9
К деревне подошли только ночью, когда серебряный серп горделиво выплыл на черный бархат небосвода и яркой россыпью зажглись вокруг него многочисленные стразы звезд. Привязанная толстой веревкой к седлу Яшки туша обезглавленного волколака всю дорогу до населенного пункта волочилась по земле, оставляя в лесном грунте глубокие следы от когтей. В отличие от семейства кошачьих, когти у волколака не втягиваются. Так уж они устроены. К тому же в процессе транспортировки туша начала стремительно портиться, и теперь вокруг нас витал устойчивый запах тления. Короче говоря, воняло так, словно кто-то забыл закопать множество трупов и просто оставил их лежать на солнцепеке.
Всю дорогу народ тщетно уговаривал меня бросить останки волколака в лесу. Но я уперлась, как сотня мулов разом. Просто я ощущала острую необходимость реабилитироваться перед местными жителями. Им будет гораздо спокойнее спать, зная, что тварь больше не нанесет визит вежливости и не перегрызет им горло в постели. Если ради этого надо потерпеть какой-то там запашок, то цена не очень высока.
Нас встретил дружный вой местных псов. Собаки пели на редкость слаженно и от того не менее жутко. Мы гордо прошествовали по центральной улице до дома Богданова, чувствуя себя группой вампиров, вышедших на охоту. Кошки в ужасе шарахались в стороны, особо чувствительные ловко взбирались на дерево и присоединялись к собачьему хору. Одинокий пьяница, бредущий домой широкими зигзагами, узрев нас, выступавших словно призраки в ночи, резко протрезвел. А разглядев обезглавленную тушу волколака, нервно икнул и ломанулся как лось, разбрызгивая лужи и ломая кусты.
Оценив стремительность бегства представителя местной общественности, я пришла к неутешительному выводу, что народ в селе проживает по большому счету темный, необразованный и к тому же очень пугливый.
– Ага, – ехидно хихикнул Ахурамариэль. – Повстречаться ночью с тобой, да еще в компании вонючего, безголового волколака – зрелище не для слабонервных. Тут кто хочешь поседеет, а то и загнется от инфаркта.
Я мужественно проигнорировала некстати развеселившийся клинок. Тоже мне юморист нашелся.
В доме Богданова свет не горел. Что в общем-то и неудивительно. Время-то стояло позднее. Нормальные люди в такой час спят. И только ведьмы бродят по селу, пугая обывателей своим обликом и видом почившей нежити.
– Точно. И еще неизвестно, кого из вас боятся больше.
Я тяжело вздохнула, осознав всю горестность своей нелегкой судьбины при полном непонимании моей тонкой душевной организации окружающими.
– Согласен. Понять тебя очень тяжело. Лично я тоже не пришел бы в восторг, если бы на моем пороге появилась всклокоченная ведьма с окончательно протухшим волколаком на буксире.
В глубине души (где-то очень глубоко) я понимала, что в целом меч прав. Но куда, скажите на милость, мне деваться с такой сомнительной поклажей? Ну не домой же ее волочь?
– Не советую. Запах год не выветрится.
– Слушай, Загнибеда, а ты не находишь, что время для визита слишком позднее? Ночь ведь на дворе.
– Действительно, – сплоченно поддакнули эльфы. – Может, стоит зайти с утра?
– Не вопрос, – радостно согласилась я. – Вы, ребята, разобьетесь на пары и станете сторожить трофей, а я пошла.
– Куда?!
– Спать, разумеется, – пожала плечами я.
– Стоп-стоп-стоп… А почему как сторожить – мы, а как спать – ты?
– Потому что я единственная из вас дама. Слабый пол, так сказать.
Народ застыл, потрясенный убойной логикой. Дело решил Гарандарэль. Принц клана Раскидистого Дуба справедливо рассудил, что держать таких высокопоставленных гостей на пороге просто верх неприличия, а потому принялся дубасить в ворота с фанатизмом барабанщика, играющего атаку.
