила в Вятку отцовские «наганы». После увольнения из КГБ по закону отец должен был их сдать «государству». Ах! Как бы они сейчас пригодились!