Новый
Живопись-то живописью, а тридцати семи лет отроду, когда все порядочные писатели гибнут, вступил я в их Союз. К тому времен у меня было издано семь, кажется, книжек.
Занятия литературой окончательно вроде бы одолели живописные.
Служил я в славном журнале «Мурзилка», а этюды писал только во время отпусков – в Гурзуфе, Форосе, в Новом Свете…
Но как же все связано в этом мире! Произносишь слово, а оно тянет за собой непредвиденную череду событий.
И году не прошло, как из крымского Нового Света угодил я в североамериканский.
Глубокой осенью девяносто первого отправился в Мексику на книжную ярмарку. Само по себе событие замечательное.
Нас поселили в отеле «Лиссабон» и кормили бесплатно в ресторане – только подписывай счет, который оплатит мексиканское министерство культуры. Контраст был силен – после московской осени и немецкой тушенки с макаронами.
Я разгуливал под пальмами, наслаждаясь ноябрьским летом, вулканами на горизонте и видами изобильных магазинов, когда ко мне подбежал экономический директор нашего издательства. Сразу было понятно – что-то случилось. Как говорится, из ряда вон. Может, и тут какой-нибудь путч, характерный для латинской Америки. Или нас выселяют из отеля за непомерные ресторанные счета?
«Пара кретинов, – отдышался директор, – Покупают картонку. За сто долларов!»
Конец ознакомительного фрагмента.