Дружно взвыли затихшие было собаки. Осторожно кравшаяся по крыше богдановского особняка кошка, запнувшись на полшаге, поскользнулась и с воплем, достойным Тарзана, съехала до карниза, где все-таки умудрилась уцепиться кончиками когтей и вторила разошедшимся не на шутку собакам такими руладами, что в ушах звенело. Народ, проживавший в доме, контужен не был, тугоухостью не страдал, а потому в доме мгновенно вспыхнули окна, и на улицу вывалился растрепанный полуголый народ с вилами, лопатами и различным дубьем наперевес. Создавалось впечатление, что люди прямо так и спали с садово-огородным инвентарем под подушкой, на случай внезапного нападения нечистых сил или просто ночных татей.
– Кто там? – осторожно поинтересовались из-за ворот голосом Богданова.
– Валерий! Откройте дверь, это я! – крикнула я в закрытые ворота, надеясь, что никто не додумается лить со стен горящую смолу, как поступают в осажденных замках.
– Я это кто? – с подозрением вопросили за воротами.
– Кто, кто… Ведьма без пальто.
– Да? – недоверчиво протянули в ответ. – А чего это ты, ведьма, по ночам без пальто гуляешь и честных людей будишь?
Насчет честности непосредственно этих людей я сильно сомневалась, потому что никак не могла понять, как за короткий срок можно не только дом в Новых Усадьбах отгрохать, но и купить виллу на Гавайях, средних размеров остров в Тихом океане и прочее, и прочее. Но, по вполне понятным причинам, озвучивать свои сомнения не стала.
– Я волколака поймала… И за премией пришла.
Всем известно, что за поимку особо опасной нежити, к которой относится и волколак обыкновенный, награждают весьма кругленькой суммой. Особенно если нежить предварительно успела несколько раз напасть на людей. Не обходилось, конечно, и без некоторых накладок. Находились предприимчивые ведьмы, ведьмаки и прочие борцы с нежитью, включая вольных стрелков, которые умудрялись загнать одну и ту же свежеубиенную нежить по частям, выдавая каждую за часть отдельной особи.
За воротами задумались. То ли ожидали с моей стороны какого-то подвоха, то ли просто не хотели открывать.
– Он что, живой? – осторожно поинтересовался Богданов.
– Ну вы, блин, даете! – пораженно ухнул неизвестно откуда взявшийся Филька, вольготно располагаясь на заборе. Отчего-то раньше я всегда думала, что филины не могут летать бесшумно. Для этого у них слишком внушительная комплекция. Но внезапностью своего появления Фильке удалось заставить вздрогнуть не только меня, городскую девочку, но и исконно лесных жителей – эльфов. А это дорогого стоит. – Притащить на сворке живого волколака! Даже Виктория не додумается до такого…
Я показала зарвавшемуся оборотню кулак. Филин задумчиво обозрел предложенное и добавил:
– Дороже стоит живой.
Убила бы, честное слово, и наплевать мне на уголовную ответственность. Последнее время некоторые слишком активно ратуют за права оборотней. Теперь, чтобы убить перевертыша, необходимо как минимум получить лицензию на отстрел. Раньше достаточно было только повстречать оного. Старые добрые времена…
Ворота распахнулись так резко, словно находящиеся за их спасительной сенью люди всерьез планировали убить нас всех разом. К счастью, я хоть и не предвидела такого финта, но стояла достаточно далеко. Макс своим спасением был обязан хорошей реакции Волчка. Мутант резко отпрыгнул в сторону, целитель не смог удержаться на спине мутанта и, взмахнув руками, как пингвин, мечтающий о полетах, улетел во тьму, вопя нечто нецензурное. Откровенно говоря, я его понимала. Катапульта вышла славная. Фей, удобно расположившись на моем плече, ржал как ненормальный.
