Глава 2
Олимпиада Петровна, младшая сестра отца, была самой молодой в своём поколении Барковых. Она и умерла самой последней. Её жизнь стала их семейной легендой. За год до войны Липа окончила педагогическое училище и приехала по направлению в Николаев, учительницей младших классов в школу при судостроительном заводе. В неё влюбился молодой журналист из многотиражки того же завода. Она потом сама рассказывала Вадиму, ещё мальчику, о своём Васе.
– Никогда после я не встречала такого человека! Одновременно красивого и скромного, остроумного и застенчивого, умного и целеустремлённого. Он собирался поступать в университет на журфак, обязательно поступил бы и стал видным журналистом. Если бы не война…
В первый же день, не дожидаясь призыва, Василий пошёл в военкомат. Сначала попал в школу младших командиров. Через полгода, по пути в действующую армию, заскочил всего на три часа в Николаев. Пожениться они не успевали никак, но Липа сама сказала ему: хочу остаться ждать тебя не твоей невестой, а женой – пусть и неофициальной. «А, может быть, и ребёночка рожу. Ты вернёшься с фронта, а у нас – сын или дочь!»
Об этом тётушка Олимпиада тоже рассказывала Вадику, когда он был уже юношей.
– И представляешь, Вадик, – говорила она, – какой был Вася благородный и нежный, как любил меня! Отказался от близости. Сказал: «Ты не понимаешь, сколько трудностей тебе придётся пережить, останься ты не венчанной женой, да ещё с ребёнком! Я ни за что не обреку тебя на это. Вернусь – поженимся. Ты будешь ждать, я знаю…»
Похоронка на Василия не приходила – только извещение о том, что пропал без вести. Тётя Олимпиада ждала: сначала потому, что любила и верила, потом – уже не верила, что жив, но любила. А дальше – по привычке. Хотя могла выйти замуж и не раз. Да все претенденты проигрывали по сравнению с Василием. Чем дальше уходило время, тем всё более идеальным становился его образ… Хотя сама тётушка прекрасно осознавала, что с ней происходит.
– Это как история с Ромео и Джульеттой, – говорила она. – Не умри они молодыми, кто знает, как бы повернулась их жизнь. Могли бы рассориться, разойтись, разочароваться друг в друге, полюбить других. А вот однако…
Однако она и не вышла замуж. Но была совершенно не похожа на классическую старую деву. Жила счастливой, открытой жизнью, окружённая друзьями, уже выросшими сорокалетними, но всё ещё любимыми учениками, состояла в каких-то общественных организациях…
Ей исполнилось семьдесят четыре года. Вадим понимал, что это уже приличный возраст – дай Бог самому до такого дожить! Но всё же тётя Липа была не по возрасту здорова, энергична. Не умерла, а, скорее, трагически погибла. Заснула, забыв на газовой плите кастрюлю с водой. Вода закипела, залила огонь, газ шёл и шёл… Так она и не проснулась. Её подруги недоумевали:
– Ну не было у Липы склероза! Бывало, конечно, забудет где что положила. Поищет-поищет, потом сядет, сосредоточится – и обязательно вспомнит! Надо же такое: склеротические старухи, совсем без памяти, живут, а она, бедняжка, разок забылась, заснула – и на тебе!
Вадиму тоже было обидно. Он тётю Липу любил с детства. До подросткового возраста каждое лето он проводил у неё, в Николаеве – на Бугском лимане. А три раза она брала путёвки в одесские санатории – для себя и племянника, и он жил с ней на Чёрном море по месяцу. Это было чудесно, поскольку родители: отец – мастер кинотехпрома, и мать – чертёжница, могли отправить его только в пионерский лагерь. Это уже сейчас, к сорока пяти годам, Вадим Барков всё наверстал. Сам объехал полсвета, жену каждое лето отправлял то на Средиземноморье, то на Кипр, теперь вот – на Гавайи, сын учился в Англии…
Только в самолёте Вадим Сергеевич наконец расслабился, отдавшись спокойному, плавному полёту. Ещё из аэропорта по личному телефону он связался с племянником Константином. Назвал номер рейса, наказал подать свой автомобиль. И когда через полтора часа вошёл в здание аэропорта своего города, сразу увидел у турникета, среди встречающих, Костю. Махнул ему рукой, улыбаясь. Но парень был явно чем-то озабочен. «Ах, чёрт! – поморщился Барков. – На два дня оставишь дело, и уже какие-то нестыковки!» Константин был не только его племянником, но и помощником в работе.
– Ну, в чём дело? – спросил резковато, как только Константин оказался рядом.
– Невероятное совпадение, дядя! – Молодой человек протянул ему телеграфный бланк. – Получил уже после твоего звонка. Из Воронежа. Читай.
Ничего не понимая, Вадим Сергеевич взял бланк. При чём тут Воронеж? Никаких финансовых операций с этим городом он не вёл. И зачем телеграмма – можно ведь позвонить!
«Разбился автомобиле ваш родственник Венедикт Антонович Мельников. Похороны послезавтра…»
Вадим Сергеевич вскинул удивлённый взгляд на Костю. Тот растерянно и огорчённо развёл руками. Надо же такое: из похорон – на похороны! Дядя Венедикт… Вот несчастье!