Богданов появился из-за створок ворот и, не обращая на всеобщее веселье ровно никакого внимания, деловито прошествовал к туше поверженной нежити. Облаченный в длинную, до пят, белоснежную ночную рубашку и какой-то жуткий средневековый колпак, но с двустволкой наперевес, он сильно смахивал на собственное привидение. Мужчина с интересом осмотрел предложенный экземпляр волколака обыкновенного, извлек откуда-то нож (интересно, где прятал?) и невозмутимо отхватил от лапы парочку когтей. В руках его незнамо откуда возникла пачка денег (насколько мне было известно, способу извлечения денег прямо из воздуха никто еще не обучился, может, Богданов раскроет мне свой секрет?). Деньги со всей торжественностью были вручены мне. Даже на первый взгляд там было больше обычного для таких случаев вознаграждения этак раза в два. Пока я размышляла о причинах такой щедрости, Богданов снизошел до пояснений:
– Ну вот и все. Теперь, будь добра, убери эту падаль от моего дома подальше…
– А куда я его дену? – опешила от такого поворота сюжета я.
Разве ему не полагалось с благодарностью принять так щедро оплаченный трофей, выделать шкуру, и зимними вечерами долго, взахлеб повествовать друзьям о том, как один голыми руками задушил – да что задушил! – ногами запинал огромную клыкасто-зубастую нежить, после чего гордо вывесил трофейную шкуру над камином на долгую память потомкам.
– Не хочу тебя разочаровывать, дорогая, но кто в своем уме станет хранить дома такую мерзкопахнущую дрянь? И где найти идиота, который добровольно станет любоваться на нее без противогаза?
Н-да. Об этом я не подумала.
– Ух ты! А ты это умеешь? Я поражен…
Вот гад!
– Откуда я знаю? – Похоже, я так заболталась с ехидствующим Ахурамариэлем, что практически подпрыгнула от голоса Богданова. – Просто прикопай его где-нибудь за пределами деревни. Главное, подальше отсюда. Очень… очень далеко… Кстати. Там прилетел один дракон. Словом… Сделай так, чтобы его завтра уже не было на моем газоне.
Ворота с металлическим лязгом захлопнулись, оставив меня в полном недоумении – решать, куда девать целую тушу волколака.
– Да выволоки его в лес и зарой где-нибудь… Кстати, я такой дивный овражек приметил! Тебе останется только засыпать.
Хм. А это идея.
Овраг действительно был будто создан для массовых захоронений. Глубокий, удобный, полный прошлогодней листвы… Минус был в том, что заниматься таким неблагодарным делом приходилось только вдвоем. Макс не смог отвертеться, так как прямо жаждал заполучить парочку когтей и сделать подвеску, как у заправского охотника за головами. Я нагло предложила отработать эффектный сувенир. Макс надулся, но расставаться с мыслью о заветных цацках не стал. Зато остальные сопровождать новоявленных могильщиков отказались. Эльфы дружно заявили, что каждый сам хоронит своих мертвецов (эк они загнули!) и вообще у них дел по горло. Слабаки! Бросили одинокую хрупкую девушку в самый ответственный момент. А еще в женихи набиваются. Ну как с такими семью заводить? Прямо не знаю.
Васька умчался домой под благовидным предлогом приготовления ужина. Ну что ж. Это, можно сказать, святое. Филька, зажимая крылом клюв и отчаянно гнусавя, прогундосил нечто вроде «на охоту пора, а не то похудеет и умрет от голода». Угу. Так я ему и поверила. Да в нем килограммов пять лишнего веса! Сачок несчастный. Фей упорхнул повидать похищенную драконом принцессу. Ладно-ладно. Я им еще припомню. Нет. Разумеется, я не злопамятна. Просто злая и память у меня хорошая.
До оврага ехали под душераздирающий вой местных шавок, которым подпевали одуревшие от непередаваемых миазмов лежалой мертвечины коты. Хотя плюсы были. Даже целых два. Первый – похороны покойного были весьма и весьма неплохо оплачены. Второй – кровососущие насекомые дохли гораздо раньше, чем могли к нам прикоснуться. Не выдерживали, бедняжки, газовой атаки.
На дно оврага тушу спихнули совместными усилиями. Я долго морщилась, крепилась, неимоверным усилием воли сдерживая рвущийся на волю обед (аж сама поразилась собственному мужеству). Но это все, на что я была способна. То есть спуститься вниз для предания останков земле сил уже не было. Сама мысль о подобном деянии была сродни подвигу Геракла. Макс тоже не смог себя заставить. Мы немного постояли на краю с подветренной стороны.
– Знаешь… А ведь мимо этого оврага мало кто ходит, – заметил Макс.
Я не могла не согласиться с его выводом. Тропинки как таковой сюда не было, и на это место нам посчастливилось напороться совершенно случайно.
– Давай его просто засыплем листьями, и все.
– Давай, – облегченно вздохнула я.
Листья – это не земля. Они гораздо легче, и чтобы засыпать ими трещину в земле, пусть даже довольно глубокую, требуется гораздо меньше времени и минимум подручных инструментов. То есть ноги и руки вполне сгодятся. Через полчаса отчаянного сопения и возни мы получили чудесную возможность созерцать творение рук своих. Кто бы мог подумать, что за короткий срок можно не только сравнять овраг с краями, но и насыпать вполне приличный курган. Из кучи листового опада, недовольно фырча, выбрался на редкость сердитый еж и нагло укусил Макса за ногу. Тот взвыл и не нашел ничего более остроумного, чем врезать обидчику голой рукой. Эффект был потрясающий. От дикого вопля разобиженного целителя с близлежащих деревьев осыпалось столько листьев, хвои, птичьих гнезд и просто сов, что из них можно было бы воспроизвести египетскую пирамиду в натуральную величину вкупе со сфинксом. Наверное, бить ежей все-таки не очень полезно для здоровья.
– Вика. – Вкрадчивый, мурлыкающий голос меча заставил невольно напрячься в ожидании очередной колкости. – Сдается мне, зря вы закопали многострадальный трупик зверски замученной нежити так глубоко.
На счет «зверски замученной» можно и поспорить. Хотелось бы мне увидеть того смельчака, который додумался бы тиранить волколака. Впрочем, последних мгновений жизни убиенного застать не удалось, и насколько гуманен был избранный Арни способ умерщвления нежити, судить не берусь.
«Это почему же зря?» – осторожно поинтересовалась я, прекрасно понимая, что, наверное, лучше было бы промолчать.
И я бы именно так и поступила, если бы не банальное любопытство. А оно, как говорится, не порок…
– Насколько я понял, ты получила весьма кругленькую сумму за этот дурно пахнущий экспонат?
Это был риторический вопрос, и в ответ я просто кивнула.
– Ну так вот… Даю наводку: Новые Усадьбы не единственная деревня в окрестностях…
Ахурамариэль загадочно замолчал. Но продолжения и не требовалось. Правила о вознаграждении за усекновение рыскающей по окрестностям нежити успешно действует везде. И пусть этот волколак не успел засветиться где-нибудь еще (иначе команду истребителей вызвали бы гораздо раньше), а значит, заплатят за него на порядок меньше, чем в Усадьбах… Но ведь заплатят же.
Видимо, Макс пришел точно к такому же выводу, потому что мы ринулись разгребать листья на редкость сплоченной командой и довольно скоро встретились на дне оврага, намертво вцепившись я в хвост, он в холку нежити.
– Зачем он тебе? – напряженно вопросил Макс, стараясь перетянуть тушу в свою сторону.
– А тебе? – мило поинтересовалась я, резко дергая в свою.
– Мне, чтобы заработать деньги.
– А мне, надо полагать, деньги без надобности, – сыронизировала я.
– Ты уже получила свою долю.
– Что-что? – удивилась я и чуть не выпустила саблевидный хвост из рук. – Какую долю? Это же мой волколак! Арни отдал его мне. До деревни транспортировал его Яшка. А ты просто примазался.
– Я примазался? – задохнулся от возмущения целитель.
Я нагло воспользовалась замешательством противника и рванула тушу на себя что есть сил. В результате мы с волколаком сплоченным дуэтом улетели в кучу листьев. По дороге я орала нечто нецензурное, Макс ржал как племенной жеребец, а покойный просто припечатал меня сверху, как импровизированный пресс.
– Прекрати веселиться и вытащи меня отсюда… – взмолилась полузадушенная я, выплевывая изо рта клок шерсти и из последних сил борясь с вонью и подкатывающей тошнотой.
– Хорошо. Но волколак мой, – послышался неумолимый ответ.
– Шантаж! – возопила я, тщетно пытаясь разучиться дышать.
К сожалению, эта потребность заложена в человеке природой. Так уж мы устроены. Кислород нам жизненно необходим. Ну почему именно сегодня у меня нет насморка?!
Макс задумался.
– Уговорила. Семьдесят пять на двадцать пять, – изрек он.
– Грабеж! – выдохнула я и задержала дыхание.
Торговались долго и упорно. До умопомрачения, причем моего. Сошлись на цифре пятьдесят на пятьдесят. После чего Макс сподобился вызволить полузадохшуюся меня из нежелательных объятий нежити. Здесь мы разделились. Я скоропостижно уползла в ближайшие кусты, где меня долго и мучительно рвало. А Макс отволок за хвост предмет наших товарно-денежных отношений на берег оврага.
Когда меня перестало выворачивать наизнанку, в голове слегка прояснилось, а радужные круги перед глазами испарились, словно их и не было, вдруг обнаружилось, что Яшка благополучно растворился в ночи, оставив нас решать проблемы с транспортировкой духовитого груза самостоятельно. Надо было как-то спасать ситуацию, или наш коммерческий план, скорбно пискнув, скончается прямо на глазах.
– Ну что ж… – задумчиво протянула я, стараясь держаться от туши подальше. – Придется тебе, Макс, показать, так сказать, свою молодецкую удаль и отволочь наш трофей в Крутогорье.
– Почему я? – огорчился несправедливостью жизни целитель.
– По двум причинам. Во-первых, ты мужчина как-никак. – При этих словах Макс сначала было горделиво приосанился, но бросил взгляд на предмет будущей грузоперевозки и пригорюнился. – Во-вторых, – невозмутимо продолжала я, – пятьдесят процентов надо отрабатывать.
Парень окончательно сник, но послушно взялся за хвост волколака, благо вышеупомянутое Крутогорье находилось совсем недалеко, примерно в километре от Новых Усадеб. Вскоре мы под неизменный дружный вой местных шавок вошли в село. Макс сопел, кряхтел, как старый пожарный мерин, но тянул хорошо. Молодец. На плетне сидел кот и самозабвенно выводил любовную серенаду своей пушистой трехцветной подруге. Завидев нашу траурную процессию вкупе с непередаваемыми миазмами, пушистый Казанова сбился с ритма, закашлялся и хрипя рухнул с перекладины. Его более выносливая дама осталась в гордом одиночестве, тараща на невиданное шествие огромные плошки глаз.
– Ну? – требовательно прохрипел Макс, переводя дух. – Куда тащить-то?
– Да погоди ты! – отмахнулась я, стараясь сориентироваться, где именно может располагаться дом главы сельской администрации.
Хоть Крутогорье и ближайшее село, но я так и не удосужилась в нем побывать. Теперь я об этом жалела, но проливши молоко, по сметане не плачут.
– Чего годить-то? – возмутился целитель. – Вот сейчас лягу и помру прямо здесь, и у тебя на руках окажется сразу пара трупов.
Я с интересом посмотрела на умирающего.
– Давай… Правда, за тебя, пожалуй, много не дадут. Зато все деньги за волколака мне достанутся.
– Не дождешься! – резко передумал тот.
А говорят, что это женщины переменчивы как погода! Хмыкнула про себя я. Однако что же делать?.. У кого бы спросить, где проживает глава сельской администрации? Беда в том, что в селе ночью (в отличие от города) народ прогуливается редко. Большинству селян вставать ни свет ни заря, а потому ночные красоты редко кого привлекают. Сегодняшняя ночь не стала исключением, и в окнах темных домов свет не горел.
– А ты просто постучи в первый попавшийся дом. Местные наверняка в курсе, кто где проживает.
«Оригинальная идея, – скептически фыркнула я. – Полагаю, поднятый с постели народ мне еще и чашечку какао предложит».
– Если у тебя есть другие мысли – действуй. Иначе сильно рискуешь проторчать здесь до утра.
Не-э-э. До утра торчать столбом в незнакомом селе, изображая из себя скульптурную композицию «Охотники вернулись из леса», не очень-то хотелось. Точнее, не хотелось совсем. Поэтому я недолго думая принялась стучаться в ближайшие ворота. Местный кобель, услышав такой беспредел с моей стороны, поступил нетривиально: наплевал на свой собачий долг и молча забился в конуру, сделав вид, что его нет дома. Неадекватная реакция пса меня нисколько не остановила. Просто теперь пришлось стучать громче и ногами. Наконец потуги увенчались успехом и окна дома озарились светом. Привлеченный шумом хозяин дома вывалился на крыльцо в одних белых семейных трусах фасона «колени в тепле» и вежливо поинтересовался, кто это беспокоит его в столь поздний час:
– Какая сволочь шляется по ночам?! Ни днем ни ночью покою нет! Сейчас как вилами приголублю – будете знать, как по ночам добрых людей беспокоить.
В ответной речи я выразила некоторое сомнение в его доброте:
– Добрые люди, между прочим, гостей вилами не встречают, а приглашают в дом и угощают чаем с тортом.
– Да кто ты такая, чтобы я тебе чай предлагал? – поинтересовался счастливый обладатель элегантных трусов.
– Я? Просто ведьма, – кокетливо произнесла я. – А вы?
За воротами громко икнули и более вежливо поинтересовались:
– И что тебе, ведьма, надо?
– Ведьме надо узнать, где ваш глава сельской администрации проживает.
Мужик явно обрадовался, что изначально мой визит к нему не планировался, а я просто заблудилась, и указал на искомый дом так, будто ждал этого момента всю свою сознательную жизнь. Словом, расстались мы вполне довольные друг другом и почти друзьями.
Глава сельской администрации жил в прекрасном двухэтажном доме, который выгодно отличался от окружавших его домов. Нет. Это вовсе не значит, что остальные ютились в жалких лачугах, просто на этой улице двухэтажный коттедж был единственным. Пара кавказских овчарок благоразумно забилась в конуру, стараясь не привлекать нашего внимания. Макс издал душераздирающий мученический вздох титана, на чьих плечах покоится небосвод. Я мужественно проигнорировала демонстративно страдающего целителя и принялась долбить ногой в решетчатые ворота с энтузиазмом первокурсницы, рвущейся на свидание. Минут через пять я отбила свою ногу, минут через десять на пороге показался еще один мужик ровно в таких же трусах. То ли у них тут была своя особенная деревенская мода, то ли одна швея на всех. Во всяком случае, появление еще одного мужика в таком же одеянии вызвало во мне острый приступ дежавю.
– Это кто это тут по ночам бродит? – вопросил мужик.
– Это я – ведьма. Вот волколака вам принесла.
За воротами послышался глухой стук и детский крик:
– Папа! Папа! Что с тобой?!
– Однако какие тут слабонервные люди проживают! – уничижительно фыркнул Макс. – Я вот таскаюсь с этим вонючим чучелом из одного конца деревни в другой, а они тут в обмороки падают от одного только названия. Кто-нибудь, дайте понюхать ему нашатырь! Пусть сначала рассчитается с нами за убитую нежить, а потом лишается чувств сколько будет угодно.
Конец ознакомительного фрагмента.